Видно, мама не шутила насчет тяжелой артиллерии. Тина сегодня после школы не зашла. Зато зашла бабушка. Но мама, как бы сильно я ее ни любила, и как бы я ни жалела, что она из-за меня плачет, очень сильно ошибается, если думает, что бабушка может какими-то своими словами или действиями заставить меня передумать и вернуться в школу.
Я туда не пойду. Это просто не имеет смысла.
– Что значит "не имеет смысла"? – спросила бабушка. – Конечно, смысл есть. В школе ты учишься.
– Зачем? – спросила я. – Все равно заранее известно, кем я буду работать. На протяжении веков многие из царствующих монархов были полными кретинами, но их все равно допустили до власти. Так какая разница, окончу я школу или нет?
– Ну, ты же не хочешь быть невежей? – не унималась бабушка.
Она сидела на самом краешке моей кровати, прижимая к себе сумочку, и смотрела по сторонам – точнее, косо посматривала – например, на домашние задания, которые вчера принесла Тина и которые валялись на полу, на фигурки к сериалу "Баффи, Истребительница вампиров", по-видимому, не понимая, что теперь это редкие и дорогие вещицы, примерно как ее дурацкие чашки лиможского фарфора.
По выражению ее лица было ясно, что в комнате внучки-подростка она чувствует себя как в каком-нибудь темном переулке Чайна-тауна.
Ну да, не спорю, у меня в комнате беспорядок. Но все равно.
– Почему это я не хочу быть невежей? – спросила я. – Некоторые из самых влиятельных женщин на нашей планете тоже не окончили среднюю школу.
Бабушка фыркнула.
– Назови хоть одну.
– Пэрис Хилтон, – сказала я. – Линдсей Лохан. Николь Ричи.
– Я совершенно уверена, – сказала бабушка, – что все эти женщины окончили среднюю школу. Но даже если нет, тут нечем гордиться. Невежество никогда не было привлекательным. Кстати, о привлекательности. Давно ли ты в последний раз мыла голову, Амелия?
Я не видела никакого смысла в том, чтобы мыться. Какая разница, как я выгляжу, если Майкл ушел из моей жизни?
Но когда я сказала это вслух, бабушка спросила, нормально ли я себя чувствую.
– Нет, не нормально. Я думала, это и так очевидно, поскольку я четыре дня не встаю с постели, кроме как чтобы поесть и сходить в туалет.
– О, Амелия! – По виду бабушки можно было подумать, что ее оскорбили. – Неужели теперь мы еще и опустились до обсуждения физиологии? Право, я понимаю, ты грустишь из-за того, что потеряла Того Мальчика, но…
– Бабушка, – сказала я, – думаю, сейчас тебе лучше уйти.
– Я не уйду, пока мы не решим, что делать вот с этим.
Тут бабушка постучала носком туфли по письму с логотипом Domina Rei, которое виднелось из-под кровати.
– Ах, это… – сказала я. – Попроси своего секретаря написать от моего имени ответ с отказом.
– С отказом? – Бабушкины нарисованные брови взлетели вверх. – Нет, юная леди, ничего подобного мы делать не будем. Ты можешь представить, что сказала Элена Треванни, когда я вчера случайно столкнулась с ней у "Бергдорфа" и упомянула, что моей внучке предложили произнести речь на большом благотворительном вечере Domina Rei? Она сказала…
– Ладно, – перебила я, – я это сделаю. Некоторое время бабушка молчала, потом с сомнением спросила:
– Амелия, я не ослышалась, ты сказала, что согласна это сделать?
– Да. – Я была готова на все, лишь бы только она ушла. – Я это сделаю. Только давай поговорим об этом позже, ладно? У меня голова болит.
– Вероятно, твой организм обезвожен, – сказала бабушка. – Ты выпила сегодня положенные восемь стаканов воды? Амелия, ты же знаешь, что для сохранения нормального уровня гидратации нужно выпивать каждый день восемь стаканов воды. Именно так женщины из рода Ренальдо сохраняли прекрасный цвет лица…
– Кажется, мне нужно отдохнуть, – сказала я слабым голосом. – У меня горло начинает побаливать. Не хочу заболеть ларингитом и потерять голос перед важным событием… Оно ведь будет в следующую пятницу?
– Господи боже! – Бабушка так резко вскочила с моей кровати, что испугала Толстого Луи, и он выскочил из подушечной крепости, которую я сложила у себя под боком. Мелькнув оранжевой стрелой, он скрылся в кладовке. – Нельзя допустить, чтобы ты слегла с какой-нибудь болезнью, и поставить под угрозу твое выступление! Я немедленно пришлю к тебе моего личного врача.
