- Отец, - твердым голосом сказала Франческа, - сегодня я отнесла Виллему несколько твоих офортов.
Хендрик посмотрел на дочь пустыми глазами:
- Ну и что, он взял их? Хорошо.
- Больше ничего не осталось. Если ты снова не примешься за работу, мне придется продать что-нибудь еще. Можно начать с маленького портрета мамы, который висит в этой комнате. А потом, может быть, придется продать и большой портрет из мастерской.
Хендрик вскочил со стула и швырнул стакан в камин. Пламя с шумом вспыхнуло. Хендрик побагровел от ярости и замахнулся на дочь. Франческа смотрела прямо на отца и не пыталась увернуться от удара. Внезапно он остыл и бессильно опустил руку. Хендрик никогда в жизни не бил своих детей. Он вдруг с болью понял, почему Франческа была вынуждена поступить именно так. Хендрик нежно обнял дочь, прижал ее голову к груди и тихо прошептал:
- Я, пожалуй, пойду в мастерскую и немного поработаю над "Андромедой".
Франческа облегченно вздохнула и закрыла глаза. Пока еще ничего не было решено, но начало уже положено.
Хендрик так и не стал регулярно работать в мастерской, как он это делал при жизни Анны. Он по-прежнему чувствовал себя художником, и его рвение в работе нисколько не уменьшилось, но когда картина была почти закончена, Хендрик вдруг бросал все и исчезал на несколько дней. Он считал это наградой за работу, которая мешала ему думать о своей утрате. Такие выходки Хендрика приводили в бешенство Виллема де Хартога, торопившегося продать его работы, и раздражали Франческу, которая с трудом сводила концы с концами. Но Хендрик был неисправим.
Как и Анна, Франческа удивительно ловко справлялась с кредиторами. Когда у нее появлялись деньги, она выплачивала все долги одному из торговцев, и давала достаточную сумму всем остальным, чтобы не испортить с ними отношения. Торговцы ничего не имели против Франчески, так же, как в свое время и против ее матери. Они винили во всем Хендрика, так как часто бывали с ним в одних кабаках и возмущались его неразумной расточительностью, совершенно недопустимой при таком обилии долгов.
Хендрик почти совсем забросил занятия с дочерьми, и дело тут было не только в его регулярных загулах. Он утратил интерес к обучению девочек. Хендрик никогда не любил давать наставления в работе, а теперь это чувство в нем усилилось. Ведь не было рядом Анны, которая с такой радостью наблюдала за успехами дочерей и поощряла к занятиям мужа. Только сейчас девочки поняли, какую роль сыграла мать в их обучении. Сибилла была страшно довольна, что ее наконец оставили в покое и не заставляли работать в мастерской. Она перестала устраивать истерики, но вела постоянную борьбу с Марией, которая пыталась приучить Сибиллу к домашней работе и сделать из нее такую же искусную хозяйку, как и ее сестры. В двенадцать лет Сибилла оставила школу, однако ее радость по этому поводу была изрядно отравлена, так как приходилось часами заниматься нудной работой: штопать, убирать в доме и готовить.
Однажды Сибиллу заставили вычистить площадку перед домом, хотя обычно это делала Грета. Девочка мыла плиты мыльной водой и гневно бормотала:
- Никогда не стану заниматься этой гадостью, когда выйду замуж. Никогда я не буду бедной! Мне нужно найти богатого мужа, и чем скорее, тем лучше. Тогда я избавлюсь от этой Марии и буду делать все, что захочу!
В течение последующих двух лет Сибилла пристально присматривалась к дому Корверов. Из всех, кого она знала, эти люди были самыми богатыми, к ним часто приходили состоятельные господа. Когда Сибилле было пятнадцать лет, она превратилась в прелестную девушку с ямочками на лице и сияющими озорными глазами. Особым предметом ее гордости был высокий красивый бюст. Сибилла наконец нашла, как ей казалось, подходящего жениха в лице Якоба Корвера, который вернулся домой после учебы. Якоб и повзрослевшая Сибилла взглянули друг на друга совсем другими глазами. Молодой Корвер был красивым темноволосым юношей с прекрасным будущим, возможно, даже лучше, чем у его отца. Сибилла решила, что он как нельзя лучше подойдет для осуществления ее планов.
