А.П. Чехов осознавал высокую степень доверия к нему русского профессора медицины И.М. Сеченова. Те открытия, о которых они вели долгие речи, совпадали с его личными научными изысканиями, изложенными в диссертации. В этой научной работе Чехов ссылался на то, что проблема совершенствования механизма деятельности человека, как разумного существа и механизмы его превращения из здорового в существо вырождающееся, деградирующее и дегенерирующее, была не только открыта, но и широко функционировала десятки тысяч лет назад на территории нынешней Российской Империи. Человек, говорящий и показывающий как из человека делают беса, для определенной части общества становился очень опасен. Этот выдающийся последователь научной деятельности профессора Сеченова стал представлять угрозу для движения революционных дегенератов в России. О чем Иван Михайлович и предупредил Чехова! И тогда, уловив ход истинной научной мысли через доклады А.П. Чехова на встречах с земскими врачами в Крыму, в той же в Ялте, либо в Москве и Санкт-Петербурге, - агенты Ордена приняли решение об уничтожении Чехова. Для осуществления этой цели использовали его жену Ольгу Леонардовну Книппер, актрису МХАТа и ее большого друга, "человека с горечной душой" Алексея Максимовича Горького (наст. Пешкова), которые, пользуясь неиссякаемым доверием Антона Павловича, попросту отравили его. Для этого было достаточно нарушить концентрацию препаратов, изготавливаемых и используемых А.П. Чеховым для своего организма…
После захвата власти в России и в условиях умопомрачительного беспредела, в Спецотделе Г.И. Бокия, - куда попало большинство из научных работ и Сеченова, и Чехова, была сфабрикована "история болезни" "больного А.П. Чехова" (какая мелочь для сверхзакрытого секретного ведомства, где велись умопомрачительные разработки и ставились бесчеловечные, поистине сатанинские опыты и научные эксперименты!), - в которой указывалось, что писатель длительное время страдал туберкулезом легких и скончался в 1904 году в результате болезни. Документ был тщательно изготовлен и оформлен по всем канонам медицинской науки, что не мог вызвать каких-либо сомнений у любого эксперта, пожелавшего узнать причину смерти Чехова.
Не затем ли пошла вперед Русская Наука, чтобы захватившие себе все научные тайны лидеры большевиков научились столь уникально подделывать материалы практически ЛЮБОГО периода?! - как страшно сие уразумение… не поддающееся вере простого человека, а между тем, это все было.
Настоящая причина смерти этого русского человека была установлена после скрытой эксгумации тела другой секретной советской структурой, - партийной разведкой (существование которой замалчивается властями до сих пор) - и было доказано его убийство. Чтобы исключить всяческую возможность восприятия и понимания того, что Антон Павлович Чехов был поистине выдающимся русским исследователем в области медицины, был раскручен механизм, удостоверявший, что Чехов является лишь "выдающимся русским писателем и драматургом", и это якобы главная сторона его таланта. Чем больше раздувается миф о литературных способностях талантливого писателя Чехова (с этим не поспоришь), тем больше скрывается его истинная натура как исследователя медицины, изучавшего механизмы дегенерации человека, как уникальнейшего ученого конца XIX - начала XX века.
Беседуя, два светила медицинской науки, говоря о физическом и духовном здоровье русского общества, не избежали и темы театра, придя к заключению, что русский театр, начиная со второй половины XIX века, из-за пристраивающихся туда на службу психопатов превращается в место содомии и лесбиянства. Ведь там легче всего прикрыть свою похоть зз маской паясничества; как нездоровые в этом отношении были признаны многие режиссеры и актеры МХАТа (с которыми, по мнению советских историков театра, называющих имена "голубых талантов", был особенно дружен Антоша Чехонте, - но это чушь…). Прикрываясь именем и талантом этого уникального русского человека и злоупотребляя доверием русского народа, похотливые "театральные гении" способствовали созданию педерастически-лесбийского советского театра, уничтожившего великую русскую драматургию, - ее основы и традиции. Они не гнушались подменять тексты Островского, Чехова, других авторов драматургических произведений, вставляя свой низменный подтекст. (Это в наше время подобные экспериментаторские "мансы" стали столь привычны, что нам сложно отличить добродетельное, божественное от постановки провоцирующей, искушающей, поражающей духовное начало, заражающей душу человеческую гнилью разложения).
Задача "нового", "ищущего" свои пути советского театра заключалась в том, чтобы подменить собой Русское Православие и Церковь; превратить равновесие мироощущения в вечный балаган исканий и неудовлетворенности. Знала ли об этом Надежда Константиновна? Несомненно.
