Она была ошеломлена и раздавлена. Но не тем, что, встретив героя своей юности, с трудом узнала его в холеном и элегантном господине… Она ведь так ему ничего и не сказала! Все те слова, которые мертвым грузом лежали у нее на душе много лет, так и остались на своем месте. Нет, она не собиралась упрекать в чем-то своего обожаемого Ванечку, она не собиралась вешать на него комплекс вины по поводу того, что она так страдала и переживала, когда он ее бросил! Она хотела вернуть ему те окаменелые остатки любви, которые остались в ней с тех пор. Она хотела избавиться от своего прошлого - навсегда, окончательно! Чтобы спать спокойно, чтобы не мучиться непонятно какими рефлексиями, чтобы легко смотреть в будущее… Поставить точку в конце их давнего романа.
Он уходил по песчаной дорожке вниз, вдоль деревьев с голыми ветвями, мимо пустых скамеек, мимо черных кусков льда, еще оставшихся лежать вдоль чугунной ограды… Эта картинка теперь долго будет преследовать ее, Валентину, в мельчайших подробностях запечатлевшись в ее сознании. И она станет рассматривать ее, эту картинку, еще годы и годы…
- Ванечка! - вдруг громко позвала Валя.
Галки с криком сорвались с деревьев и взмыли высоко в ярко-синее небо. Он, ушедший уже довольно далеко, вздрогнул, словно услышав выстрел, и стремительно обернулся.
- Что? Что случилось? - испуганно крикнул он в ответ.
- Ванечка, погоди…
Ей стало наплевать на то, что она опоздает на работу, на то, что Ваня о ней подумает, что потом сама она будет думать о своем поступке… Она побежала ему навстречу.
- Милый Ванечка, все не то и не так… - пробормотала она, схватившись за его руки.
- Да что такое? - он инстинктивно, испуганно отстранился.
- Я хотела сказать, все не то и не так! - с отчаянием произнесла она. - Ты не понимаешь…
- О чем ты? - страдальчески сведя брови, спросил Иван и опять машинально провел рукой по своему животу, измученному нерегулярным питанием. Он понял, о чем хочет сказать ему эта женщина.
- Ты помнишь? Ты не можешь не помнить!
- Я все прекрасно помню, - неуверенно произнес он, глядя на Валю со страхом и жалостью. - У нас были когда-то прекрасные отношения, но жизнь так сложилась…
- Черт возьми, не надо оправдываться! - закричала Валя, чувствуя, что ей уже не остановиться - она перестала себя контролировать. Прошлое рвалось из нее, как пепел и лава из проснувшегося вулкана. Столько лет он дремал, никого не беспокоя, а теперь внутренний взрыв нарушил видимое спокойствие. - Ты убил меня!!!
- Что?
- Ты убил меня… - прошептала она, с ненавистью и нежностью вглядываясь в его лицо. - Тогда, много лет назад, когда пришел ко мне и сказал, что уходишь к Марьяне. Ты думаешь, что видишь перед собой живого человека? Нет, я давно мертва, потому что ты убил меня… убил мою душу… Я знаю, ужасно глупо и смешно говорить тебе обо всем этом, но я не могу, не хочу больше скрывать. Ты должен знать…
- Что я должен знать? - растерянно прошептал Иван.
- Что я чуть не наложила на себя руки, - медленно, раздельно произнесла она. - Мне было очень худо… Я даже не могла плакать - я целых два месяца просто лежала на диване и ни с кем не разговаривала. Знаешь ли ты, что это такое - два месяца молчать, потому что горло перехвачено, словно удавкой, и ты не в силах произнести ни единого слова?
Иван смотрел на нее, широко открыв глаза. Его светлые ресницы дрожали за прозрачными стеклами очков. Светлые мягкие волосы - Валя наизусть знала, какие они на ощупь, - трепал ветер.
- "Ты бы хоть позвонила мне как-нибудь!", - передразнила она. - Как будто это так просто - протянуть руку к телефонной трубке и набрать номер… А если там - голос твоей молодой жены? Ха-ха-ха… А эта мысль - что на ее месте должна быть я… - Она опять засмеялась. - Ты, адвокат, - ну что же ты мне ответишь на это?
