Взбодренный советом, Конев стал писать. Не получалось: нервно рвал в клочья исписанный лист бумаги и брался за другой. Писал долго, мучительно долго. Затем вложил послание в фирменный конверт и протянул мне.
- Доверяю. Строго конфиденциально. Лично в руки адресату. Дождись ответа.
Георгий Константинович, хмурясь, прочел письмо и, ни слова не говоря, мгновенно начертал резолюцию: "Предательства не прощаю. Прощения проси у бога. Грехи отмаливай в церкви. Г. Жуков".
Моего возвращения Конев ждал с нетерпением. Взглянув на короткий, как выстрел, ответ, Иван Степанович вздрогнул и произнес:
- По-снайперски, прямо в сердце! И поделом… Ну что ж, история рассудит!.."
9 мая шумная актерская компания (Андрей Миронов, Татьяна Егорова, Александр Ширвиндт и др.) приехала на дачу художника Михаила Курилко в Малаховке, чтобы шумно отметить праздник. Погода в те дни стояла аномальная: почти 30 градусов жары, и пить водку в такое время было просто невыносимо. Однако артистам на это было наплевать: они напиваются и куролесят в течение всей ночи. А на следующий день, испытывая явный недостаток в новых впечатлениях, компания отряжает в Москву Егорову, чтобы она привезла в Малаховку Марка Захарова с женой Ниной, Егорова выполняет задание на "пять с плюсом" - легко уговаривает режиссера бросить дела в столице и мчаться на такси в Малаховку. Однако по пути к даче им пришлось пережить несколько неприятных минут. Возле песчаного карьера, где дорога поворачивала налево, дорогу такси внезапно преградили трое неизвестных мужчин в черных бурках, папахах и с шашками в руках. Извергая гортанные крики, "кавказцы" бросились к машине, чем сильно напугали всех присутствующих, в том числе и шофера, который грешным делом подумал, что сейчас их будут пускать на шашлык. Однако приближайшем рассмотрении оказалось, что под личиной страшных горцев скрывались Миронов, Ширвиндт и Курилко. Вот такие шуточки были у них тогда в ходу.
Всю ночь веселая компания провела за столом, уплетая деликатесы и запивая их спиртным из антикварных рюмок елизаветинских времен. На следующее утро - 10 мая - кто-то из гостей с похмелья начнет разбивать эти рюмки о стволы берез во дворе, В тот же день Владимир Высоцкий даст двухчасовой концерт для персонала медсанчасти № 11, куда его угораздило угодить на праздники.
И еще о Высоцком, 9 мая сценаристы Семен Лунгин и Илья Нусинов (по их сценариям были поставлены фильмы: "Мичман Панин", "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен", "Внимание, черепаха!", в будущем - "Агония" и др.) отправились на Северный флот, чтобы принять участие в дальнем походе военных кораблей из Баренцева моря в Черное. Тогда они еще не знали, что одному из них - Нусинову - жить осталось всего лишь десять дней, и пребывали в отличном настроении.
