Цепи свободы. Опыт философского осмысления истории - Виктор Сиротин 26 стр.


Напомню, подобные идеи, якобы детища XX в., на самом деле очень стары. Но не будем отвлекаться на их аналоги в ветхой истории. В подтверждение "федеративной" и "всемирной идеи" достаточно вспомнить эпизоды того же века, над которыми гордо реял орёл с хорошо узнаваемым клювом то ли масонской, то ли англосаксонской цивилизации. Недопонимание или недооценка Рассела необходимости звёздно-полосатого господства над остальным миром было исправлено (причём, "на отлично"!) в Югославии и Ираке. Помимо американских "орлов" и "ястребов", несших на железных крыльях всемирную демократию, их поддержали мелкие птахи, в пёстрой стае которых хохлили пёрышки премьер-министр Англии Т. Блэр и его коллеги по коалиции, явно пересидевшие за книгами и циркулями "просветителей".

Тем не менее реакция народов на идеи, а более всего развитие событий в мире, ясно говорят о том, что "источник морального вдохновения" (ну, хотя бы идеи Монро, сдобренные "Манифестами") не в состоянии гарантировать безопасность человечеству. Более того – и это не мешает знать "учёным" – их "идеи" не способны принести мир на территорию самих США.

Амбициозно оптимистичные, но исторически линялые парламентские выступления, как и идеи "с бородой" в стиле "а’la Monroe", говорят о духовном скудоумии разносчиков псевдодемократии, не способных понять эволюционное развитие великих наций и народов в мозаике мира. Ибо национально-освободительные войны во все времена велись народами не для того, чтобы облачиться в звёздно-арестантские "полосатые робы". Смысл существования национального государства состоит в реализации собственной историко-культурной самобытности, которая напрочь отвергает духовную, политическую и всякую другую мимикрию. Ясно ведь, что утеря политической независимости вкупе с утратой культурной самобытности равносильна устранению государства из национальной исторической жизни и мировой истории. Оттого даже и малейшие предпосылки смены знамени вызывают справедливое негодование всякой уважающей себя нации, так как это грозит не только политической независимости государства, но и самому существованию народа. "Звёздно-полосатые меры" через полосатые робы без звёзд способны лишь увечить самость человечества, внося путаницу и во внутреннее бытие мирового оккупанта. То есть при чрезмерном полоскании мозгов (мы помним рецепт) подобный финал может наступить в самой метрополии. И это закономерно: потеряв естественное развитие (своё национальное "Я") и историческое самоощущение в живом организме человечества, всякое общество становится атавистичным, а энергия переставшего плодоносить народа уходит в сук и… Размывание своеобразия неизбежно ведёт к уплощению характера людей и "застирыванию" их мышления, за которым закономерно следует "стирание" мозгов (как мы знаем, – искусственно стимулируемое). Тогда-то и наступает "миролюбивое" существование человеко-овощей, в "газоне" государства взращённых по типу домашних животных.

Ну да бог с ними – с собачьими сердцами, трусливыми мозгами и мелкими душами. Вернёмся к тем, кто, пока ещё не особачившись, по духовному неразумию стремится всё же держать стяг над "всем человечеством". Хотя всем ли?

В целях регуляции рождаемости нынешними "монристами" предполагается создание Всемирной организации здравоохранения, в обязанности которой будет входить охрана окружающей среды от всякого рода (пола, полов и, очевидно, межполовых видов; приходится и об этом говорить) назойливых обитателей её. Ими могут быть как увеличивающиеся в своём числе хищные животные, так и, наверное, "отдельные" не приносящие пользы… человеческие популяции. И в самом деле, пришли же к выводу "самые разумные" из "хомо сапиенса" к тому, что: ну на кой ляд нужны семь миллиардов человек, когда достаточно одного?! Всех ведь много, а всего мало… Эти вопросы и тезы, конечно, так вот – прямо в лоб "звёздно-полосатыми учёными" официально не ставятся и никакими другими "знаками" не декларируются. Но потому лишь, что реализация этого холокоста всемирного масштаба походила бы на модернизированный вариант германского нацизма, вынужденно развенчанного (это подчеркиваю!) на политическом рынке. Словом, это "совсем другая" идея. Не кощунственная и преступная (и по этой причине заклеймённая Международным Трибуналом в Нюрнберге в 1946 г.) борьба с "низшими" нациями и народами, а раскрашенная бирюзово-нежными пастельными тонами санитарная охрана общества от социальных и политических болезней, в котором "эпидемий" национальностей, напомню, не должно быть. Именно "националисты" и "шовинисты", настаивается в "Манифесте", есть главные враги гуманного мироустройства. То есть не те, кто (подобно nazi) презирает другие народы, а те именно, кто активно защищает свою национальную культуру! А раз так, то всяк, настаивающий на своей национальной принадлежности, может быть (должен! – чего уж там) судим специально для этого созданным (по кальке Нюрнбергского) Международным Судом, свято блюдущим безнациональное существование. И нечего удивляться, если на фронтоне здания этого "всемирного" Суда будут красоваться выложенные золотом надписи: "Фашизм не пройдёт!", "Все на борьбу… с нациями и народами!", "Расизму и экстремизму национальностей – бой!", и тому подобное.

