Масакадо Тайра был первым предводителем японских "боевых холопов", о котором до нас дошли более-менее подробные сведения. То, что он был весьма многоопытным воином, со всей очевидностью явствует из комментария в "Кондзяку Могюнатари" (одном из японских "гупкимоно", то есть воинских, или военных, эпосов, сборнике историй о стародавних событиях), посвященного одному из его военных походов. В комментарии говорится о том, что "Масакадо и его верные соратники использовали все без исключения средства ведения войны, чтобы уладить свои дела. Он сжег множество домов и убил множество мужей". Как и из другого "гокимоно", под названием "Семонки", посвященного, в отличие от предыдущего эпоса, исключительно мятежу Масакадо Тайры, из этого комментария совершенно недвусмысленно явствует, что прославленным воителям были свойственны некое особое величие и некая особая способность подчинять окружающих своей воле, что делало их выдающимися военными предводителями. Для автора "Кондзяку Моногатори" все самураи несли на себе отпечаток чего-то "таинственного, своеобразного и неисповедимого". Их невозможно было "мерить общим аршином", оценивать их личность и деяния посредством тех же критериев, что и всех прочих, обычных людей. В особенности сказанное относилось к военным предводителям самураев, которых "страшились во всей Империи", но которыми "еще больше восхищались за совершенные ими подвиги".
Мятеж Масакады Тайры служил наглядным свидетельством уже достаточно далеко зашедшего процесса развития провинциальной военной элиты, способной организоваться под руководством влиятельного местного самурайского предводителя. В созданных как Масакадо, так и его противниками альянсах, достаточно широких по своему охвату и численности участников, можно усмотреть типичный пример "воинского союза" - "бусидана". Эти группы "буси", составлявшие на полях сражений самурайские армии, оказывали решающее влияние на государственные структуры при императорском дворе в Киото (Хэйан). Соответственно, устанавливавшиеся между этими структурами и предводителями самурайских "бусиданов" связи, имевшие как военный, так и общественный, или социальный, характер, стимулировались и расширением роли провинциальной воинской аристократии, которой пребывавшие в далекой столице имперские регенты из клана Фудзивара делегировали свои полицейские и военные полномочия.
Судя по всему, этот процесс передачи полномочий "из центра на места" начался еще в IX веке после Р.Х., когда императорские комиссии, учрежденные и предназначенные изначально в целях набора стражников для охраны императорского дворца, потребовали, чтобы физически сильные землевладельцы становились "служащими", - а это слово является почти буквальным переводом слова "самурай".
Мятеж Масакадо Тайры можно рассматривать в качестве одного из наиболее ранних примеров и образцов военного искусства самураев в эпоху, когда многие из ассоциируемых впоследствии с самураями традиций находились еще только в стадии формирования.
Важнейшей из этих традиций и, соответственно, самой важной в плане военного руководства "боевыми холопами" Страны восходящего солнца, была традиция самурая как конного лучника. Идея "пути воина", сформулированная по прошествии нескольких столетий, известная нам под названием идеи "бусидо", изначально формулировалась иначе, как "кюба-но мити" ("путь лука и коня") или как "кюсэн-но мити" ("путь стрелы и ком"). Позднейшая литература, технические и технологические достижения свидетельствуют об идее "меча как души самурая", однако в X столетии именно лук, а не меч, был главным самурайским оружием, именно искусное владение луком, а не мечом, делало из воина самурая. Одна из других военных повестей, содержащихся в сборнике "Кондзяку моногатори", подтверждает необычное для нас, привыкших ассоциировать самурая прежде всего с мечом, отношение самих тогдашних "буси" к мечу, по сравнению с луком. Как-то ночью "боевой холоп" Намицу Тасибана, вооруженный лишь мечом, подвергся нападению разбойников. Он принял боевую стойку, огляделся по сторонам и, не увидев нигде и следа лука, облегченно подумал: "Ну, по крайней мере, это не лук"…
Превосходство конного лучника над бойцом, вооруженным мечом, находило свое четкое и ясное выражение в доспехах и вооружении "боевых холопов" времен Масакады. Доспехи-"срои" (о которых у нас еще пойдет подробнее речь на дальнейших страницах нашего повествования), хотя и были несколько громоздкими для пешего боя, превращали конного лучника в защищенную падежной и прочной броней, хотя и не слишком подвижную, "боевую машину".