Вспоминает С. Лунгин: "Когда мы приехали в ту рассветную рань во Внуково, первое, что услышали, была песня Высоцкого. Слов нельзя было разобрать, но свистящий хрип, то ли от дурной записи, то ли от неисправного магнитофона, нимало не смущал. На пленке был Высоцкий - это факт, остальное никого не интересовало. Все - и парень в провинциальной кепке, держащий в руке, как чемодан, тяжелый бобинный "маг", и те, кто его окружал, и те, кто стоял поодаль, как мы, - получали явное удовольствие. Потом объявили посадку, и до: "уважаемые пассажиры, наш самолет…" - и после в салоне передавали по самолетной трансляции одну из песен Высоцкого, которая от Москвы до Мурманска прозвучала раз пять, не меньше. Затем в Мурманске, в ожидании автобуса на Североморск, мы зашли в ресторан, где ширококостные северяне пили шампанское из толстобоких фужеров, в которые они еще крошили плиточный шоколад. В то время там так веселились. И в ресторане тоже заводили Высоцкого… В маленьком, тесном, скачущем по нелучшей дороге автобусе на коленях у сидящего на первой скамейке лейтенанта стоял магнитофончик, вернее, лейтенант держал его на весу, чтобы амортизировать тряску по ухабам. Пел Высоцкий, и пел он всю нашу дорогу на север. Кончалась пленка, ее ставили заново. Слушали певца серьезно, глядя в одну точку, даже не поворачивая головы к окнам, за которыми был виден залив с миллионом шевелящихся мачт стоящих у берега рыбацких судов и серые сопки в серой дали. Я даже поймал себя на мысли, что меня почему-то не бесит этот непрекращающийся интенсивный хрип, он выражал что-то мне неведомое и был подлинной средой обитания в этом крошечном автобусном мирке. К концу пути нам с Ильей стало казаться, что этот голос и эти песни, как неотъемлемая часть, принадлежат обществу военных моряков. А как потом выяснилось, и летчиков тоже. Да что говорить! Всех людей, у которых есть потребность пережить некоторое очищение, полно выразив (вместе с Высоцким) свое личное отношение к действительности. Когда в Североморске мы, побрившись, пошли в Дом офицеров обедать, то… надеюсь, ни у кого не вызовет удивления, что из динамиков, укрепленных по обеим сторонам фронтона этого помпезного, сталинского стиля здания, на всю площадь, до самых причалов опять-таки рокотал набрякший страстной силой голос Высоцкого, соединяя землю, воду и небо…"
11 мая Дмитрий Шостакович пишет очередное письмо в Ленинград из Кургана своему старому приятелю Исааку Гликману. Приведу небольшой отрывок из этого послания:
"Может быть, в первых числах июня я буду выписан из больницы, У меня много достижений: я могу играть на рояле, ходить по лестнице, влезать, в автобус (правда, с трудом). Г, А. Илизаров вернул мне силы. Теперь надо восстановить технику. Очень многое я восстановил. Я бреюсь правой рукой, застегиваю пуговицы, не пропускаю ложку мимо рта и т. п."
Между тем в эти же майские дни кинорежиссер Григорий Козинцев заканчивает работу над фильмом "Король Лир". Сначала он на четыре дня выезжал в Нарву, где переснимал разный брак, затем засел в монтажной, почти погребенный под горами пленки. Тогда же с ним произошел весьма неприятный инцидент. Какой-то пьяный гражданин, видимо, не просыхавший всю праздничную неделю, стал ночью ломиться в дверь квартиры режиссера. На счастье Козинцевых, соседи услышали этот шум и стали увещевать пьянчужку. Но тот от этого распалился еще сильнее и, уже переключившись на соседскую дверь, ногами разнес ее чуть ли не в щепки. Утихомирить буяна смогла только милиция, предусмотрительно вызванная жильцами дома.
КГБ продолжает сидеть на хвосте у Сергея Хрущева. В мае он несколько раз замечал за собой слежку, причем однажды "топтуны" прибегли к переодеванию, чего раньше он за ними не замечал. Дело было утром, когда Сергей ехал в МВТУ читать лекцию. Сзади он заметил подозрительную "Волгу" и решил повнимательнее приглядеться к ее пассажирам. В салоне сидели двое: мужчина за рулем и рядом с ним девушка в кофточке, гладко причесанная. Чтобы проверить их принадлежность к органам, Сергей пошел на хитрость: по Госпитальному мосту пересек Яузу и остановился на автостоянке возле училища. Едва он успел вылезти из машины, как мимо него промчалась та самая "Волга". За рулем та же девушка, но уже в свитере, волосы распущены, А мужчина уже сидит рядом. Вот такой спектакль с переодеванием довелось увидеть Сергею перед лекцией.