Она стала рыться в сумочке в поисках мобильного, отделанного бриллиантами, которым она умеет пользоваться только потому, что я миллион раз ей показала. Однако я ее остановила, сказав слабым голосом:
– Не стоит, со мной все в порядке. Думаю, мне просто нужно отдохнуть, а ты иди. Чем бы я ни болела, ты же не хочешь заразиться…
Бабушка пулей вылетела из комнаты.
И я НАКОНЕЦ-ТО смогла лечь спать.
Но через несколько минут в дверях возникла мама. Она остановилась и стала смотреть на меня с озабоченным видом.
– Миа, – сказала она. – Ты действительно сказала бабушке, что согласна выступить на благотворительном вечере общества Domina Rei?
– Да. – Я накрыла голову подушкой. – Что угодно, лишь бы она ушла.
Мама ушла с обеспокоенным видом.
Не знаю, о чем ЕЙ-то беспокоиться? Ведь это МНЕ нужно найти способ сбежать из города до того, как состоится это мероприятие.
16 сентября, четверг, 11.00, в папином лимузине
Сегодня утром я лежала в кровати с зажмуренными глазами (потому что я слышала, что кто-то входит, и не хотела ни с кем разговаривать), когда с меня сдернули одеяло и глубокий строгий голос произнес:
– Вставай. Быстро,
Я открыла глаза и с удивлением увидела, что над моей кроватью стоит папа в деловом костюме. От него пахло осенью. Я так давно не выходила из дома, что забыла, как пахнет на улице.
По выражению его лица я поняла, что сейчас мне влетит. Поэтому я сказала:
– Нет.
Потом снова дернула на себя одеяло и закрылась с головой.
Тут я услышала, как папа сказал:
– Ларс, будь так любезен.
И тут мой телохранитель подхватил меня с постели – прямо с одеялом, натянутым на голову – и понес через мамину квартиру.
– Что ты делаешь? – закричала я, высунув голову из-под одеяла. Я увидела, что мы уже в коридоре, и Ронни, наша соседка по площадке, стоит с магазинными пакетами в руках и ошеломленно смотрит на нас во все глаза.
Когда мы были уже на лестнице, папа за спиной Ларса ответил:
– То, что нужно для твоей же пользы.
Мне просто не верилось, что это происходит на самом деле.
– Но я же в пижаме!
– Я тебе говорил, чтобы ты вставала, – сказал папа, – ты сама отказалась.
– Ты не можешь так поступать со мной! – закричала я, когда мы вышли из дома и направились к папиному лимузину. – Я американка, у меня есть гражданские права!
Папа посмотрел на меня и очень саркастически заметил:
– Нет у тебя прав, ты еще подросток.
– Помогите! – закричала я студентам Нью-Йоркского университета, которые жили по соседству и только что возвращались домой после веселой ночки в Ист-Виллидже. – Позвоните в Международную Амнистию! Меня удерживают против воли!
Студенты стали оглядываться по сторонам, пытаясь найти камеры – по-видимому, они решили, что на Томпсон-стрит снимается эпизод сериала " Закон и порядок " или что-нибудь в этом роде.
– Ларс, – с отвращением сказал папа, – бросай ее в машину.
И Ларс так и сделал! Он бросил меня в машину!
Хорошо еще, что он бросил вслед мой блокнот и ручку.
И мои китайские шлепанцы с цветочками из блесток.
Но все равно, безобразие! Разве так обращаются с принцессой? Да и вообще с живым человеком?
А папа даже не сказал мне, куда мы едем. Когда я просила, то услышала только:
– Увидишь.
Когда первое потрясение от такого обращения прошло, я, к своему удивлению, поняла, что меня это не очень-то волнует. То есть, конечно, это странно, сидеть в папином лимузине в пижаме и закутанной в одеяло и покрывало, но в то же время я не могла наскрести в душе достаточно сильного возмущения по этому поводу.
Наверное, в этом и заключается проблема: в том, что меня теперь ничто особенно не волнует.
Вот только это меня тоже не очень-то волнует.
16 сентября, четверг, полдень, кабинет доктора Натса
Мы сидим в кабинете психолога.
Я не шучу! Папа не отвез меня на королевском реактивном самолете обратно в Дженовию, Он привез меня в Верхний Ист-сайд, чтобы показать психологу!
И не просто какому-то психологу. А одному из крупнейших специалистов по детской и подростковой психологии. Во всяком случае, если множество дипломов в рамах и наград, которые висят на стенах в его кабинете, что-то значат.
Наверное, это должно было произвести на меня впечатление. Или как минимум успокоить.
Но не могу сказать, чтобы меня очень уж успокаивал тот факт, что его фамилия – доктор Артур Т. Натс.4
Да, все правильно. Папа привез меня к психологу, доктору Натсу, потому что он – а также мама и мистер Дж., по-видимому, считают, что я свихнулась.
Я знаю, на вид я, наверное, и правда похожа на сумасшедшую – сижу в пижаме, все еще завернутая в одеяло. Но кто в этом виноват? Могли бы, по крайней мере, дать мне одеться.
