На втором этаже главного корпуса располагаются, занимая его торцовую часть, королевские апартаменты. Это множество постоянно открытых парадных комнат, которые служили для размещения придворных в зависимости от звания и ранга. Каждый зал апартаментов очень наряден, индивидуален в оформлении и имеет свой колористический строй, свои ритмы, при том, что их связывает стилевое единство. Стены залов облицованы мраморными панелями, обшиты деревом, затянуты бархатом или шелком. Повсюду применены только дорогие отделочные материалы – мрамор, чеканная бронза, деревянная позолоченная резьба, ценные породы дерева – и множество зеркал. Потолки покрыты сочной живописью. Здесь же – картины и скульптуры.
В Большом Версальском дворце достиг совершенства принцип анфиладной планировки, так хорошо отвечавшей устоявшемуся придворному церемониалу и культу личности короля. Все приемные залы Больших королевских апартаментов посвящены античным богам. Символический смысл этих салонов отражало их убранство, связанное с прославлением добродетелей и достоинств короля и королевского семейства. Самый продолжительный путь к королевской Спальне шел через залы Венеры, Дианы, Марса, Меркурия, Аполлона и дальше – через зал Войны, Зеркальную галерею, через зал "Бычьего глаза". Последовательность покоев была соблюдена не только в пространственном решении интерьера, но и в колорите.
Наиболее знаменитым залом Версальского дворца была Зеркальная галерея. Это не просто зал, это крытый огромным коробовым сводом высотой 12,5 м проспект, длина которого 73 м, а ширина – 10,5 метра. Здесь отмечались дни рождения короля, свершались бракосочетания, устраивались балы, проходили приемы иностранных послов. Здесь поистине захватывает дух: галерея ошеломляет размерами и пропорциями, роскошью убранства, колоритом, а в погожие солнечные дни – каким-то невероятным избытком света и воздуха. Ее оформление и было рассчитано именно на то, чтобы ошеломить вошедшего великолепием и роскошью.
Со стороны парка стена Зеркальной галереи по всей высоте прорезана симметрично расположенными 17 окнами, которые своими пропорциями гармонируют с золочеными резными дверями. 15 ниш напротив окон заполнены зеркалами. Окна утопают в глубоких арочных нишах, а зеркала наложены на плоскую стену. Они отражают парк с его боскетами и главной аллеей, небо и водоемы, иллюзорно расширяя до безграничности внутреннее пространство зала и создавая тем самым удивительный, сказочный по впечатлению эффект.
Другую, менее парадную анфиладу составляют залы, обращенные окнами к Мраморному двору, точно на оси симметрии которого, примыкая к середине Зеркальной галереи, находится "святая святых" дворца – Спальня короля. Она служила средоточием жизни всего дворца. Здесь в присутствии придворных и знатных особ происходила церемония утреннего подъема и вечернего отхода короля ко сну. Для того чтобы попасть в Спальню короля, надо было пройти через ряд богато украшенных парадных залов. Послы поднимались по широким ступеням мраморной лестнице и должны были обойти весь дворец, прежде чем достигали апартаментов короля или королевы.
С Зеркальной галереей сообщается передняя, или салон "Бычий глаз" – обширный и довольно темный зал, получивший название из-за овальной формы окна, обращенного во внутренний двор. Над камином ему вторит ложное окно такой же формы. В этом салоне обычно теснились принцы крови и избранные придворные в ожидании начала ритуальных церемоний "вставания" и "засыпания" короля. Главным предметом обстановки в Спальне короля, двери которой охраняла швейцарская гвардия, была кровать, установленная так, чтобы в ее центре сходились оси трех городских проспектов – магистралей, связывающих Париж с Версалем, как бы стягивающих сюда всю страну. Огромная, под балдахином, кровать одной стороной примыкала к стене Зеркальной галереи. Низкая серебряная балюстрада отделяла королевское ложе от толпы счастливых избранников, допущенных к его величеству.