Но всё это – "может быть"… Что же есть? Увы, с некоторых пор скрижали Моисея сменили "таблицы" судебных приставов, а нагорные откровения Первого Христианина – параграфы идеологических начётчиков и диктаторов от криминальной демократии. Ибо посредством международных трибун проводятся постановления и решения трибуналов, тут же становящиеся догматами, рекомендуемыми к немедленному исполнению во многих регионах мира. В противном случае, всяк, несогласный с ними – человек или государство – призывается новыми инквизиторами к Международному Трибуналу. И тогда осуждённым будет светить либо "жар" социального или "головешки" правительственного "костра", петля на шею или "просто" уголовное наказание. Это зависит от "менеджеров" международного террора, легализованного ими же… Если же "болезнь" национальностей окажется запущенной или какое-либо государство осмелится "нагло" проводить свою политику (какою бы она ни была), тогда полетят к нему, "несущие мир и стабильность", ракеты, способные сровнять с землёй любую суверенность… Для достижения правового и психологического превосходства на политическом, социальном, бытовом и всяком другом уровне уже сейчас достаточно, не обременяя себя какими-либо доказательствами, клеймить "врагов народа" ярлыками, типа: расисту фашист (что в промытом общественном сознании означает нацист), или, ещё вернее – патриот (что, как мы знаем, – "то же самое"). И тогда всяк, заклеймённый проклятием принадлежности к Отечеству (за что пока ещё не судят), вынуждён будет не отстаивать свою позицию, а уйти в глухую оборону, то бишь, – оправдываться. Тут уж не до опровержения наветов политических обвинителей… Быть бы живу! Словом, "спор" такого рода при тотальной диктатуре демократии в слабых обществах равнозначен поражению, со всеми вытекающими из этого последствиями для "фашистов", то есть патриотов. В этом всё дело. Если в таковых реалиях "фашизм-патриотизм" по нерасторопности "гавэрнмэнта" где-либо "пройдёт", то будет беспощадно искореняться. Это уж всенепременно!

Представляется очевидным, что в современных либерально-космополитических (или на деле – лабораторно-обесчеловечиваемых) реалиях пещерным ором заявляет о себе модернизированная дикость, прикрытая лоскутной шерстью по-собачьи цивилизованной демократии с обезличенно-общественной жизнью и, конечно, с глобально-мировым стандартом!

Ирония, однако, заключается в том, что модернизированная дикость проявляется в расцвеченных всеми цветами радуги и самых что ни на есть раздемократических, социально ухоженных или, ближе к теме, – детально продуманных, "вещьно благополучных" и, как мы знаем, – "хорошо обкуренных" обществах. Именно "дымка" последнего создаёт в сознании людей причудливые видшия, в которых они реально обращаются в тихо счастливых, попыхивающих "куревом" дегенератов. Впрочем, для того чтобы приблизить общества к временам пещерного безмыслия, одного только "курева" уже недостаточно. В тех же целях куда более эффективными оказались по-иезуитски изощрённые формы уничтожения человека, суть которых состоит в отказе права на мысль.

Именно так! Об этом и поговорим.

Глава девятая
Procul profani…

"У них было все, как в самой просвещённой державе: юриспруденция, железные дороги, наука, книгопечатание. Но не как у других, а лучше".

Μ. Е. Салтыков-Щедрин

"Пусть кто-нибудь в этом борделе идолопоклонников посмеет сказать, не похожа на свой портрет, мать! Пусть кто-нибудь посмеет усомниться!". И никто не посмел в этом усомниться, как никто не посмел забыть, кому принадлежит власть…".

Гарсиа Маркес. Осень Патриарха

I

Если в Средние века на кострах Святейшей Инквизиции горели те, кто письменно или вслух выражал неугодные Церкви мысли, то теперь "выражаться" уже не обязательно, поскольку, мысль, бьющаяся в оковах политкорректности и толерантности, удушается уже в сознании! Беря на душу грех нетерпимости и тем самым навлекая на себя епитимью со стороны инквизиторов либерального толка, замечу, что политкорректность, имея в своих наложницах толерантность, отнюдь не озабочена безопасностью кого– или чего-либо. Ограничение и унификация мышления, реализуя себя в качестве промежуточной цели, становятся эффективным средством атрофии мысли, как таковой.

