Алетта давно перестала плакать из-за резких, а порой и бестактных замечаний отца, но все же бывали моменты, когда она сдерживала себя с большим трудом. Франческа объясняла вспышки гнева у отца угрызениями совести, которые Хендрик испытывал из-за того, что забросил занятия с дочерьми.
Обе сестры прекрасно понимали, что достигли в работе критического момента, и знали свои возможности, но их страшно огорчало невнимание Хендрика. Если бы они смогли пойти в обучение к какому-нибудь уважаемому мастеру, то получили бы прекрасную возможность развить свой талант, и, бесспорно, их успехи стали бы более впечатляющими.
Единственным препятствием для достижения этой цели было отсутствие денег, а вовсе не то, что они женщины, так как в мастерской в расчет принимался только талант художника. Франческа восхищалась ныне покойной художницей Юдит Лейстер, которая училась у Франса Халса, так же как и Хендрик, и Марией фон Остервик, великолепно изображавшей всевозможные цветы и учившейся у Яна Давидса де Хема.
В мастерской стояла тишина, и только было слышно, как Грета убирает комнаты наверху да из-за окон доносится грохот проезжающих мимо повозок. Через некоторое время Алетта нарушила молчание.
- Есть только одно решение.
Франческа сразу же поняла, о чем говорит сестра. Она улыбнулась, но не прекратила работу.
- И что же это за решение? Повесить объявление, что две девицы, будущие мастера Гильдии, будут петь и плясать на улицах, чтобы заработать деньги на обучение?
- Я придумала кое-что получше, - тихо улыбнувшись, сказала Алетта. - Было бы замечательно, если бы нам удалось найти богатых покровителей, способных оценить наш талант. Они могли бы оплатить нашу учебу, пока бы мы не стали настоящими мастерами. Именно так и бывает в Италии.
- Ведь мы в Голландии, а не в Италии, а здесь отношение к искусству совсем другое. Многие итальянские художники и скульпторы получают заказы от церкви, а также от представителей власти. Здесь никто не станет проявлять подобную щедрость.
- Это правда!
- Нам лучше всего закончить обучение под руководством независимого мастера. Да ведь мы с тобой много раз об этом говорили. И все же я не намерена сдаваться, думаю, что и ты тоже. Для нас существует только один путь - это тяжкий труд без малейших к себе снисхождений. В тот день, когда Виллем предложит продать наши работы, мы будем на верном пути к успеху и признанию.
- Как отец? - голос Алетты неожиданно дрогнул.
Франческа взглянула на сестру.
- Отец такой, какой есть, и даже мама не могла его изменить. Но ведь мы с тобой бесконечно преданы нашей работе, и у нас все может быть по-другому.
- Так значит, нам предстоит долгая и упорная борьба?
- Тем дороже будет для нас признание, когда оно к нам придет.
- Наверное, ты права. - Алетта вздохнула и продолжила работу. Ей очень хотелось узнать, какую бы цену дали за ее картину, если бы она могла ее продать. Несколько стюйверов? А может, даже флоринов? Предположим, удастся продать картину без подписи кому-нибудь из знакомых. Алетте очень хотелось накопить денег, чтобы заплатить за обучение, даже если для этого потребуется длительное время. Некоторые художники по очереди проводили занятия для своих учеников и для учеников, пришедших из других мастерских. Они обучали их искусству писать с натуры. Художникам-любителям, если они были готовы заплатить, разрешалось посещать такие занятия и сидеть на задних рядах, но мастер обязательно подходил к ним и давал такие же указания, как всем другим ученикам. Было бы просто замечательно походить вместе с Франческой на такие занятия, но весь вопрос в деньгах. Алетта решила найти какой-нибудь выход и сделать это в самое ближайшее время.