Самым поздним интерьером во дворце является грандиозная Галерея военных битв 120 м в длину и 13 м ширину с картинами на батальные сюжеты. Она была создана на месте старых помещений наследников в 1836 году.
Большой Версальский дворец, являющийся сердцем уникального ансамбля, сразу же привлек к себе внимание всей аристократической Европы. Поражал он и путешественников, приезжавших во Францию. Вот что писал историк и писатель Николай Карамзин в "Записках путешественника": "Ничто не может сравниться с великолепным видом дворца из сада. Фасад его, вместе с флигелями, простирается на 300 сажен. Тут рассеяны все красоты, все богатства архитектуры и ваяния. Никто из царей земных, даже самый роскошный Соломон не имел такого жилища. Надобно видеть, описать невозможно. Сосчитать колонны, статуи, вазы, трофеи не есть описывать. Огромность, совершенная гармония частей, действие целого: вот чего и самому живописцу нельзя изобразить кистью.
В садах Версальских не следует искать природу. Но здесь на всяком шагу искусство пленяет взоры. Здесь царство кристальных вод, богини Скульптуры и Флоры. Партеры, цветники, пруды, фонтаны, бассейны, лесочки и между ними бесчисленное множество статуй, групп, ваз, одна другой лучше. Зритель, окинув глазами все это великолепие, умолкнет от изумления, не в силах выразить свое восхищение. Одно название статуй, которыми украшены партеры, фонтаны, лесочки, аллеи, заняло бы несколько страниц".
Русский писатель очень точно подметил особенность Версальского парка. С балкона дворца, откуда его любил рассматривать Людовик, парк открывался во всей красе и геометрической правильности линий. Прямо перед дворцом лежат два блистающих, как зеркало, бассейна. Их бортики по скошенным углам украшены скульптурой, символизирующей воды королевства: прекрасные боги и богини – символы больших и малых рек Франции.
За бассейнами начинается спуск – Большая лестница. У ее подножия расстилается пространство, на котором среди двух гигантских зеленых партеров, украшенных четырьмя античными вазами, находится круглый бассейн с фонтаном Латоны. Большая группа из свинца, местами позолоченного, представляет сюжет из древнегреческого мифа о возлюбленной Зевса, нимфе Латоне, матери Аполлона и Артемиды, которая бежала от преследования ревнивой Геры. Изнемогая от жажды, она попросила у людей, работавших на озере, разрешить ей напиться. Но услышав отказ, она превратила их всех в лягушек. Борта бассейна идут концентрическими кругами, поднимаясь вверх пирамидой. На них сидят лягушки и странные существа, как будто люди, но при этом с лягушачьими головами: страшное превращение человека в животное происходит на наших глазах. Бесчисленные струи воды, изливаясь из этих существ, скрывают собой богиню.
В продолжение перспективы от фонтана Латоны начинается Королевская аллея, проложенная еще при Людовике XIII, которую называют также Зеленым ковром. Протяженностью 335 м, она представляет собой огромный зеленый газон короткой травы, но не стриженой, а скошеной. По старой традиции его косят до сих пор. По сторонам газон обрамляют аллеи для прогулок. Они окаймлены вековыми деревьями и украшены мраморными скульптурами и декоративными вазами. Обе аллеи выводят к одному из версальских чудес – фонтану "Колесница Аполлона".
Фонтан Аполлона – как реплика-эхо, отвечающая фонтану Латоны. Под большим напором центральная струя с силой выбрасывается на высоту 20 м, а боковые, 15-метровые, устремляясь ввысь, вырисовывают собой королевскую эмблему – цветок лилии. Мчится навстречу восходящему солнцу впряженная в колесницу четверка вздыбленных коней. Прячутся в раковинах тритоны, символизирующие восход и выпускающие из водных глубин лучи солнца.
