– Э-э-э… – замялся Томми. – Понимаете, она… Я могу вам назвать ее имя…
– Мне не интересно, как ее зовут! Она нарушила правила движения, и именно она виновна в аварии!
– Ка-ак?! – вздрогнул Томми.
– Ее выбросило в канаву, и это ее спасло. Но она пыталась скрыться с места происшествия. Я должен был гнаться за ней по хлопковому полю.
Полицейский потер себе лоб.
– Я… Он напугал меня, – пыталась оправдаться Силоу. – Он так мерзко ругался! И бежал за мной, как бешеный пес! А потом прыгнул на меня! Что мне оставалось делать? Только драться, правда ведь? – спросила она Томми, в тоне ее ярость мешалась с просительными нотками.
– Превышение скорости, езда без прав, авария, сопротивление при задержании, – перечислял патрульный. – Хватит на десятерых! Я требую ее немедленного заключения под стражу!
– Силоу, как ты могла? – укоризненно покачал головой Томми.
– Я поссорилась с Сэмом, – она всхлипнула. – Он… пригрозил, что пошлет тебя в погоню. А потом этот человек…
– Какой, к дьяволу, Сэм? – спросил полицейский. – Ее опекун? У нее, наверное, есть опекун, потому что она явно не в себе.
– Ее отец, – мрачно буркнул Томми. – Сэм Пеннингтон.
Патрульный остолбенел.
– Сэм Пен… – не смог договорить слово, потому что закашлялся.
Он тут же поспешил отпустить девушку.
– Мне дела нет, что у ее отца в кармане три округи, – немного оправившись от удивления, продолжил офицер намного тише. – Такое, знаете ли, недопустимо ни для кого… Э-э-э… это будет стоить ему кучу денег. Да! И пусть радуется, что его дочь жива. Если б вы видели, что стало с ее машиной…
Все трое замолчали, поглядывая друг на друга. Стало вдруг заметно, насколько полицейский молод. Томми тяжело вздохнул.
– Вы, конечно, правы, – сказал он офицеру. – Она за все заплатит. Составляйте протокол. По всей строгости. И пусть отправляется за решетку, – добавил он и снял с пояса большую связку ключей.
– Не имеете права. – Силоу вспыхнула, ее подбородок задрожал. – За что меня сажать?
– Ты ударила представителя закона при исполнении служебных обязанностей.
– Я… я не настаиваю, – поспешно вмешался полицейский. – Знаете, действительно, это, наверное, можно понять… Зачем же сразу в тюрьму? Молодая, красивая девушка… Я лучше выпишу штраф побольше, лишу ее прав…
– В следующий раз будет знать, как гонять сломя голову! – сурово сказал Томми. – А ты не дрейфь, сынок. Я все беру на себя. Это я запер ее. Я – и больше никто, понял?
– Но… – начала Силоу.
– Никаких "но", – еще суровее оборвал ее Томми. – Для твоей же пользы. Я не хочу, чтобы ты разбилась. Так что я заключаю тебя под стражу. До утра. Конечно, у тебя есть законное право на телефонный звонок. Иди звони. Звони-звони! Расскажи отцу, что ты натворила.
Силоу долго молчала. Потом отрицательно покачала головой.
– Я так и думал, – кивнул Томми. – Ты сбежала из дома, так? Посмотри на себя – ты вся дрожишь. Куда тебе вести машину в таком состоянии?
Затем шериф выбрал из связки один из ключей и открыл камеру, расположенную рядом с камерой Билли Боба.
– Заходи. Я сам позвоню Лоре. Чтобы просто успокоить ее, что ты жива. А она уж как-нибудь успокоит Сэма.
Силоу направилась по коридору к распахнутой двери и заметила Билли Боба, который все это время тихо стоял в тени, у окна, сложив руки на груди. Девушка вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки и прохромала в камеру, припадая на правую ногу, потому что одна туфелька лишилась каблука.
Томми угрюмо захлопнул за ней решетчатую дверь, но в последний момент передумал и не стал закрывать ее на ключ.
– Никуда она не денется, – объяснил он патрульному полицейскому. – Ты думаешь, она тебя боится? Она Сэма Пеннингтона боится, понял?