Не сказать, чтобы я стала одеваться, дай они мне время. Но если бы они сказали, что вынесут меня за пределы квартиры, я хотя бы бюстгальтер надела.
Впрочем, не похоже, чтобы секретаршу доктора Натса – или медсестру, уж не знаю, кто она – мой наряд особо взволновал. Она только сказала папе, когда он меня вносил:
– Доброе утро, принц Филипп.
Вернее, когда меня вносил Ларс. Потому что когда он затормозил перед кирпичным зданием, в котором находится кабинет доктора Натса, я не хотела выходить из машины. Я не собиралась разгуливать по Восточной Семьдесят восьмой улице в пижаме. Может, я и сумасшедшая, но не настолько!
Поэтому Ларc понес меня на руках, Секретарше, похоже, не показалось странным, что новую пациентку ее босса вносят в кабинет на руках. Она только сказала:
– Доктор Натс сейчас выйдет. А пока не будете ли так любезны заполнить эту анкету?
Сама не знаю, почему я вдруг так запаниковала.
– Нет! Что это, тест? Я не хочу сдавать тест! Это очень странно, но при мысли, что мне придется сдавать какой-то тест, мое сердце забилось как сумасшедшее.
Секретарша только посмотрела на меня как-то странно, и пояснила:
– Это только общая оценка вашего состояния. Здесь нет правильных или неправильных ответов. На то, чтобы заполнить эту анкету, вам потребуется не больше минуты.
Но я не хотела получать никаких оценок, даже если нет правильных и неправильных ответов.
– Нет, – сказала я. – Я не буду.
– Смотри. – Папа протянул руку к секретарше. – Я тоже заполню такую анкету. Миа, тебе станет от этого спокойнее?
Почему-то мне действительно стало спокойнее. Потому что, честно говоря, если уж я сумасшедшая, то папа тоже. Видели бы вы, сколько у него пар обуви! А ведь он мужчина.
Так что секретарша дала папе такую же анкету, как мне. Когда я заглянула в эту анкету, то увидела, что это список утверждений, из которых нужно выбрать самое для тебя подходящее и оценить. А утверждения такие: "У меня такое чувство, будто жить не имеет смысла". И нужно выбрать один из следующих ответов:
Всегда
Почти всегда
Иногда
Почти никогда
Никогда
Поскольку делать все равно было больше нечего, и у меня все равно была в руке ручка, я заполнила анкету. Когда я закончила, то увидела, что отметила в основном ответы "Всегда" и "Почти всегда". Например, на вопрос "Мне кажется, что меня все ненавидят" – "Почти всегда" и на вопрос "Я чувствую себя никчемной" – "Почти всегда".
А папа выбрал в основном ответы "Почти никогда" и "Никогда". Даже на вопрос "Мне кажется, что истинная романтическая любовь прошла мимо меня".
Хотя я точно знаю, что это неправда. Папа мне рассказывал, что в его жизни была только одна истинная романтическая любовь, это любовь к моей маме, и что он ее отпустил, и очень об этом жалеет. Вот почему он советовал мне не делать глупость и не отпускать Майкла. Потому что он знал, что я, возможно, никогда больше не встречу такую любовь.
Плохо, что я поняла, что он прав, только когда стало слишком поздно.
Но все равно, ему-то легко никогда не чувствовать, что его все ненавидят. В интернете же нет сайта ihateprincephillippeofgenovia.com.
Секретарша, миссис Хопкинс, взяла у на заполненные анкеты и унесла их в другую комнату, которая находилась справа от ее стола. Мне было видно, что там, за той дверью. Тем временем Ларc взял с кофейного столика в прием ной перед кабинетом доктора Натса свежий но мер "Спорте иллюстрейтед" и как ни в чем не бывало стал его читать, как будто носить к психологам принцесс в пижамах для него – обычное дело.
– Миа, я думаю, доктор Нате тебе понравится, – сказал папа. – Я познакомился с ним в прошлом году на благотворительном вечере.
Он один из главных специалистов по детской и подростковой психологии в стране.
Я показала на награды, развешенные на стене.
– Да, это я и сама поняла.
– Что ж, – сказал папа, – это верно. У него прекрасные рекомендации. Пусть его имя и манера поведения не вводят тебя в заблуждение.
"Манера поведения"? А это еще как понимать?
Вернулась миссис Хопкинс. Она сказала, что доктор нас сейчас примет.
Здорово.
16 сентября, четверг, 14.00, в папином лимузине
Доктор Натс оказался… в общем, он оказался не таким, как я ожидала.
На самом деле я не знаю, чего ожидала, но только не того, что увидела. Я помню, папа предупреждал, что пусть его имя и манера поведения не вводят меня в заблуждение, но я хочу сказать, при его имени и профессии я ожидала, что это будет невысокий лысый старикашка с козлиной бородкой, в очках, ну и может быть, он будет говорить с немецким акцентом.