Длинные лужайки, словно зеленые ковры, простираются к тянущейся на полтора с лишним километра полосе Большого канала с двумя рукавами, раскинутыми в стороны на самом горизонте. Во времена Людовика XIV на нем можно было видеть гондолы и маскарадные галеры.
Рощи и кустарники огромного парка (его площадь равна четверти всей площади, занимаемой Парижем) простираются направо и налево от канала. Рощи пересечены круглыми лужайками, от которых подобно лучам прожектора начинаются тропинки. Боскеты замысловато стриженой зелени – кустов и низкорослых деревьев – маскируют уютные, интимные уголки.
Во времена Людовика XIV весь парк был огромной сценой под открытым небом, где постоянно происходили красочные зрелища, в аллеях устраивались маскарадные шествия, разыгрывались балетные дивертисменты. Иллюминировались многочисленные фонтаны, фейерверки вспыхивали в самых неожиданных уголках парка. Фонтанные струи – вертикальные, дугообразные, наклонные, льнущие к плоскости – стремительно взмывали ввысь или лениво стекали, вырисовывая собой неправдоподобные узоры, волшебные беседки или дворцы.
Не меньший интерес представляют и другие сооружения Версальского ансамбля. Так, в глубине парка, в конце северного рукава Большого канала, окруженный обширной территорией собственного парка стоит дворец Большой (или Мраморный) Трианон. Этот интимный дворец был предназначен служить королю убежищем от шумной придворной жизни Большого дворца, от этикета, церемоний и чрезмерной роскоши.
Большой Трианон – дворец элегантный и очень нарядный благодаря обилию мрамора зеленого и розового цвета. Он состоит из двух корпусов (в плане каждый в виде буквы "Г"), симметрично развернутых и соединенных сквозной колоннадой. Центральная часть дворца, представляющая собой глубокую лоджию, или открытую галерею, является главным украшением дворцового ансамбля.
В интерьере помещений так же, как и в Большом дворце, был выдержан анфиладный принцип. Среди парадных залов особо выделяется холодно-изящный парадный Зеркальный салон, или Большой кабинет зеркал. Стены салона сплошь украсили зеркалами, прямоугольными и дугообразными, демонстрировавшими прогресс Королевской зеркальной мануфактуры.
В ансамбле Большого Трианона особенно ощутима связь архитектуры и природы. Вокруг дворца еженощно пересаживались девятьсот тысяч горшков с цветами, ошеломляя россыпью красок и смелостью их сочетаний. Цветы меняли ежедневно, поскольку Людовик не выносил увядших растений.
Еще один архитектурный шедевр Версаля – дворец Малый Трианон, творение выдающегося зодчего XVIII ст. Ж.-А. Габриэля. Квадратное в плане здание, поставленное на цоколь, состоит из двух этажей – высокого первого и аттикового – и завершается балюстрадой. Фасады разделяют террасы с балюстрадами, к которым ведут пологие лестницы. Главный фасад отмечен четырьмя коринфскими колоннами, соединяющими оба этажа. Здание выстроено из светлого камня чуть желтоватого оттенка, выложенного рустом; цоколь, террасы, лестницы, балюстрады крыши – светло-серые. Компактное сооружение с гармоничным соотношением целого и частей, с минимумом деталей декора – простой и величественный образ и в то же время некая совершенная модель Гармонии и Элегантности в архитектуре.
Подобие Версаля пытались создать многие монархи Европы. Но даже знаменитый Петергоф – это лишь его копия, которую приказал построить император Петр I, пораженный красотой и величием королевских покоев бывшего "охотничьего замка". Однако шедевр "короля-солнце" так и остался неподражаемым. Ведь помимо внешнего вида, есть в Версальском замке что-то такое, что заставляло влюбляться в него аристократов, правителей, художников и романтиков и что, несмотря на идеально правильные размеры его зеркал и идеально прочерченные клумбы, давало им повод говорить: "Версаль – это королевство стихийной и даже беспорядочной, но такой очаровательной красоты".
