Тяжелой поступью Бриони поднялась по лестнице. Две старухи продолжали переругиваться, но уже тихо, зловещим шепотом. Бриони осторожно открыла дверь в комнату Эйлин. То, что она увидела там, потрясло ее до глубины души. Ее сестра лежала на полу, свернувшись клубком и закусив зубами край покрывала с кровати, чтобы не дать вырваться крику.
– Эйлин, Эйлин! Что с тобой, дорогая?
Бриони опустилась на колени возле сестры. Эйлин уставилась на нее расширенными глазами, будто не понимая, кто это.
– Это я, сестренка, любимая. Что случилось? Скажи мне, что случилось?
Из глаз у Эйлин текли слезы, и, вытащив носовой платок из кармана плаща, Бриони осторожно вытерла ей лицо.
– Я больше не могу, Бри. Они все время дерутся, орут на меня и друг на друга. Джошуа не оставляет меня в покое ни на минуту, ночь за ночью. Он мне противен, Бри. Он омерзительно ко мне относится, заставляет меня рассказывать все. Я этого не выдержу.
– Рассказывать все? – с удивлением переспросила Бриони. – Что – все?
– А ты не проболтаешься, если я скажу тебе? Он не должен знать, что я тебе сказала, понимаешь? Он пригрозил мне, что, если я пожалуюсь кому-нибудь, он убьет меня.
Бриони усмехнулась:
– Да? Он это говорил? Ну, я не проболтаюсь, дорогая. Ты расскажи мне, а я посмотрю, что можно сделать. Хорошо?
Эйлин схватила Бриони за руку. Бриони увидела ужас на лице сестры и ощутила огромное желание схватить Джошуа за глотку и задушить его голыми руками, чтобы и ему пришлось почувствовать ужас.
– Он заставил меня рассказать ему о нас, Бри. О папе и о Генри Дамасе… Он знает все. О твоем мальчике, о нашем папе и о том, что я сделала с папой… Он говорит, что собирается пойти в полицию, и заставляет меня проделывать с ним разные вещи. Ужасные вещи. Я не понимаю, почему он так себя ведет Бри. Он всегда был добр ко мне, всегда был так мил… Он никогда не обижал меня раньше…
Она снова начала горько плакать. Бриони нежно гладила ее красивые темные волосы.
– Ну, вставай, я помогу тебе раздеться и уложу в кровать, а потом мы решим, что делать.
Эйлин с трудом встала, опираясь на руку Бриони. Когда Бриони стянула с нее платье, то увидела на теле сестры синяки и царапины и стиснула зубы. Она приготовила постель и, когда Эйлин легла, укрыла ее одеялом. Страдальческое выражение на лице сестры разрывало ей сердце. Бриони чувствовала себя ответственной за все. Поцеловав Эйлин в лоб, она вышла из комнаты.
На кухне Молли и Элизабет О'Мэйлли сидели за столом и молча пили чай.
– Что здесь случилось? – спросила Бриони. Элизабет покачала головой:
– Не знаю. Я сегодня приехала навестить Эйлин, посмотреть, как она, и тут приехала ваша мать. Мы поскандалили, и Эйлин просто сошла с ума. Напала на меня. А что она говорила, как ругалась!
– Наверное, она выучилась таким словечкам от вашего сынка. Наша Эйлин за всю жизнь не произнесла ни единого грубого слова, сколько я ее знаю.
– Мой Джошуа приличный человек, да будет вам известно… – Гордость за сына преодолела в душе Элизабет страх перед мисс Каванаг.
Бриони впилась глазами в лицо старухи.
– Ваш сын – животное, и от этого у нашей Эйлин все перевернулось в голове. А теперь поднимай свою жирную задницу и катись куда угодно, но держись от меня как можно дальше. Да, и вот еще что. Твой сын больше не будет жить здесь, так что в любом случае жди его дома.
Молли усмехнулась. Она не сомневалась в том, что ее Бриони все уладит. Когда Элизабет О'Мэйлли ушла, Молли самодовольно улыбнулась:
– Поделом ей! Слышала бы ты, что она тут плела сегодня!