Хендрик не вернулся к ужину. Вечером сестры собрались в гостиной. Алетта играла на верджинале, а Сибилла аккомпанировала ей на виоле. Тихая нежная музыка была слышна в соседней комнате, где Франческа читала книгу, сидя у камина. Мария расположилась напротив, на коленях у нее лежала подушечка, на которой старая няня плела кружева. Коклюшки тихо постукивали в такт мелодии. Вскоре Алетта и Сибилла пожелали всем спокойной ночи и ушли в свою спальню, а Франческа отложила в сторону книгу и подошла к окну. Девушка с беспокойством вглядывалась в темную улицу.
- Отец обещал прийти домой пораньше, - в голосе девушки звучало раздражение, смешанное с беспокойством. - Когда он напивается в кабаках, а я уверена, что он занят сейчас именно этим, я всегда боюсь, что он свалится в канал.
Мария подняла глаза от работы.
- Твоя мать всегда об этом беспокоилась, - флегматично ответила старушка. Она прекрасно помнила, как Анна стояла у этого же окна и поджидала своего беспутного мужа. - Однажды он все-таки свалился в канал, но холодная вода его протрезвила, а когда он оттуда выбрался, то увидел застрявший в щели старый кожаный кошелек, полный золотых монет. Любой другой, конечно бы, утонул, но таким людям, как он, всегда везет. - Старая няня едва не сказала "таким негодяям, как твой отец", но вовремя сдержалась. Нельзя говорить дочери такие вещи про отца, тем более проработав в этом доме столько лет.
Франческа отвернулась от окна и с удивлением посмотрела на Марию.
- Я никогда об этом не слышала. Не удивительно, что отец всегда и при любых обстоятельствах остается оптимистом. А сколько мне тогда было лет?
- Месяцев шесть. Эта находка была настоящим подарком судьбы для твоих родителей, если бы, конечно, они его расходовали разумно. Но все ушло на наряды для твоей матери и на картину какого-то венецианского художника, которую приобрел твой отец. - Старушка в отчаянии покачала головой. - Твоему отцу деньги просто жгут карманы и никогда у него долго не задерживаются.
- Но у нас нет картины венецианского художника. Что с ней случилось?
- И ты еще спрашиваешь? - сухо ответила Мария. - Ее продали через пару лет, когда твой отец погряз в долгах и нигде не мог найти денег. В ней не было ничего особенного. Мне гораздо больше нравится то, что рисуешь ты и Алетта. Когда я смотрю на картину с тюльпанами, которую ты подарила мне в день Святого Николаса, мне кажется, что у меня в спальне круглый год стоит ваза с только что срезанными цветами.
Франческу тронула похвала няни, сказанная от чистого сердца. Она подошла к старушке и нежно ее обняла.
- Спасибо, милая няня. Мне так хочется стать настоящим художником, но до этого еще очень далеко.
- Ты своего добьешься. Уж я-то знаю. - Мария поцеловала Франческу в щеку и, видя, что та вновь направилась к окну, остановила ее жестом. - Да сядь же ты, бесполезно смотреть в окно. На улице горит единственный фонарь, и ты ничего не увидишь, а твой отец, конечно, не взял с собой фонарь. Ну что ж, ночная стража уже не раз его за это штрафовала. - Мария вновь взялась за кружево, коклюшки замелькали у нее в руках. - Давненько я не делала такого узора.
- Очень красиво. - Франческа уселась напротив Марии. - Что это будет, воротник?
Мария многозначительно посмотрела на девушку.
- Корсаж для подвенечного платья. Во всяком случае, хотелось бы надеяться.
- Если ты имеешь в виду меня, то твои надежды напрасны. Алетта тоже не собирается замуж, она такая же честолюбивая, как и я! - Тон Франчески был непреклонным. - Скорее всего, это оденет Сибилла. Только она может оправдать твои надежды.
Мария раздраженно запыхтела.
- Я тебя не понимаю. А если ты в один прекрасный день влюбишься?