Конечно же, красота эта стоила фантастических средств. В Национальных архивах Франции сохранилось много счетов, которые дают частичный ответ на непраздный вопрос: сколько стоил Версаль Людовику XIV и государству? В те времена Версаль обошелся в 80 тысяч ливров, чему современный денежный эквивалент установить почти невозможно. Только история исчерпывающе отвечает на этот вопрос: Франция ничего не потеряла, а наоборот, приобрела. Версаль – это богатство Франции, которое со временем безмерно возрастает. Это наследство потомкам, сокровище, которым Франция гордится, которое составляет ее славу, определяет неизмеримый вклад в национальную культуру, в золотой фонд мировой цивилизации.
Площадь Согласия в Париже
В середине XVIII в. Париж уже мог по праву гордиться своими прекрасными архитектурными памятниками и площадями, сооруженными в предыдущие столетия. Но все это были отдельные и изолированные островки организованной застройки, которые со временем потребовали упорядочения, чтобы по-новому организовать весь ансамбль парижского центра. Инициатором такого важного для столицы Франции решения стал король Людовик XV, который дабы не отстать от своего знаменитого деда, Людовика XIV, решил создать площадь, прославляющую военные походы монарха. На большее он не решился, ибо время было уже другое: абсолютистский режим испытывал серьезный кризис, и потому строить такие ансамбли, как Версаль, было монарху не под силу.
Местоположение площади определилось в результате долгих поисков. В 1748 г. был объявлен первый конкурс, в котором приняло участие несколько видных французских зодчих. Речь шла, прежде всего, о выборе места. Появилось много интересных проектов, но каждый был связан со сносом строений. Не вникая в их суть, Людовик XV указал на свободный участок своих владений на берегу между Елисейскими полями и Тюильрийским садом.
В январе 1753 г. был объявлен второй конкурс на проектирование площади именно на этом месте, в котором приняли участие члены Академии архитектуры. Однако ни один из 19 представленных проектов не удовлетворил короля, и он поручил разработать окончательный проект своему "первому архитектору" Жан-Андже Габриэлю. Имя, хорошо известное парижской аристократии, ибо до этого Габриэль уже успел прославиться как автор шедевра французской архитектуры XVIII в. – Малого Трианона в Версале, небольшого дворца, предназначенного для графини Дюбарри.
Жан-Андже Габриэль великолепно использовал преимущество открытого прибрежного пространства, сделав отведенный ему участок осью для дальнейшего развития Парижа. Она приобрела форму вытянутого восьмиугольника (245×140 м, или 3,2 га). Однако эта форма определялась не зданиями, а линией рвов, огражденных высокими балюстрадами, и восемью караульными будками, закреплявшими вершины многоугольника. Иными словами, композиционно площадь решалась при помощи малых архитектурных форм, некоторые из которых должны были служить обрамлением конной статуи Людовика XV.
Зодчий талантливо определил и пространственную ориентацию площади. С одной стороны она служила как бы преддверием дворцовых комплексов Тюильри и Лувра. Не случайно к ней вели три предусмотренных архитектором луча: аллеи Елисейских полей и две боковых магистрали, которые сходились к центру. В этом направлении был ориентирован конный монумент.
В то же время архитектурно была определена лишь одна сторона площади – параллельная Сене. Здесь Габриэль предусмотрел сооружение двух величественных трехэтажных административных зданий. Одно из них служило национальным хранилищем мебели (ныне это Морское министерство), а второе – жилищем вельмож и послов (ныне – отель "Крийон").
Дворцы – удлиненной формы, с двумя ризолитами, которые украшены портиками с обеих сторон, аркадами на первом ярусе и колоннадами на втором, создающими живописную игру светотени. С градостроительной точки зрения строгие симметричные здания выполняют ответственную функцию, ограничивая просторную площадь.