– Заткнись, мам! Ты такая же дура, раз притащилась сюда и устроила весь этот переполох. Эйлин больна. Если бы ты не заставила меня купить для нее этот паршивый дом ради того, чтобы выдать ее замуж, такого никогда не случилось бы. Она сама никогда не вышла бы замуж после всего, что с ней стряслось. Поэтому впредь не суй свой нос в чужие дела. Я обвиняю тебя во всем, что произошло сегодня. Тебя и себя. Мне не надо было тебя слушать.
Молли почувствовала уколы совести.
– Я скажу тебе еще кое-что, мать, – продолжала Бриони. – Джошуа знает про все наши делишки. Знает о Генри Дамасе, о моем мальчике, о смерти папы – обо всем. Он заставил ее рассказать ему все, а теперь терзает угрозами.
– Нет! Неужели она рассказала ему? О Боже праведный, глупая девчонка!
– Не глупая. Напуганная, душевнобольная – тут много всего. Это мы дуры, что добивались этой свадьбы. Придется мне встретиться с Джошуа О'Мэйлли и заткнуть ему глотку раз и навсегда.
Кевин Картер, водитель Бриони, был удивлен выражением лица хозяйки, когда та вышла из дома сестры. Веселое настроение, похоже, покинуло ее, осталась только ярость. Бриони села на заднее сиденье.
– К Элизабет О'Мэйлли, пожалуйста.
Машина тронулась с места. Бриони, завернувшись в плащ, смотрела в окно на пролетавшие мимо улицы. На тротуарах играли дети, мужчины стояли прислонившись к фонарным столбам. Улицы не изменились со времен ее детства. Люди по-прежнему жили в тесных маленьких домишках, черных от копоти, держали по нескольку кур, по паре кроликов в клетках. У здешних обитателей доселе сохранялся унылый, безнадежный вид.
Машина подкатила к дому Элизабет О'Мэйлли. Группа детишек в лохмотьях толпилась возле двери. Они бросили свою игру в камешки и уставились на даму в темно-зеленом плаще. Одна маленькая девочка расчесала гноящуюся ранку от укуса блохи и смахнула кровь грязными пальчиками.
В доме напротив открылась дверь, и на пороге показалась молодая мать с маленьким ребенком на руках. Бриони узнала ее. Это была Лили Бейнс, девушка, с которой они когда-то детьми вместе играли во дворе. Бриони улыбнулась, кивнула ей и постучала в дверь Элизабет О'Мэйлли. Стук эхом разнесся по всему дому, и Бриони чутьем поняла, что внутри никого нет.
– Лили, ты знаешь, где она?
– Они вышли с час назад. Я думаю, старуха собралась куда-то далеко, у нее с собой были сумки. Надеюсь, она действительно уедет, я просто не выношу эту старую корову.
Бриони понимающе хмыкнула.
– А куда она могла поехать? У нее есть кто-нибудь, к кому она могла бы отправиться?
Лили покачала головой, а ребенок улыбнулся. Бриони заметила на зубах ребенка кариес, хотя ему было не больше года от роду.
– Единственное место, где ее могут ждать, – это церковь, хотя я думаю, что и там ей не очень рады. А как ты, Бриони? У тебя прекрасный вид. Просто шикарный.
– Ты тоже прекрасно выглядишь, Лили. А это твой мальчик? Бриони погладила ребенка по щеке. Тот засмеялся. Лили приосанилась, понимая, что за ними наблюдают. Теперь, когда Бриони уделила ей внимание, она могла хвастаться тем, что выросла вместе с ней.
– У меня четверо, это мой младший. Я вышла замуж за Дэнни Литтла, ты его помнишь?
– Да, помню, он любил показывать нам птичьи гнезда.
– Он до сих пор коллекционирует птичьи яйца, Бриони. Знает все о птицах. А у тебя, я слышала, дела идут хорошо. Я рада за тебя, Бриони. Рада, что ты убралась отсюда. Ты всегда отличалась умом, всегда знала, как не упустить свой шанс.
Бриони смутилась:
– Ну да, Лил. Мне было приятно повидаться с тобой. Ты должна знать, где я живу. Приезжай как-нибудь ко мне, выпьем по чашечке чаю, поболтаем о старых временах.
– Может, и приеду: устроим вечер воспоминаний.
Они обе знали, что Лили не приедет, что у ее детей вши и она побоится занести паразитов в дом Бриони. Но все равно Лили порадовало приглашение. Открыв сумочку, Бриони вытащила все деньги, что оказались там, примерно восемь фунтов, и насильно запихала их в руку Лили.
