Саму сагу о Тидреке можно датировать XI в. и по времени своего возникновения это произведение немецкого эпоса примерно синхронно ПВЛ. Однако к XI в. относится лишь оформление окончательного варианта саги, в котором она дошла до наших дней. Специалистам по фольклору хорошо известно, что эпос обычно содержит разновременные пласты информации, соединенные вместе народным творчеством и им зачастую преувеличенные. Хоть сага знает Смоленск, Киев и Полоцк, однако она именует Гольмгард-Новгород "главным городом над городами" и столицей Гертнита. Очевидно, что эта подробность могла попасть в немецкую сагу до образования единого Древнерусского государства со столицей в Киеве, т. е. до 882 г. Восприятие Новгорода как главного города Руси непосредственно сочетается в саге о Тидреке с известием о победе Вильтина над правителем Восточной Европы Гертнитом и возложении на него дани. Данный эпизод находит свою явную параллель в известии ПВЛ о варяжской дани, возложенной заморскими пришельцами на славянские и финно-угорские племена. Естественно, в сагу он попал не как непосредственная констатация этого факта, а в его преломлении сначала в героических сказаниях самих велетов, а затем, возможно, и немцев, в результате чего и превратился в описание войны двух великих европейских империй. Однако для нашего исследования принципиально важным фактом является не поэтическое преувеличение этого события, а то, что современный ПВЛ иностранный источник отмечает победу велетов над восточными славянами и взимание с них дани.
То, что взимавшие дань варяги принадлежали к племенному союзу велетов-лютичей, подтверждается и другими данными. Биограф Карла Великого Эйнгард так описал положение этого племени в VIII в.: "По окончании всех этих беспокойств открылась борьба с славянами, которые по-нашему называются вильцы, а по-своему, то есть на своем языке, велатабы. <…> Но восточный берег (Балтийского моря. – М. С. ) населяют славяне, аисты (эсты) и другие различные народы; между ними первое место занимают велатабы, которым в то время король объявил войну" . Из текста франкского историка следует, что велеты-вильцы обладали бесспорным первенством по отношению ко всем остальным народам, обитавшим на южном и восточном берегах Балтийского моря.
Дальнейшие события хорошо известны нам из летописи: "В лѣт 862. Изъгнаша Варѧги за море и не даша имъ дани. и почаша сами в собѣ володѣти. и не бѣ в нихъ правдъı. и въста родъ на родъ. [и] бъıша в них̑ усобицѣ. и воєвати почаша сами на сѧ [и] рѣша сами в себѣ. поищемъ собѣ кнѧзѧ. иже бъı володѣлъ нами. и судилъ по праву. [и] идаша за море къ Варѧгомъ к Русı. <…> рѣша. Русь. Чюдь [и] Словѣни. и Кривичи. всѧ землѧ наша велика и ѡбилна. а нарѧда в неи нѣтъ. да поидѣте кнѧжитъ и володѣти нами. и изъбращасѧ 3 братья. с родъı своими. [и] пояша по собѣ всю Русь. и придоша старѣишии Рюрикъ [сѣде Новѣгородѣ]. а другии Синеоусъ на Бѣлѣѡзерѣ. а третии Изборьстѣ. Труворъ. [и] ѿ тѣхъ [Варѧгъ] прозвасѧ Руская землѧ Новугородьци ти суть людьє Нооугородьци ѿ рода Варѧжьска. преже бо бѣша Словѣни" – "В год 862. И изгнали варягов за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сами решили: "Поищем сами себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И пошли за море к варягам, к руси. <…> Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: "Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет. Приходите княжить и владеть нами". И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли. И сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой – Синеус, – на Белом озере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы суть люди от рода варяжского, а прежде были словене".
В Новгородской I летописи выражение "въста родъ на род" заменено на "въсташа град на град", что, как показали археологические раскопки, более соответствовало происходившим событиям. Достоверность летописного известия подтверждается одновременными пожарами или прекращением существования в середине IX в. целого ряда поселений на северо-западе, таких как Холопий городок под Новгородом, Псков и Труворово городище. Первоначально в этот список включали и Ладогу, где, как писал Г. С. Лебедев, V ярус (ок. 840 – ок. 865) оказался уничтожен сильным пожаром, при раскопках на окраине поселения были найдены обгоревшие останки женщины и ребенка . Однако последующие исследования заставили скорректировать дату ладожского пожара: "Таким образом, привлечение новых дендрохронологических данных позволяет уточнить дату пожара горизонта Е2 и отнести его не к рубежу 50-60-х годов IX в., а ко второй половине 60-х годов (не ранее 863 г. и не позднее 870 г.)" . Очевидно, что вспыхнувшая вслед за изгнанием варягов междоусобная война привела к перебою в функционировании трансконтинентального торгового пути. Выше уже приводились данные по находкам куфических монет в Волховско-Ильменском регионе, где пик торговой активности 800-824 гг. (531 экз. и 8 кладов) сменяется почти полным ее прекращением в 850-х гг. (3 экз. и 1 клад). По наблюдениям нумизматов, исходивших из датировки пожара в Ладоге 860 г., после этого примерно на десятилетие прерывается поступление серебра в Швецию и на Готланд. Очевидно, что нарушение торговли ударило по экономическим интересам восточноевропейской племенной знати. Это, очевидно, повлияло на ее решение на определенных условиях вновь призвать из-за моря варягов для восстановления регулирования трансконтинентальной торговли, с чем они достаточно неплохо справлялись до этого, и возобновления поступления регулярных доходов для племенной верхушки. Кроме того, расположением вдоль пути "из варяг в арабы" во многом и объясняется состав участвовавших в призвании племен. Разумеется, это была не единственная причина призвания Рюрика с братьями, но, по всей видимости, одна из основных.
