У истоков Руси - Иван Беляев 10 стр.


Рассказ шестой. Сыновья Ярослава

Русь, при Ярославе состоявшая из трех отдельных владений, самого большого Ярославова и потом Новгородского и Полотского, по смерти Ярослава разделилась на семь отдельных владений, независимых друг от друга. Новгородское и Полотское владения остались по-прежнему: Полотское за потомками Изяслава Владимировича, а Новгородское за самим господином Великим Новгородом при выборных князьях. Огромное же владение Ярославово по собственному завещанию самого старого князя разделилось на следующие отдельные княжества: 1-е, Киевское, которое обнимало собою весь правый берег Днепра, ему принадлежали как Киевская область полян, так и земли Древлянские и Туровские и, кажется, Червенские города; 2-е, Черниговское, ему принадлежали кроме Северянской области Чернигова еще Тмутаракань на юге и земля вятичей, также Рязань и Муром на северо-востоке; 3-е, Переяславское, состояло из Переяславской области на юге в Приднепровье и из северных областей, Ростова, Белоозера, Суздаля и других тамошних новгородских колоний; 4-е, Смоленское, заключало в себе древние земли кривичей, верхнее течение Днепра по обеим его берегам, а также колонии кривичей в южных пределах Литовской земли; 5-е, Владимиро-Волынское, которому принадлежала Волынь с частью Подолии, область сия простиралась от реки Горыни на запад до реки Западного Буга.

Хотя по Ярославову завещанию Изяслав Киевский назван старшим князем и заступил место отца; но по характеру своему он не мог занимать этого места, а старшинство по завещанию не давало ему никакой власти над младшими князьями, которые по самому завещание были признаны независимыми и самостоятельными владельцами, каждый в своей области, старший брат даже не получил права суда над младшими и не мог изгнать ни одного из них, а только обязан был помогать тому из братьев, кого будут обижать другие. Но владения Ярославовых детей недолго оставались в том виде, в каком их оставил Ярослав: на третьем году по смерти Ярослава умер Вячеслав Смоленский, а на пятом Игорь Волынский; и Изяслав Киевский их владения присоединил к своим, а сыновей их оставил без владений и держал их при себе как малолетних; и таким образом из пяти княжеств, образовавшихся из Ярославовых владений, через пять лет после его смерти образовалось три владения, самое большое Изяславово и потом Святославово и Всеволодово. Сии три старших брата первоначально жили мирно между собою; Святослав и Всеволод даже смолчали, когда Изяслав усилил свои владения присоединением Смоленска и Волыни.

Но мир и тишина на Руси были непродолжительны: с одной стороны, на юго-восточные границы Руси надвигался новый сильный враг – половцы, сменившие печенегов; а с другой стороны, и между князьями накоплялось много разных неудовольствий, которые скоро ли, долго ли должны были разродиться междоусобиями. В народе уже начало носиться какое-то темное предчувствие грядущих несчастий, люди стали уже замечать разные предзнаменования не на добро: то Волхов шел пять дней вверх, а не по течению, то семь вечеров кряду видели на западе какую-то необычайную звезду с кровавыми лучами, то рыболовы вынули из Сетомли какого-то странного урода в образе человеческом, то замечали затмение солнца; и все это сильно смущало и волновало народ. Да и кроме темных предзнаменований было уже немало беспокойств: Всеволод Переяславский уже несколько раз бился то с торками, то с новым врагом – половцами; Святослав Черниговский должен был воевать со своим безудельным племянником Ростиславом, сыном покойного Владимира Ярославича Новгородского, который отнял у Святославова сына Глеба Тмутаракань, пробравшись туда из Новгорода. Потом в 1066 году Всеслав Брячиславич, князь Полотский, один из самых удалых князей своего времени, напал на Новгород, разбил тамошнего князя Мстислава, сына Изяславова, ограбил храм Св. Софии, снял колокола и паникадилы и кроме разных богатств захватил множество пленников, жен и детей. Это нападение Всеслава на Новгород подняло князей Киевского, Черниговского и Переяславского; они все вместе двинулись на полотские владения и после жестокой битвы взяли Минск, потом пошли к Немизе, куда явился и Всеслав, и здесь произошла страшная сеча, дорого стоившая обеим сторонам и кончившаяся бегством Всеслава. Но Всеслав и разбитый был еще страшен для сыновей Ярослава; они целых четыре месяца не распускали войска и стояли на границах Полотских владений и, чтобы покончить с ним дело, прибегли к хитрости. Они зазвали Всеслава для переговоров в Оршу близ Смоленска, поклявшись честным крестом, что не сделают ему никакого зла; и когда Всеслав, положившись на их крестное целование, переехал в лодке через Днепр и вошел в шатер Изяславов, то схватили его изменнически и увезли в Киев, где Изяслав его и его двух сыновей засадил в поруб.