Но правила игры (если это правила), в которой она оказалась волей своевольных судеб, диктовали и ей использовать противоестественные законы, которым она - в силу своего психофизиологического состояния и исключительно одаренного мозга, направленного на отмщение - не смогла противостоять.
Осознав, что из нее делают послушный инструмент, человека-оружие, она не согласилась с этим до конца, и, приняв правила, стала навязывать свои методы изощренной античеловеческой деятельности. В Ордене оценили ее игру и напористость, и были в принципе даже рады; по сути дела, ее идеи и дела приобретали законченную форму и освобождали аналитиков и психологов Ордена от необходимости самим заниматься разработками и внедрением их проектов в "новую" действительность… Надежда Константиновна блестяще организовывала любое дело, за которое бралась. И, к тому же, она поступала грамотно, когда ушла в тень, не слишком выделялась на фоне оппонентов-мужчин. А те, упоенные своим превосходством, не обращали внимания на Миногу, уверившиеся, что она, грузная пиявица с леденистым взглядом, тяжелодумная советчица Ильича" ничего-то без них не может… И аналитики Ордена отчетливо увидели разительное отличие; развитие ситуации показывало, что все их ставленники на первостепенные роли по уничтожению Российской государственности летят со своими идеями в тартарары: ни Плеханов, ни Троцкий, ни их ближайшие помощники так и не могли сформировать какую-либо более или менее приемлемую концепцию по воплощению стратегических замыслов Ордена в России и "перерождению Русского общества", превращения его в дегенеративное стадо, добровольно идущее на заклание. А Крупская смогла! - она сделала беспроигрышную ставку на подрастающее поколение и внушила им мысль о добровольном походе в масонско-коммунистический "рай".
Но вернемся в Крым начала XX века…
Иван Михайлович Сеченов и Антон Павлович Чехов обсуждали и иные, менее отвлеченные, темы. Любезно беседовали о музыке, литературе, путешествиях.
Император Николай II (время правления 1894–1917) в эту осень также отдыхал к Крыму. В один из дней, написав письмо матери, которая находилась в Санкт-Петербурге, император вдруг почувствовал себя плохо. Лейб-медик Гирш изначально поставил неверный диагноз: инфлюэнца.
Состояние здоровья императора взволновало профессора И.М. Сеченова и А.П. Чехова; они знали, что в связи с резким ухудшением здоровья было принято решение вызвать из северной столицы профессора Военно-медицинской академии Попова, который по приезде установил диагноз: брюшной тиф.
Официальные бюллетени давали весьма оптимистическую картину течения болезни, крепкий организм императора выдержал тяжелую болезнь, и с 28 ноября наступил перелом, дело пошло на поправку. Но до полного выздоровления государя императора решили всей семьей остаться в Крыму.
Еще в октябре, когда Николай II хворал, профессор Попов и лейб-медик Гирш консультировались у профессора Сеченова по части жалоб императора на легкое головокружение и головную боль. Ивана Михайловича, гостившего в Ялте у Чехова, пригласили в Ливадийский дворец, послав за ним экипаж. Когда императору доложили о его прибытии, он попросил передать благодарность профессору за заботу о его здоровье, но тут же остановил направившегося исполнять приказание генерал-адъютанта Его императорского величества генерала от кавалерии барона фон Фредерикса, бывшего в то время министром императорского двора и уделов.
- Погодите, Владимир Борисович! Я сам поблагодарю господина действительного тайного советника.
Сеченов был приглашен в залу, император, превозмогая неприятные болезненные ощущения, не спеша подошел к нему, и, радушно высказав благодарность, поинтересовался:
- Иван Михайлович, мне докладывают, что вы оставили службу и отдыхаете здесь?
- Да-с, ваше императорское величество. Годы уже не те… но я готов еще послужить вам, ваше величество, и русскому народу.
- Благодарствую, профессор.
Через несколько дней профессор И.М. Сеченов был удостоен Звезды и ордена Святого Владимира 1-й степени, которые вручил ему барон фон Фредерике.
Как известно, практически во всех поездках императора Николая II сопровождал обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев. Именно Константин Петрович Победоносцев (1827–1907 % выдающийся юрист, управитель Синода при трех императорах и их учитель вкупе с выдающимся администратором графом М.М. Сперанским внесли большой вклад в дело русской философской и правовой школы; это они сформировали стройную систему русской философской и правовой школы, которая легла в основу государственности и высочайшей нравственности русского и других народов Империи. И он, г-н Победоносцев, так же яро, как и великий князь Сергей Александрович, был ненавидим революционными бесами за свой антисемитизм, радение о русском Отечестве и приверженность Монархии.