Дело идёт к тому, что насильно навязываемая и защищаемая законом диктатура демократии будет усилена догматами, исключающими всякие позывы мысли. В этом случае человек не сможет не только заявить в печати, публично выступить со своим личным мнением или высказаться среди друзей, но даже "про себя" подумать о нём! Уяснив вредность мысли, либеральные правительства придумали рецепт от неё.

Уже в "Дивном мире" Хаксли Директор внушал согласно внемлющим ему студентам: "Мозг рассуждающий, желающий, решающий – весь насквозь будет состоять из того, что внушено. Внушено нами!.. Внушено Государством!". Исключение составят лишь допущенные сверху и подолгу не сменяемые карманные политики и "лидеры общества" – политически лимитированные и "правительственно приемлемые" лица, которым, впрочем, и в этом качестве отпускается ровно столько голоса, чтобы он не был слышен. В число избранных, конечно же, войдут "властители дум" и властные "носители истины", более всего озабоченные ношением власти. Их число разбавят парламентские и общественные "спикеры" и, как это ни покажется странным, – сумасшедшие. Хотя бы потому, что им испокон веков гарантирована привилегия, бурча, "проговаривать себя,", и, понятно, – думать о чём угодно.

Но почему права думания – "даже и про себя" – будут лишены не выжившие из ума?

Да потому, что мысль, даже и не высказанная, формирует мировосприятие и стиль жизни! Высказанная же, может не совпасть с канонами политкорректности и "правильного" мышления, что никого не должно обманывать, поскольку истинной целью является именно подавление мышления, место которого должна занять диктатура безмыслия. На пути к оной, оруэлловская "полиция мыслей", науськиваемая "министром правды", сумеет найти способ хватать за язык мыслящих и не вслух, для чего полицаям разума даётся всё больше прав (о технических возможностях аудио "ошейников" мы уже говорили), причём, – по закону! Но не только…

Хитрее законов оказывается мастерство зомбирования обывателя. Человек ведь большей частью реагирует на ту информацию, которую способен распознать его ум. Следовательно, по мере снижения умственного уровня реагентов (что много эффективнее примитивного давления на мозги со стороны "заказчиков") снижается качественный уровень узнавания, беря шире – познавания. Когда "мозги" уравнятся с задаваемой информацией потребительского плана, тогда безмысленный (или обессмысленный) человек, окончательно и бесповоротно растеряв личностные свойства, попросту сольётся с пресловутым "уровнем" по всем его параметрам, включая "умственные" и потребительские характеристики.

Итак, мысля и действуя в соответствии даже с самыми невинными и общественно безопасными (подчёркиваю это)убеждениями, и, тем более, по совести, – ты выпадаешь из стадно отмерянной политкорректности и "общественно-приемлемого" – мышления. Выпадаешь уже потому, что ставишь их под сомнение. Так, обездушенная "демократия в законе", разжигаемая новыми Тарквемадами, воскрешает из пепла средневековые индульгенции. Ибо, "отпуская грехи", легализует то, что ещё Лютер заклеймил как тяжкий грех, позор и моральное преступление. Казалось, жизнь давно и навсегда обесценила такого рода "ценные бумаги", – нового Лютера (да и Савонаролы тоже) всё нет и нет… Поэтому властно-холопский "станок", безнаказанно штампуя "отпущения" в форме либеральных поблажек, продолжает низвергать сознание людей в бездну малодушия, безволия, социальной вялости и оцепенелого безмыслия. Дабы отдалить эмиссию "отпущений", политические иезуиты, размахивая законами с ядовитой краской, с пеной у рта настаивают на недопустимости даже и подвергать сомнению либерально-демократические постулаты. И не только в жизни и размышлениях вслух, но, как уже отмечалось,в мыслях даже! Можно сказать и так: определяя коридоры дозволенной практики, власти проецируют эту "коридорность" на само мышление, то есть делай то, о чём дозволено помышлять, избегая того, о чём запрещено думать. Иначе, подумав и сделав, – ответишь по закону! Конечно, взаимосвязи дозволенного (т. е. могущего быть сделанным) и мыслимого много сложнее, а повсеместно навязываемые принципы этой схемы приводят человека к протесту против самой её структуры. Тем не менее, борьба противоречий, за отсутствием выхода выражая себя психическими стрессами, "завихрениями" и отклонениями ума, приводит к раздвоению личности, шизофрении и утрате мышления, ведя человека к клиническому сумасшествию, а общество к параноидальному существованию. Замечу, что таковое по-собачьи кастрированное бытие в жестокости способно перещеголять самые невообразимые режимы и писаные законы, ибо исключает протест и даже переосмысление социально-политических аномалий. Придётся отметить, что в число умственно кастрированных народов войдут даже и те, кто величественно обозначил себя в мировой истории, кто испокон веков отличался глубокой культурой и здравым мышлением…

