Но погода испортилась, прежде чем "Непобедимая армада" хана Хубилая успела отойти от берегов оказавшейся столь негостеприимной страны Чипунгу на безопасное расстояние. Поднялся сильнейший ветер с ливневым дождем, море разбушевалось, и гигантские волны бросали корабли как щепки. Так продолжалось всю ночь. К рассвету ветер утих и вышедшие из-за укрытия японские "боевые холопы" обнаружили только спешно удаляющиеся от столь негостеприимных берегов Чипунгу остатки монголо-татарско-китайско-корейской десантной армады. Один из юаньских кораблей напоролся на отмель Сига, которая образует северную часть бухты Хакодзаки. Сто юаньских ратников, находившихся на борту севшего на мель корейского корабля, были немедленно схвачены японскими "боевыми холопами", привезены в Мидзуки и преданы смертной казни, как презренные пираты. Затонул также корабль, на котором находился командующий корейским контингентом армады Великого хана. Согласно корейским источникам, шторм серьезно потрепал "Непобедимую армаду" Хубилая, вернувшуюся в порты Коре, недосчитавшись тринадцати тысяч человек и более чем двухсот кораблей.
Молитвы Тэнно своим Божественным предкам не остались теми не услышанными.
В то время когда юаньские корабли еще стояли в заливе, а роковой и смертоносный для захватчиков шторм только приближался, несколько сотен небольших суденышек с отчаянными японскими моряками и "боевыми холопами" на борту подошли к не успевшему поднять якоря флоту Великого хана и устроили на нем грандиозный пожар, запалив массу кораблей и уничтожив под прикрытием огня великое множество вражеских воинов. Вероятно, эти утлые суденышки не успели ускользнуть до наступления, как и юаньские корабли, так что храбрые японцы погибли вместе с уничтожаемыми ими завоевателями, принеся свои жизни в жертву на алтарь Отечества, предвосхитив судьбу японских летчиков-смертников в аналогичных обстоятельствах в конце Второй мировой войны.
Каан Хубилай был чрезвычайно раздосадован результатами битвы его багатуров с самураями на берегу Тикудзэн. Тем не менее он считал, что столь тщательно спланированная юаньскими стратегами при его весьма деятельном личном участии десантная операция провалилась, прежде всего, из-за погодных условий, и продолжал пытаться оказывать дипломатическое давление на Чипунгу. Однако со следующими послами Великого хана японцы обошлись уже куда хуже, чем с прежними. В 1275 году по приказу "сиккэна" Ходзё Токимунэ (вероятно, потерявшего в конце концов всякое терпение) чрезвычайный и полномочный юаньский посол был обезглавлен, как какой-нибудь морской разбойник или грабитель с большой дороги. С двумя прибывшими впоследствии послами хана Хубилая поступили точно так же. Это означало уже открытое объявление войны державному потомку Чингисхана - весьма смелый поступок, если вспомнить, что в описываемое время империя Юань находилась на вершине своего могущества, усиленно готовясь к вторжению в Индокитай (упоминаемый в "Книге о разнообразии мира" Марко Поло как "Зердамдан", буквально: "Золотые Зубы") и в Индию, и никто в тогдашнем мире не решался бросить ей вызов. В свое время аналогичный поступок - казнь послов деда Хубилая, каана Чингисхана - стоил, как мы помним, престола и головы могущественному Хорезмшаху Мухаммеду, одному из сильнейших (если не сильнейшему на тот момент) владык мусульманского мира.