Силоу присела на краешек узкой тюремной койки и стала нервно теребить одеяло. Она опустила голову и старалась не смотреть ни на Томми, ни на Билли Боба.
Томми как будто только сейчас вспомнил о существовании другого арестанта; он поднял связку ключей и погрозил ею Билли Бобу.
– Смотри, Билли Боб! Не приставай к ней!
Томми в сопровождении молодого офицера полиции вошел в помещение для охраны и закрыл за собой дверь.
Они остались вдвоем, и никто из них не решался первым нарушить тишину.
Прошло уже четыре года с тех пор, как они последний раз были вот так вот, наедине. Да, не зря он попал в тюрьму. Радость постепенно росла в нем.
Силоу была одета в черное, плотно облегающее ее тонкую фигурку платье, слегка испачканное и немного порванное снизу. Ее волосы растрепались, нежную щеку пересекала царапина.
Впервые за четыре года он видел ее такой… беззащитной… растерянной.
Он оттолкнулся от стены и сделал шаг. Она услышала шорох и вскинула голову.
– Ну что, милая моя, и ты здесь, да? От сумы да от тюрьмы не зарекайся…
– Если ты произнесешь еще хоть слово…
– То что? Папу позовешь? Непохоже, что ты в ладах с ним, дорогая.
– Я тебе не "дорогая".
Билли Боб подошел вплотную к решетке, разделявшей их, и тихо спросил:
– Значит, ты разбила машину просто потому, что любишь быстро ездить?
– А ты жалеешь, что я не разбилась, да? – спросила она с вызовом, не отводя от него взгляда. – Не беспокойся, я куплю себе новую машину.
– Нисколько не сомневаюсь. Но мне интересно, куда ты так торопилась?
– Тебя это совершенно не касается, – сказала Силоу, сбросив туфли и забираясь с ногами на койку. – Если ты хочешь играть в вопросы-ответы, то теперь моя очередь. За что тебя посадили?
– Ни за что.
Она насмешливо фыркнула.
– Я не вру. Получил две недели тюрьмы и три тысячи долларов штрафу за участие в драке. А судье не понравилась моя манера отвечать на вопросы. Поэтому он вкатил мне еще две недели или штраф пятьсот долларов за неуважение к суду, а так как денег у меня нет… – Билли огляделся вокруг и развел руками, – придется просидеть здесь целый месяц.
– Вот это да! Чем ты так разгневал судью? Порвал ему мантию?
– Я сказал, что мне не нравится его фамилия, – спокойно ответил Билли Боб. – Кстати, ты скоро будешь носить ту же фамилию… Сьюэлл.
Она не смогла сдержать дрожь и, чтобы скрыть замешательство, стала оглядываться вокруг.
– Подвальчик не ахти.
– Я знавал и похуже, – ровным голосом ответил он. Силоу невольно улыбнулась, на левой щеке появилась крохотная ямочка.
– Например, "У дяди Джона", да?
Она тут же спохватилась и недовольно сжала губы, досадуя на себя, что первой напомнила ему то старое доброе время, когда они были вместе.
Билли Боб удивленно вскинул голову и тоже вспомнил тот день, который старался навсегда вычеркнуть из памяти. Злость вспыхнула в нем. И минуты не прошло, как они оказались рядом, а она уже вторгается в его душу.
– Ну а что было потом, помнишь? – довольно резко спросил он. – Как мы подъехали к Семи Холмам? Помнишь, как было тихо? А сердце у тебя билось…
Силоу сжалась, втянула голову в плечи и заткнула уши ладонями, а он, довольный ее реакцией, продолжал, повысив голос:
– Сердце билось, как у испуганного кролика.
– Не надо, Билли.
– А-а-а! То же самое ты сказала в ту ночь, помнишь? Наверное, только это и помнишь. – Но он знал – воспоминания, которые он пробудил, как живые, теснились перед ними нестройной толпой.
Он тогда сумел оторваться от нее, наперекор их обоюдному стремлению и властным велениям инстинкта.
Кроме того, она сказала "не надо", и он сумел сдержать себя.
Но она первой бросилась к нему, целуя его лицо и губы, а руками шаря по его рубашке. Он помнил, как трудно было дышать, как его душили страсть и страх. Как он в последний момент понял, что, несмотря на неистовое желание, она была напугана до смерти.