- Я этого никогда не допущу. - Франческа говорила уверенно и спокойно, откинувшись на спинку кресла и положив руки на подлокотники. - Замужество кажется мне сейчас чем-то призрачным. Замужняя женщина зависит от мужа, она вечно его ждет, а когда становится матерью, то обязанностей становится еще больше. Я пока прекрасно обхожусь без этого. Стоит только одеть обручальное кольцо на палец, и времени на живопись совсем не останется.
- Чепуха! Времени у тебя будет предостаточно.
- Да, если я выйду замуж за художника.
- Это почему?
- Потому что он меня поймет и во всем поможет.
- Ну, так присмотри кого-нибудь подходящего.
- Пока не вижу в этом необходимости.
Мария сделала еще одну попытку.
- А как же дети? Ты ведь так их любишь и нянчишься с соседскими малышами.
Франческа отвернулась и стала смотреть на огонь в камине. Отблески пламени играли у нее на лице, но из-за опущенных ресниц нельзя было рассмотреть ее глаз.
- Мне хотелось бы иметь ребенка. Может быть, когда я устроюсь в жизни и стану художником, я заведу семью и детей, если, конечно, не состарюсь до этого. А сейчас я поставила перед собой цель и не успокоюсь, пока не добьюсь своего. - Девушка приподняла рукав и с улыбкой посмотрела на свое запястье. - Иногда мне кажется, что в этих жилах течет масляная краска вместо крови.
- Тем хуже для тебя, - неодобрительно пробормотала Мария.
Старая няня считала, что выбора между работой и детьми просто не может быть, ей очень хотелось поскорее приступить к воспитанию следующего поколения. Франческа ничего не ответила на ворчание старушки. Мария никогда не поймет, что неведомая сила влечет ее воспитанницу по однажды избранному пути, и другого выбора для нее нет. В свое время также было и с отцом Франчески, а сейчас эту участь выбрала и Алетта. Поставленная цель манила Франческу подобно блуждающему огоньку, мерцающему в лесной чаще.
Франческа насторожилась, услышав звуки шагов: "Это отец!" Но когда она вышла в зал, то увидела, что это была всего лишь Грета, которая пришла от подруги. Франческа пожелала ей спокойной ночи и вернулась к камину. Вскоре ушла спать и Мария.
Франческа решила подождать еще немного. Она чувствовала гнев и разочарование из-за обмана отца. В который раз он не сдержал своего слова. И почему она всегда верит его обещаниям? Много раз она пыталась быть непреклонной и бороться с его безответственностью. Но Франческа прекрасно знала: если сейчас отец войдет в комнату нетвердой походкой, с виноватым выражением нашкодившего мальчишки, как он это неоднократно делал раньше, она не сможет преодолеть жалости к нему, которая всегда была у нее сильнее раздражения.
Было уже далеко за полночь. Франческа оставила горящую лампу, чтобы отец не споткнулся в темноте, и, взяв свечу, стала подниматься к себе в спальню. Она думала, как бы потактичнее сообщить Виллему новость, что "Флора" была не закончена. Ведь он придет завтра утром. Много раз Виллем был готов отказаться продавать работы Хендрика и во время последнего визита предупредил, что больше не станет терпеть его выходки. Франческа с ужасом думала, что завтра Виллем увидит незаконченную картину, которую он ждал так долго, повернется и покинет их дом навсегда. Ни один уважаемый торговец картинами не станет мириться с безответственностью Хендрика. Если отец попадет в руки какого-нибудь негодяя-дельца, то никогда не получит хорошую цену за свои работы. При этой мысли Франческу вновь охватило дурное предчувствие, которое не оставляло ее весь день. Она судорожно схватилась за перила и с ужасом стала думать о завтрашнем дне.