Но КГБ не только следил за сыном бывшего руководителя государства, но и усиленно пытался найти мемуары Хрущева. Сергей, как и в случае со слежкой, тоже узнал об этом случайно, от своей знакомой. Она работала машинисткой и, видимо, поэтому попала в поле зрения органов. Им могло показаться, что она участвует в работе над мемуарами. В один из майских дней ее угораздило с полдороги вернуться домой, что-то она забыла, а у дверей ее квартиры уже копошатся двое незнакомых мужчин. Заметив ее, незнакомцы тут же поспешили подняться этажом выше и стали звонить в верхнюю квартиру. Женщина в тот же день рассказала об этом случае Сергею. Но тот поспешил ее успокоить - мол, пустые страхи, тебе померещилось. Хотя сам прекрасно понял, к какому ведомству принадлежали те двое и что они делали возле дверей его знакомой: наверняка собирались проникнуть в квартиру и обыскать ее, в надежде найти злополучные мемуары, которые в тот момент находились совсем в другом месте - у сослуживицы Сергея Леоноры Никифоровны Финогеевой, или просто Лоры.
В мае того года забрили в солдаты ныне известного певца Александра Буйнова. Он тогда играл на органе в популярной рок-группе "Скоморохи", где, помимо него, тусовались Александр Градский, Александр Лерман (вскоре уедет за кордон), Юрий Шахназаров (создаст группу "Араке"). Эти люди и проводили Буйнова в армию. Под это дело главный финансист "Скоморохов" Градский достал из своего дивана в доме на Мосфильмовской улице 70 рублей наличными. На эти деньги и гуляли в ночь перед отправкой Буйнова на сборный пункт. Тогда же призывник был торжественно пострижен своими товарищами, и его локонами затем "скоморохи" украшали орган во время своих выступлений. Кстати, на нем в отсутствие Буйнова играл сын знаменитого композитора Юрия Саульского Игорь (позже он эмигрирует в Штаты), который объявлял во время концертов зрителям, что волосы, которые они имеют честь видеть на органе, принадлежат незабвенному Буйнову, который в эти часы отдает священный долг Родине - служит в армии.
Кстати, примерно тогда же "загремел в ряды" еще один ныне известный рок-музыкант - Александр Барыкин. Перед армией он, как и Буйнов, увлекался музыкой, играл в люберецкой рок-группе "Аллегро", причем поначалу был в ее составе самым молодым - ему было 16 лет, а всем остальным по 17. В 70-м слава "Аллегро" вышла далеко за пределы Люберец, и группу пригласили играть в московское кафе "Морозко", что возле станции метро "Добрынинская". Там до них уже выступала группа "Лучшие годы", в которой одно время играл очень известный в рок-кругах барабанщик Юрий Фокин. Однако во время специального конкурса, устроенного администрацией кафе, "Аллегро" "забила" "Годы" и получила приглашение выступать в "Морозко". Потом кто-то из администрации объяснил свой выбор тем, что им требовалось что-то современное, но попроще.
В течение трех месяцев группа "Аллегро" выступала в кафе и пользовалась большим успехом у публики. Особенно сильный ажиотаж начался после того, как в репертуаре группы появились забойные песни из репертуара "Рол-линг Стоунз" в исполнении солиста группы Сергея Уварова, который копировал Джаггера чуть ли не "в ноль". Однако толпы молодежи, собиравшиеся в кафе, в конце концов карьеру "Аллегро" в этом заведении и погубили. Вскоре там начались пьяные драки, и администрация устала возмещать убытки в виде разбитых стекол, поломанных столов и стульев. Короче, "Аллегро", на которое молодежь и валила, из заведения попросили. А спустя месяц-другой Барыкин загремел в армию - в ракетные части под Калугу.