Ему самому пришлось сказать "нет", крепко обхватить ее, успокоить, уговорить подождать: ведь ей всего восемнадцать лет. Что лишний раз доказывает, как сам он был наивен в свои двадцать три. Эта девчонка через две недели бросила его.
У Силоу воспоминания о той ночи были еще живее. У нее в ушах до сих пор стояли сердитые слова, которые она бросила в лицо Билли Бобу перед тем, как выпрыгнуть из его грузовика.
Может, действительно, она сама не знает, чего хочет, и в ней сидит бес противоречия, как сказал Майкл? И она сердилась на Билли Боба только за то, что он сказал "нет"?
Она легла на кровать и отвернулась к стенке. Усталость навалилась на нее. Сколько ей пришлось пережить за сегодняшний день! У нее совсем расстроились нервы, вот почему события четырехлетней давности так растревожили ее.
Билли Боб смотрел на хрупкую, съежившуюся на тюремной койке девушку и ругал себя за несдержанность.
Кто его тянул за язык? Давно пора обо всем забыть, а не воскрешать в памяти ночь, когда она пришла к нему.
Дверь в служебное помещение отворилась, и вошел Томми. Один, без полицейского, неловкий и смущенный. Билли смотрел на шерифа, готовый в любую минуту сорваться. Не надо забирать Силоу! Им еще столько надо сказать друг другу! – Вы меня отпускаете? – спросила Силоу с надеждой.
– Увы, – сказал шериф с сожалением. – Просто я подумал, что, может быть, тебе надо… э-э-э… руки помыть, например, или еще что…
Он слегка покраснел. И она тоже, когда поняла, на что он намекает.
– Пойдем, я отведу тебя куда надо. А ты, Билли Боб, будь добр, сделай свои дела до того, как девочка вернется. У тебя будет достаточно времени, мне нужно еще кое-что сказать ей наедине.
– Ла-а-адно, – лениво протянул Билли Боб. – Так и быть, руки я быстро помою.
Он едва сдерживал радость, рвущуюся наружу: она вернется!
– Шутник ты, парень, – сказал Томми без тени улыбки и тут же словно забыл о его существовании. – Силоу, как ты могла? Только что звонил Рэнди; он говорит, что машина не подлежит ремонту. Разбита вдребезги.
– Я не хотела, Томми, – сказала Силоу. – Я испугалась до смерти. Зачем он повис у меня на хвосте? Если бы он…
Захлопнувшаяся дверь не позволила Билли узнать подробности погони.
Он выполнил распоряжение Томми и лег на кровать, с нетерпением ожидая возвращения Силоу. А пока было время, он размышлял.
Она стала совсем другая. До сих пор ему казалось, что она стала еще более замкнутой, непроницаемой, недоступной – особенно на людях. Восемнадцатилетняя Силоу была застенчивой, редко сердилась, но часто краснела. И какая она была ласковая, Господи! Билли Боб перевернулся на спину. Да, ласку забыть труднее всего. Теперь она стала колючей. Научилась не доверять, скрывать свои чувства. Сменила джинсы и шорты на вечерние платья, обрезала длинные волосы, раньше достававшие ей до талии.
Когда через пятнадцать минут Томми вел свою пленницу назад в камеру, он кудахтал над ней, как курица над яйцом, но уже по другому поводу.
– … без ужина? Как ты могла? Сколько уже ты не ела?
– Не помню, – равнодушно отвечала Силоу, садясь на койку со вздохом облегчения. – Я устала. Не хочу есть.
Томми терпеливо вздохнул.
– Я принесу тебе кока-колы. И еще, по-моему, у меня где-то осталось миндальное пирожное.
– Ненавижу миндальные пирожные! Но съем, – поторопилась добавить она, прежде чем Томми успел сказать что-нибудь еще.
Он принес ей нехитрое угощение и пронаблюдал, чтобы Силоу все съела. После чего он удовлетворенно кивнул и ушел, а Билли Боб и Силоу долго сидели в молчании. Было тихо. Мимо окон проехала машина, на секунду осветив фарами стену. Где-то далеко приглушенно зазвонил телефон, наверное, в здании тюрьмы. В конце концов Силоу не выдержала и поставила пустую бутылку на пол.