Наконец в 1068 году наступила настоящая беда в Русской земле, та самая, которая давно предчувствовалась в народе: половцы напали на Переяславскую область бесчисленными толпами, так что к Всеволоду явились на помощь Изяслав и Святослав и дали битву на Альте, где русские князья были разбиты наголову, Изяслав с Всеволодом бежали в Киев, а Святослав – в Чернигов. Но это было только начало бедствий. Вслед за поражением русских князей на Альте половцы рассыпались по южным границам русских владений и начали опустошать беззащитные города и села. Богатые киевляне, ожидая и себе такой же участи, созвали вече на торговой площади и послали сказать Изяславу: "Князь, дай нам оружия и коней, мы хотим еще биться с половцами"; но Изяслав отказал им. Тогда киевляне, и прежде недовольные своим князем за то, что он многих из них посажал в темницы, восстали всем городом; и сперва выпустили своих темничных узников, засаженных Изяславом, а потом вывели из поруба и Всеслава Полотского с его сыновьями. Изяслав и Всеволод, не зная, как унять народное восстание, бежали из Киева; их бегство еще более развязало руки восставшим гражданам: они разграбили княжий двор и провозгласили киевским князем Всеслава Полотского. Между тем храбрый Святослав Черниговский, собрав три тысячи ратников, дружно ударил на половцев, грабивших около Чернигова, разбил их двенадцать тысяч и взял в плен их князя.

Через семь месяцев после бегства из Киева Изяслав возвратился на Русь в сопровождении польского короля Болеслава II и с большим польским войском. Услышав о его походе, киевляне вместе с своим выборным князем Всеславом выдвинулись вперед к Белгороду; но Всеслав, не надеясь на киевлян или не сочувствуя им, ночью тайно бежал из Белгорода и ушел в свой родной Полотск. Киевляне, оставленные князем, воротились в Киев и, созвавши вече, порешили отправить посланников к Святославу и Всеволоду с такими речами: "Князи! Мы худо сделали, прогнавши своего князя, а он теперь ведет на нас Лятьскую землю, а пойдите в город отца своего, а ежели не пойдете; то мы зажжем свой город и уйдем в Греческую землю". Святослав с Всеволодом на такие речи киевских посланцев отвечали: "Мы пошлем сказать своему брату, что ежели он пойдет на вас с ляхами, губить вас, то мы выйдем противу его ратью и не дадим погубить город отца своего, а ежели хочет идти с миром, то пусть придет в малой дружине" – и тем успокоили киевлян, а сами послали к Изяславу сказать: "Всеслав убежал, не води ляхов в Киев, тебе там нет противника; а ежели хочешь иметь гнев и погубить город, то знай, что нам жаль отцовского стола". Изяслав, получивши такую весть от братьев, отослал ляхов назад и только с небольшою дружиною и с Болеславом отправился в Киев, пославши наперед себя своего сына Мстислава. Мстислав, вошедши в Киев, иссек до 70 человек киевлян, которых подозревал в освобождении Всеслава, а других ослепил, иных же без вины погубил, не разобравши дела.

Киевляне, желая искренно примириться с князем, смолчали против жестокостей Мстислава, вышли встречать Изяслава и с поклоном приняли его как своего князя. Но не так искренно действовал Изяслав; он, не довольствуясь нелепою местью, совершенною его сыном, отдал Киев на грабеж полякам, пришедшим с Болеславом, которые своим буйством, грабительствами и разными оскорблениями довели киевлян до того, что они, чтобы избавиться от навязанных им гостей, нашлись вынужденными тайно убивать их и тем только заставили Болеслава с уцелевшими спутниками поскорее убраться в Польшу. Потом, по удалении Болеслава, Изяслав перевел торговую площадь с Подола на гору, чтобы самому было удобнее и ближе вмешиваться в торговые дела и иметь строгий надзор за гражданами. Далее, из какой-то непонятной подозрительности, он стал преследовать уважаемого целым Киевом преподобного Антония Печерского, так что сей святой муж принужден был оставить свою пещеру и укрыться в Чернигов под покровительство Святослава. Все это ставило Изяслава в невыгодное положение в отношении к народу. А между тем Святослав Черниговский день ото дня приобретал большее уважение и любовь народа своим мужеством и благоразумием; его победа над половцами под Черниговом и заступничество за киевлян перед Изяславом так подняли его в народном мнении, что вольнолюбивые новгородцы выбрали себе в князья его сына Глеба; к тому же сам Святослав завладел Белозерским краем, а может быть, и Ростовом. Все это ставило Святослава в такое положение, что он при своем характере мог первенствовать между русскими князьями, чем он и не замедлил воспользоваться.