Как-то раз они спрятались в саду, и Сибилла прильнула к юноше, который ответил ей горячим поцелуем. В этот момент в ней впервые проснулась женщина.
- Какая ты красивая, - прошептал Якоб, с обожанием глядя на девушку. Сибилле все-таки удалось свести его с ума.
- Поцелуй меня еще раз, - отбросив всякое смущение, попросила Сибилла.
Второй поцелуй ей понравился еще больше. Руки Якоба стали гладить грудь девушки. Молодые люди были полностью поглощены своими чувствами.
- Мы должны обручиться, - опрометчиво предложил Якоб.
Но этому не суждено было произойти. Гер Корвер пригласил Хендрика на стаканчик вина, за которым оба пришли к обоюдному согласию, что еврейский юноша и девушка, воспитанная в лоне голландской реформаторской церкви, не слишком подходят друг другу. Мужчины распили бутыль вина и расстались приятелями. Якоба отослали за границу учиться искусству торговли бриллиантами, а Сибилла вернулась к домашним делам. Манящий блеск обручального кольца был по-прежнему где-то очень далеко.
Глава 3
После неудачного романа между Сибиллой и Якобом Франческе пришлось пережить множество бурных сцен. В доме никто не знал покоя. Хендрик старался держаться в стороне, а когда назревал очередной скандал, он уходил из дома или запирался в мастерской. Наконец Сибилла все же утихомирилась, а Франческа вздохнула с облегчением, так как выходки своенравной девушки не давали ей сосредоточиться на занятиях по живописи. Внезапно услышав веселый смех сестры, Франческа подошла к зеркалу и с любопытством взглянула на себя. После нескольких недель устроенного Сибиллой кошмара она думала, что постарела лет эдак на двадцать.
Франческа не осознавала удивительно притягательной и необычной красоты своего лица, которое ей самой казалось несимметричным и малопривлекательным. Она восхищалась совсем другими женщинами и не обращала внимание на комплименты в свой адрес. Хендрик давно заметил завораживающую прелесть выразительного лица старшей дочери и стремился отобразить ее в своих работах. У девушки были лучистые зеленые глаза, оттененные густыми ресницами, изящный тонкий нос и длинная лебединая шея. Ее лицу с широкими скулами и красиво очерченным крупным ртом придавала особое очарование необычно гладкая и бархатистая кожа.
Франческа любила мужское общество и, если бы захотела, могла бы обзавестись множеством поклонников. Иногда соблазн был очень велик, хотя со временем ее ровесники и друзья детства перестали за ней ухаживать, а молодые люди постарше обзавелись невестами или женились. Она так и не изменила давно принятого решения стать художницей, поэтому не думала о замужестве.
Однажды утром Франческа получила письмо от тети Янетье. Она как раз собиралась позировать отцу, который хотел ее изобразить в виде богини весны Флоры. У Франчески было минут десять в запасе, и она побежала в свою комнату, чтобы в одиночестве прочесть письмо от Янетье. Франческа уселась на мягкий стульчик у окна. В распущенных медно-рыжих волосах девушки играли лучи утреннего солнца. Франческа по-прежнему любила Янетье как мать, и связь между ними поддерживалась постоянной перепиской.
Как обычно, Янетье писала о семейных делах, об успехах своих сыновей и о торжественном приеме, который они с Джованни устроили в честь седьмой годовщины своей свадьбы. Янетье очень хотелось узнать все новости из Голландии, и Франческа надеялась, что тетушка уже получила ее письмо, отправленное с одним из купцов. Во всех письмах Янетье сквозила тоска по родному дому. Сейчас ее мысли были направлены на приближающийся любимый праздник всех голландцев, день Святого Николаса, когда и взрослые, и дети дарили друг другу подарки. Каждый год шестого декабря Янетье не забывала поздравить своих племянниц. В этом году для них были куплены великолепные кожаные перчатки, ароматизированные особым способом.