Если совершить насилие над логикой и самой совестью и бессовестно поверить тому, что "англосаксонская" демократия есть не только абсолютное благо, но обязательный для всех тип поведения и моральных оценок, то за что тогда осуждать немецкий народ, демократическим путём избравший Гитлера канцлером (напомню, – на парламентских выборах в 1933 г. фюреру было отдано 92 % голосов)?[110] Разве в ближайшие годы он не воплотил в жизнь то, чего и ожидал и требовал от него народ? И почему идеи национализма нашли понимание не только в Германии и других государств мира, но и в демократических США? Разве там не маршировали многими тысячами апологеты фюрера? Не там ли Гитлер – уж куда как политкорректно – назван был "Человеком года", а суровый лик его украшал обложку журнала "Time"? Вопросы эти зависают в воздухе. Между тем, история, хоть и бес толку, учит нас тому, что из прошлого необходимо извлекать опыт, а не идеологию. Поскольку первый несёт в себе историческое существо нации в Стране, а вторая обслуживает политическое существование государства, исходя из социальных форм каждой современности. Иными словами, формирование идеологии напрямую зависит от исторически новых реалий и факторов, создающих структуры власти и определяющих сегодняшнее гражданское бытие. Если же не считаться с политическим опытом стран и культурным участием в них наций и народов, если игнорировать моральные критерии и уважение к закону, то всякая истина, поставленная на службу идеологии, станет ложью! Впрочем, истина и не нужна политическим сутенёрам, всякой масти ловцам, продавцам и перепродавцам душ, которые, в каждую эпоху тасуя между собой мундиры, цивильные костюмы или сутаны, живут "от костра до костра" и от жертвы к жертве. Аккурат эта публика, скрывая своё духовное непотребство под маской политической корректности, в наши дни выступает в зловещей роли палача и мысли и слова.

Результаты налицо: сознание изменено, разум из повреждённых недр своих извергает чудовищ, а бесчисленные и бессодержательные свободы под видом борьбы "с разжиганием расовой", "межнациональной" и прочей "рознью", прививают терпимость к отклонениям всякого рода. Причём, именно к патологиям, а не к тому, что заслуживает нравственного поощрения! Эти-то химеры спящего разума при разложении души становятся "разумом" безумства и лукавства. Дабы ничего не менялось, под подозрение ставится здравый смысл, а нравственные принципы подвергаются публичному осмеянию и изощрённому этическому издевательству. Разрушение кое-где уцелевших моральных критериев, сопровождаясь добиванием "отсталых" традиционных ценностей, подменяется этическим суррогатом. Всё это, обрастая поддержкой заинтересованных в электорате организаций и партий, в конечном итоге приводит к ограничению морали по закону, в данном контексте обслуживающему двоемыслие и лжесмысловые ценности псевдодемократии.

Почему же?

Потому что на каждую здравую идею, на всё нужное, полезное и общественно необходимое легко находится другая "мысль" и "необходимость", якобы ущемляемая этим злополучным здравым смыслом и, в особенности, "пресловутой" моралью. Наполеон имел все основания заявить: "Дайте мне любую строку любого поэта, и я доведу его до виселицы!".

Впрочем, чтобы довести "до виселицы" вовсе не обязательно быть Наполеоном. Дай только умному проходимцу волю, и он найдёт повод обвинить кого угодно в нарушении чьих-либо прав. Ибо в намеренно созданной путанице этических и нравственных ценностей куда проще нежели во времена Бонапарта притянуть за уши обвинение в подавлении или оскорблении личности, изыскать ущемление чьего-либо мировоззрения, привязанностей и пристрастий. К примеру: если ты хвалишь хорошего человека, значит оскорбляешь подлого, который не может или не желает быть другим; если восхваляешь нравственность, то тем самым ущемляешь безнравственных, которые тоже имеют право на существование; если превозносишь храбрость, то унижаешь тех, у кого её нет или у кого она есть в ничтожной степени, то есть трусов; если любишь собак, то покушаешься на моральное право ненавидеть их, и т. д. и т. и.

Назад Дальше