Изяслав в первый же год по возвращении своем в Киев напал, и довольно удачно, на Всеслава в самом Полотске и, выгнавши его оттуда, посадил там своего сына Мстислава, а когда тот скоро умер, то перевел туда другого сына, Святополка. Но с Всеславом нельзя было разделаться одною удачною битвою или занятием одного или нескольких городов; это был князь самый находчивый, не отступавший ни перед какою бедою и так ловко умевший выпутываться из разных напастей, что современники его называли богатырем чародеем и оборотнем. Война с таким чародеем, начатая Изяславом, кажется, из одной ненависти, только ему самому доставила множество несчастий: во-первых, она продолжалась около трех лет, и Всеслав успел воротить свой Полотск и до того довел Изяслава, что тот признал неприкосновенность его владений и вступил с ним в отдельный союз. Потом об этом союзе киевского князя с Полотским стали носиться слухи, что будто бы Изяслав условился с Всеславом соединенными силами напасть на Святослава Черниговского и Всеволода Переяславского. Насколько верны были сии слухи, мы не знаем; но ими как не надо лучше воспользовался Святослав, он под их предлогом заключил союз с Всеволодом и принудил Изяслава бежать из Киева, а сам занял Киев и, соединя все киевские владения с черниговскими, сделался старшим князем.

Изяслав, оставляя Киев, вывез с собою большие богатства, добытые разными насилиями, и думал при их помощи найти себе скорую помощь в Польше; но Святослав так ловко повел свои дела, что при его жизни Изяслав, сколько ни хлопотал о возвращении себе Киева, ничего не успел сделать. В Польше только порядочно обобрали его и выпроводили вон; ибо Святослав успел уже заключить союз с польским королем и помогал ему в войне с чехами, где по его приказание четыре месяца воевали заодно с поляками сын его Олег Святославич и сын Всеволодов, Владимир Мономах. Такая же неудача была Изяславу в Германии пред тамошним императором Генрихом IV: Генрих погрозил было Святославу войною, ежели он не возвратит Киева Изяславу; но дело обошлось и без войны, Святослав отправил богатые дары к Генриху, хорошо принял его посольство в Киеве; и Генрих, сильно занятый своими домашними делами, замолчал. Не более успеха было для Изяслава и в Италии перед римским папою, которому он обещал подчинить Россию в церковном отношении. Папа написал ему жалованную милостивую грамоту и приказал польскому королю возвратить богатства, отнятые у Изяслава, и помочь ему при занятии Киева; но грамота осталась грамотою, как прямая улика Изяславова малодушия и властолюбия, а польский король, уже союзник Святославов, не думал ни возвращать Изяславу его богатств, ни помогать ему в занятии Киева. И Изяслав по-прежнему оставался изгнанником и бездомным скитальцем со всем своим семейством и, конечно, надолго бы остался в этом жалком положении; но, к его счастью, Святослав на четвертом году своего княжествования в Киеве скончался, и киевским князем объявил себя Всеволод Переяславский, с которым Изяславу легче было управиться.

Весть о смерти Святослава как бы развязала руки Изяславу; он ее получил в Польше и, собравши наскоро польскую помощь, отправился на Волынь, куда к нему навстречу выступил и Всеволод со своими полками; но вместо битвы братья заключили мир, по которому Всеволод уступил Изяславу Киев, и за это сам получил в придачу к своим Переяславским владениям владения Черниговские и Смоленские. Этот новый дележ владений без борьбы так усилил Всеволода, что, и не будучи киевским князем, он сделался могущественнее Изяслава; и, напротив, по сему дележу почти совершенно были лишены владений сыновья покойного Святослава, за которыми осталась только одна полурусская отдаленная Тмутаракань, где княжил Роман Святославич. Здесь Изяслав поступил также с Святославичами, как прежде он поступил с детьми своих братьев Вячеслава и Игоря, которых по смерти отцов оставил без владений; но тогда такой грабеж ему сошел с рук, потому что сироты Вячеслава и Игоря были малолетными и заступиться за них было некому; Святославичи же, напротив, были уже не малолетки и отличались и храбростию и находчивостию, да и прежние ограбленные сироты Вячеслава и Игоря уже выросли. А посему необходимым и ближайшим следствием беззаконного волынского дележа была война с Святославичами и сыновьями Вячеслава и Игоря, которая началась на другой же год по возвращении Изяслава в Киев. Войну эту начали Борис Вячеславич и Олег Святославич; они, оставаясь без владений, сперва бежали в Тмутаракань, а потом, подговоря половцев напали на Всеволода в Чернигове, разбили его и принудили бежать в Киев. Изяслав вступился за брата, и, желая поддержать незаконный волынский дележ, собрал многочисленное войско, и приступил к Чернигову; черниговцы, не считавшие волынского дележа для себя законом, затворили перед ним ворота и стали защищаться; между тем Борис и Олег явились к ним на выручку, и на виду от Чернигова, на Нежатиной ниве, завязалась страшная сеча, на которой с одной стороны пал Борис Вячеславич и с другой – Изяслав Киевский, а разбитый наголову Олег Святославич убежал в Тмутаракань.