Ну кто, как не смертельно обиженный своими бес, даст более правдивую характеристику? "Шестидесятые годы - после крымской кампании - были эпохой просветительства… Восьмидесятые годы стояли под знаком обер-прокурора святейшего синода (правильно: Святейшего Синода. - Авт.) Победоносцева, классика самодержавной власти и всеобщей неподвижности. Либералы считали его чистым типом бюрократа, не знающим жизни. Но это было не так. Победоносцев оценивал противоречия, кроющиеся в недрах народной жизни, куда как трезвее и серьезнее, чем либералы… В глухие восьмидесятые годы, когда либералам казалось, что все замерло, Победоносцев чувствовал под ногами мертвую зыбь и глухие подземные толчки. Он не был спокоен в самые спокойные годы царствования Александра III. "Тяжело было и есть, горько сказать, и еще будет - так писал он своим доверенным людям. - У меня тягота не спадает с души, потому что я вижу и чувствую ежечасно, каков дух времени и каковы люди стали… Сравнивая настоящее с давно прошедшим, чувствуем, что живем в каком-то ином мире, где все идет вспять к первобытному хаосу, - и мы, посреди всего этого брожения, чувствуем себя бессильными"" (М. Троцкий. Моя жизнь, с. 103–104). В этом отрывке Лейба Бронштейн цитирует письмо К.П. Победоносцева, написанное им в марте 1887 года не "доверенным людям", а лично императору Александру III (правил с 1881 по 1894 г.).
Осенью 1900 г. К.П. Победоносцев принимал участие в тяжелейшей дискуссии. В Синоде и высших правительственных кругах обсуждался вопрос о престолонаследии. Впервые в обход Основных Законов, утвержденных еще Павлом I, как вероятный наследник называлась старшая дочь Николая II, великая Княжна Ольга Николаевна. Однако у Дагмар, - вдовствующей Императрицы Марии Федоровны, были свои планы…
"Благодаря Бога я перенес свою болезнь легче, чем многие другие бедные люди, - писал Императрице Марии Федоровне выздоравливающий император. - Уверяю тебя, милая Мама, что я себя чувствую совсем бодрым и достаточно крепким. Я все время мог стоять на своих ногах и теперь хожу между постелью и стулом совершенно, свободно… В еде я весьма осторожен и строго исполняю предписания докторов. К счастью, у меня нет того волчьего аппетита, который обыкновенно бывает у выздоравливающих от тифа…"
Рождество, а затем и празднование Нового, 1901 года в Ливадийском дворце встретили скромно, не было слышно музыки и веселья. Однако не болезнь была тому виной, отнюдь! император был вполне здоров к тому времени, целительный крымский воздух способствовал восстановлению сил. Грусть витала в связи с кончиной великого герцога Сак-сен-Веймарского, дальнего родственника императора. Потому-то Николай II повелел объявить при Высочайшем дворе траур на две недели.
И в лето 1901-го, и на следующий год, осенью 1902-го, император приехал в Крым. Этот приезд ознаменовался торжествами в Севастополе по поводу спуска на воду крейсера "Очаков". И профессор Сеченов с супругой также находились в благословенной Ялте.
Глава 15
Пока одни жили мыслями, как спасти русское общество, другие активно работали над его разрушением и полным уничтожением.
В мае 1901 года Надежда Константиновна получила из Кишинева посылку, в которой была ее брошюра "Женщина-работница", выпущенная под псевдонимом Н. Саблина. Книжицу отпечатали в нелегальной типографии революционера-еврея Л.И. Гольдмана, имевшего подпольную кличку Аким.
Откуда Саблина? - да вот: "Ленин и Крупская узнали о ее роспуске (I Государственной Думы. - Авт.) в местечке Саблино под Петербургом, куда изредка приезжали навестить Марию Александровну и Марию Ильиничну и отдохнуть от тягот нелегальной жизни" ("Биография", с. 99). Выбор псевдонима видится неслучайным; Н.К. Крупская, оттачивая свое мастерство, отныне признает себя саблей, вложенной в ножны. Сталь ее духа крепка, воля остра, ум беспредельно тонок, месть отточена… Она наметила цель, ее к этой цели умышленно направили, но она лучше всех чувствует: как и с чего нужно начать…
Она принялась внимательно изучать "постановку дела народного образования", вернее, просвещения в Европе. "С помощью жившего по соседству немецкого социал-демократа Парвуса она получает разрешение посещать государственные и частные учебные заведения. Внимательно вчитывается она в учебники, приглядывается к методике преподавания" (Л. Кунецкая, К. Маштакова, с. 96). И вот ведь как все складывается: Парвус (наст. Гельфанд), банкир, финансирующий своих единомышленников, собираемых по всему миру в ударный кулак, - в партию революционеров-большевиков, по-соседски хлопочет за некую госпожу Иорданову и покупает ей разрешение посещать различные учебные заведения… Ловко! Тем из современников, кто изучал развитие революционного процесса в начале XX века, имя Парвуса хорошо знакомо, так что не будем анализировать эту личность.