– Нет, нет, Бриони! Мне было приятно увидеть тебя, но мне не нужны твои деньги.
Бриони засмеялась.
– В таком случае, ты единственная, кому они не нужны. Но ты единственный человек, которому я по-настоящему хочу их дать. Не стесняйся – там, откуда они берутся, их гораздо больше!
Лили кивнула. В глазах ее стояли слезы.
– Спасибо, Бри. Это смешно, но мы сегодня были на грани… Дэнни уволили с доков. Эти деньги поддержат нас.
Бриони и Лили обнялись, сжав между собой ребенка. Он запищал, напоминая о себе.
– Скажи Дэнни, чтобы не унывал. У него будет работа, я за этим прослежу.
Лили вновь кивнула. У нее перехватило горло, и она не могла говорить.
Оказавшись в машине, Бриони заметила, что Кевин Картер смотрит на нее как на сумасшедшую.
– Церковь Святого Винсента, Кевин.
Отец Макнамара не удивился, увидев Бриони Каванаг в прихожей своего дома. Он улыбнулся ей и пригласил в библиотеку.
– Здравствуй, Бриони. Что я могу для тебя сделать?
– Пожалуйста, помогите мне найти Элизабет О'Мэйлли и ее сына Джошуа.
Священник кивнул:
– Как же, знаю. Вы теперь родственники, не так ли? Ведь он женился на твоей сестре всего пару недель назад.
Бриони процедила:
– Он бросил ее. Мне надо поговорить с ним, но я не могу найти ни его самого, ни его мамашу.
Священник зажег сигару и выпустил облачко ароматного дыма.
– Эта женщина – все равно что чума, ее языку до всех есть дело. Она и тебя довела?
– Можно сказать и так, святой отец. Ну, так вы их видели?
– Нет, я их не видел.
Бриони встала.
– В любом случае спасибо. Буду искать дальше. Не знаете случайно, к кому они могли бы поехать?
Священник посмотрел на девушку, мысленно прикидывая, стоит ли откровенничать с ней.
– Садись-ка и расскажи мне, что случилось. Тогда я отвечу на твой вопрос.
Бриони села и рассказала священнику про Эйлин, опуская пикантные подробности.
– Значит, Эйлин вновь разболелась и в этом виноват Джошуа? Я хочу увидеть его и попытаться вразумить. Бедняжка Эйлин! Она была не в себе еще тогда, когда работала на этого усатого господина, который владел красильной фабрикой и половиной доков.
Бриони кивнула:
– Да, святой отец. Я тоже на него работала.
Бриони и священник обменялись взглядами, без слов понимая друг друга.
– Да, она уже тогда прихварывала, бедная девочка. Может, работа изнурила ее? Я помню, как твой отец ходил на исповедь – каждую неделю, регулярно, как часы.
Бриони не произнесла ни слова. Священник намекал на то, что он благодаря исповеди Пэдди знает о причинах болезненного состояния Эйлин.
Священник вздохнул. Эта девушка и ее семья заинтриговали его. Информация о них могла стоить дорого.
– Ну хорошо… Вот что: у Элизабет О'Мэйлли есть брат в Айлингтоне.
Бриони кивнула и встала.
– Спасибо, святой отец. Напоследок хочу попросить вас кое о чем.
– Слушаю тебя, дитя мое. – Священник смотрел на нее, щурясь от табачного дыма.
– Никогда больше не пытайтесь вникать в дела нашей семьи. То, что вы знаете и о чем догадываетесь, – это ваше дело. Но в дальнейшем не забывайте, откуда берутся деньги на ваши дорогие сигары и виски. Настоятели других храмов встретят меня с распростертыми объятиями, и при этом не будут задавать вопросов.
Она вышла из комнаты, оставив отца Макнамару с каменным лицом. Почему-то дорогая гаванская сигара внезапно утратила для него свой вкус.
Глава 23
Кевин Картер разговаривал с Томми Лейном в его новом доме в Стратфорде.
– Если бы она знала, что я вижусь с тобой, она оторвала бы мне голову.
– Я понимаю это, Кев, и ценю твою дружбу. Сама Бриони в порядке?
