История Персидской империи - Альберт Олмстед 18 стр.


Дарий не страшился этих чужих богов и без колебаний поставил свое собственное имя. Но, веря в то, что проклятие всемогущего Ахурамазды окажется более действенным, чем проклятие многочисленных вавилонских божеств, он присвоил себе и использовал формулировки проклятий Хаммурапи, тогда как в других отношениях он очень похоже скопировал красноречивый призыв своего предшественника:

"Царь Дарий глаголет: Ты, кто может стать царем в будущем, остерегайся лжи. Человек, который лжет, противодействует тебе, если ты скажешь: "Моя страна останется целой".

Царь Дарий говорит так: То, что я сделал под покровительством Ахурамазды, я сделал в тот же год. Ты, кто в будущем прочтет о том, что я совершил - то, что написано на стеле, - верь мне, потому что ложь не вмещает это.

Царь Дарий говорит так: Я призываю в свидетели Ахурамазду, что это истинно, а не ложно - то, что я совершил за один год.

Царь Дарий говорит: Под покровительством Ахурамазды я сделал многое, о чем не написано на этой стеле. Это не было написано по той причине, чтобы тот, кто прочтет написанное в будущем, не сказал бы: "Это ложь".

Вот что говорит царь Дарий: Среди царей, которые были до меня, никто не совершал столько под покровительством Ахурамазды, сколько за один год совершил я.

Царь Дарий говорит так: Ты веришь тому, что я совершил, и правду говоришь людям? Если ты не скрываешь эти слова, а передаешь их людям, то да будет Ахурамазда твоим другом, пусть твое семя будет многочисленным, и пусть твои дни продлятся долго. Но если ты сотрешь эти слова, да покарает тебя Ахурамазда и да разрушит твой дом.

Говорит царь Дарий: Вот что я совершил за один год. Под покровительством Ахурамазды я сделал это. Ахурамазда оказал мне большую помощь, и другие боги тоже.

Царь Дарий говорит: Ахурамазда и другие боги потому оказали мне помощь, что я не был грешником, лжецом, я не причинял никому зла, ни я, ни мое семя. Согласно решениям, которые я принимал, ни знатным, ни крепостным я не причинил насилия.

Когда ты увидишь эту стелу и не уничтожишь изображенное на ней, а пока в твоих силах, будешь сохранять их, да будет Ахурамазда твоим другом, и да будет многочисленным твое семя, да продлятся твои дни, да продлит их Ахурамазда, и да будет все, что ты делаешь, иметь успех.

Вот что говорит царь Дарий: Если ты увидишь эту стелу и эти образы и уничтожишь их, и перед этим образом не совершишь жертвоприношение, да проклянет тебя Ахурамазда, да иссякнет семя твое, а все, что ты сделаешь, да разрушит Ахурамазда!"

Ввиду всех этих подробных аналогий не может быть никаких сомнений в том, что Дарий и его советники-юристы имели перед глазами реальную копию свода законов Хаммурапи. Вполне возможно, что он использовал оригинальную стелу, сохранившуюся в храме Иншушинака в Сузах, или, быть может, таблички поздневавилонской письменности, фрагменты которых были найдены и скопированы для перевода и адаптации. Во всяком случае, ссылка на стелу неуместна в применении к вырубленному на скале барельефу и тексту. Тогда "этот образ" относится не к фигуре Дария, побеждающего своих врагов, на скале Бехистун, а к царскому портрету, который, как и портрет Хаммурапи, увенчивал стелу. Мы можем получить некоторое представление о стеле, на которой изначально был для вавилонян изображен Свод хороших правил, взятый из отрывка аккадской версии автобиографии, выбитой на диоритовой плите, обнаруженной в северном дворце в Вавилоне.

Объясняющий отрывок, не требовавшийся на аккадском языке, заканчивает надпись, подготовленную для скалы Бехистун: "Царь Дарий говорит так: По воле Ахурамазды я сделал и другие стелы, чего не было раньше, на обожженных табличках и обработанной коже. Я приказал подписать их моим именем и приложить мою печать. Текст и приказ были прочтены мне. Затем я повелел отвезти эти стелы во все дальние края моим подданным". Так что свод законов был предназначен для всех народов Западной Азии, а не для одних лишь вавилонян. Пергамента были, разумеется, на арамейском языке; и таким образом свод законов стал доступным для всех, кто знал язык ведения торговых дел и дипломатии.