Франческа положила письмо на колени и вновь стала его перечитывать. Все ее мысли были с Янетье. Как приятно читать письмо одной в своей скромно убранной комнате с широкой кроватью под пологом и простыми голубыми занавесками на окне. Когда Франческе хотелось побыть одной, ей обычно никто не мешал. Младшие сестры по-прежнему жили в одной комнате, хотя в доме было достаточно свободных спален. Алетта не хотела оставаться одна, так как ее все еще мучили ночные кошмары, а Сибилла очень любила общество сестры.
- Франческа! - загремел на весь дом рассерженный голос Хендрика.
- Уже иду! - откликнулась девушка.
Она засунула письмо за пояс, чтобы сразу показать его отцу. Франческа уже была в костюме Флоры, извлеченном из сундуков Хендрика. Она взяла со столика гирлянду цветов и подошла к зеркалу. Ей удивительно шло темно-зеленое платье из тяжелого шелка с ниспадающими, искусно вышитыми рукавами и низким вырезом. Франческа закрепила гирлянду на голове. В ушах у нее были лазуритовые серьги, а на шее такое же ожерелье. Поправив прическу, Франческа быстро побежала вниз, не желая больше испытывать терпение отца.
Кто-то постучал в дверь. Возможно, это был один из торговцев, пришедший за деньгами. Франческа давно привыкла к таким визитам. Если бы не гневные крики Хендрика, она бы открыла дверь сама, а теперь это придется сделать Грете, которая, впрочем, научилась общаться с кредиторами ничуть не хуже.
Когда Франческа подходила ко второму пролету лестницы, ее мысли всегда неизбежно обращались к матери. Девушка не могла объяснить, в чем дело, но ей всегда казалось, что именно на этом месте мать ее предостерегает и просит не бежать, так как лестница в гостиную была очень крутой и узкой. Когда Франческа спустилась вниз, стук в дверь прекратился, и она торопливо направилась в мастерскую.
- Я здесь, можно начинать! - объявила она отцу.
У парадного входа стоял высокий молодой человек двадцати с небольшим лет. Он спустился с крыльца и задумчиво посмотрел на дом. Неужели никого нет? Он встряхнул кудрявой головой. Волосы юноши были подстрижены до плеч, по последней моде. Он носил черную широкополую шляпу, слегка сдвинутую на бок. Сшитая из добротного материала красная куртка длиной до колен прекрасно сидела на статной широкоплечей фигуре, а его башмаки на толстой подошве были сделаны из кожи самого высокого качества. Юноша держал подмышкой закрытую крышкой коробочку. Ему явно не хотелось уходить, не исполнив задуманной миссии. Он поднял голову и посмотрел, не открыл ли кто-нибудь окно, но все было тихо.
Не обнаружив в доме Виссеров никаких признаков жизни, Питер ван Дорн решил попробовать войти в дом с черного хода, дверь которого была покрашена в голубой цвет, как и ставни на окнах. Он поднял щеколду, и дверь сразу же открылась. Гул его шагов отозвался эхом по вымощенному плитами проходу. Конечно, не хотелось бы вручать через черный ход луковицы прекрасного тюльпана нового сорта, который вырастил сам Питер. Этот цветок заслуживал лучшего, но другого выбора не было. Обычно Питер не разносил заказы сам и делал это не из чувства ложной гордости, а по причине большой занятости. Он занимался разведением цветов, и теперешнее благосостояние досталось ему тяжким трудом. Чтобы добиться успеха, он не гнушался никакого дела. Работник, занимавшийся разнесением заказов, сегодня заболел, и Питер решил доставить товар сам.