Раз уж речь у нас зашла о рок-музыке, не могу не вспомнить еще об одном коллективе, появившемся на свет в том же году. Речь идет о рок-группе "Цветы", которой через пару лет суждено будет стать всесоюзно известной. А тогда, в 70-м, ее знали только в пределах Москвы. Создал группу внук самого Анастаса Микояна Стае Намин, который тогда учился в Институте иностранных языков, что у метро "Парк культуры". До этого Намин играл в группе "Блики", но она распалась, и пришлось ему создавать новый коллектив. В "Цветах", кроме Намина (соло-гитара), играли: Александр Лосев (вокал и бас-гитара) и тот самый знаменитый барабанщик Юрий Фокин из "Лучших годов" (с ним Намин познакомился на одном из вечеров в элитарной школе № 31, что на улице Горького). Трио "Цветы" делали упор на англоязычный репертуар и "чесали" в основном Джимми Хендрикса и "Дип Пепл". Буквально с первых же дней карьера группы складывалась весьма удачно, и как итог - их ждал успех на одном из представительных конкурсов самодеятельных музыкантов в Лужниках. Впрочем, послушаем самого С. Намина:
"Мы вышли на сцену - Фокин, Лосев и я. Сыграли вначале какую-то польскую вещь, потом - свою, а в конце… как дали!!! Джимми Хендрикса… Администрация сразу оказалась в шоке, а когда очнулась - нам тут же "вырубили" аппаратуру, но зал уже выключить было невозможно: это был какой-то массовый крик души… Полный вперед! И мы стали героями дня. Да что там дня! Ночи, следующего дня, следующей ночи и… А шел только 1970 год, и это наше рок-шоу, настоящее, масштабное рок-шоу, было одним-единственным в то время в Москве, а быть может, и по Союзу, Нас тогда было трое, но нас было много! Среди разной выступавшей там самодеятельности мы были тогда единственными рок-музыкантами…"
В мае устроилась судьба Георгия Коваленко, который впоследствии войдет в историю под именем "кремлевского землекопа". Незадолго до этого он вместе с супругой вернулся в Москву к матери (до этого жили на Колыме) и никак не мог устроиться на работу. Видя, как сын бездельничает, мать недовольно ворчала: "Тебе осталось только на кладбище пойти…" Как в воду глядела. Однажды Коваленко отправился в ТАСС, чтобы устроиться туда дежурным плотником. Однако само провидение привело его на Новодевичье кладбище: грянул ливень, и пока он там укрывался, заметил объявление: "Срочно требуется бетонщик". Поскольку еще на Колыме Коваленко выучился специальности плотник-бетонщик, он решил рискнуть. Пришел на прием к директору кладбища, а тот взял его могильщиком. С мая 70-го он и начал копать, хоронить. За двадцать лет работы ему будет суждено похоронить чуть ли не все Политбюро, а также многих знаменитых артистов, спортсменов и даже разведчиков.
Чтобы отвлечься от грустной темы, самое время поговорить о развлечениях, которым предавались в те майские дни жители столицы. К примеру, телевидение первые две недели мая потчевало зрителей самыми разнообразными "блюдами". Так, 6 мая многомиллионная армия спортивных болельщиков Советского Союза получила возможность наблюдать за финальным матчем Кубка европейских чемпионов по футболу между голландским "Фейенордом" и шотландским "Селтиком". Репортаж транслировался достаточно поздно - в 2–2.55. Поскольку это была среда, а с утра большинству болельщиков надо было идти на работу, до конца матча, видимо, досидели не все.
Из фильмов, показанных по ТВ в те дни, выделю следующие: "Летят журавли" (4-го), "Верные друзья", "Далеко на Западе" (5-го), "Годен к нестроевой" (6-го), "Солдат Иван Бровкин" (7-го), "Девочка ищет отца", "Это было в разведке", "На пути в Берлин" (8-го), "Смелые люди", "На дальней точке" (премьера т/ф), "В 6 часов вечера после войны" (9-го), "Был месяц май" (премьера т/ф, 10-го), "Щит и меч" (11-14-го), "Софья Перовская" (12-го), "Поколение" (ЧССР, премьера т/ф, 15- 16-го) и др.
В кинотеатрах за две первые недели мая состоялось несколько премьер. О фильме "Освобождение" я уже упоминал, поэтому назову остальные: 4-го в прокат вышел фильм Дамира Вятича-Бережных "Золото" с Натальей Варлей, Александром Плотниковым, Ларисой Лужиной и Виктором Переваловым в главных ролях; 5-го - фильм Олега Ленциуса "Где 042?" с Анатолием Салимоненко, Болотом Бейшеналиевым и Александром Збруевым.