– Интересно, сколько сейчас времени? – спросила она и вздрогнула от неожиданно громкого ответа:
– Думаю, скоро полночь.
– Уже? Спать хочется.
Силоу нервничала. Его молчание и неподвижность угнетали ее. А он как будто не замечал этого.
– Вот не думала, идя на работу, что вечером окажусь в тюрьме, – сказала она, когда тишина стала непереносимой.
– А где ты работаешь? – спросил Билли Боб, как будто сам этого не знал.
– В Довере, в филиале банка.
– Мне казалось, – осторожно спросил он, снова касаясь их общего прошлого, – что ты хотела стать учительницей. Или я ошибаюсь?
– А, – махнула она рукой. – Детские мечты.
– Значит, – безразлично сказал он, – ты послушалась папочку?
Силоу ничего не ответила, но он знал, что чувствительно задел ее. Когда она заговорила снова, тон у нее был сердитым:
– На себя посмотри. Ты, по-моему, собирался учиться на ветеринара. А сам?
– Ну что ж поделаешь, не смог.
– Скажи: не захотел, – произнесла она устало: ей тоже не хотелось начинать все сначала. – Если б ты захотел… Из тебя вышел бы хороший ветеринар. Помнишь, как все лето ты нянчился с жеребенком? Ты его не продал?
– Нет.
– Работаешь на ферме? Сажаешь деревья?
– Бросил. Слишком много неприятностей от такой работы. Снова повисла напряженная тишина.
– Знаешь, Билли Боб, я, пожалуй, посплю, а?..
– Ты вела себя очень глупо. Убегала от полицейского, дралась с ним. Говоришь, ты думала, что Сэм мог преследовать тебя? Зачем преследовать такую послушную дочь?
– Я не обязана давать тебе отчет! – одернула его Силоу.
– Знаю. Это давным-давно растолковал мне твой отец, – кивнул Билли Боб с холодным спокойствием.
– Пожалуйста, не начинай снова. Мы обо всем этом говорили четыре года назад. Почему бы нам…
– Четыре года назад говорили вы! Ты и Сэм Пеннингтон! А я молчал! – взорвался Билли Боб.
Он вскочил и сунул руки в карманы. Его волосы блестели даже в полутьме. Сэму не нравились его волосы, успела подумать Силоу.
– Я приходил к тебе. Все время на одно и то же место. А ты ждала. Хорошее было место, укромное, у магнолии. Никто нас не видел. А жаль.
Билли Боб шагнул к ней, не вынимая рук из карманов.
– Надо было мне сразу идти к твоему отцу, как только впервые увидел тебя тогда, на крыльце. Надо было подойти к нему и сказать: "Я пришел сюда к вам, Сэм Пеннингтон, за вашей дочерью!"
– Это бы, конечно, не помогло, – потрясла головой Силоу.
– Это бы обязательно помогло, – поправил ее Билли. – Помогло бы избежать дальнейших ошибок. Помогло бы сберечь кучу нервов и времени. Я был бы остановлен в самом начале ложного пути, – закончил он с горечью.
– Ты меня в чем-то обвиняешь? – вскочив, запальчиво крикнула она. – Ты сам во всем виноват. Ты первый начал! Ты сам меня отверг! Помнишь, тем вечером, после "У дяди Джона"?! Кто тогда первый сказал "нет"?
– А кто уехал через две недели в Мехико?
– Как будто ты не знаешь почему!
– Знаю, – ответил Билли Боб, опустив голову.
В ту ночь он пришел на условленное место. Силоу, как всегда, пришла раньше. Но на этот раз не одна, а с отцом. Эта неожиданность выбила Билли Боба из колеи. Но и сбросила с плеч огромную тяжесть.
– Я люблю ее, – сразу сказал он, едва увидел Сэма Пеннингтона.
Силоу вцепилась в него обеими руками. Молодые люди стояли перед Сэмом и ждали его слова. На одно мгновение у Билли мелькнула надежда, что все будет хорошо. Но только на одно короткое мгновение.
– Ты ее любишь. Прекрасно. А знаешь, сколько ей лет?
– Восемнадцать.
– А тебе – двадцать три. И как вы собираетесь строить свои отношения дальше?
Билли знал, как отвечать, он считал себя честным человеком.