Из прохода он вышел в большой внутренний двор, где росли красивые деревья и стоял навес для летних трапез, под которым находился большой стол со скамейками. Питер сразу заметил несколько клумб с прекрасными цветами. Рядом со столом лежала груда листьев и стояла метла. Питер решил, что кто-то на минуту зашел в дом и сейчас должен появиться. Дверь была чуть приоткрыта. Юноша подошел и крикнул в надежде, что кто-нибудь отзовется. Он заглянул в дом и увидел темный коридор, а по обе его стороны - двери и сводчатые проходы. Коридор был очень длинным. Питер заметил, что дверь в одну из комнат была приоткрыта. Он увидел возвышение, покрытое персидским ковром, и понял, что перед ним мастерская хозяина дома.
Залитая солнечным светом, мастерская была похожа на театральную сцену, где через несколько минут должно начаться представление. Питер был явно заинтригован увиденным. В этот момент из другого конца мастерской появилась странная девушка в зеленом платье из струящегося шелка. Ее волосы были украшены цветами. В длинном коридоре была прекрасная акустика, и до Питера отчетливо донесся звонкий голосок девушки, которая обращалась к кому-то, так же находящемуся в мастерской.
- Я только что получила письмо от тети Янетье. Прочти его сразу же. Ну как? Ты дочитал до того места, где Янетье описывает прием во дворце Питти? Как-нибудь я обязательно съезжу к ней сама и увижу Флоренцию во всем ее великолепии!
Девушка встряхнула головкой и мечтательно посмотрела вдаль. В этот момент в ее изящной позе было столько неведомой ей самой чувственности, что у Питера ван Дорна перехватило дыхание. Ему так хотелось, чтобы девушка посмотрела в сторону коридора и заметила его. Но она только весело ответила на какое-то шутливое замечание, сделанное мастером Виссером. Смех девушки был удивительно звонким и мелодичным. Затем она повернулась спиной, легко вспрыгнула на покрытое ковром возвышение и, взяв в руки гирлянды цветов, застыла в грациозной позе.
- Я готова, отец. Можешь начинать. - Ее взгляд был устремлен в другой конец мастерской. К большому разочарованию Питера дверь захлопнулась, скрыв за собой прекрасную незнакомку.
Питер улыбнулся и стряхнул с себя оцепенение. Прелестное видение лишило его дара речи. Разумеется, эта девушка не могла подметать листья во дворе, и Питер вновь решил попытать счастья.
- Эй, - закричал он, стуча в дверь костяшками пальцев, - я принес луковицы тюльпанов! Не оставлять же их у двери!
Грета была в чулане и искала мешок для листьев. Она услышала голос незнакомца и, раздраженно поморщившись, крикнула в ответ:
- Слышу, слышу! Сейчас приду!
Однако при первом взгляде на юношу недовольство Греты как рукой сняло. Не слишком-то часто такие красавцы приходили в этот дом, да еще с черного хода. Статная широкоплечая фигура Питера заняла весь дверной проем. Грета прекрасно знала о своей привлекательности. Она поправила передник и приосанилась, собираясь пустить в ход все свои чары. Какое счастье, что ее не угораздило притащить за собой этот проклятый мешок и предстать пугалом перед красивым гостем.
- Добрый день, барышня, - улыбнулся юноша и протянул Грете коробку. - Здесь луковицы тюльпанов, которые заказывал мастер Виссер еще весной. Он просил принести их перед посадкой и обещал сразу заплатить.
Грета взяла коробку. Из своего богатого опыта она знала, как надо обращаться с такими наивными оптимистами, желавшими сразу же получить наличные за свой товар. Хотя сейчас Грете очень хотелось рассчитаться с посетителем и получить в награду его ослепительную улыбку. Она с удовольствием разглядывала мужественное, загорелое лицо юноши с крупным носом и решительным подбородком.
- Как вас звать, господин? - спросила она, скорее для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, а вовсе не за тем, чтобы доложить хозяину. Когда Питер ей ответил, Грета изобразила на лице сожаление и сказала:
- Мастер Виссер сейчас работает у себя в мастерской, ему нельзя мешать. - Эта фраза была всегда готова сорваться с уст Греты, неважно, соответствовала она действительности или нет, - я доложу ему о вас.