Гордый внук "Потрясателя Вселенной" из рода Борджигин каан Хубилай принял вызов, брошенный ему молодым "сиккэном", и стал готовить новую экспедицию в Страну восходящего солнца. В 1281 году Великий хан послал на покорение Чипушу гораздо лучше оснащенную флотилию и гораздо более многочисленный десантный корпус - сто сорок тысяч (!) отборных воинов на тысяче кораблей. Однако за прошедшие годы отважные сыны Ямато не сидели сложа руки. Они построили мощные береговые укрепления и загодя приготовились к новому юаньскому вторжению. Когда татаро-монголо-китайско-корейские интервенты прибыли к берегам Страны восходящего солнца (опять в Тикудзэн), их там уже поджидали. Два месяца подряд десантники каана Хубилая сражались с японскими самураями, стремясь хотя бы закрепиться на побережье ненавистного Чипунгу, но "боевые холопы" Страны восходящего солнца всякий раз сбрасывали "заморских варваров" в море. Наконец, налетевший новый ураган - "Божественный Ветер", "Камикадзе", как и семь лет назад разметал огромную юаньскую флотилию, уничтожив больше половины уже второй по счету "Непобедимой армады" каана Хубилая. Господь подул - и они рассеялись…
Юаньцы больше не нападали на негостеприимный Чипунгу (возможно, в их отказе от дальнейших попыток подчинить себе оказавшуюся неожиданно таким "твердым орешком" непокорную островную державу сыграло роль и то, что они увидели в Японии своими собственными глазами и что разительно отличалось от рассказов об этой стране, ходивших при дворе Великого хана в Ханбалыке - ни о каких домах и храмах с золотыми крышами или улицах, вымощенных крупным жемчугом и драгоценными камнями, не было и речи). И вообще, каану Хубилаю явно не везло в войне на море. Организованная всемогущим потомком Чингисхана военно-морская экспедиция с целью покорения индонезийского острова Явы также завершилась неудачей.
Божественный Ветер - "Камикадзе" - вызванный молитвами Тэнно, дважды спас Страну восходящего солнца от монголо-татаро-китайско-корейского вторжения во второй половине XIX века. Данный факт широко известен, как и то, что в 1945 году японские летчики-смертники, также названные в честь и в память того, оказавшегося спасительным для державы Ямато, средневекового Божественного Ветра, "камикадзе", многократно атаковали на своих начиненных взрывчаткой самолетах армаду военно-морского флота Соединенных Штатов Америки, направлявшуюся к берегам островной империи. Некоторым летчикам-"камикадзе" удалось поджечь, повредить или даже потопить американские военные корабли, хотя большинство из пилотов-самоубийц было сбито американской зенитной артиллерией еще на подходе к цели. Менее известен другой, поистине удивительный (во всяком случае, для тех, кто не верит в существование синтоистских богов-"ками") факт: в результате самоубийственных налетов пилотов-смертников на море развирался сильнейший тайфун, разметавший американский флот вторжения и нанесший ему такие серьезные потери, что стратегам США пришлось отказаться от попыток претворить в жизнь свой план вторжения на Японские острова с моря и вместо этого применить ядерное оружие…
ПАДЕНИЕ КАМАКУРСКОГО СЁГУНАТА
Недаром говорится, что "ничто не вечно под луной". С течением времени военные губернаторы-"сюго" становились все более независимыми от Камакурского сёгуната. Они превращались в крупных феодалов, сосредотачивая в своих руках все больше земельных владений. Особенно усилились родовитые дома юго-западных провинций, значительно увеличивших свои вооруженные силы. В ХIII веке Япония вела оживленную торговлю с Китаем. Благодаря этой весьма прибыльной торговле обогащались не только купцы и ремесленники, но и феодалы западных и юго-западных провинций, откуда в основном велась эта торговля. Не желая мириться с усилением отдельных домов, Камакурский сегунат препятствовал рыночной деятельности феодалов, ремесленников, торговцев и зажиточного крестьянства. Это послужило поводом для восстания против власти сёгуната.