Между этими зданиями была спроектирована Королевская улица, ось которой перпендикулярна оси Елисейских полей и Тюильри. В конце ее вскоре начинается строительство здания, которое предполагали сделать то биржей, то библиотекой, пока в 1805 г. Наполеон не приказал завершить здание как храм в честь побед его армии. После падения Наполеона здание приспособили под церковь, устроив апсиду и капеллы.
В настоящее время окруженная колоннами церковь Мадлен стоит в узле пересечения линии Больших бульваров (бульвар Капуцинок) и малой оси площади Согласия. Таким образом, восьмиколонный портик храма, ярко выделяющийся своим светло-желтым цветом натурального камня, замыкает общую перспективу.
Своеобразной архитектурной репликой портику Мадлен на противоположном берегу Сены является 12-колонный портик Бурбонского дворца – места заседаний Национального собрания.
По сторонам от своих корпусов Габриэль спроектировал еще две улицы, параллельные Королевской, и тем самым связал площадь с другими кварталами растущего города.
Таким образом, Габриэль совершенно по-новому решил границы площади, застроив только одну ее северную сторону. Тем самым он применил принцип свободного развития пространства, связав его с природной средой благодаря тем же рвам, устланным зеленью газонов и окаймленным каменными балюстрадами.
Неизвестно, как бы в дальнейшем развивалось архитектурное пространство, посвященное Людовику XV, если бы не случилась Великая французская революция, которая внесла существенные коррективы в саму символику площади.
В 1792 г. монумент Людовика XV, естественно, был снесен, а площадь назвали именем Революции. На месте статуи монарха восставший народ установил гильотину. Именно здесь были казнены Людовик XVI (жестокая игра судьбы: погибнуть на площади, названной именем своего предшественника!) и королева Мария-Антуанетта, а затем нож гильотины просвистел и над головами вождей революции.
В самом конце XVIII ст. площадь Революции еще раз была переименована, теперь уже в площадь Согласия (возможно, это название символизировало примирение французов, ужаснувшихся пролитой крови).
Решительно изменился облик площади в 1836 году. В ее центре был установлен 23-метровый египетский обелиск из Луксорского храма, подаренный в 1831 г. Луи-Филиппу египетским пашой Мухаммедом Али. Он украшен иероглифами, которые знаменуют славные деяния фараона Рамзеса II.
На каменные сторожевые башни, которые стояли вокруг площади, были установлены скульптуры, олицетворяющие крупные города и департаменты Франции – Лион, Марсель, Бордо, Нант, Лилль, Брест, Руан, Страсбург. Одновременно на главной оси площади были созданы фонтаны, а в 1852 г. засыпаны рвы.
От площади Согласия на запад была проложена новая магистраль – Елисейские Поля, которая стала главной и самой знаменитой улицей Парижа, сверкающей витринами, броскими афишами кинотеатров и кабаре, и зелеными оазисами, напоминающими о том, что некогда здесь действительно простирались поля.
Особенностью площади Согласия является то, что она открыта с трех сторон: с востока ее ограничивает Тюильрийский сквер, с запада – парковая зона Елисейских полей, с юга – набережная Сены. Перспективу магистрали завершает на противоположном берегу двенадцатиколонный портик Бурбонского дворца. Северная сторона площади – это ее парадный фасад, где возвышаются два симметричных дворца архитектора Жан-Андже Габриэля.
Особенно красива площадь Согласия вечером, когда прожекторы освещают бьющие из фонтанов струи воды и Луксорский обелиск. Справа, в перспективе улицы Руайяль, величественно стоят колонны портика Мадлен; слева, за Сеной, открывается широкая панорама Парижа, а прямо вплоть до большой Триумфальной арки на площади Звезды (сейчас она называется площадь де Голля) течет вверх сплошным потоком по Елисейским полям сверкающая река огней автомашин.
Как и 200 лет назад, и сегодня площадь Согласия словно магнитом притягивает к себе толпы туристов, справедливо полагающих, что побывать здесь – значит увидеть весь Париж.