– О да. То есть внешне в порядке. Ты же знаешь Бриони, она более скрытная, чем наше правительство.
Томми невольно улыбнулся.
– Это точно. Значит, Джошуа перед ней провинился, да? Вот ублюдок! Надо нам самим попробовать найти этого святошу.
– Идет, Томми. Я тоже хочу дать Бриони передых. С ее сестрой дело дрянь. Я сам видел ее. Она больна, дружище. Этот парень потрудился над ней основательно, у нее все руки в синяках. Что за извращенец? – Кевин осуждающе покачал головой.
– Посиди, пока я переоденусь. Налей себе чего-нибудь выпить.
Едва Томми вошел в спальню, женский голосок спросил:
– Ты возвращаешься в кроватку, Томми?
Ширли Дарлинг, так звали девицу, вытянула руку навстречу Томми. Тот поморщился.
– Прости, Ширл, но у меня дела. Одевайся и выметайся отсюда.
Ширли села в кровати. При этом одеяло упало, обнажив пышную грудь.
– О, Томми! А я не могу подождать здесь, пока ты вернешься?
– Нет уж! Одевайся и марш домой, юная леди. Я занят.
– Ты онанист, Томми Лейн!
– Очень изящно сказано, – расхохотался Томми.
Ширли сощурила глаза и заявила:
– Правильно, я леди, не то что твоя Большая Бриони, как ее все называют. У нее есть и другое прозвище – Ядовитый Карлик. Ты слышал? В чем дело, Томми? Испугался, не узнает ли она про меня?
Томми за руку стащил Ширли с кровати и проволок через всю спальню в гардеробную, где на стуле была аккуратно сложена ее одежда.
– Одевайся и уматывай отсюда. Что же касается Бриони, то ты недостойна даже идти рядом с ней по тротуару.
Ширли, голая, сидела на стуле и терла руку.
– Ты сделал мне больно!
Томми состроил трагическое лицо:
– Не может быть! Как же я мог? И учти: если будешь распускать язык, я просто скажу Бриони, чем занимался всю ночь.
Он вышел из комнаты и, спускаясь по лестнице, ощутил приступ гнева. "Сколько народу думает, что я боюсь Бриони!" Потом он улыбнулся. "Ядовитый Карлик! Бриони рассмеялась бы, если бы услышала о себе такое".
Пэдрэг О'Коннор был тощим жилистым ирландцем с пламенно-рыжими волосами, большой кустистой бородой и огромными грубыми руками. Он был невысок ростом, всего пять футов с небольшим, но производил впечатление очень сильного человека. Его глубоко посаженные голубые глаза блестели религиозной одержимостью.
Пэдрэг ходил в самые захудалые пабы и питейные заведения и нес в эти скверные места слово Божие. Он знал Библию вдоль и поперек и верил в возможность жить чистой и святой жизнью в соответствии с десятью заповедями. Пил О'Коннор только воду и ел простую пищу. Он работал угольщиком и доставлял мешки с углем по всему Ист-Энду. Его руки и спина пропитались угольной пылью, и это был знак того, что он тяжело трудится, честно зарабатывая себе на жизнь. Пьяницы, шлюхи и священники прятались по углам, когда видели, что он идет.
Сейчас он проповедовал в пабе "Лесовик", вкладывая в проповедь весь свой пыл и не обращая внимания на смешки. Он верил в истинность своих слов и не понимал, почему никто не получает от Библии столько же радости, сколько он.
Табачный дым разъедал ему глаза и горло. Он громко закашлялся, и бармен подтолкнул ему по стойке пинту пива.
– Продолжай, человече, только выпей сначала. Пивко остудит тебя.
Проповедник покачал головой:
– Мне достаточно стакана воды, спасибо.
Бармен налил ему воды и сказал:
– Выпей воду и иди. Они же смеются над тобой, разве ты не видишь?
В паб вошли Томми Лейн и Кевин Картер. Им достаточно было лишь раз взглянуть на человека у стойки, и все стало ясно. Пэдрэг опять завел свою проповедь:
– Ты не должен ложиться с мужчинами, как с женщинами, это отвратительно! Я все время вижу это. Вокруг доков мужчины, переодетые в женщин. Мужчины, заглядывающиеся на других мужчин, как раскрашенные проститутки!
Томми переглянулся с Кевином и состроил рожу.