Исполнение законов Дария

Если по многочисленным надписям Дария можно воссоздать почти все введение и заключение свода законов целиком, то о различных его разделах мы знаем мало подробностей. Кое-что мы можем почерпнуть из случайных упоминаний в вавилонских или арамейских документах или из историй, рассказанных греками или евреями. По словам Геродота, "царские юридические советники - это люди, которые были выбраны из числа персов на этот пост пожизненно или до тех пор, пока они не окажутся замеченными в каком-нибудь несправедливом деянии; они принимают решения по судебным искам персов и толкуют заповеди предков. Все сводится к ссылке на них". По выражению одного еврейского автора, эти царские судьи - "мудрецы, которые знали, как было заведено в другие времена, знали закон ( dat ) и умели выносить судебные решения, семь принцев Персии и Мидии, которые видели лицо царя и были первыми в царстве".

Дарий, подобно Хаммурапи, придавал особое значение правилам дачи свидетельских показаний. Подобно своим предшественникам, он настаивал на неподкупности царских судей. По этому поводу у Геродота есть рассказ. Один судья по имени Сизамн вынес несправедливый приговор за взятку. Камбис зарезал его, как овцу, и содрал с него кожу. Из этой выдубленной кожи он приказал сделать полосы и обтянуть ими судейское кресло его сына Отана, который был назначен на место отца - как грозное предостережение помнить о том, на чем он сидит. Ничего удивительного в том, что евреи говорили о "законе мидийцев и персов, который не меняется" и объявили, что "ни один царский указ или закон не может быть изменен".

Сандоцес, сын Тамасия, был другим царским судьей, который взял взятку. Был немедленно отдан приказ наказать его, распяв на кресте; он был уже на кресте, когда его жизнь спас необычный каприз его царственного хозяина. В своем своде законов Дарий дал ясно понять, что он беспристрастен, наказывая зло, но взвешивая добрые дела и злые. Реальный смысл этого положения передан Геродотом, который считает его чрезвычайно достойным похвалы: "По причине одного преступления даже сам царь не может убить кого-либо, и другие персы не могут наложить на своих собственных рабов наказание в виде смертной казни за одно преступление. И только тогда, когда он подсчитает их и сочтет, что несправедливых поступков больше, чем услуг, им оказанных, он может дать волю своему гневу". Так что, после того как Сандоцес уже был повешен на крест, Дарий сделал подсчет и обнаружил, что хорошего для царского дома тот сделал больше, чем согрешил против него. Поэтому он был освобожден и стал правителем эолийского города Кима.

Вавилонские документы рассказывают нам кое-что о применении законов. В одном из них говорится о чиновнике, который "выше dat "; его титул iahudanu звучит не по-вавилонски и, возможно, имеет иранское происхождение. В другом сообщается, что два чиновника ввели новую пошлину на ячмень, пшеницу и горчицу, которая уплачивалась на складе на вавилонском канале. На просьбу дать объяснения они ответили: "Так было решено и записано в присутствии судей. Согласно царскому закону царский дом должен получать пошлину". Выражаясь современным языком, вопрос о законности нового налога был поставлен перед судом; решение было вынесено согласно прецедентам в новом сборнике прецедентов и было, разумеется, в пользу правительства.

Наказания за преступления были суровыми. Разумеется, преступления против государства, личности царя или его семьи или даже его собственности карались смертной казнью. Такого рода было большинство наказаний, описанных греческими авторами; зачастую они были ужасны. О наказаниях за обычные преступления информации мало, но отрубание кистей рук или ступней ног или ослепление, по-видимому, было широко распространено.

Самая давняя ссылка на новый закон показывает, что в нем имелись правила продажи рабов. Более позднее упоминание указывает на то, что была статья закона относительно взятия на поруки: "согласно царскому dat о залоге". В отношении всего остального в многочисленных коммерческих документах времен правления Дария или его ближайших преемников нет ни одного намека на то, что статьи свода законов Хаммурапи не остались в силе.

Долговечность законов Дария

До конца жизни Дарий продолжал гордиться своим Сводом хороших правил. Его репутация законодателя пережила его. Для Платона Дарий был законодателем, законы которого сохраняли Персидскую империю до времени жизни философа. В 218 г. до н. э., когда давно уже правили Селевкиды, царский dat еще цитировали как официальный.

Если это все, что мы узнаем о содержании свода законов Дария из клинописных табличек, то, возможно, мы найдем другие ссылки или даже несколько отрывков реального труда, включенного в иранский свод законов II в. до н. э., который продолжает использовать слово dat для обозначения "закона", так как он называется Видевдат, Антидьявольский закон. И снова сравнение со сводом законов Хаммурапи чрезвычайно поучительно.