Старым оказался, это да. По возрасту он, наверное, как бабушка. Но он был не лысый и не низенький. И козлиной бородки у него не было. А. акцент был западный. Это потому, как он сам объяснил, что когда он не на работе в Нью-Йорке, то он живет на своем ранчо в Монтане.
Да, это так. Доктор Натс оказался ковбоем. Ковбой психолог!
Я так понимаю, что из всех психологов, какие есть в Нью-Йорке, мне достался психолог-ковбой.
Его кабинет был обставлен как дом на ранчо. На стенах, обшитых деревянными панелями, висели картины с изображением диких мустангов на воле. А на застекленных книжных полках стояли книги только известных западных авторов вроде Луи д'Амура и Зейна Грея. Мебель была обита темной кожей с латунными заклепками. А на крючке, прибитом к двери с обратной стороны, даже висела настоящая ковбойская шляпа. И на полу лежал ковер индейцев племени навахо,
По всему этому я сразу поняла, что доктор Нате вполне соответствует своему имени, И что он еще более ненормальный, чем я,
Наверное, это шутка. Должно быть, папа шутил, когда говорил, что доктор Нате – один из крупнейших специалистов по детской и подростковой психологии в стране. Может, меня разыгрывают? Может, с минуты на минуту откуда-нибудь выскочит Эштон Катчер и закричит: "Принцесса Миа, мы вас разыграли! Этот тип – никакой не психолог, это мой дядя Джо!"
– Ну, – сказал доктор Натс басовитым ковбойским голосом после того, как мы с папой сели на кушетку напротив большого кожаного кресла, в котором он сидел. – Значит, вы принцесса Миа. Рад познакомиться. Слыхал я, что вы вчера были непривычно милы со своей бабушкой.
Я была просто в шоке. Вероятно, доктор Натс обычно имеет дело с детьми. В отличие от них, я, так уж вышло, знакома с двумя психологами-юнгианцами, докторами Московитцами. Так что я немного в курсе, как должны строиться отношения врача с пациентом. И я знаю, что разговор не должен начинаться с ложного обвинения со стороны врача.
– Это полная клевета, – сказала я. – Я не была с ней мила. Я просто сказала ей то, что она хотела услышать, чтобы она поскорее ушла.
– А! – сказал доктор Натс. – Это другое дело. Тогда, выходит, все нормально?
– Ясно, что нет, – сказала я. – Потому что я сижу в вашем кабинете в пижаме и в одеяле.
– А знаете, я это заметил, – сказал доктор Натс. – Но, бывает, вы, молодые девушки, одеваетесь очень странно, вот я и подумал, что это какой-нибудь новый каприз моды.
Я сразу поняла, что из этого ничего не выйдет. Ну как я могу доверить свои сокровенные эмоциональные мысли человеку, который называет меня и моих сверстников "вы, молодые девушки" и думает, что одна из нас стала бы добровольно разгуливать по городу в пижаме и одеяле?
Я встала и сказала папе:
– Мне это не поможет.
– Минуточку, Миа, – сказал папа, – мы ведь только что вошли. Дай человеку шанс.
– Папа. – Мне просто не верилось. Я хочу сказать, если уж мне нужно пройти курс психотерапии, то почему мои родители не могли найти мне настоящего психолога, а не психолога-КОВБОЯ? – Пойдем отсюда. Пока он не поставил на мне клеймо, как на корове.
– Юная леди, вы что-нибудь имеете против владельцев ранчо? – поинтересовался доктор Натс.
– Ну, если учесть, что я вегетарианка… – Я не стала упоминать, что неделю назад перестала быть вегетарианкой. – Да, имею.
– Вы производите впечатление ужасно пылкой, – сказал доктор Натс с жутким акцентом. – Во всяком случае, для девушки, которую, если верить этой анкете, в последнее время почти никогда ничто не волнует.
Он постучал пальцем по анкете, которую я заполнила перед его кабинетом. Стало ясно, что быстро я не отделаюсь, поэтому я снова села. Я сказала:
– Послушайте, доктор… э-э… – Я даже не могла заставить себя произнести его фамилию! – Думаю, вам следует знать, что я некоторое время изучала работы доктора Карла Юнга. Я много боролась за то, чтобы достичь самоактуализации. Так что я немножко знакома с психологией. И я, так уж вышло, знаю, что со мной не в порядке.
Казалось, доктор Натс был заинтригован.
– О, вот как! Ну-ка, просветите меня!
– Я просто немного подавлена. Это нормальная реакция на события последней недели.
– Правильно. – Доктор Натс заглянул в лежащий перед ним листок бумаги. – Вы расстались с бойфрендом, с Майклом, не так ли?