Смерть Изяслава опростала престол киевский, который и занял Всеволод, последний из сыновей Ярослава оставшийся в живых; он Чернигов отдал сыну своему Владимиру Мономаху, а Изяславова сына Ярополка посадил во Владимире-Волынском и сверх того придал ему Туров. Но война тем не прекратилась: обиженные племянники Роман и Олег Святославичи на следующий же год привели половцев воевать переяславские владения; впрочем, Всеволод, не вступая в битву, купил мир у половцев, которые в придачу к миру убили еще Романа Святославича, а брата его Олега отправили в ссылку в Грецию, и таким образом Тмутаракань досталась Всеволоду, который и послал туда своего посадника Ратибора. Тем не менее обиженные князья не пугались могущества Всеволода, и через год Давид Игоревич и Володар Ростиславич, проживавшие у Всеволода, тайно бежали от него и захватили Тмутаракань, а еще через год туда же явился из Греции Олег Святославич и занял эту область как наследственный удел князей Черниговских. А еще через год два Ростиславича Рюрик и Василько, также безземельные, проживавшие у Ярополка Ростиславича во Владимире-Волынском, бежали от него и начали воевать в разных местах и принудили Всеволода уступить им Перемышль и Теребовль, а еще прежде Давыд Игоревич успел вытребовать у него Дорогобуж. Потом и Ярополк Изяславич за Владимир-Волынский начал войну с Всеволодом, но, разбитый Всеволодовым сыном Мономахом, принужден был бежать в Польшу и после через год примирился и получил назад свой удел Волынь. Всеволод умер 13 апреля 1093 года и заключил собою ряд сыновей Ярослава, владевших почти всею тогдашнею Русью без малого сорок лет.

Рассказ седьмой. Русская земля при Ярославичах

Мы видели отношения князей-братьев друг к другу и к племянникам и другим родственникам при сыновьях Ярослава; теперь посмотрим на их отношения к народонаселению и вообще на тогдашнее состояние русского общества.

Княжеская власть, значительно усилившаяся при Владимире и Ярославе, при сыновьях Ярославовых, напротив, значительно ослабла: Владимир и Ярослав старались сжиться с русским обществом, соединить свои интересы с интересами общественными и сблизить дружину с земщиною сыновья же Ярослава все это совершенно опустили из вида, они вовсе не заботились о сближении с земщиною и всю свою надежду полагали на сбродной дружине и даже на наемных половцев. Русские же области считали только как бы местом временной оседлости и средством содержать дружину и заботились преимущественно о том, чтобы каким бы то ни было образом побольше собрать богатств, на которые бы содержать лучшую и многочисленнейшую дружину, как прямо говорил Изяслав, удаляясь из Киева со многим имением: "Яко сим налезу вои". В прежнее время старые князья Олег, Святослав, Владимир и Ярослав добывали себе богатства отдаленными походами в Грецию и Хазарию и нападениями на соседние независимые славянские племена; для сыновей же Ярослава этот источник доходов прекратился: соседние славянские племена уже вошли в состав разных русских княжеств, самая Хазария распалась, а походы на Грецию сделались почти невозможными при постоянной грозе диких половцев, именно занявших своими кочевьями степи на пути в Грецию. А посему князья этого времени главным источником обогащения стали считать отнятие владений друг у друга. Вторым источником княжьих доходов того времени считался прямой грабеж, на который преимущественно рассчитывали князья безземельные или которые не имели средств отнимать владения у соседей; так Давыд Игоревич, засевши в Олешье, грабил греческих купцов и тем вынудил Всеволода дать ему Дорогобуж на Волыни, удалый Всеслав Полотский несколько раз грабил Смоленск и Новгород, Ростиславичи заодно с половцами постоянно занимались грабежами в соседних польских владениях. Наконец, третьим источником княжих доходов того времени считался сбор даней и разных пошлин в собственных областях; но этот источник тогда был очень беден и ненадежен, на него можно было рассчитывать только в богатых торговых и многолюдных городах, каковы: Киев, Смоленск и Чернигов; а посему сии-то города преимущественно и были предметом искательств тогдашних князей.

Назад Дальше