На другой год по смерти Игоря Ольга, как говорит предание, набрала многих и храбрых воев и вместе с сыном своим Святославом пошла в Деревскую землю. Древляне, узнавши об этом, собрались всею землею и выступили против Ольги. Когда обе рати Ольгины и древлянская сошлись вместе, то малолетний Святослав, уже сидевший на коне, первый бросил в неприятелей копье, которое, пролетев между ушей коня, пало под ноги. Вслед за тем Асмуд и Свенельд крикнули воинам: "Князь уже начал, дружина не выдавай". Дружина на зов вождей отвечала сильным натиском, и битва кончилась в пользу киевской княгини; разбитые древляне побежали и затворились по городам, которые скоро сдались; один только Коростень, осажденный самою Ольгою, оборонялся целое лето, но и этот город наконец пал. Ольга при сем употребила следующую хитрость. Она после продолжительной осады вступила в переговоры с коростенцами и потребовала вместо дани по три голубя и по три воробья от каждого двора, обещаясь затем удалиться в Киев. Коростенцы, обрадованные таким легким требованием, выслали с двора по три голубя и по три воробья; Ольга же раздала воробьев и голубей своим воинам и приказала, чтобы они, привязавши в птицам зажженный трут в тряпках, выпустили их в сумерки. Выпущенные воробьи и голуби полетели в свои гнезда и зажгли город; жители, не имея возможности тушить пожар, охвативший весь город зараз, бросились вон из города и были взяты воинами Ольги. Ольга старейшин города взяла себе, а прочих людей – иных приказала избить, других отдала в рабство своим дружинникам, а остальных обложила тяжкою данью и две части этой дани приказала сбирать на Киев и одну на Вышгород; потом вместе с сыном и дружиною пошла по Древлянской земле, уставляя везде уставы и уроки, т. е. привела Древлянскую землю в совершенную покорность и зависимость от киевского князя, и уничтожила тамошнее независимое управление.
Устроивши Древлянскую землю по-своему, Ольга возвратилась в Киев и прожила там лето, а на другой год, т. е. в 947 году, отправилась в Новгородский край и учредила там по Мсте погосты и дани и по Луге оброки и дани. Это путешествие, так же как и древлянское, надолго осталось памятным в народе и указывает, что Ольга успела несколько изменить отношения Киевского княжества к Новгороду и сумела вытребовать у новгородцев в свое владение земли, лежащие по Мсте и Луге.
После новгородского путешествия Ольга возвратилась к сыну своему Святославу в Киев и прожила там одиннадцать лет; потом в 958 году, с большою свитою в сопровождении купцов и посланников от русских князей подручников, отправилась в Константинополь. В Константинополе она была принята тамошним императором с большими церемониями, два раза обедала с императором и императрицею и, прожив там более трех месяцев и принявши святое крещение от тамошнего патриарха, возвратилась в Киев. Возвратясь домой, Ольга старалась обратить к христианству и сына своего Святослава; но тот не думал менять своей языческой веры и на все убеждения матери отвечал одно: "Как я приму другой закон, дружина будет смеяться". Он даже иногда гневался на мать, когда она не переставала его убеждать.
И действительно, Святославу мудрено было переменить веру: он совсем не тем был занят; воспитанный воинственным Асмудом, он только и думал о войне и храброй дружине, его тянуло на восток за Днепр, где много было противников, не знавших власти русского князя. Не зная ни обозов, ни котлов, легкий, как леопард, не возивший с собою шатров, спавший под открытым небом, сам жаривший на угольях себе пищу, Святослав был окружен такою же храброю и неприхотливою дружиною и, постоянно занятый войною, посылал к соседним народам, объявляя им, что хочет на них идти. Он два раза ходил на вятичей в их непроходимые леса, куда до него еще не проникал ни один русский князь, разбил в Придонских степях грозного кагана хазарского и взял его крепкий город Белую Вежу, даже доходил до Кавказских гор и победил живших там сильных ясов и касогов. Сии походы Святослава продолжались три года и обогатили его дружину большою добычею.
Потом константинопольский император Никифор Фока прислал к Святославу посланников просить помощи у русского князя против дунайских болгар, предлагая за это несколько пудов золота. Святослав, довольный таким приглашением и взявши золото, немедленно начал готовиться в поход, собрал дружину, приготовил лодьи и в 967 году, спустившись вниз по Днепру, обычным Русским путем добрался до Дуная. Болгары, узнавши об этом, вышли к нему навстречу с тем, чтобы не допустить его воинов к высадке на берег; но дружина Святославова, накрывшись щитами, пошла на пролом, смяла болгар и начала брать тамошние города один за другим. Болгарский царь Петр с горя умер; и Святослав, не встречая сопротивления, занял почти всю Болгарию и засел княжить в тамошнем главном городе Переяславце.