Для справки следует указать краткие сведения: Парвус (наст. Гельфанд) Израиль Лазаревич (1869–1924) родился в России в черте оседлости, в 1886 году эмигрировал в Швейцарию, где под именем Александр Израэль Гельфанд закончил Базельский университет, получив степень доктора философии. С 1891 года проживал в Германии. С конца 1890-х гг. - известный деятель германской социал-демократии, пишет под псевдонимом Парвус; близко сходится с Лениным, Мартовым и другим "русскими" лидерами, возвышаясь над ними своим международным авторитетом. Говоря о своей национальности, цинично напишет в те годы: "Я ищу государство, где человек может дешево купить отечество". Он еще "послужит" и делу революции, и - в прямом смысле - новой большевистской власти, "покупая задешево" чужую страну с ненавидимыми им и явно лишними гражданами.
Надежда Константиновна посещает не только школы, но и мюнхенскую библиотеку, где ведет записи, посещает музеи и картинные галереи. Значение ЭТОЙ ее работы пока многим не понятно; и, возможно, не многие и по сей день понимают, что ЭТО и есть та точка опоры, благодаря которой Крупская перевернула мир, изменив сознание многомиллионной массы людей.
В октябре 1901 г. в Цюрихе собрался объединительный съезд заграничных социал-демократических организаций. Среди собравшихся - представители "Искры" и "Зари" (5 человек, в том числе Крупская, Ульянов, Мартов); организации "Социал-демократ" (8 человек, в том числе Плеханов, Засулич, Аксельрод); "Союза русских социал-демократов" (16 человек); группы "Борьба" из Рязани (3 человека). "В Цюрихе все остановились в одном отеле. Вечером встретились в ресторане, за одним столом" (Л. Кунецкая, К. Маш-такова, с. 97); вот ведь "силища" собралась решать судьбы мира!!! "Всю дорогу Вера Ивановна и Владимир Ильич говорили о необыкновенном уме, таланте, гении Плеханова, о его заслугах перед русскими… "Жорж, - титан, - повторяла Засулич, - Прометей". Крупская давно привыкла преклоняться перед первопроходцем, человеком, познакомившим Россию с Марксом…" (там же, с. 97–98). И смех, и грех; "заслуги" Плеханова будут прокляты оставшимися русскими; к тому же Крупская не преклонялась впоследствии даже перед грозным и непредсказуемым вождем - Сталиным. Да и названные авторы на с. 99 сами указывают, что гений Плеханов "настолько врос в заграничную жизнь, что даже дочери его почти не говорили по-русски. Для него русский рабочий остался таким, каким он был в 80-х годах"; а перед таким Плехановым и преклоняться-то не за что "настоящему революционеру"…
Однако то, что происходило на бесовской сходке, очень любопытно, и Надежда Константиновна вновь предлагает нам, потомкам, свой ребус. Она писала впоследствии: "Объединения никакого не вышло. Акимов, Кричевский и другие договорились до белых слонов. Мартов страшно горячился, выступая против рабочедельцев, даже галстук с себя сорвал… Плеханов блистал остроумием. Составили резолюцию о невозможности объединения. Деревянным голосом прочел ее на конференции Дан. "Папский нунций", - бросили ему противники…" (там же, с. 98). Вот собралась кучка преступников, чтоб объединиться, да и поругались, галстуки срывают, говорят невнятицу. Впрочем, "жили в одном отеле, кормились вместе, и время прошло как-то особенно хорошо" и, несмотря на ругань и дебаты, выполнили установку сверху: создали "Заграничную лигу русской революционной социал-демократии", "которая ставила своей задачей вербовать (выделено мной. - Авт.) сторонников "Искры" из числа русских (читай: подданных Российской Империи. - Авт.), материально поддерживать газету, организовывать ее доставку в Россию и издавать популярную марксистскую литературу" (там же).
По возвращении в Мюнхен Надежда Константиновна надиктовала Ульянову окончание работы "Что делать?", начатой незадолго перед поездкой в Цюрих. Иногда она сама писала ему работы, а он переписывал, внося некоторые правки, иногда просто надиктовывала; она даже научила этого лентяя скорописи… Так было и при разработке программы партии; только СЛАВА авторства, которая со временем превратится в ПРОКЛЯТИЕ, - ей была не нужна; она выполняла установки и вела к цели человека, на которого поставила свою карту в этой политической игре (ну а те, кто поставили на нее саму, всячески ей помогали в ее личностной игре).