– Мы поженимся, – с достоинством ответил он и обнял невесту за талию, не обратив внимания на легкий возглас удивления, вырвавшийся у Силоу.
Сэм кивнул головой, а потом внезапно рассмеялся.
– Недурно, – сквозь смех произнес он, – недурно, молодой человек. Без роду, без племени, без денег, без связей… Недурно придумано, мистер Уокер.
До них не сразу дошел ужасный смысл сказанного. Но когда они осознали, то одновременно запротестовали.
– Папа, ты что?! Билли не такой…
– Я люблю ее! – повторил Билли Боб и еще крепче прижал к себе Силоу, как бы желая убедиться, что его избранница принадлежит ему, а не этому человеку с холодным пронизывающим взглядом.
– Тогда у меня остается надежда, что вы сами оставите мою дочь в покое, молодой человек, – сказал Сэм Пеннингтон и отвернулся, как будто ему было тяжело смотреть на молодую пару. – Вы не сможете содержать жену. Ее ждет учеба в колледже, она не может обойтись без дорогих нарядов. А кто заплатит за автомобиль, который на днях прибудет для нее?
– Папа, мне ничего не надо, – повернулась к отцу Силоу.
– Ну конечно, не надо. Может быть. Сейчас. А потом? Когда станешь старше? Ты возненавидишь его, когда поймешь, чего ты лишилась. Конечно, ты еще дитя и не понимаешь всего. А вот он!.. Он все рассчитал.
– Не волнуйтесь, все будет хорошо, – упрямо тряхнул головой Билли Боб.
– Что значит "хорошо"? Где вы будете жить? На ферме? И, наконец, подумайте, в какую семью вы хотите взять мою дочь? Ваш позор ляжет и на нее!
Мир вокруг Билли Боба как будто взорвался. О Сэме ходили разные слухи. Говорили, что он не остановится ни перед чем ради достижения поставленной цели, не пожалеет ни себя, ни свою собственную дочь, что у него нет ни чести, ни совести, но все-таки такой подлости Билли не ожидал.
– Билли? – дернулась Силоу. – О чем он…
– Твой жених – незаконнорожденный! – перебил ее Сэм. – Не знала? Как так? Разве он тебе не сказал, что у него нет отца?
– Отец есть у каждого человека, – с трудом произнес побледневший Билли Боб. – И нам с вами великолепно известно, кто мой родитель, черт вас возьми! – Он отпустил удивленную Силоу и сказал ей: – Да, у меня нет законного отца, а у этого человека нет сердца. Он поступил подло.
– Мне все равно, есть у тебя отец или нет, но не надо обижать моего отца, он хочет мне добра.
– Твой отец хочет разлучить нас!
– Силоу, – вмешался Пеннингтон, – послушай меня. Я вижу, что ты к нему неравнодушна. И прошу только одного: повремени. Давай сначала съездим с тобой в Мехико. Во время поездки все обсудим. Не завтра же ты хочешь выйти за него замуж, верно? Мне надо… хотя бы привыкнуть немного. Это так неожиданно.
Он говорил, медленно приближаясь к дочери, расставив в стороны руки, как будто собираясь обнять ее. Горячая мольба слышалась в его голосе.
– Нет! – в панике выкрикнул Билли. – Если ты с ним поедешь, мы никогда больше не увидимся! Выбирай, Силоу. Или он – или я!
Его охватил испуг. Внезапно он представил себя со стороны: в старой полинялой рубашке, в потертых джинсах; что, действительно, мог он предложить девушке из богатой семьи и что мог противопоставить подаркам и обещаниям ее отца?
– Я могу только сказать, что люблю тебя, – тихо произнес Сэм. – И я не прошу тебя оставить его. Мне просто нужно время. – Слезы стояли у него в глазах; это поразило Силоу.
– Папа? – изумленно прошептала она и неуверенно потянулась рукой к его щеке.
Билли Боб повернулся и пошел прочь.
Силоу крикнула что-то ему вдогонку и побежала вслед. Она догнала его только у крыльца. До сих пор эта сцена стоит у него перед глазами: как она стоит, в глубоком вырезе белой футболки чуть виднеется грудь.
– Я люблю тебя, Билли!
– Что толку? Отца ты тоже любишь, но, по его мнению, для меня нет места в твоей жизни. А ты слушаешь его.