Вот как, например, описывается в "Хайкэ моногатори" вооружение знатного самурая Мататаро Асикаги, возглавившего войско Томомори Тайры в битве при Удзи с войсками сторонников враждебного клана Минамото (1180):
"Мататаро выехал на бой, облаченный в броню из красной кожи поверх "хитатарэ" из красно-желтой, расшитой золотом парчи, шлем, украшенный огромными рогами, с инкрустированный золотом тати (меч) на бедре, двадцатью четырьмя стрелами с черно-белым пятнистым оперением на спине и луком, покрытым черным лаком и украшенным красными лептами, за спиной".
Вооруженное выступление Масакадо Тайры против Центрального Императорского правительства было лишь началом длинной череды военных мятежей "боевых холопов". И всякий раз Центральное правительство действовало по одной и той же схеме: чтобы подавить мятеж очередного воинского дома, оно обращалось за поддержкой к другим самурайским воинским домам. Но за оказанную помощь приходилось расплачиваться, идя на всевозможные уступки. Таким образом, японский императорский двор постепенно утрачивал реальный контроль над страной, тоща как набиравшее силу самурайское сословие от десятилетия к десятилетию становилось все могущественнее и надменнее. Конечно, самураи в описываемое время еще не оформились в тесно сплоченную социальную прослойку, преследующую общие цели. Наоборот, соперничество и кровавые распри между отдельными воинскими домами не прекращались ни на миг. Императорское правительство искусно играло на этой взаимной вражде, уходящей своими корнями в седую древность. Стоило только какому-либо из самурайских кланов взбунтоваться, как Центральное Императорское правительство тут же нанимало другие кланы самураев, чтобы их стрелами, копьями, мечами и глефами-"нагинатами" подавить мятеж взбунтовавшегося рода "боевых холопов". Эта коварная (с точки зрения предводителей самурайских кланов), но весьма дальновидная (с точки зрения центральной власти) политика, вполне соответствовавшая знаменитому древнеримскому, византийскому и китайскому принципу "divide et impera" ("разделяй и властвуй"), со временем привела к расколу окрепшего самурайского сословия на две большие группировки:
1. Воинский дом Минамото (верный Божественному Императору, то есть фактически Центральному правительству, действующему от имени этого Божественного императора);
2. Воинский дом Тайра (формально также верный Божественному Императору, но враждебный его "дурным министрам, обманывающим Небесного Государя", то есть, иначе говоря, Центральному Императорскому правительству).
Взаимная ненависть этих двух самурайских воинских домов и их союзников неудержимо нарастала. В XII веке противостояние Тайра и Минамото вылилось в бесчисленные военные походы и кровопролитные сражения. Эта жестокая борьба двух самурайских кланов за власть и богатство в конце концов привела Священную Империю Ямато к фактическому распаду на отдельные владения, ввергнув Японию в кровавый хаос и принеся ес народу бесчисленные бедствия.
В долгой борьбе за власть между двумя крупнейшими самурайскими группировками поначалу верх взяли самураи воинского дома Тайра. В 1159 году на улицах Киото разыгралась кровавая решающая битва. Некоторые районы столицы, включая даже Священный Императорский дворец Санио, были сожжены дотла. Торжествующий победитель Киёмори Тайра жестоко расправился с побежденными сторошгиками воинского дома Минамото. Предводители разгромленного наголову самурайского клана погибли во время бегства, были казнены или покончили с собой, ввиду безвыходности своего положения. Именно к этому периоду относятся первые исторически засвидетельствованные (а не чисто легендарные и потому не поддающиеся проверке) упоминания о добровольном уходе знатных "боевых холопов" из жизни путем совершения над собой обряда "сэппуку", или "харакири", о чем будет подробнее рассказано на дальнейших страницах нашего повествования.
Покончив с Минамото, Киёмори Тайра отстранил от власти Центральное Императорское правительство. Священная персона императора Японии осталась, как всегда, неприкосновенной, но главным министрам Божественного Тэнно пришлось уйти в отставку. Следует заметить, что придворная знать "кугэ", связанная с Тэнно древними родственными узами и многовековой службой при императорском дворе, сочла претензии "низкорожденного" самурая, "какого-то Тайры", на верховную власть над Страной восходящего солнца неслыханными и возмутительными. Впервые "боевой холоп", воспринимавшийся утонченными столичными аристократами как "грубый, неотесанный дикарь, не знающий придворных церемоний и правил приличия", взялся заправлять делами в империи Ямато!