– Будь я проклят, но он совершенно чокнутый!
Кевин рассмеялся.
– Вытащить его наружу, чтобы ты с ним поговорил?
– Да, я думаю, эти люди будут рады, если он уберется отсюда.
Кевин подошел к Пэдрэгу. Шепча что-то ему на ухо, он вытолкал его из пивнушки. К изумлению собравшихся, какой-то докер заорал:
– О, вы так рано покидаете нас? Не спешите, дружище!
На улице Томми вежливо поздоровался:
– Здравствуйте, мистер О'Коннор. Я Томас Лейн, я ищу вашего племянника Джошуа.
О'Коннор пристально посмотрел на Томми. Его жесткие голубые глаза с минуту буравили лицо Лейна.
– Мой племянник меня не касается, равно как и то, зачем вы приехали.
Томми улыбнулся во весь рот и с размаху ударил проповедника под дых. Проповедник рухнул на колени. Томми сгреб его за грудки и прошипел:
– Если ты знаешь, где твой племянник, то лучше скажи мне, ибо гнев Господа – пустяк по сравнению с моим.
– Мне нечего сказать вам, – спокойно ответил Пэдрэг. Его раскрытая Библия валялась в луже, быстро пропитываясь грязной водой. Удары посыпались на проповедника градом. Вскоре лицо О'Коннора было в крови, глаза заплыли, но он только усмехался, явно не собираясь ничего говорить. Томми в отчаянии рявкнул:
– Послушай, твой племянник обидел женщину, которая мне очень дорога. Если выражаться точнее, избил и истерзал ее так, что в конце концов свел с ума.
Проповедник был потрясен обвинениями в адрес своего племянника. Муж его сестры был развратником и пьяницей. Оказывается, и сынок пошел по его стопам.
– Вы сказали, обидел женщину? Избивал ее?
– До кровоподтеков и синяков. Хотите, я отвезу вас к ней?
– Не надо, я вам верю. Джошуа на моем угольном дворе на углу Скраббс-лейн. Они оба прячутся в сарае.
Томми улыбнулся:
– Спасибо, друг. А теперь можешь вернуться к своей святой работе. Больше мы не задержим тебя ни на минуту.
Пэдрэг вытер рот рукой.
– Господь действует медленно, но верно, молодые люди. Что посеешь, то и пожнешь.
– У Бога есть еще одна небольшая пословица: око за око, зуб за зуб. Сегодня твой племянник точно узнает, что это значит.
Из машины Томми увидел, как Пэдрэг поднял свою Библию, с любовью вытер ее и снова побрел в зловонное тепло паба. Как ни забавно это выглядело, Томми не мог не восхититься О'Коннором и твердостью его принципов.
Джошуа кусал большой палец – эта его привычка страшно раздражала мать.
– Ты во всем виноват, – причитала Элизабет О'Мэйлли. – Мне пришлось уехать из дома, бросить все, потому что ты привел в наш дом одну из Каванаг. Ты был женат всего две недели, две недели! А теперь мы прячемся на грязном угольном дворе моего брата! Я, уважаемая вдова, докатилась до такого!
– Послушай, мать, я могу все это уладить. Я знаю много такого, что Бриони Каванаг хотела бы скрыть. Я достану денег, и мы начнем все заново в другом месте.
Элизабет О'Мэйлли почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Она резко опустилась на старый стул, который, к счастью, оказался рядом.
– Ах ты, дурак чертов! – тихо произнесла она. – Глупый, тупой болван! Надеюсь, ты не собираешься всерьез шантажировать эту женщину? Да она возьмет тебя за яйца и подвесит, причем в людном месте, потому что никто никогда против нее не пойдет. Так, значит, в этом все дело? Ты что-то разнюхал? Скажи мне, что ты знаешь, скажи сейчас же, пока они не нашли нас.
Джошуа облизал пересохшие губы и с трудом сглотнул слюну.
– Эйдин и Бриони – обеих еще в детстве пользовал Генри Дамас. Они были совсем маленькими девчонками, когда отец отвел их к нему – сначала одну, потом другую. Эйлин напала на отца, ударила его кочергой и убила…
– Бог с тобой! И ты думал, что это помогло бы тебе избавиться от неприятностей? Ты даже еще глупее, чем я предполагала.