Глава 4
Ровно в полдвенадцатого раздался стук в дверь, и Грета впустила в дом Виллема де Хартога. Он любезно поприветствовал служанку и направился в комнату по длинному персидскому ковру, который специально расстилали для почетных гостей. Виллем снял плащ и перчатки, оставив на голове шляпу, которую мужчины не снимали и в помещении. Он лишь слегка приподнял шляпу, чтобы поприветствовать Франческу, которая спускалась к нему по лестнице. Отражение девушки было видно в большом венецианском зеркале в серебряной раме. В который раз Виллем смотрел на необычную красоту девушки. Она и впрямь была удивительно хороша в своем простом платье из красновато-коричневой шерсти. Ее золотистые волосы сияли на солнце.
- Добрый день. Добро пожаловать к нам в дом.
Виллем посмотрел на грустную улыбку девушки и сразу же понял, что его подозрения подтверждаются, и картина не закончена.
- Благодарю, Франческа. Ты прекрасно выглядишь. Надеюсь, что Хендрик и твои сестры здоровы.
- Да, все хорошо. Присаживайтесь. Сейчас Грета принесет что-нибудь выпить.
Виллем остался стоять, а его брови нахмурились, что не предвещало ничего хорошего.
- Картина готова?
- Присядьте пожалуйста, я вам все объясню.
Франческа села рядом с большим камином, украшенным голубой делфтской плиткой с изображением танцующих фигурок. Ее надежда на то, что Виллем сядет напротив, не оправдалась. Он не сдвинулся с места.
- Ты хочешь сказать, что Хендрика нет дома, и он не удосужился даже встретить меня? - В голосе Виллема слышался нарастающий гнев.
- Мы ждем его с минуты на минуту.
- Когда же он ушел?
Собравшись с духом, Франческа сказала:
- Вчера днем.
- Ого! - Лицо Виллема побагровело.
Он прекрасно знал, как провел все это время беспутный художник. Конечно же, Хендрик играл в карты, а может быть, занимался чем-нибудь и похуже. Виллем не считал себя ханжой, но ему казалось, что в таких случаях мужчине лучше жениться. Но Хендрик никогда снова не женится. Никакая женщина не войдет в дом Анны и не станет в нем хозяйкой. Для Хендрика этот дом всегда будет принадлежать только ей, и так будет продолжаться до конца его дней.
- Алетта и Сибилла уже целый час его ищут.
Франческа была сильно обеспокоена тем, что Виллем прохаживался по персидскому ковру, изо всех сил сжав пальцы. Похоже, он готов был задушить Хендрика и совсем не слышал слов Франески.
- Я сделал этому лодырю последнее предупреждение, когда он согласился написать "Флору", и сказал, что если и на этот раз он меня разочарует, то я просто умою руки! Пусть попадет в лапы воров и шарлатанов от искусства! Так ему и надо! - Виллем резко остановился напротив Франчески. - Пожалуйста, принесите мне плащ и перчатки. Я знаю, это не твоя вина, но твой отец стал совершенно невыносимым!
Франческа вскочила со стула.
- Пожалуйста, не уходите! Картина почти закончена. Хватит несколько часов завтра утром, чтобы все было готово. Это лучшая работа отца с тех пор, как умерла мама. Он назвал свою работу "Богиня весны". Я смогу вам ее показать.
Эти слова немного успокоили Виллема, но он все еще стоял в нерешительности.
- Я думал, в этом доме только Хендрик может первым показывать свои работы. Во всяком случае, здесь всегда придерживались этого правила.
- Ну, при сложившихся обстоятельствах я рискну его нарушить!
Виллем с удивлением посмотрел на девушку и улыбнулся.
- В самом деле? Ну что ж, Хендрику давно надо дать понять, что он не может до бесконечности испытывать наше терпение. - Краем глаза Виллем заметил Грету с подносом в руках, на котором стоял графин с домашним вином и тарелочка с пирожными. - Я выпью потом, когда посмотрю картину.