Противоречиями между феодалами и сёгунатом решил воспользоваться честолюбивый Микадо Го-Дайго, с юных лет мечтавший вернуть императорскому дому политическую власть. Подобно своим предшественникам в аналогичной ситуации, предприимчивый Божественный Тэнно привлек на свою сторону многих влиятельных феодалов, недовольных сёгунатом, в том числе юго-западного феодала Такаудзи Асикагу и восточного феодала Ёсисиду Нитту. Первые попытки разгромить войска Камакурского сёгуната, предпринятые в 1324 и в 1332 годах, окончились неудачей. Однако в начале мая 1333 года Такаудзи Асикаге удалось захватить императорскую столицу Киото, а Ёсисиде Нитте - сёгунскую столицу Камакуру (в благодарность за победу Нитта принес свой меч в жертву усердно почитаемой им богине Солнца Аматэрасу Омикаме, бросив его в морские волны, что, согласитесь, напоминает историю о короле Артуре, повелевшем своему последнему верному рыцарю поступить аналогичным образом со своим верным мечом Экскалибуром).
Оказавшись в совершенно безвыходном положении, "сегун" и сохранившие ему верность восемь сотен "боевых холопов" совершили коллективное самоубийство. Камакурский сёгунат был уничтожен, после чего победители - Асикага и Нитта - не замедлили вступить между собой в борьбу на его обломках. Такаудзи Асикага представлял передовой, экономически развитый западный район, Ёсисида Нитта - отсталый восточный. В то время как на западе Японии, где было много заливных рисовых нолей и налаженных водных транспортных путей, развивались ремесла и процветала торговля, на востоке Страны восходящего солнца царило запустение, торговля и ремесла еле тлели. Экономически победа Асикаги была предрешена. В 1338 году Нитта потерпел поражение при осаде крепости поддерживавших Асикагу монахов буддийского духовно-военного ордена Фудзисима и, раненный в лоб вражеской стрелой, пробившей его шлем, покончил с собой весьма необычным для самурая способом. Он не стал вспарывать себе живот, в соответствии с ритуалом "сэппуку" (вероятно, вследствие нехватки времени), а якобы сам отрезал себе голову своим собственными мечом, так что на рисовое поле, в котором увяз его конь, сначала скатилась отделенная от тела голова, а затем упало и обезглавленное тело покорителя Камакуры. На первый взгляд эта история кажется неправдоподобной, но, учитывая горячку боя, фанатичную преданность Ёсиеиды Нитты самурайскому кодексу чести и остроту самурайского меча… кто знает? "Темна вода во облацех", как выражались в подобных случаях наши далекие предки…
Как бы то ни было, но титул "сегуна" перешел к представителям "военного дома" Асикага. Его глава, благородный самурай Такаудзи Асикага (1305–1358), однако, не стал восстанавливать разрушенную Камакуру и, вместе со своим новым "бакуфу", переселился в императорскую столицу Киото. Ему хотелось быть поближе к Божественному Тэнно (а главное, к придворному окружению последнего), в целях осуществления более эффективного контроля. Однако, как вскоре выяснилось, это решение было роковой ошибкой.
Попав в Киото, новые предводители самураев, не искушенные еще в делах управления, сразу же угодили в водоворот интриг императорского двора. Воины, привыкшие к железной дисциплине и суровой жизни, попав в изобиловавшую соблазнами столицу, погрязли в разврате, роскоши, а главное - безделье. Чтобы сравняться с надменной и кичливой придворной знатью "кугэ", "сегун" Асикага и влиятельные самураи из его окружения стали, подражая "кугэ", строить себе великолепные дворцы в китайском вкусе, окруженные садами, каждый из которых был произведением искусства. Они участвовали в приемах, празднествах и театральных представлениях, содержали дорогостоящих наложниц и… пренебрегали государственными делами. Последствия не заставили себя долго ждать. Как только военные губернаторы-"сюго", которых "сёгун" прежде держал в строгости, почувствовали, что суровая хватка "бакуфу" ослабевает, они начали хозяйничать у себя в провинциях по своему усмотрению Уже в XV веке многие из местных правителей жили как владетельные князья - "дай-мс" (буквально: "великое имя"). Они формировали собственные отряды самураев, во главе которых нападали на своих соседей, вида в каждом врага, пока наконец отдельные стычки не переросли в настоящую гражданскую войну, все шире и шире расползавшуюся по стране.