Именно после этих слов злосчастные кредиторы начинали возмущаться и буквально ломиться в дверь. Однако Питер только пожал плечами и улыбнулся. Его карие глаза как-то странно блеснули. Грета не могла понять поведения Питера ван Дорна. Похоже, он не настаивал на немедленной оплате, и это было странно. К тому же прелести Греты не произвели на него должного впечатления, о чем девушка в душе сильно сожалела.
- Хорошо, - небрежно сказал юноша, - сегодня у меня нет времени, но счет лежит в коробке с луковицами, и я зайду как-нибудь в другой раз.
Грету мучили угрызения совести. Она-то хорошо знала, что Питеру придется прийти сюда еще не раз, чтобы получить хоть один стюйвер. Когда кредиторы вели себя грубо и были чересчур настойчивы, она просто захлопывала у них перед носом дверь. С Питером все было по-другому. Он не станет грубить, но отказывать ему будет чрезвычайно трудно. Зная Хендрика Виссера, можно было предположить, что он заказал самые дорогие луковицы. Хотя долг был записан на его имя, скорее всего придется платить юффрау Франческе. Лучше бы она ничего не знала о долге своего папаши. Ведь добрая девушка отдает свои последние деньги, которых у нее и так очень мало.
- Спасибо, что зашли к нам, гер ван Дорн. До свидания.
Питер покинул дом Вассеров. Он шел и тихо улыбался. Служанка и не знала, какую доставила ему радость, не уплатив за луковицы. Теперь у него был повод снова прийти в дом художника. Может быть, ему повезет больше, и удастся познакомиться с прекрасной дочерью Хендрика Виссера.
Питер вдруг почувствовал первое холодное дыхание октября. А ведь только несколько дней назад они попрощались с теплым и ласковым сентябрем. Росшие вдоль канала деревья были золотыми, на клумбах еще виднелись поздние цветы. Питер был родом из Харлема, и его плантации тюльпанов находились к юго-западу от древнего города. Недавно он купил дом в Амстердаме. Ему нравился оживленный шум и суета большого города, его пропитанный морем воздух и бесконечный лес мачт в гавани. Благодаря развивающейся торговле Амстердам стал богатым и процветающим городом. Из-за политического кризиса между Испанией и Нидерландами сюда устремился поток еврейских торговцев бриллиантами, и Амстердам стал бриллиантовым центром всего мира. Гаага по-прежнему оставалась столицей, и там находилась резиденция правительства, но ее затмил блистательный и преуспевающий Амстердам. Именно здесь голландские компании из Ост- и Вест-Индии основали богатые торговые пути во все концы земного шара. Флот Голландии насчитывал триста тысяч кораблей. Эта страна стала лидером в мировой торговле, ее уважали все конкуренты, даже Англия, с которой у Голландии совсем недавно прошли две короткие войны на море. Все торговые корабли были прекрасно вооружены и могли дать отпор своим исконным врагам, а также пиратам, которыми кишели все моря. Это уменьшало риск для тех, кто вкладывал средства в перевозимые грузы. Одним из таких людей был и Питер ван Дорн. Он несколько раз вкладывал средства через городскую биржу в перевозку грузов. Ему повезло, и именно сегодня он собирался получить причитавшиеся ему деньги. И все же на безоблачный небосклон Голландии надвигалась черная туча. Франции не давало покоя благополучие ее соседа. Людовик XIV устремил жадный взор на жемчужину Европы, и все знали, что рано или поздно разразится война. Начиная с XVI века, в течение восьмидесяти лет испанцы пытались покорить Голландию. Кровь стыла в жилах от их зверств, но, в конце концов, бесконечные войны истощили могущественную Испанию, а маленькая страна, где приходилось отвоевывать у моря каждый метр суши и строить многочисленные плотины, так и осталась непокоренной.
Когда Питер пришел на площадь Дам, то увидел, что дела в лавке идут своим чередом. Он направился в кофейню, где назначил встречу одному купцу, с которым было необходимо обсудить торговые дела, прежде чем идти на биржу. Питер поймал себя на том, что мысль о прелестной девушке не выходит у него из головы, и радостно улыбнулся.