Франческа первая вошла в мастерскую, Виллем последовал за ней. Он считал Хендрика очень талантливым художником, ничуть не хуже тех, чьи имена были более известными. Но его работам всегда не хватало самой малости, чтобы стать шедеврами. Висящий на стене мастерской портрет Анны, в который Хендрик вложил всю душу, можно было бы назвать гениальным творением, но Хендрик умышленно не раскрыл самой сути характера жены и хранил самое сокровенное в себе, не желая делиться этим с посторонними и компенсируя это поразительным сходством портрета с оригиналом. Однако именно по этой причине портрет любимой жены так и не стал великим произведением искусства, а занял чуть более скромное место. Рембрандт тоже всегда что-нибудь утаивал и не договаривал в каждом своем портрете, но его картины будили фантазию зрителя, которому самому хотелось домыслить то, чего не досказал мастер. За всеми лицами на портретах Рембрандта крылась какая-то неуловимая тайна, и в то же время его творения полностью отражали характер человека. В этом и была вся разница, хотя Виллему и в голову не приходило сравнивать работы Хендрика с шедеврами Рембрандта. Да и кто же мог с ним соперничать! Во всяком случае, Виллем думал именно так, но постоянно находясь между своенравными и вспыльчивыми художниками, с одной стороны, и капризными богатыми клиентами, с другой стороны, он не спешил высказывать свое мнение.
Они подошли к мастерской, и Виллем вышел вперед, чтобы открыть дверь перед Франческой. Девушка быстро вошла в мастерскую и сразу же направилась к мольберту отца.
- Вот, смотрите!
Проходя мимо двух натюрмортов, которые сестры не закончили накануне и оставили на мольбертах, Виллем остановился и стал их внимательно рассматривать. Он сразу узнал стиль каждой сестры и отметил несомненные успехи в их работе. Были, конечно, и недостатки, которые можно было исправить под руководством опытного мастера. Однако наметанным глазом Виллем отметил, что работы сестер значительно превосходят по мастерству работы их ровесников. Алетта была моложе, и ее натюрморт не мог соперничать с более зрелой работой сестры по цвету и композиции. Натюрморт Франчески был просто великолепен, ей удалось изобразить все предметы с удивительным, ювелирным искусством. Было даже видно, как в серебряной подставочке раковины отражаются окна мастерской.
Виллем снял картину с мольберта и поднес к окну, чтобы получше рассмотреть.
- Ты делаешь большие успехи.
Услышав такую оценку своей работы, Франческа залилась румянцем. Она знала, что Виллем не очень-то щедр на похвалы.
- Хотелось бы добиться большего.
- Сколько часов в неделю с вами занимается отец?
Франческа ответила не сразу, и Виллем пристально на нее посмотрел.
- Что, вообще не занимается?
- Он дает нам советы и помогает, когда это нужно, - твердо ответила девушка.
- Так он совсем с вами не занимается, - язвительно повторил Виллем, которого не мог ввести в заблуждение ответ Франчески. - Я хочу посмотреть, как идет ваша учеба. Есть у тебя еще какие-нибудь работы?
- Конечно. И у Алетты тоже. Но, может быть, сначала посмотрите картину отца?
- Нет, сейчас меня интересуешь ты. - Он бросил на Франческу веселый взгляд и сказал, поддразнивая девушку: - Никогда не отвлекай торговца, который проявляет интерес к твоей работе. Тебе лучше запомнить этот урок сейчас.
Франческа рассмеялась и подошла к стопке картин, стоявших у стены. Девушкам приходилось экономить холст, поэтому все работы были миниатюрными. Иногда случалось писать одну картину поверх другой. Франческа взяла четыре работы Алетты и подала Виллему. Ей и в голову не пришло, что Виллем хочет посмотреть только ее работы. Он внимательно рассмотрел все картины Алетты и снова был поражен высоким мастерством юной художницы. Затем Виллем высказал несколько полезных критических замечаний, которые Франческа должна была передать сестре. Теперь настала очередь самой Франчески. Она протянула Виллему три своих работы.