Последующую фазу этой войны "всех против всех" называют "сэнгоку дзидай", то есть буквально: "эпоха воюющих (между собой. - В.А.) провинций". Длилась она с 1478 по 1577 год, то есть целое столетие. Это время было ужасным для Страны восходящего солнца и для почти всех жителей, кроме представителей сословия "боевых холопов" - уж они-то могли вволю предаваться ратным утехам, получив вдобавок небывалые дотоле возможности "служебного роста" (в течение этого столетия практически каждый "буси" мог сделать совершенно головокружительную и немыслимую ранее военную карьеру, дослужившись от рядового "боевого холопа" до генерала и даже министра, пока этому "безобразию" - с точки зрения родовитых аристократов, разумеется! - не положил конец диктатор Хидэёси Тостоми, сам выбившийся "в люди" из самых низов)!
В пору всеобщего безумия "боевые холопы", веками воспитываемые в духе верности и преданности господину, стали совершать поступки, совершенно немыслимые для самурая прежде. Все чаще начальники самурайских отрядов восставали против нанявших их владетельных князей-"даймё", которым недавно, в духе лучших самурайских традиций, клялись в верности не на жизнь, а на смерть, убивали их или изгоняли, присваивая себе их владения. Наступила эпоха потрясения устоев прежней жизни, которую историки называют "гэкокудзё" ("низшие одолевают высших"), О том, как эта вакханалия измен и кровопролитий сказалась на японском обществе, красноречиво свидетельствуют следующие цифры.
В начале "эпохи воюющих провинций" в Японии насчитывалось приблизительно двести шестьдесят "даймё", причем все они происходили из благородных самурайских родов. К концу эпохи "сэнгоку дзидай" во всей Японии осталось не больше десятка "даймё", именуемых "сэнгоку даймё" (буквально: "князьями воюющих провинций") - мелких, тщеславных провинциальных князьков, нередко являвшихся не потомственными знатными самураями, а людьми сомнительного происхождения, которые в смутное время пробивались наверх собственными силами, не брезгуя поступками, несовместимыми с канонами самурайской чести.
ВОССТАНОВЛЕНИЕ ЕДИНСТВА
ДЕРЖАВЫ ЯМАТО
В середине XVI века казалось, что империя Ямато, сотрясаемая гражданской войной, того и гляди безвозвратно развалится на отдельные государства и лишь чудо сможет предотвратить окончательный распад и вернуть стране долгожданный (для всех, кроме самураев!) мир.
Но свершилось очередное чудо, не меньшее, чем "Камикадзе". "Даймё" провинции Овари (расположенной в центральной части острова Хонсю) Нобунага Ода (1534–1582) совершенно неожиданно стал спасителем страны.