Однако Киёмори Тайра не обращал внимания на презрение, всячески выражаемое ему клевретами императорского двора из среды "кугэ". Победоносный предводитель "грубых и неотесанных" самураев учтиво, но оттого не менее настойчиво, потребовал от императора высшей правительственной должности - и получил ее. Затем Киёмори железной рукой навел порядок везде, где счел это нужным: в области очередности престолонаследия в императорской семье, в правилах получения государственными чиновниками должностей, в распределении государственных финансов и т. д. Но прежде всего Киёмори стремился возвысить свой собственный воинский дом. Первым успехом проводимой им политики стала женитьба Божественного императора Японии на дочери Киёмори. Затем, в 1180 году, внук Киёмори Тайры от этого брака - Антоку, в возрасте всего трех лет от роду, взошел на японский императорский престол, став восемьдесят первым по счету Божественным Тэнно (если вести счет от императора Дзимму).
Последние годы жизни Киёмори Тайры были омрачены волной крупных восстаний против его единовластия и власти его воинского дома, прокатившихся по всей Стране восходящего солнца и подавленных им с крайней жестокостью. Тревожные вести приходили из восточных провинций, где сторонникам не уничтоженного окончательно воинского дома Минамото удалось вновь собраться с силами (не зря Минамото избрали небесным покровителем своего клана самого бога войны Хатимана, а один из самых доблестных представителей этого рода - Ёсииэ Минамото - даже получил за свои боевые заслуги почетное прозвище "Хатиман Тароу", то есть "сын-первенец Хатимана"). Особенно успешно действовал Ёримаса Минамото (прославленный поэт, любимец императорского двора, и в то же время - непревзойденный стрелок из лука, и в этом смысле - истинный самурай, по легенде, насмерть поразивший своей меткой стрелой ужасное чудовище, наводившее ночами страх на императорский дворец и даже нарушавшее покой и сон самого Божественного Тэнно). Потерпев поражение в упоминавшейся нами выше битве при Удзи в 1180 году, отважный Ёримаса Минамото, укрывшись, с горсткой уцелевших самураев, в храме Бёдо-Ин, окруженном сторонниками воинского дома Тайра, написал на своем боевом веере (об этом своеобразном предмете самурайского вооружения будет подробнее рассказано далее) свое последнее, предсмертное, стихотворение, после чего, подав личный пример своим верным соратникам, совершил обряд "сэппуку", распоров себе живот… Тем не менее в целом следует заметить, что Киёмори Тайра не удалось принять адекватные ответные меры против мятежников. Возможно, Киёмори просто не успел их принять, ибо его земная жизнь оборвалась в марте 1181 года. На смертном одре он заклинал сыновей и внуков беспощадно расправиться со всеми предводителями и видными представителями воинского дома Минамото.
Смерть Киёмори подорвала силы сторонников воинского дома Тайра. Несмотря на отчаянные попытки сохранить свое былое военно-политическое могущество, они, в отсутствие прежнего талантливого предводителя, не сумели противостоять дальновидной тактике военных действий, избранной воинским домом Минамото, и терпели поражение за поражением. Тем не менее кровавая междоусобная война (так называемая "война Гэмпэй"), в которой обе стороны боролись с невероятным ожесточением, затянулась надолго. В 1182 году Ёсинака Минамото (1154–1184) захватил столицу империи Киото и провозгласил себя первым в истории Японии "сёгу-ном" в значении "верховный правитель" (как уже упоминалось выше, термин "сегун" восходит к древнекитайскому военному титулу "дзян-дзюнь" или "цзян-цзюпь", означающему "великий полководец - победитель варваров", что обычно не совеем точно переводится на европейские языки как "генерал"),
18 марта грозового 1184 года войска сторонников соперничающего с воинским домом Минамото военного дома Тайра (Хэйкэ) были дислоцированы в районе Итино-тани на морском побережье. Положившись на свою сильную самурайскую конницу, Ёсинака Кисо Минамото и Ёсицунэ Минамото решили одним ударом сокрушить противника раз и навсегда. Ёсицунэ (которого в этой битве, как и во всех его походах и сражениях, сопровождал, доблестно сражаясь, отважный буддийский воин-монах Бэнкей) сформировал ударную кавалерийскую группу из двухсот отборных тяжеловооруженных самураев, причем сам лично возглавил се авангард, состоявший из тридцати самых лучших, опытных и сильных конных "боевых холопов". Внезапность являлась решающим для победы фактором, и потому Ёсинака Кисо Минамото приказал самураям спуститься по крутому склону Идтино-тани непосредственно перед неприятельской позицией. Потрясенный и изумленный летописец того времени отмечает с восхищением: "Шпоры тех, кто находился позади, почти ударялись о шлемы тех, кто находился впереди. Склон был песчаным, и они спускались вниз, на глубину около ста двадцати футов… Зрелище было столь ужасным, что они сделали это с закрытыми глазами". Этот образец беззаветной храбрости японских самураев вошел в многочисленные героические легенды и привел к тому, что "боевые холопы" клана Минамото стали, в лице своих предводителей, верховными правителями Страны восходящего солнца при формально всесильном и самодержавном, но в действительности бессильном и безвластном (хотя и по-прежнему считавшемся Божественным) императоре.