Другой, не менее важной задачей, которую восточноевропейские племена пытались решить с помощью призвания нового правителя, было прекращение губительной междоусобицы. Лучше понять сложившуюся ситуацию нам поможет аналогия из древнерусской "Повести о Петре и Февронии". Из-за низкого происхождения жены муромского князя Петра бояре вынудили его оставить свой престол. Когда он спустя некоторое время хотел отплыть, его нагнали муромские вельможи, обратившиеся к нему со следующей мольбой: "Господин наш князь! От всех вельмож и от жителей всего города пришли мы к тебе, не оставь нас, сирот твоих, вернись на свое княжение. Ведь много вельмож погибло в городе от меча. Каждый из них хотел властвовать, и в распре друг друга перебили. И все уцелевшие вместе со всем народом молят тебя: господин наш князь, хотя и прогневали и обидели мы тебя тем, что не захотели, чтобы княгиня Феврония повелевала женами нашими, но теперь, со всеми домочадцами своими, мы рабы ваши и хотим, чтобы были вы, и любим вас, и молим, чтобы не оставили вы нас, рабов своих!" Однако уцелевшим муромским боярам было гораздо легче прийти к согласию между собой, чем участникам усобицы IX в., уже в силу того, что все они безусловно признавали авторитет и право своего князя на власть в городе. Как было показано выше, княжеская власть существовала у ильменских словен еще до призвания варягов, и вполне возможно, что аналогичные племенные княжения могли существовать и у некоторых других участников конфликта. Соответственно, необходимо было выбрать такого правителя, чей авторитет и право на власть признавались бы всеми вовлеченными в междусобицу сторонами.
Именно на благородство происхождения делает акцент Иларион при упоминании императорского титула кагана у правнука Рюрика: "Сии славныи от славныихъ рожься, благороденъ от благородныихъ, каганъ нашь Влодимеръ…" На это ссылается и Гостомысл в своей речи, когда он советует новгородцам призвать варяжских князей: "…того ради намъ надобны Князи, которые бы нами владѣли; а таковы три брата Князи, изъ честнаго произведенiя крови, обрѣтаются въ Варяжской землѣ, разумомъ и храбростiю воинскою славны…" Данная речь новгородского старейшины была помещена в "Синопсис" XVII в., и мы вполне бы могли пренебречь этим текстом, расценив его как вольную фантазию позднего автора, если бы аналогичные представления о природе верховной власти у славян нам не встречались бы в гораздо более ранних источниках, заслуживающих безусловного доверия. Так, например, византийский император Юстиниан II в 691 г. набрал войско из живших в Фессалониках славян: "Он набирает из них войско численностью до тридцати тысяч, вооружив которое он нарек его "отборным", поставив над ними архонтом некоего по имени Небул из более благородных (среди них)" . Данное замечание автора показывает, что у южных славян имелись "благородные", т. е. наиболее знатные и главенствующие роды, из числа которых и избирался верховный вождь. Франкские анналы, описывая войну 789 г. Карла Великого с полабскими славянами, упоминают верховного правителя велетов-вильцев Драговита, отмечая при этом, что "он далеко превосходил всех царьков вильцев и знатностью рода, и авторитетом старости" . Примечательно, что все так называемые "младшие анналы", упоминая титул Драговита, именуют одного его царем (rex), точно так же, как и самого Карла Великого. Все эти данные, относящиеся к самой ранней письменно зафиксированной истории как южных, так и западных славян, свидетельствуют о том, что главенство среди племенных вождей зависело в первую очередь от знатности рода и благородства происхождения. В силу всего этого мы с уверенностью можем заключить, что данное обстоятельство напрямую относилось и к самому основателю русской великокняжеской династии. Соответственно, если приведенное выше утверждение "Синопсиса" XVII в. о Рюрике и его братьях, что они "изъ честнаго произведенiя крови", и не восходит непосредственно к какому-то несохранившемуся древнерусскому тексту, то, во всяком случае, абсолютно верно по смыслу и отражает древнюю общеславянскую традицию.