Хаммурапи начинает цитирование прецедентов с тех, которые относятся к даче показаний. В качестве теста на надежность свидетеля применяется испытание: обвиненного свидетеля бросали в реку. Антидьявольский закон приказывает проводить испытание кипящей водой, а апелляция подается другому богу солнца, не Шамашу, а Митре, гаранту соглашения. В случае преступления, караемого смертью, Хаммурапи наказывает лжесвидетеля смертью. Более поздний свод законов наказывает лжесвидетеля в этом мире практически равнозначно - семью сотнями ударов кнутом, а в мире загробном такими тяжкими страданиями, что они были бы хуже отрубания конечностей ножом, хуже распятия на кресте и пробивания тела гвоздями, хуже сбрасывания вниз со скалы или сажания на кол. Жестокие наказания за лжесвидетельство, когда-то введенные царским судом Ахеменидов, оказались перенесенными в жизнь иную.

Другой раздел гражданского права посвящен нападениям и побоям. Древность его положений показывает тот факт, что, подобно прецедентам, процитированным Хаммурапи, каждое начинается со слов "если человек", наводя на мысль о том, что весь раздел взят из свода законов Дария. Сначала определены термины: если человек поднимается с оружием в руке, он называется "хвататель", если он размахивает им, то он "махатель", если он ударяет человека со злым умыслом, он "ударятель"; при нанесении пятого удара он становится "негодяем", закоренелым преступником.

Наказание за то, что встал с оружием в руках, - пять ударов кнутом на первый раз, десять - на второй, и так далее до девяноста ударов кнутом. Если ему удается нанести до восьми ударов, не понеся никакого наказания, он становится закоренелым преступником и получает соответствующее наказание - двести плетей. За размахивание оружием в первый раз дают десять плетей, после чего их число увеличивается в той же пропорции. За побои до появления крови, перелома кости или смерти человека обвиняемому полагается двести плетей.

Также просматривается связь с кодексом Хаммурапи того раздела, который определяет наказания врачам. Хаммурапи заявляет, что, если врач оперирует человека бронзовым ножом и человек умирает или теряет глаз, врачу отрубят кисть руки; таким образом, ему весьма эффективно не дают возможности дальше заниматься хирургической практикой. В соответствии с нашим иранским кодексом, без сомнения взятым из свода законов Дария, смерть трех дьяволопоклонников во время обучения врача его ремеслу лишает его права практиковать в дальнейшем, а если он тогда осмелится оперировать правоверного, то наказание последует как за умышленное убийство.

Хаммурапи также установил прейскурант на различные операции, который основывался - как и среди современных хирургов - на способности людей платить. То же самое отношение взято автором кодекса и приведено в этом разделе Антидьявольского закона. Хозяин дома оценивается как дешевый бык, деревенский старшина - как бык средней стоимости, городской голова - как дорогостоящий бык, а правитель части провинции - как колесница, запряженная четверкой лошадей. Если врач лечит их жен, то плата несколько ниже: цена ослицы, коровы, кобылы или верблюдицы. Лечение наследника большого рода обойдется в цену дорогого быка.

Согласно Хаммурапи, ветеринар, который спасет жизнь быка или осла, должен получить от владельца спасенного животного одну шестую часть шекеля, но, если от операции животное умерло, он должен заплатить владельцу четверть стоимости животного. Так и в нашем кодексе: он должен вылечить дорогого быка и получить в качестве платы цену дешевого быка, дешевого быка - за цену овцы, овцу - за цену куска мяса.

Окончательная компиляция канонического Антидьявольского закона произошла во время правления Митридата Великого, царя царей, правителя Парфии. Естественно, его особенно интересовал Митра, хранитель данного слова; так началось изложение гражданского права путем договоров. Тем не менее важно, что в более раннем источнике он на самом деле приписывает составление списка из шести форм договоров Ахурамазде, которого Дарий уже давно провозгласил истинным божественным автором своего собственного закона. В эти шесть форм входят словесный договор, "ручной" договор и договор на цену овцы, быка, человека и поля. Очевидно, составитель не понимает точное формально-юридическое значение, которое мы можем, предположительно, вложить в документы времен Вавилонии Ахеменидов. Перед тем как упомянуть договоры на доставку товаров и покупку жены, в отрывке вне всякого контекста он вспоминает об оставленных в залог и незаконно задержанных быке или предмете одежды. Что до шести видов договоров, наш составитель знает лишь то, что в списке они расположены по своей важности, что самый низший в списке договор отменяется вступлением в силу вышестоящего договора в списке, а за его неисполнение возмещение убытков последует тоже как за неисполнение вышестоящего договора. Один вопрос особенно интересует его: как долго ближайшие родственники - до девятого колена - считаются ответственными за нарушение договора? От трехсот до тысячи лет, а сам нарушитель получает от трехсот до тысячи плетей в зависимости от тяжести преступления. Тот, кто не возвращает заем кредитору, является его вором; каждый день и ночь, которые он держит собственность своего соседа в своем доме, как свою, он повторяет свой грех. В кодексе Дария кража, видимо, наказывалась в соответствии с предписаниями Хаммурапи - кратным возмещением убытков или смертью.