Правда, военное счастье оказалось, как обычно, переменчивым, и в так называемой второй битве при Удзи в том же кровавом 1184 году Ёсинака Кисо Минамото, чей боевой конь увяз в рисовом поле, был насмерть сражен неприятельской стрелой (присутствовавший при гибели Ёсинаки верный соратник и вассал бесстрашного воителя, благородный самурай Имаи Канэхира, покончил с собой).
Повествуя о доблестном Ёсипакс Кисо Минамото, нельзя не упомянуть хотя бы в нескольких словах его супругу (согласно другим хроникам - возлюбленную, а согласно третьим, не входящим в детали межличностных отношений - просто "девицу неописуемой красоты") Годзеп Томоэ, явившуюся редчайшим в истории "боевых холопов" державы Ямато и во всей японской военной истории примером "самурая женского пола", или, говоря по-нашему, "кавалерист-девицы".
Эта отважная "девушка-буси" сражалась в составе "бусидана" Ёсинаки Кисо Минамото во многих сражениях, поднося ему, как и самураи мужского пола, в качестве трофеев и наглядных свидетельств своих военных заслуг, отрубленные головы побежденных в честном рыцарском единоборстве противников. Когда военное счастье отвернулось от Минамото, Годзэн Томоэ хотела покончить с собой, но Ёсинака (возможно, руководствуясь не столько чувством жалости, сколько далеко не чуждыми самураям чисто эстетическими соображениями), лично настоял на том, чтобы столь же отважная, сколь и прекрасная "истинная дочь Ямато", сохранив свою жизнь, нашла спасение в бегстве.
Междоусобная война между двумя группировками "боевых холопов" бушевала до 1185 года, когда армия воинского дома Минамото в битве при Дан-но уре (бухте к востоку от современного города Симоносеки) наголову разгромила войска воинского дома Тайра.
Наконец самураи воинского дома Минамото смогли установить над Страной восходящего солнца власть своего военного "палаточного правительства" ("бакуфу") с резиденцией в Камакуре, о чем уже шла речь выше и будет еще подробнее рассказано далее.
О КАМАКУРСКОМ СЁГУНАТЕ "БОЕВЫХ ХОЛОПОВ"
К описываемому времени уже сложился классический тип японского самурая - человека, совершенно искренне убежденного в своем неоспоримом превосходстве над всеми другими представителями "народа Ямато" (не говоря уже о "варварах", не сотворенных богами-"ками", в отличие от японцев, и, с этой точки зрения, в общем-то "нс совсем людьми", если вообще людьми!) и пи на мгновение об этом не забывающего. В этом отношении (как и во многих других отношениях) японский "боевой холоп" не только напоминал, но и превосходил средневекового европейского рыцаря.
Подобно европейским рыцарям, самураи описываемого периода японской истории носили в бою эффектные доспехи, часто надевали причудливые шлемы с рогами и другими нашлемными украшениями-"клейподами", прикрывая лица защитными масками в форме стилизованного лица человека устрашающего вида или злого демона.
Коснемся этого интересного вопроса несколько подробнее.