Но недолго пришлось Святославу оставаться в Переяславце Болгарском. Печенеги в его отсутствие осадили Киев, Ольга с своими внуками, детьми Святослава, заперлась в городе и была доведена до такой крайности, что киевляне, томимые голодом, думали уже сдаться и решились на последнее средство известить как-нибудь воинских людей, стоявших на противоположном берегу Днепра, под начальством воеводы Претича. Для этого киевское вече кликнуло клич, не выищется ли кто охотник перебраться на другой берег и известить стоявших там людей, что ежели они к утру не приступят к городу, то Киев сдастся печенегам. На этот клич выискался один молодой человек и сказал вечу: "Я переберусь"; и вече сказало ему: "Иди". Взявши в руки конскую узду, он вышел из города и пошел в стан печенежский, спрашивая по-печенежски: "Не видал ли кто моего коня". Печенеги, считая его своим, свободно пропустили к реке; и он, сбросивши с себя платье, переплыл на другой берег и объявил тамошним воинским людям: "Мне наказано сказать вам, что ежели вы наутро не приступите к городу, то киевляне хотят сдаться печенегам". Воевода Претич, услыхавши такую речь, сказал своим: "Завтра подступим в лодьях и, подкравшись, увезем из города княгиню и княжичей, а ежели этого не сделаем, то Святослав погубит нас". И на другой день на солнечном восходе русские лодьи с шумом и с трубным звуком отчалили от берега и поплыли к Киеву; киевляне, заметив это, откликнулись радостными криками; печенеги же, думая, что воротился Святослав, побежали от города; но, одумавшись, воротились назад, и печенежский князь сам явился спросить, кто подошел к городу, не князь ли Святослав; на что Претич отвечал: "Пришел я, муж Святославов, с передовым полком, а Святослав идет за мной, и с ним большая рать". Печенежский князь предложил Претичу мир, и они в знак мира подали друг другу руку и обменялись оружием. После чего печенеги отступили от города.
Киевляне, освободившись от грозившей беды, немедленно послали гонцов к Святославу с таким наказом: "Княже! Ты ищешь и бережешь чужую землю, а свою бросил; и нас и твою мать и твоих детей едва не взяли печенеги; и ежели не придешь и не защитишь нас, то они опять придут и возьмут нас; неужели тебе не жаль ни своей отчины, ни своей престарелой матери, ни детей". Святослав, получивши такую весть, немедленно сел на коней с своею дружиною и прибыл в Киев, ударил на печенегов, разбил их и прогнал в степи. Но не жилось Святославу в Киеве; он начал говорить матери своей и боярам: "не любо мне жить в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае, там среди моей земли, туда сходятся все богатства, – от греков золото, дорогие ткани и вина и различные плоды, от чехов и угров серебро и кони, из Руси меха, воск, медь и невольники". Ольга на это отвечала ему: "Видишь, я больна, и куда же хочешь идти от меня, сперва похорони меня, а там и ступай куда хочешь". Впрочем, мать недолго останавливала Святослава: она через три дня скончалась. Ее похоронили как христианку на месте, которое она сама указала; и сын и внуки и весь Киев провожали ее до могилы с великим плачем; но по ее наказу не смели на ее погребении творить языческой тризны, ее отпевал бывший при ней христианский священник.
Похоронивши мать, Святослав начал готовиться к походу на Дунай в Болгарию и перед походом назначал в свое отсутствие управителями и князьями своих сыновей: Ярополка в Киеве, Олега в земле Древлянской. В это же время пришли послы из Новгорода и просили, чтобы он дал князя и новгородцам, грозя в противном случае отыскать себе князя на стороне. Святослав, зная, что князьям тесно жить в вольном Новгороде, сказал им: "Да кто к вам пойдет". И действительно, Ярополк и Олег отказались от чести быть новгородскими князьями; тогда Добрыня Любчанин, дядя по матери младшему Святославову сыну Владимиру, рожденному от Ольгиной ключницы Малуши, сказал новгородцам: "Просите Володимира". Те и сказали Святославу: "Дай нам Володимира". Святослав в ответ на это сказал: "Берите его, этот князь по вас". И взяли новгородцы Владимира и повезли к себе; с ним поехал в Новгород и Добрыня.
Святослав, отпустивши Владимира, сам собрав войско, отправился в Болгарию, как к свою область; но когда он подошел к Переяславцу, то болгаре затворились в городе. И началась страшная сеча; болгаре стали уже одолевать русских своею многочисленностью, день уже клонился к вечеру, а битва не прекращалась. Святослав, желая воодушевить своих воинов, повел к ним такую речь: "Братья, дружина! Нам уже пасть здесь, будем же биться мужески". Дружина по зову князя действительно стала биться мужески, и болгары были разбиты наголову, и Переяславец взят приступом.
Но Святославу и на этот раз не посчастливилось прочно утвердиться в Болгарии. Греческий император Иоанн Цимисхий, заступивший место Никифора Фоки, лишь только получил известие о занятии Святославом Переяславца, отправил к нему посольство с требованием, чтобы русские немедленно оставили Болгарию, обещая за это заплатить Святославу столько же денег, сколько получил он в первый раз от императора Никифора, и грозя в противном случае походом самого императора в Болгарию. Святослав на это отвечал: "Зачем трудиться императору, мы сами придем к нему и выгоним из Константинополя". И вслед за тем, по своему обычаю, послал сказать грекам: "Хочу идти на вас и взять ваш город так же, как взял Переяславец". После сего у Святослава началась война с греками, сперва довольно для него удачная; Святослав разбил и прогнал высланных против него двух знаменитых греческих полководцев, беспрепятственно вступил в пределы Греческой империи, стал брать город за городом и таким образом дошел до Адрианополя. Но когда выступил против него с новыми многочисленными войсками сам император Иоанн Цимисхий, то дело переменилось не в пользу русских. Святослав, понадеявшись на свою до тех пор непобедимую храбрость, имел неосторожность не занять балканских проходов в Болгарию и беспечно распустил свои войска по городам; такою оплошностью Цимисхий воспользовался вполне, он быстро провел свои войска балканскими ущелиями и прямо устремился к Переяславцу. Сидевшие в Переяславце русы дали грекам жесточайшее сражение, но, подавленные многочисленною греческою конницею, принуждены были отступить в город; затем последовал приступ, и хотя русские, защищая город, показали чудеса храбрости, долго резались с греками в тесных улицах и защищали каждый дом, но, тем не менее, подавленные многочисленностью неприятелей, принуждены были оставить город и, пробившись сквозь греческие войска, успели уйти в Доростол и там соединились со Святославом. Взявши Переяславец, Цимисхий сам двинулся к Доростолу, Святослав вышел к нему навстречу и дал жестокую битву, которая продолжалась целый день. Русские, покрытые огромными щитами и вооруженные длинными копьями, стояли как живая стена; греки несколько раз старались прорвать эту живую стену, но постоянно были отражаемы с большим уроном; наконец, при самом захождении солнца, Цимисхий собрал всю свою конницу и пустил ее на русских, этого последнего дружного натиска русские не выдержали и после страшной резни, стоившей дорого той и другой стороне, отступили и заперлись в Доростоле. На другой день император повел войска на приступ, но приступ был отбит, и началась осада Доростола, продолжавшаяся три месяца; русские первое время делали вылазки чуть не каждый день и много вредили грекам; но когда Цимисхий успел загородить все дороги к подвозу припасов в город, то осажденных стал одолевать голод; и Святослав, видя малочисленность оставшейся дружины, послал просить мира. Цимисхий с радостью принял Святославовых посланников и отправил к нему своих послов с дарами. Святослав, приняв дары, собрал на совет свою дружину и сказал ей так: "Ежели не сотворим мира с царем, а царь узнает, что нас мало, что запрет нас в городе, а Русская земля далеко, а печенеги с нами в войне, кто нам поможет? Сотворим лучше мир с царем, вот они уже прислали к нам дань, с нас довольно и этого; а не будут исправно платить дани, то мы снова соберем войско и двинемся из Руси прямо к Царьграду". Речь князя полюбилась дружине, и выбрали лучших мужей и отправили послами к царю. Царь принял посланников, выслушал условия мира и приказал с их слов писать грамоту, в которой Святослав за себя и за всю Русь клялся иметь мир и совершенную любовь с греческими императорами, ни самому не замышлять войны, ни других не приводить ни на греков, ни на корсунидов, ни на болгар; а император с своей стороны клялся не препятствовать русским возвратиться домой, снабдить их хлебом на дорогу и хранить нерушимо прежние договоры греков с русскими относительно торговли.
Заключив мир с греками, Святослав с оставшеюся малочисленною дружиною сел в лодьи и Дунаем вышел в море, потом обычным Русским путем, вступив в устья Днепра, направился к Днепровским порогам. Между тем печенеги, уведомленные болгарами, засели около порогов и загородили дорогу. Святославов воевода старик Свенельд советовал князю обойти пороги на конях; но Святослав не послушал совета и, не имея возможности пробиться сквозь толпы печенегов, остался зимовать в Белобережье, где дружина его терпела такой страшный голод, что по полугривне платили за лошадиную голову. С наступлением весны Святослав опять пустился в пороги; но там его по-прежнему ждали печенеги, и, пробиваясь сквозь их толпы, Святослав погиб с большею частью своей дружины, только со слабыми остатками ее Свенельд успел пробраться в Киев. Из Святославова черепа печенежский князь Куря сделал чашу и пил из нее, торжествуя свою победу.
Весть о смерти Святослава развязала руки его сыновьям, они теперь из отцовских посаженников сделались самостоятельными и независимыми князьями: Ярополк – в Киеве и всем Приднепровье, Олег – в земле Древлянской и в соседних русских владениях и Владимир – в Новгороде. Но независимые князья-братья недолго оставались в согласии: в 972 году был убит Святослав, а в 977 году уже началось междоусобие его сыновей. Ярополк, сильнейший из них, к которому пришли и остатки отцовской дружины вместе со Свенельдом, первый напал на брата своего Олега по совету Свенельда, который мстил Олегу за то, что тот однажды на охоте убил его сына Люта. Олег встретил брата готовый к битве, но был разбит в сражении под Овручем и, спасаясь бегством в Овруч, погиб, будучи столкнут с моста в городской ров; и Ярополк завладел Древлянскою землею. Владимир Новгородский, получив весть об убиении Олега, боясь того же и себе, бежал к варягам за море; Ярополк же послал своих посадников в Новгород и таким образом один сделался князем всей Руси и около трех лет владел всею вотчиною своего отца.
Между тем Владимир, бежавший к варягам, искал охотников между варяжскими удальцами, которые бы помогли ему воротиться на родину и отнять владения у брата; таких удальцов, охотников повоевать на чужой стороне, между варягами были всегда много. И Владимир, прожив у варягов слишком два года и собрав там порядочную дружину вольницы, воротился в Новгород и сказал тамошним Ярополковым посадникам: "Идите к брату моему и скажите ему: Владимир идет на тебя, готовься биться с ним"; потом послал сказать одному варяжскому князю Рогволоду, княжившему в Полотске: "Князь Владимир хочет жениться на твоей дочери Рогнеде"; но Рогнеда, спрошенная отцом, велела сказать Владимиру: "Я не хочу разуть сына рабыни, хочу за Ярополка". После такого ответа Владимир, присоединив к своей варяжской дружине охотников из славян, чуди и кривичей, отправился на Рогволода и прибыл в Полотскую землю в то самое время, как Рогнеду сбирались везти в Киев за Ярополка. Рогволод, по варяжскому обычаю, вышел со своими сыновьями биться с Владимиром, но был разбит и убит, и с ним вместе были убиты и два его сына, а Рогнеду и всю землю Полотскую Владимир взял себе.
Счастливо управившись с князем Полотским, Владимир быстро двинулся к Киеву и сумел прийти туда так скоро, что Ярополк, не успевши приготовиться, не решился вступить в битву и заперся в крепком Киеве. Владимир, не надеясь взять Киев приступом, обрылся, став лагерем около города, и начал тайно сноситься с Ярополковым воеводою Блудом, обещая ему большие милости, ежели поможет убить Ярополка. Блуд, польстясь на большие обещания, дал слово помогать Владимиру и так ловко повел это дело, что, застращав Ярополка небывалою изменою киевлян, убедил его бежать в городок Родню на устье Роси поближе к печенегам. Ярополк послушал изменника и удалился в Родню; и Владимир беспрепятственно вступил в Киев. Сидя в Родне, Ярополк был доведен до такой крайности, что ему оставалось умереть голодною смертью со всею дружиною, или бежать к печенегам, или просить милости у Владимира. Один из дружины, по имени Варяжко, советовал Ярополку бежать к печенегам и при их помощи воевать с братом; но Ярополк опять послушал изменничьего совета Блуда и пошел просить милости у Владимира и когда входил в теремный дворец Святослава, где тогда жил Владимир с дружиною, то по его приказанию в самых дверях был заколот двумя варягами. По убиении Ярополка Владимир взял себе и его жену грекиню, которая была уже беременна и впоследствии родила Святополка, который в летописи потому и назван сыном двух отцов. Таким образом Владимир, подобно деду и отцу, сделался государем и князем всей Русской земли, всех владений своих предков.