- Валя… - с усилием ответил он. - Бедная моя Валя! Кто же знал, что все так получится…
- Ты - знал. Ты знал, как я тебя люблю. И ты меня тоже любил, потому что просил еще остановить себя - в ту, нашу последнюю, встречу…
- Так что же ты меня не остановила?! - вдруг заорал и он, тряхнув головой. Очки слетели с его носа - он едва успел подхватить их рукой. - Ты же могла меня остановить!
- А ты бы остался? - тут же спросила она.
- Да!!!
Они замолчали, тяжело дыша и глядя друг на друга во все глаза. Высоко над их головами кружилось синее небо. Колокольный звон доносился издалека… Все вокруг было тихо, спокойно - самый обычный день ранней весны, но для Вали мир стал уже другим.
- Да? - с изумлением переспросила она. - Ты сказал "да"?
- Да. - Он отвернулся и стал смотреть в сторону.
- Ты врешь, - мрачно произнесла Валя, тут же стряхнув с себя наваждение. - Слова, слова, слова… Ты, наверное, в своей адвокатской практике научился ими жонглировать, научился из злодея делать праведника…
Ты считаешь меня злодеем? - кротко спросил Иван. - Ну смелее, мой прокурор… Скажи, что я испортил тебе жизнь, повтори еще раз, что я убил твою бессмертную душу…
- Ты бы не остался, - печально покачала она головой. - Это ты тогда придумал. И до сих пор веришь в то, что придумал. А не остановила я тебя лишь по одной причине - потому что видела, что ты все равно не останешься. Согласись, сколь унизительно было бы для меня, ко всему прочему, еще и умолять тебя остаться…
Она обвиняла его, хотя и не собиралась этого делать. Она всего лишь хотела рассказать Ване, как плохо ей было без него…
- Валюта… - Он хотел обнять ее за плечи, но Валя вырвалась из его рук. - К чему все это? Все же кончилось хорошо… Ты замужем, ты не одна… Все хорошо! Да, было несколько неприятных минут, но они остались в прошлом. Это нормально - у всех, почти у всех людей бывали не слишком удачные любовные романы… Очень редко в жизни бывает, когда первое чувство заканчивается удачным браком. Разве я не прав?
- Ты прав…
Иван приободрился и опять попытался обнять ее за плечи - на этот раз она не сопротивлялась.
- Я был бы настоящим злодеем, не спорю, если бы оставил тебя с ребенком, без средств к существованию, без крыши над головой, - ласково произнес он. - Но я ничего этого не делал. Так сложилась жизнь… Кто знает, как она сложилась бы, если бы я женился на тебе. Возможно, мы разбежались бы через несколько лет, через год, или даже через несколько дней. Быт так убивает чувства! Вспомни тогдашнюю нашу бедность, полную бесперспективность, всеобщий хаос, беспорядки, расстрел Белого дома, когда казалось, что весь мир рушится на глазах…
Да… - кивнула Валя. Весь ее порыв куда-то исчез, она уже жалела, что решила высказать все Ване. Не имело никакого смысла останавливать его.
- Ты говорила, что я убил тебя и твою душу… Но это ведь, по сути, тоже красивые слова, - убедительно говорил он. - Все мы, в тех или иных обстоятельствах, задумывались о тщете сущего, все мы в той или иной степени оказывались в определенные моменты своей жизни близкими к самоубийству. Но только единицы сводили счеты с жизнью! Не так просто перерезать себе вены, напиться таблеток, прыгнуть из окна…
- Утопиться, - перебила его Валя. Его рука давила ей на плечи, мешала. Она осторожно освободилась от нее, но Ваня даже не заметил этого.
- Утопиться? - с недоумением переспросил он. - Что за странная идея?
- Ну да, я хотела утопиться, - улыбнулась Валя. - Действительно, странная идея, тем более что есть множество других способов расстаться с жизнью, гораздо более практичных и удобных. К тому же хорошо плавающему человеку утопиться трудно. Но ничего лучше мне тогда в голову не пришло.
- Да, милая моя, ты оригиналка, - невесело усмехнулся он. - Слушай, а где… где ты собиралась это сделать? В ванной, что ли?
- Где я собиралась свести счеты с жизнью? Помнишь повесть Карамзина о бедной Лизе, которую бросил легкомысленный Эраст? Образец русского сентиментализма, который, кажется, изучали в старших классах… Потом кто-то из классиков написал язвительную эпиграмму на сие творение, я помню, там было что-то вроде: "Вот здесь покоится Эрастова невеста - топитесь, девушки, в пруду довольно места!" Помнишь Марьин пруд - там, за дачным поселком, где мы когда-то встречались?
Валя уже успокоилась и отвечала Ване в шутливо-ироничной манере, словно теперь ей было стыдно за те давние мысли.
Но Ваня неожиданно побледнел.
- Что-о?.. В Марьином пруду?!
Валя с удивлением посмотрела на него:
- Да, а что? Конечно, там не так уж глубоко…
- Нет, Валя, ты не понимаешь! - с отчаянием произнес Иван и принялся судорожно протирать свои очки. Руки у него дрожали. - Ты не понимаешь…
- Что, Ванечка?
- Там теперь наша дача! Именно там Филипп Аскольдович арендовал большой участок, очистил воду от ряски и грязи, улучшил ландшафт, построил нам с Марьяной дом в виде швейцарского шале, устроил купальню и все такое…
- Неужели? - растерялась Валя.
- Да! В журнале "Дачный дизайн" за позапрошлый год, в шестом номере, как раз есть статья с фотографиями, очень подробная…
- Прости, я не знала…
- Это я не знал, что живу в том месте, где ты собиралась свести счеты с жизнью. - Иван нервно засмеялся. - Черт, черт, черт… Что же теперь делать?..
- Ванечка, все в порядке - я же не утонула!
- Ты не понимаешь… Как мне жить теперь там, когда я знаю…
Ей вдруг стало жаль его. За что она наказывает его? Он же ни в чем не виноват, просто так жизнь сложилась… В конце концов, все давным-давно утряслось - она с Ильей, он с Марьяной, все довольны и счастливы!
- Прости меня! - умоляюще произнесла она. - Я не должна была тебе ничего говорить…
- Ты еще просишь у меня прощения, ты… Нет, это определенно мистика. - Взгляд его сделался обреченным. - Я предчувствовал нечто подобное…
- Ванечка, ты просто мнительный. Я всегда за тобой такое замечала, - строго сказала Валя.
- Нет, я не мнительный, я…
Он замолчал и посмотрел на нее какими-то другими глазами - как раньше. Этого Валя и добивалась - чтобы он увидел ее прежней, чтобы хоть на миг она ощутила себя юной Валей Пироговой, у которой впереди безбрежный океан счастья, потому что рядом он, ее Ванечка. Еще один глоток счастья - последний… Чтобы успокоиться, ей не хватало именно этого последнего глотка.
- Валя…
- Что?
- Ты не думай, я все помню, - сказал Ваня и тыльной стороной ладони нежно провел по ее щеке. - Ты права - тогда бы я не остался с тобой, если бы ты даже вздумала меня останавливать. А сейчас я жалею об этом. В моей жизни не все гладко, иногда я даже ловлю себя на мысли, что лучше бы я от тебя никуда не уходил.
- Ничего, - сказала Валя, чувствуя, как щиплет в глазах - то ли от слез, то ли от свежего весеннего ветра. - Все хорошо… Все прошло. Милый Ванечка…
- Илья… он… он тебя не обижает?
- Ну что ты! - засмеялась Валя, уже обливаясь целым потоком слез. - Если бы не он…
Она не договорила, но продолжение фразы легко можно было угадать - если бы не он, Валя не справилась бы тогда со своим горем.
- Прости меня, - сказал Ваня, вытирая ей слезы. - Я дурак..
- И ты меня прости…
- Господи, ну а ты-то в чем виновата?! - засмеялся он и вдруг обнял ее. - Валька, как же я скучал по тебе…
И он поцеловал ее. Они стояли посреди бульвара и целовались - совсем как когда-то. Была середина дня - мимо шли люди, за оградой с обеих сторон сновали машины, но они ничего не замечали.
- Валя…
- Что?.. Ну что?..
- Давай вернем все назад, - задыхаясь, предложил Иван. Очки у него запотели - он сорвал их с носа и принялся лихорадочно протирать.
- Как это?
- Давай снова встречаться.
- Зачем? - растерялась она.
- Затем, что мне кажется… Что ничего не прошло!
- Вот именно - "кажется"! Ты так говоришь под влиянием момента…
- Валя! - умоляюще сказал он и опять принялся ее целовать. - Бедная моя, милая, хорошая… Вернем все назад!
Валя уже хотела согласиться, потому что совсем потеряла голову, но потом, словно облачко, проплыла в ее голове та дурацкая пословица - в одну и ту же реку нельзя войти дважды.
- Ваня, нет. Я не могу предать Илью. После всего того, что он для меня сделал… Я даже говорить об этом не хочу!
- Что же делать?
- Ничего не надо делать, - ответила она, все больше и больше наполняясь твердой решимостью. - Мы посмотрели друг на друга еще раз - и все. Просто не надо забывать прошлое, надо помнить о том, что мы были счастливы когда-то…
- Валька… Но про Марьин пруд ты ведь не придумала, да? Ты правда хотела в нем утопиться?
- Господи, и зачем я тебе только сказала… Нет, Ванечка, я никогда бы этого не сделала. Все слова, слова, слова… Забудь. Ладно, иди…
- А что же дальше?
- Ничего. Иди…
Они поцеловались на прощанье, а потом разомкнули руки.
Расходились в разные стороны, то и дело оглядываясь. Потом, обернувшись в последний раз, Валя увидела Ивана внизу, далеко - в конце бульвара. Махнула рукой и пошла дальше, уже не оборачиваясь. Она рыдала в три ручья, не стесняясь прохожих. Она чувствовала себя несчастной и счастливой одновременно…
На работе жажда деятельности обуяла ее. Она притащила из книгохранилища огромную стопку книг, принялась распихивать их по полкам. Потом вспомнила, что цветы на окнах не поливали с прошлой недели…
- Что за рвение такое? - насмешливо спросила Наталья, увидев Валю с лейкой, усердно орошающей зимний сад. - И почему глаза красные? Плакала, что ли?
- Весенняя аллергия, - пыхтя, ответила Валя.
- А-а…
Было еще что-то, что тоже необходимо было срочно сделать. Коваленко! Ну да, она же так и не узнала, как он себя чувствовал после того разговора с Ильей! А вдруг Илья серьезно покалечил его?
В конференц-зале она нашла папку, в которой вел свои записи Истомин, и там отыскала телефон Коваленко. Герман Витальевич Коваленко - вот как полностью, оказывается, звучало его имя…
- Алло, Герман Витальевич? Это вы?
- Кто это? - удивленно ответил на другом конце провода Коваленко.
- Это Валентина… Из библиотеки, - уточнила она. - Как вы себя чувствуете?
- Валя? - страшно удивился тот. - Откуда вы узнали?.. Впрочем, не важно. Ужасно. Я ужасно себя чувствую.
Мурашки побежали у Вали по спине. Глупая Илюшкина ревность - вот к чему она привела! Коваленко говорит, что ужасно себя чувствует.
- Правда? - расстроилась Валя. - Ох, Герман Витальевич, простите моего мужа - он не должен был…
- Можно просто Герман, без всякого отчества, мы же договаривались, - перебил ее Коваленко. И чихнул. - Ой, простите - простудился накануне. Температура тридцать восемь.
Валя отодвинула от уха трубку, словно инфекция могла передаваться по телефонным проводам.
- Какая еще температура? Слушайте, Герман, я хотела извиниться за своего мужа! Он не сильно вас покалечил?
- Не сильно, - успокоил ее Коваленко. - Всего пара синяков. Он у вас что, боксер? Такой был мощный нокдаун…
- Нет, - растерянно ответила Валя, - он обычный человек. Так с вами все в порядке?
- Я же говорю, у меня температура! Передайте Истомину - в эту пятницу я не приду, наверное. Валя! Если вам так не терпится искупить вину, приезжайте ко мне, сварите какого-нибудь бульона… Я совершенно один, и у меня высокая температура!
- Вы шутите? - сурово произнесла Валя.
- Я абсолютно серьезно! Если бы вы знали, Валечка, как я рад, что вы мне позвонили…
Валя бросила трубку, не дослушав, что собирался ей сообщить Коваленко. Он в порядке, Илья ему ничего не сломал. И она тут же забыла о Германе Коваленко.
Она чувствовала себя совершенно счастливой. Оказывается, для этого ей необходимо было встретить Ивана. Всего один раз - последний…
"Я люблю Илью… - с восторгом подумала она. - Милый Ванечка, прощай навсегда! Я люблю Илью…"
Юлий Платонович Истомин был не в духе. Он с самого начала был не в духе, еще когда только начали собираться студийцы.
Коваленко отсутствовал - он лежал дома с простудой. Валя передала-таки руководителю кружка сообщение об этом.
- Ну и слава богу… - скрипучим голосом прокомментировал данное обстоятельство Истомин. - Работы будет меньше. Так, товарищи, я тоже себя неважно чувствую и посему предлагаю закончить наше сегодняшнее собрание немного раньше. Никто не против?
Против никто не был, а мадам Климантович вообще была двумя руками "за" - сегодня она явилась одна, без мужа, и потому сильно нервничала, то и дело косясь на часы. Ей не хотелось оставлять своего благоверного предоставленным самому себе надолго…
Валя пробралась в конференц-зал к самому концу занятия, когда Истомин придумывал новое задание для своих подопечных.
- Вот что… - устало сказал он, держа обеими руками свою голову, точно опасаясь, что она может вот-вот отвалиться. - Придумайте к следующей пятнице этюд на тему… ну я даже не знаю… "Как я провел свои выходные", например.
- Ну что за тема такая! - удивилась Клара Пятакова. - Прямо как школьное сочинение.
- В выходные я работал, - нервно заметил Рома Асанов, врач-реаниматолог. - Сплошные бытовые травмы.
- Да-а? - заинтересовался Григорий Будрыс, почесывая сальную голову. - Интересно…
Хм, интересно ему… - фыркнул Рома. - Представьте себе - жена случайно узнает, что муж ей изменяет с соседкой по лестничной клетке. Чтобы выследить его, она лезет через балкон и внезапно срывается с пятого этажа… Этаж высокий, но внизу растут густые кусты, которые спружинивают, точно батут…
Мадам Климантович при упоминании о неверном муже вздрогнула и еще раз посмотрела на часы.
- А меня тема вполне устраивает! - громко заявила она. - Есть где развернуться фантазии…
Когда студийцы разошлись, Валя подсела ближе к Истомину.
- Юлий Платонович, вы прочитали мою рукопись? - спросила она. - Хотя, если вы неважно себя чувствуете, можно перенести обсуждение на другой раз…
- Нет-нет! - закряхтел мэтр. - Ни в коем случае… Я готов.
От Истомина сильно несло нафталином и еще какими-то терпкими лекарствами. Вблизи Валя разглядела, что нос у Истомина весь покрыт мелкими красными сосудами, а белки глаз желтые, нездоровые.
Он открыл Валину рукопись.
- Ужасно, ужасно… - страдальчески сморщился он и высморкался в огромный платок, больше напоминающий полотенце.
- Что? - не поняла Валя. - Вам плохо?
- Нет, ваша рукопись - просто ужасно! - проскрипел он. - Это даже не литература, это… черт знает что!
Меньше всего Валя ожидала, что Истомин вот так, с ходу, сразу же начнет ее критиковать. Скорее наоборот, она приготовилась к тому, что он начнет петь ей дифирамбы, и решила бороться, чтобы узнать истинные его мысли - ведь от его слов зависело ее будущее.
- Как? - растерялась она.
- А вот так, - буркнул он, опуская глаза. - Или вы не хотели знать правды?
- Хотела… - прошептала Валя. - И… и в чем же мой просчет?
- Во всем! - Мэтр принялся нервно листать страницы ее романа. - Во-первых, что за тему вы такую выбрали, я не понимаю…
- Тема - любовь, - быстро ответила она.