Однако в языческую эпоху это благородство в первую очередь обуславливалось происхождением правителя от верховного божества. Соответственно, для легитимации своей власти греческие басилеи возводили свой род к Зевсу, а скандинавские – к Одину. Что касается западных славян, то в XII в. немецкий хронист Гельмольд так описывал почитавшегося на Рюгене "бога богов" Святовита: "Среди многообразных божеств, которым они посвящают поля, леса, горести и радости, они признают и единого бога, господствующего над другими в небесах, признают, что он, всемогущий, заботится лишь о делах небесных, они (другие боги), повинуясь ему, выполняют возложенные на них обязанности и что они от крови его происходят и каждый тем важнее, чем ближе он к этому богу богов" . Едва ли мы совершим большую ошибку, если распространим эти представления и на иерархию среди людей. О том, что и русские великие князья являлись потомками богов, свидетельствует и сообщение анонимного автора "Худуд ал-алем" о восточных славянах-язычниках: "Послушание (главе славян) является обязательным, согласно религии" . Сделанному нами выводу на первый взгляд противоречит то обстоятельство, что в призвании принимали участие не только славянские, но и финно-угорские племена, для которых авторитет славянских правителей отнюдь не был обязательным. Однако выше уже были показаны примеры славянского влияния на них. Кроме того, последующие события показывают, что слава западнославянских князей была столь велика, что их призывали и неславянские племена. Так, например, когда в 1286 г. различные прусские племена решили восстать против крестоносцев, они выбрали себе в правители князя Рюгена Вицлава III: "Итак, они договорились на тех условиях, чтобы пригласить князя руйянов с сильным войском и, вышвырнув братьев из земли Прусской, поставить его королем и господином своим" . Таким образом, это единственное, возможно, возражение устраняется.
На эту причину еще в XIX в. проницательно обратил внимание С. А. Гедеонов: "По мере размножения прежних княжеских родов, при недостатке образования и письменности, терялась нить старшинства и вместе с нею идея законности; пользуясь враждами племен, разжигаемые до нельзя притязаниями одного города перед другим, на родовое и религиозное старшинство, князья находили в них неисчерпаемый предлог к усобицам… Требования призвания определяются его причинами. Притязания прежних княжеских родов прекращались только передачею прав их в иной, высший по своему значению в Славянщине, род славянских князей; потребности наряда могло удовлетворить только призвание князя, который бы владел словенскою землею и судил по праву , разумеется словенскому " . Происхождение Рюрика мы рассмотрим в следующей главе, а пока обратимся к другим обязательным качествам призывавшегося князя.
Летописный текст совершенно определенно говорит, что призванию предшествовало состояние, когда в результате внутренних распрей у северной части восточного славянства "не бѣ в нихъ правдъı", и именно за обретением этой самый Правды и наряда они и отправились к варяжским князьям, которые и рассматривались как носители этих исключительных по значимости в глазах восточных славян начал. Естественно, что Правда и наряд в ту эпоху были неразрывно связаны с языческой религией. Эту связь справедливо отметил историк-эмигрант М. В. Шахматов: "Свои религиозные и религиозно-нравственные стремления и чаяния древнерусские люди распространяли далеко за пределы области чистой веры. В частности, распространяли они их и на область государственных и правовых явлений. Они стремились строить государство и власть во имя и ради Вечной Правды, лишь ничтожной частью которой была для них правда человеческая, государственная. По представлениям летописей, русские люди уже с древних времен стремились к водворению "правды" в своей земле" . Создание основанного на Правде общественного устройства и является тем самым великим заветом, который наши далекие предки оставили нам более чем тысячу лет назад, к осуществлению которого постоянно стремился наш народ на протяжении всей своей последующей истории и который до сих пор дорог сердцу каждого истинного русского человека.
Выше уже отмечались связи между восточнославянским Новгородом и западнославянским Старградом, и весьма показательно, что именно там источники фиксируют связь языческой религии с правом. Гельмольд в качестве непосредственного очевидца сообщает о главном боге старградской земли и его святилище следующее: "Здесь среди очень старых деревьев мы увидали священные дубы, посвященные богу этой земли, Прове. Их окружал дворик, обнесенный деревянной, искусно сделанной оградой, имевшей двое ворот. Все города изобиловали пенатами и идолами, но это место было святыней всей земли. Здесь был и жрец, и свои празднества, и разные обряды жертвоприношений. Сюда каждый второй день недели имел обыкновение собираться весь народ с князем или жрецом на суд" . Рассказывая о деятельности епископа Вицелина, Гельмольд прямо отмечает поклонение жителей Старгарда-Ольденбурга Прове: "И пришел он в новый город, что Любеком называется, чтобы укрепить живущих там, и освятил алтарь во имя Господа. Возвращаясь оттуда, он посетил Ольденбург, где некогда находилась кафедра епископа, и был принят язычниками, жителями этой земли. Богом их был Прове" .