С 11 по 24 мая на Малой спортивной арене стадиона им. Ленина в Лужниках шла премьера восточногерманского фильма "Белые волки" с Гойко Митичем в главной роли. Это была вторая часть дилогии режиссера Конрада Петцольда, начатая фильмом "След Сокола" (премьера 1 апреля). Я помню, как мы с моим приятелем Серегой Фатовым сгорали желанием посмотреть "Белые волки" в те дни, но никак не могли этого сделать. И дело было не в том, что в Лужниках билеты на сеанс стоили на пятак дороже, чем в обычных кинотеатрах, - 30 копеек, а в том, что на Малой спортивной (как и на стадионе "Динамо", где "Волков" запустили с 15 мая) фильмы прокатывали в течение двух недель, но всего лишь на одном сеансе - в 21 час (на "Динамо" и того хуже - в 21.30). Если бы мы со своей Казаковки отправились в столь поздний час в Лужники или на "Динамо", наши родители нам бы головы открутили. Поэтому, как ни хотелось нам посмотреть очередные приключения Зоркого Сокола, пришлось запастись терпением и ждать целый месяц, пока "Белых волков" не выпустят в широкий прокат.
И еще о кино. 10 мая в Москве, возле метро "Войковская", был открыт новый киноконцертный зал "Варшава" на 1405 мест.
Что касается драмтеатров Москвы, то там в первые две недели мая состоялись две премьеры: 6 мая в Театре им. Маяковского был показан спектакль "Мария" по пьесе А. Салынского с участием Владимира Самойлова, Светланы Мизери и др., 10-го - "Признание" в Малом театре по пьесе С. Дангулова.
15 мая Высоцкий позвонил из больницы домой своему коллеге по Театру на Таганке Валерию Золотухину, Высоцкий расспрашивал о ситуации в театре, о Любимове.
- Валерик, я тебя прошу, поговори, пожалуйста, с шефом, а то мне неудобно ему звонить. Скажи ему, что я перешел в другую больницу, что мне обещают поправить мое здоровье и поставить окончательно на ноги. Я принимаю эффективное лечение, максимум пролежу недели две - две с половиной и приду играть. Что я прошу у всех прощения, что я все понимаю…
Золотухин, который почти за два месяца так и не вырвался к приятелю в больницу, обещал сделать все, о чем он просит.
В этот же день бывший член Политбюро, человек, которого в свое время знала вся страна, Георгий Маленков и его супруга Валерия Алексеевна отметили свою золотую свадьбу (они познакомились в 1920 году в Средней Азии).
Торжество прошло тихо и скромно в кругу близких людей.
Раз уж речь зашла о бывших столпах общества, не лишним будет вспомнить и других соратников Маленкова, которые в свое время вершили судьбы миллионов людей. Теперь все они вели тихую и неприметную жизнь, мало чем отличавшуюся от жизни рядовых пенсионеров. Например, Лазарь Каганович жил в высотке на Фрунзенской набережной и чуть ли не ежедневно спускался во двор, чтобы с такими же, как и он, стариками "забить козла". А вот другой бывший столп - Вячеслав Молотов - в домино с соседями не играл, поскольку большую часть времени жил за городом - в поселке Жуковка. В том году Молотова постигнет тяжелая утрата - из жизни уйдет его жена Полина Жемчужина, с которой бывшего главу Совнаркома связывали почти полвека совместной жизни.
16 мая в Ленинград на несколько дней приехал актер Олег Даль. В город на Неве его привели как дела служебные, так и амурные. Во-первых, ему надо было участвовать в озвучании роли Шута в фильме Козинцева "Король Лир", во-вторых - он собирался увидеться с женщиной, которой тогда сильно симпатизировал, - Елизаветой Эйхенбаум (с ней он познакомился в начале работы над "Лиром", в августе 69-го). Утром, в первый же день своего прибытия в Питер, он полдня проторчал на "Ленфильме", а вечером приехал к Лизе, И надо же было такому случиться, но в это же время у нее находился еще один ее тогдашний ухажер - писатель Сергей Довлатов. Что было потом, лучше всего поведает сама Е. Даль: