Он поднялся вместе с молодыми людьми наверх и зашел в первую спальню. Она была выполнена в синем и персиковом тонах, в центре стояла кровать с пологом на четырех столбиках, украшенная по бокам синими бархатными драпировками. На дверце платяного шкафа висела такого же цвета женская накидка, тонкая, как паутинка. Бриони с удовлетворением отметила, что комната отвечает всем ее требованиям, но, увидев на стене над камином пару толстощеких херувимчиков, решительно покачала головой.
– Их придется убрать, мистер Тиллер. Мне они не нравятся. Я думаю, что большое зеркало придется здесь куда более кстати.
Он кивнул и что-то записал в свой маленький блокнотик. А она молодец, соображает. Он и сам считал, что херувимчикам здесь не место. И еще одно зеркало совсем не помешает.
Мужчины неотступно следовали за Бриони, пока та осматривала дом и высказывала свои мнения по поводу обстановки тихим, но не терпящим возражений голосом.
В доме имелось десять разных по размеру спален, что давало возможность принимать десять мужчин одновременно. Бриони спустилась по лестнице и, пройдя по коридору, очутилась возле небольших кабинетов для нее и Томми, расположенных друг напротив друга. В отличие от других комнат они были обставлены простой добротной мебелью. Эти комнаты явно предназначались для работы. Бриони села за стол красного дерева и провела пальчиком по чернильнице и кожаной книге для записей. Ей не терпелось приступить к делу. Через сорок восемь часов ее заведение "Мэйфер" откроет двери для самых состоятельных клиентов, каких только можно найти. Им удалось ненавязчиво распространить свои приглашения в высшем обществе благодаря тому, что Томми знал всех клиентов Нелли Дикинс.
Бриони взглянула на свои маленькие часики и встала.
– Мне нужно идти, Томми. Остальное проверишь сам. Я хочу, чтобы к вечеру убрали этих херувимов, мистер Тиллер. Желаю всем удачного дня.
Она вышла из кабинета. Мужчины переглянулись.
– Как насчет бокала мадеры, мистер Тиллер?
– С удовольствием, мистер Лейн.
Подрядчик взял предложенный бокал, сожалея о том, что девица ушла. У нее хватило бы ума предложить ему виски.
Изабель сидела на скамейке в парке и баюкала Бенедикта. Она предпочитала гулять с ребенком отдельно от других мамаш и нянек, а те были и рады. Сначала они восторгались малышом и пытались завязать с Изабель знакомство, но как только узнали, кто она такая, стали держаться от нее на почтительном расстоянии, тем более что и она не проявляла желания общаться с ними. Все они уже знали, как мальчик появился в доме Изабель. Благодаря болтливости прислуги слух о том, что Генри Дамас принес своей бесплодной жене ребенка, рожденного его любовницей, по-видимому богатенькой вдовой, разлетелся по всему Лондону. Теперь мамаши и няньки внимательно наблюдали за Изабель и удивлялись, видя, что она безумно любит этого ребенка.
Бриони выбралась из кеба, велев извозчику подождать ее. Она побежала в парк, радуясь предстоящей встрече с сыном. Бриони была одета во все лиловое, волосы роскошными локонами ниспадали на плечи из-под шляпки. Встречные женщины смотрели на нее с восхищением и завистью, к тому же фигура Бриони, особенно маленькая грудь, отвечала требованиям современной моды.
Изабель увидела приближавшуюся Бриони и приветственно помахала рукой. Бенедикт захлопал в ладошки, урча от восторга. Девочка села на скамейку и посмотрела в зеленые глаза сына, так похожие на ее собственные.
– Как он?
– Растет. Разве не заметно? Ест за двоих, кормилица уже с ног валится. А как у тебя дела?
Бриони сняла перчатки и взяла ручки сына в свои.
– У меня все хорошо. Скоро открываемся, так что дел по горло.
Изабель кивнула. Ее несколько шокировало, что Бриони открывала дом терпимости.
– А как мама? – спросила Изабель.
– Я собираюсь навестить ее сегодня. Эйлин снова неважно себя чувствует. Жаль, ведь она вроде бы шла на поправку. У Керри и Бернадетт все хорошо, а у бедняжки Розали… Ну, у Розали все по-прежнему, только толще стала.
– А мама возила Эйлин к доктору, о котором я говорила?
– Да, возила. Он предложил упрятать ее в клинику, но мы на это никогда не согласимся. Мы сами будем ухаживать за ней.
Обе женщины замолчали, любуясь малышом в коляске.
– Я должна тебе кое-что сказать, Бриони. Мы переезжаем в Вест-Энд. Генри купил там дом. Наш теперь стал маловат для нас. К тому же мой отец будет чаще видеться с Бенедиктом…
Изабель умолчала лишь о том, что визиты Бриони начали ее тревожить. Она боялась, как бы Бенедикт не привык к рыжеволосой девушке, которую периодически видел в парке. Изабель втайне ревновала Бенедикта к его родной матери. Она не могла заставить себя посмотреть в глаза Бриони, зная, что увидит там боль и смятение, вызванные неожиданным известием. Вместо этого она вытащила ребенка из коляски, посадила к себе на колени, поцеловала его в макушку и крепко прижала к груди. Малыш засунул в рот Изабель свои пальчики, и та, делая вид, будто кусает, целовала их, приводя ребенка в неописуемый восторг. Сердце Бриони сжалось от боли. Разумеется, смысл переезда состоял в том, чтобы развести ее с сыном. Сдерживая слезы, она сказала кратко:
– Я понимаю.
Бриони приехала домой и застала Молли за кормлением Розали. Розали снова объявила голодовку. Она постоянно впадала в крайности: то у нее просыпался дикий аппетит и она ела за двоих, то отказывалась съесть даже крошку хлеба. Но независимо от того, ела она или нет, она становилась все толще. Бриони вошла в комнату и, поцеловав Розали, взяла у матери ложку и начала кормить сестру. Молли наблюдала, как та с удовольствием уплетает все, что давала ей Бриони.
– Ты умеешь с ней управляться, Бри. Боже, мне бы так научиться.
Бриони в шутку нахлобучила на голову сестры свою шляпку.
Та улыбнулась в ответ, повторяя свое неизменное: "Бри… Бри…" и хлопая от восторга в ладоши. В шляпке она выглядела презабавно.
– Наша Керри совсем от рук отбилась, – сообщила Молли. – Ее снова поймали в пабе. Она, понимаешь ли, песни там пела. Я надрала ей задницу, а с нее как с гуся вода.
Керри, которой было уже двенадцать лет, стала неуправляема. Она пела бы и на мусорной свалке, если бы там нашлись желающие ее послушать.
– А где она сейчас?
– Они с Берни и матушкой Джонс ушли собирать горох.
– Горох собирать? Что ж, там она напоется вволю.
– Да уж! Когда вы открываетесь?
– Через пару дней. Все уже готово, девочки подобраны и горят желанием приступить к работе. Томми улаживает кое-какие мелочи. Нам потребуются несколько крепких парней, таких, как Абель, которые будут следить за порядком.
Молли покачала головой и улыбнулась.
– Только представь себе: ты – владелица публичного дома! Не могу в это поверить.
Бриони, несмотря на плохое настроение, тоже улыбнулась. Мать изменила отношение к дому Нелли Дикинс и вообще к проституции, как только узнала, какие деньги это приносит. Вдобавок Абелю, который, как догадывалась Бриони, был любовником матери, предложили в новом заведении очень денежную работу.
Керри и Берни влетели в комнату, принеся с собой аромат полей.
– Привет, Бриони!
Девочки расцеловали сестру, и Розали снова захлопала в ладоши от радости. Керри и Бернадетт прыснули, увидев на коротко остриженной голове сестры лиловую шляпку.
Молли занялась приготовлением чая и еды. Керри села напротив Бриони и вкрадчиво спросила:
– А в том доме, который ты открываешь, будут какие-нибудь развлечения?
– Не волнуйся, чего-чего, а развлечений там будет полно, дорогая.
Керри вздохнула с легкой досадой:
– Нет, я спрашиваю, будут ли там музыканты и все такое? Бриони покачала головой:
– Нет.
– А надо бы. Это придаст заведению особую прелесть. Я слышала, что мужчины, которые ходят в такие места, сначала выпивают и болтают. Почему бы им не делать это под музыку?
– Какую музыку, Керри?
– Я могла бы спеть. Я знаю все популярные песни, мне только нужен пианист, и все. Ты же знаешь, Бриони, я могу спеть все, что угодно. Я не хочу всю свою жизнь драить полы в каком-нибудь грязном магазине, я хочу стать певицей.
Бриони рассмеялась: Керри, поющая в борделе? Полный абсурд.
– Ты же знаешь, я смогу! – настаивала Керри. – Дай мне шанс. Если ничего из этого не выйдет – ладно, значит, не судьба. Ну, Бриони, скажи хоть что-нибудь!
– Послушай, Керри, тебе только двенадцать лет… – начала было Молли. Керри перебила ее:
– Мама, я хочу всего лишь петь там. Я не собираюсь работать проституткой. Я надену симпатичное платьице и шляпку и просто спою несколько песенок, чтобы поднять всем настроение. Там будут Абель, Бриони и Томми. Что, черт возьми, может со мной случиться? – Керри опустилась перед Бриони на колени и умоляюще посмотрела ей в глаза. – Ну пожалуйста, сестренка! Дай мне шанс!
Бриони вздохнула:
– Ладно, я поговорю с Томми. Но особо не надейся. Керри взвизгнула от радости и крепко обняла сестру.
– Ой, Бриони, спасибо! Ты не пожалеешь!
Никто из них не заметил, как из комнаты выскользнула снедаемая завистью Берни.
Вошла Эйлин и улыбнулась сестрам и матери. При виде худенькой девочки с отсутствующим взглядом, которая некогда была ее веселой и жизнерадостной сестрой, Бриони снова погрустнела. Жизнь Эйлин только-только началась и уже была непоправимо сломана.
Бриони пыталась весело болтать с сестрами, но ее мысли снова и снова возвращались к Бенедикту.
Бриони купила Керри зеленое, почти полностью закрытое и слегка приталенное платье, украшенное черными кружевами. Сидело оно на девочке просто замечательно и к тому же выглядело достаточно строгим, чтобы понравиться матери и Абелю. Черные волосы Керри были аккуратно подобраны вверх и убраны под широкополую шляпку из черного и зеленого шелка. Наряд довершали зеленый шелковый зонтик и черные туфельки.
Пораженная Бриони уставилась на сестру. Керри казалась намного старше своих лет. Ростом она была уже выше сестры. Ее слегка подкрасили, позаимствовав косметику у Лил, одной из "девочек", и теперь она с нетерпением ждала, когда Томми объявит ее выход.
– Ой, Бриони, я так волнуюсь. У меня сейчас сердце выпрыгнет из груди!
Бриони рассмеялась.
– Успокойся. Ты ведь сама этого хотела. Стой пока здесь, а как только услышишь, что заиграла музыка, выходи на сцену.
Бриони специально ради такого случая выбрала облегающее платье лимонного цвета, которое выгодно подчеркивало ее стройную фигуру, но в то же время ничего не обнажало. Демонстрировать прелести предстояло "девочкам", которые были скорее раздеты, чем одеты. В воздухе висел густой сигарный дым, и Бриони, окинув взглядом комнату, почувствовала дрожь восторга. Это их первый вечер, а в заведении уже полно народу.
Она знала: большинство присутствующих мужчин – завсегдатаи заведения Нелли Дикинс и других подобных. Ей отчаянно хотелось, чтобы им понравилось здесь, чтобы они снова и снова приходили сюда. Она в очередной раз мысленно поблагодарила Томми за то, что среди гостей не было голодранцев – только богатые люди, имеющие хорошую репутацию в городе. Бриони верила: им придется по вкусу небольшое развлечение, предложенное Керри, так как мужчины всегда сначала с удовольствием выпивают, прежде чем подняться в номера.
Бриони кивнула Томми. Тот взобрался на небольшую сцену и попросил тишины. Все взгляды скрестились на нем, и он, прочистив горло, представил новую сенсацию в мире музыки – Керри Каванаг.
Керри вышла на сцену бледная от волнения, но преобразилась, услышав аплодисменты и подбадривающие возгласы. Она дерзко подмигнула публике и, оперевшись на зонтик, кивнула пианисту, ко всеобщему восторгу публики завиляла бедрами и начала петь.
Бриони смеялась вместе со всеми, но стоило ей обернуться, как ее сердце подпрыгнуло от ужаса. В толпе стоял Генри Дамас. Она хорошо видела его со своего места, и когда заметила, каким взглядом он смотрит на Керри, почувствовала подступающую тошноту.
Бриони схватила Томми за руку и потащила его прочь из зала и через весь коридор к кабинетам. Бесшумно закрыв за собой дверь, она повернулась к нему.
– Что здесь делает Генри Дамас?
Томми покачал головой:
– Не знаю. Должно быть, он пришел с кем-нибудь из гостей. Не волнуйся, Бри, я с него глаз не спущу.
– Я хочу, чтобы он ушел, и немедленно, Томми. Я не шучу.
– Ты хочешь, чтобы я вышвырнул его в первый же наш вечер? Позволь мне сначала узнать, с кем он пришел.
У Бриони дрожали руки.
– Что ж, узнай. Но как только узнаешь, выстави его вон. Я не хочу видеть Дамаса в этом доме. Ни сейчас, ни когда бы то ни было.
Томми подошел к Бриони и взял ее руки в свои.
– Послушай, Бри, ты, несмотря на свой взрослый вид и непростую жизнь, все еще маленькая девочка. Если кто-нибудь из гостей узнает, что ты совладелица этого заведения, у тебя возникнут серьезные проблемы. Сейчас они все уверены, что мой компаньон – человек влиятельный. Я пустил слух, будто он один из них – богатенький дядя, который вложил деньги в мою задумку. Если я выгоню Генри Дамаса, то он потом непременно отравит нам жизнь. Ясно?
Томми говорил разумные вещи. Если Генри захочет отомстить ей, он просто уничтожит их дело – Бриони прекрасно знала, что он способен на это. Она села в кресло и невидящим взглядом уставилась на книгу для записей. Томми молча вышел из комнаты.
Чтобы ни о чем не волноваться, нужно быть богатым, как царь Соломон. А если не имеешь таких денег, то твой удел – молчать в тряпочку и перед всеми пресмыкаться, Бриони передернуло от этой мысли. Генри Дамас лишил ее детства, его жена отняла у нее сына, и все равно она должна уступать ему. Сам того не зная, он все еще управлял ее жизнью.
Ничего, когда-нибудь она расквитается с ним. Когда-нибудь он заплатит ей за все ее страдания.
Бриони решила больше не выходить к гостям. Она не знала, сможет ли сдержаться, если встретится с Генри Дамасом лицом к лицу.
Генри наблюдал за поющей Керри. Он был очарован ею. После нескольких порций виски щеки у него горели.
Шатаясь, он подошел к сцене и встал перед поющей девочкой. Она исполняла медленную песню, и все в зале затаив дыхание слушали ее. Ангельское личико Керри притягивало взгляд Дамаса. Он пожирал взглядом ее шелковистые черные волосы, ее нежные щеки, и его сердце сладко ныло. Девочка была чудо как хороша.
Закончив выступление, Керри поклонилась публике, которая от всего сердца рукоплескала ей. Девочка пела ничуть не хуже певиц из мюзик-холлов. Крупный мужчина, стоявший перед самой сценой, достал кошелек и бросил на сцену соверен. Остальные, не желая отставать от него, сделали то же самое. Керри пришлось ползать по полу в своем шикарном зеленом наряде и собирать деньги. Когда она потянулась за последней монетой, чья-то пухлая ладонь легла на ее руку. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Генри Дамасом.
– Здравствуй, красавица. Ты очень хорошо поешь. Девочка кого-то ему напоминала, зато Керри сразу поняла, кто перед ней, выдернула руку и сказала:
– Здравствуйте, мистер Дамас.
Поднявшись, она прошла через сцену и скрылась в боковой комнатке. Там она положила деньги на столик возле двери и, стянув перчатки, начала их считать. Вдруг дверь открылась, и Генри Дамас просунул голову в комнату. Его усы дрожали от волнения.
Керри попятилась.
– Откуда ты знаешь мое имя, дорогая? – вкрадчиво спросил Дамас.
– Я сестра Бриони, – не задумываясь ответила Керри. Дамас мгновенно протрезвел, когда до него дошел смысл ее слов.
– Ты сестра Бриони Каванаг? – Его голос был полон удивления.
Едва она открыла рот, чтобы ответить ему, как он схватил ее за руку:
– Где она? Она здесь? Отвечай мне, девчонка, где эта стерва?
Керри высвободилась и потерла руку.
– Еще тронете меня хоть раз, мистер, и я заору так, что вам тошно станет!
В комнату вошел Томми.
– Думаю, вам лучше оставить эту молодую леди в покое, сэр. Пойдемте со мной – я уверен, нам с вами удастся найти более подходящую кандидатуру.
Он решительно взял Генри за локоть и вывел из комнаты. Керри провожала их взглядом, закусив губу. Как он попал сюда? Бриони уж точно не приглашала его.
Ее взгляд упал на груду монет, но они больше не вызывали у нее восторга. Она еще раз потерла руку в том месте, где Дамас прикасался к ней.
А на Генри Дамаса вновь навалилось опьянение. Он почувствовал безразличие ко всему окружающему. Здешние женщины были недостаточно молоды для него. Между тем Томми протащил его по коридору и втолкнул в кабинет Бриони. Впервые за долгие полтора года Бриони и ее бывший хозяин встретились липом к лицу.
Потрясенная Бриони поднялась, и они уставились друг на друга. Ей казалось, будто Генри начинает расти прямо на ее глазах. Он стоял, возвышаясь над ней, и пристально смотрел в зеленые глаза, унаследованные его сыном. Генри рассмеялся – резкий звук этого смеха вонзился в сердце Бриони как нож.
– Так эта шлюха работает здесь, да?
Томми с удивлением наблюдал за происходящим: между этими двумя людьми словно пробежал электрический разряд. Бриони гордо вышла из-за стола.
– Если я шлюха, Генри Дамас, то кто тогда ты? Я даже не понимаю, что ты здесь делаешь. Такие дома посещают только настоящие мужики.
– Я прикончу тебя, Бриони Каванаг.
Теперь рассмеялась она. Весь ее страх перед ним испарился, когда Бриони поняла, какой он на самом деле непроходимый глупец.
Ее смех привел Генри в ярость. Она была виновницей всех его проблем, причиной мятежа его жены. Перед ним стояла мать ребенка, которого он ненавидел и презирал. Мальчик был рожден шлюхой, которая сейчас смеялась над ним. Что ж, сейчас он заставит ее замолчать. Генри замахнулся, но Бриони схватила со стола одну из тяжелых чернильниц:
– Я размозжу тебе башку без всякого сожаления, Генри Дамас! Подумай хорошенько, прежде чем угрожать мне, потому что сейчас меня уже не так легко запугать!
Томми навалился на Генри и заломил ему руки за спину.
– Ну-ка, ты, на выход! Нам здесь такие типы не нужны. Томми потащил Дамаса к двери. Тот оглянулся на Бриони.
– Я прикончу тебя, Бриони Каванаг! Тебя и твоего холуя, которого ты на меня натравила!
Она снова рассмеялась, и этот смех заставил Дамаса окончательно потерять голову. Он отбросил Томми и кинулся к ней. Бриони отскочила в сторону, и он со всего размаха налетел на угол стола и плюхнулся на колени.
Схватив его за волосы, она посмотрела ему в лицо.
– Пошел вон, понял меня? Проваливай отсюда! Ты даже не догадываешься, на что я сейчас способна. – Бриони перевела взгляд на Томми и коротко распорядилась: – Вышвырни его.
Томми так и сделал: вывел притихшего Дамаса из дома и посадил его в кеб.
– Ты здесь гость нежелательный, – сказал он ему на прощанье. – Если я узнаю, что ты пытаешься навредить Бриони или кому-нибудь из ее близких, ты покойник. Несмотря на все твое влияние, на все твои деньги. Не рекомендую вставать на моем пути, приятель, а то будешь жалеть об этом до конца своих дней.
Ночью Томми крутился и ворочался в своей одинокой постели.