Нобунага родился в 1534 году. Его отец, Нобухидэ Ода, был одним из "даймё" провинции Овари. Нобунага Ода был выдающимся человеком - целеустремленным, прозорливым, лишенным предрассудков, хладнокровным, вероломным и хитрым. Вдобавок он оказался гениальным полководцем. Самым главным врагом клана Ода был "даймё" Ёсимото Имагава. Разгром его войск в битве при Окэгасаме в 1560 году, при деятельном участии молодого Нобунаги, оказался событием, одинаково важным как для семейства Ода, так и для всей Японии. Подобно своему отцу Нобухиде, Нобунага Ода был убежденным сторонником введения в самурайских войсках новых военных технологий, что и продемонстрировал в 1553 году в ходе визита к своему тестю Досану Сайто. В свиту Нобунаги входили, между прочим, тысяча триста пехотинцев-"асигару", восемьсот из которых были вооружены длинными копьями, а пятьсот - аркебузами-"тэппо". Досан Сайто не смог сдержать своего восхищения. По горькой иронии судьбы, самый успешный изо всех будущих завоевательных походов Нобунаги Оды был поход 1567 года, направленный против внука Сайто, у которого Нобунага в результате отнял замок Гифу. Совершив целый ряд удачных военных походов против крупных феодалов и сломив мощь влиятельных буддийских монастырей (обладавших многочисленными боевыми отрядами воинов-монахов, наподобие духовно-рыцарских орденов средневековой Европы, и активно участвовавших в междоусобных войнах), Нобунага сумел подчинить своей власти центр страны со столицей Киото. В борьбе с буддийскими монастырями Ода пользовался активной поддержкой католических миссионеров из ордена иезуитов, проводивших, по поручению папского престола и своего генерала, в описываемый период активную миссионерскую деятельность в Китае и Японии, а заодно снабжавших своего подопечного (Нобунага Ода был не только крещен по обряду римско-католической церкви и не только брал с собой в походы христианских католических священников, громогласно восклицая: "Амен!", когда те благословляли его на бой, но и носил в бою западноевропейские рыцарские доспехи и шлем с забралом, присланные в ему в дар самим папой римским через короля Португалии - как церковный, так и светский владыка "латинян" надеялись, с помощью Нобунаги, христианизировать далекую Японию, столь желанную для западных европейцев еще со времен Марко Поло, и тем самым подчинить ее своей власти) ценными, не известными ранее в Стране восходящего солнца, знаниями (особенно в области математики, физики и астрономии), а главное - огнестрельным оружием (вскоре искусные и оказавшиеся уже в те давние времена чрезвычайно восприимчивыми ко всему новому японские мастера-оружейники, взяв за образец западноевропейские аркебузы, наладили производство собственного огнестрельного оружия - об этом будет еще подробнее рассказано далее). В 1568 году Нобунага Ода, разместив свою ставку в замке Гифу, в союзе со своим верным вассалом Иэясу Токугавой, следовавшим за ним в арьергарде по дороге Токайдо и прикрывавшим его с тыла, вступил в Киото и отрешил от власти Ёсиаки - последнего "сегуна" из "военного дома" Асикага (находившегося с тех пор "в бегах"). Взятие Киото Нобунагой Одой явилось важным символическим шагом. Вес другие крупные "даймё", вынашивавшие сходные планы, были крайне раздосадованы тем, что Нобунага их опередил. Главными противниками подобного внутриполитического развития на местах были могущественные семейства Адзаи и Асакура, угрожавшие Нобунаге с севера. В 1570 году Нобунага Ода одержал над этими кланами победу в сражении при Ансгавс. Ожесточенная битва шла весь жаркий летний день в ложе реки Анегавы. Согласно свидетельствам очевидцев, это было сражение в классическом самурайском стиле, с большим количеством единоборств, преимущественно на мечах. Нобунага позаботился о том, чтобы на протяжении трех последующих лет от кланов Асакура и Адзаи не осталось и следа. Овладев их родовыми замками Одани и Итидзёга-тани, Ода разместил в них свои собственные гарнизоны.
Однако оставалась еще угроза в лице популярной буддийской секты "дзедо-синсю", с армиями которой - "Икко-икки" - Нобунаге пришлось воевать на протяжении долгих двенадцати лет. Воинственные буддисты оказались гораздо более серьезным препятствием на пути к осуществлению далеко идущих планов Нобунаги, чем кто-либо из соперничавших с ним "даймё". В определенный момент эти буддийские армии, состоявшие не только из воинов-монахов, но и из восставших крестьян, превратились в самостоятельную силу на японской политической арене. В провинции Kara они даже изгнали тамошнего "даймё" из его родовых владений, учредив там своеобразное "государство в государстве" под контролем многочисленных мелких землевладельцев и крестьян, объединенных фанатичной верой в правоту вероучения своей секты.