Хаммурапи приводит прецедент, связанный с соблазнением помолвленной девушки, которая еще жила в доме своего отца; обидчик должен быть убит, а женщина - быть свободной. Иранский юрист смотрит на такой случай несколько иначе: если мужчина соблазняет девушку, зависящую от главы семьи или нет, обещанную другому мужчине или нет, и если она от него понесла, то она не должна делать аборт, боясь позора перед людьми; иначе и ее отец, и она сама понесут наказание за умышленное убийство. Если она сообщит о своем положении своему соблазнителю, и он посоветует ей прибегнуть к услугам старухи, и посредством ее снадобий произойдет аборт, виноваты все трое. Соблазнитель должен содержать ее, но лишь до того времени, пока не родится ребенок; пока еще нет и намека на публичное признание ребенка или последующую женитьбу. Если он не захочет содержать ее и ребенок умрет, то это преднамеренное убийство.

Из вавилонских документов того времени, из официальных записей Ахеменидов, из произведений греческих авторов и более поздних иранских кодексов мы собрали различные подсказки, указывающие на содержание закона Дария. Основным критерием был договор или умышленно переработанные прецеденты, приведенные Хаммурапи. Такой критерий уже прояснил элементы так называемого Договорного кодекса у евреев, которые таким образом тоже зависят от Хаммурапи; схожий критерий был применен к Дарию. Позже может быть обнаружен другой материал, но здесь представлено фактически все, что можно было собрать о когда-то известном Царском законе, подготовленном для Дария.

Принудительное проведение реформы

Как работали новые реформы, можно проследить по вавилонским документам. Кир оставил внутреннее управление без изменений, и местные чиновники сохранили свои должности. Но его попытка влить новую жизнь в древние формы оказалась неудачной. Дарий приступил к широким реформам. К 21 марта 520 г. до н. э., как мы уже видели, Гобрий был смещен с поста сатрапа Вавилона и Заречья и заменен Гистаном. Вскоре персы появились на второстепенных постах и стали сидеть вместе с местными представителями на судейской скамье. Новые налоги вызвали появление новых чиновников.

Эти реформы может проиллюстрировать дело нашего старого знакомца, проходимца Гимиллу, сына Иннинашум-ибни, который, как мы теперь узнаем, был не кто иной, как крепостной богини Урук. В течение так называемого "первого года" правления Дария с 9 сентября по 27 ноября 521 г. до н. э. в Вавилонии полыхало восстание под предводительством последнего Навуходоносора. Гимиллу воспользовался последовавшим за этим крахом административной системы. Он получил 1000 kur семенного ячменя, 200 быков, приводивших в движение ирригационные механизмы, и железо для их изготовления. В обмен на это он должен был поставить Урукскому храму 10 тысяч kur ячменя и 12 тысяч kur фиников. После сбора урожая он отказался выплачивать долги, сказав, что не будет ничего платить, пока ему не дадут еще 400 крестьян, 600 быков и еще одну 1000 kur семенного ячменя. В этом случае он отдаст потом 10 тысяч kur ячменя и 12 тысяч kur фиников. "В противном случае я их не отдам. Дайте мне право на сдачу их внаем!" Но времена изменились. Такой же крепостной, который отвечал за "корзину" Эанны, предложил лучшие условия и 12 июля 520 г. до н. э. получил договор, который был передан ему в присутствии жителей Вавилона и Урука тремя высокопоставленными чиновниками: Белиддином - управляющим Эанной, Нергалшарусуром - его помощником и Барики-или, представителем царя.

Боясь ареста, Гимиллу бежал, но перед этим он передал документы с датами и платежами по полям, принадлежавшим богам Урука, своему брату Иддине. Жена Иддины Андия оставила эти документы в доме раба, который их похитил. Те же самые высокопоставленные чиновники потребовали документы. В присутствии собрания горожан Иддина поклялся Белом, Набу и царем Дарием, что их никто не брал, по крайней мере, он об этом ничего не знает. Когда его спросили, почему он не отдал документы кому следует, Иддина оправдал свои действия, заявив, что Гимиллу сам предупредил его: "Никому не отдавай эти документы!" С такими последними словами открытого неповиновения законным властям Гимиллу исчезает из поля нашего зрения.

Назад Дальше