"Посадили двух профессоров-кораблестроителей. Один специалист в области плит, которые навешиваются на борт как броневая защита, а другой специалист в области рулевых вспомогательных устройств. Их допрашивали жестко и потом одного передали мне. Я с ним разговаривал по-человечески. И чайку попьем на ночь, и поесть ему разрешу дополнительно...
И он стал давать показания. Что он, будучи мичманом на царской яхте "Штандарт ", когда Николай II побывал в Германии у кайзера Вильгельма, сошел на берег, где его завербовали. И с тех пор он работает на немецкую разведку. Признал, что занимался вредительством на наших военных кораблях. Объяснил, что именно делал во вред. Его показания изучили эксперты, подтвердили: да, все так... Он признался, что занимался вредительством не один, и назвал многих видных флотоводцев.
Месяцев допросил его вместе с начальником следственной части - профессор подтвердил свои показания.
Вдруг Месяцева вызвали к Абакумову. Пришел, доложился, смотрит: у него в кабинете сидит арестованный профессор. Абакумов взглянул на профессора и спросил его:
- Так почему же вы обманывали следствие?
Он ответил:
- Знаете, следователь мне очень понравился. Я уже старый, песенка моя спета, а на моем деле он может отличиться..."
Тут что самое интересное - профессор, ученый, обманул и запутал всех, даже эксперты подтвердили его правоту. Каким образом Абакумов, с его четырьмя классами, сумел разобраться, что это ложь?
"Профессора увели. Абакумов сказал Месяцеву:
- Арестованных нельзя бить. Но нельзя и умасливать, уговаривать. Вы его уговорили. Он полюбил вас и дал липовые показания".
Факты эти приходится собирать буквально по крохам, как той курочке. Но ведь и курочка сыта бывает, и из крошек информации можно сложить картинку. Вот еще один ее клочок. Абакумов был назначен министром ГБ в мае 1946 года, сменив на этом посту Всеволода Меркулова, одного из основных членов бериевской команды. Во время приема-передачи дел новый министр, в числе упущений своего предшественника, с возмущением упоминает следующую историю. В 1943 - 1944 годах сотрудники НКГБ сфабриковали дело о "заговоре" ненцев-колхозников. Дело насквозь фальсифицированное, во время следствия убито или ранено 14 человек, а из 51 арестованного 41 человек умер в тюрьме. В вину Меркулову Абакумов ставил то, что он "не принял мер для наказания всех участников сфальсифицированного дела". То есть, судя по формулировке, какие-то меры принял, но не расправился так, чтобы впредь неповадно было...
Но ведь есть и документы! Точнее, документ, в котором за подписью самого Абакумова утверждается, что пытки в органах применялись к особо упорным "врагам народа" с санкции Политбюро. Это датируемое 17 июля 1947 года спецсообщение Абакумова Сталину "О практике ведения следствия в органах МГБ".
Я не стану приводить его ни здесь, ни в приложении. Нет смысла. По содержанию и стилю это - переписанная методичка какой- нибудь школы милиции о том, как следователю действовать надлежит. Зачем Абакумову переписывать, а Сталину читать на многих страницах вещи, которые вождь прекрасно знал еще до рождения своего министра? Им что, больше заняться нечем?
Впрочем, мое недоумение разрешилось примерно на середине документа. Пунктом восьмым в нем значится:
Док. 7.8. "В отношении изобличенных следствием шпионов, диверсантов, террористов и других активных врагов советского народа, которые нагло отказываются выдать своих сообщников и не дают показаний и своей преступной деятельности, органы МГБ, в соответствии с указанием ЦК ВКП( б) от 10 января 1939 года, применяют меры физического воздействия.
В центре - с санкции руководства МГБ СССР.
На местах - с санкции министров государственной безопасности республик и начальников краевых и областных Управлений МГБ".
Ремарка. А если враг народа отказывается выдавать сообщников не нагло, а вежливо? Тогда его тоже бить надо, или уже ни-з-зя? Это я к тому, что в реальных документах НКВД и МГБ эмоциональные оценки не даются никогда. Уже по одному этому показателю фальшивки определяются сразу.
Однако здесь есть еще и ссылка на очень интересный документ! "Указание ЦК" - это знаменитая шифровка, "разъяснение" Сталина от 10 января 1939 года о том, что, мол, не надо смущаться, если выяснится, что в работе НКВД применялись "физические методы". Сие делалось с санкции Политбюро. Сама шифровка, опубликованная во многих источниках, тоже в высшей степени сомнительна - но мы сейчас не об этом. Как нетрудно догадаться, разъяснение не является документом, на котором можно основывать какие бы то ни было действия - основывать их можно только на самой санкции, номер такой-то и пр.
Так что все это странное письмо - фальшивка от и до, предпринятая, как и цитировавшееся выше письмо Игнатьева Сталину, как и многие другие свидетельства, только с одной целью: доказать, что в абакумовском МГБ применялись пытки.
А когда Хрущев и компания что-то очень старательно доказывают, то сразу же рождается предположение, что на самом деле это было не так.
P.S. Немного шизы на десерт
Гуляя по Интернету, я наткнулась на замечательную статью. Написал ее Валерий Лебедев (судя по датам, в 1998 году) и называется она "Загробное правосудие". Оказывается, с окончанием реабилитации шиза не закончилась - она продолжается! Предлагаю выдержки из этой статьи, касающиеся Абакумова.
"В Москве в конце прошлого года по протесту заместителя Генерального прокурора Военная коллегия Верховного суда пересмотрела дело B.C. Абакумова... и других, переквалифицировала их деяния на ст. 193-17-6 УК, то есть - превышение полномочий и злоупотребление служебным положением.
Осудили и расстреляли Абакумова в декабре 1954 года по статьям за стандартный набор антисоветских преступлений. Это статьи 58-1-6, 58-7, 58-8 и 58-11 Уголовного кодекса РСФСР - измена Родине, совершенная военнослужащим, вредительство, совершение терактов, участие в контрреволюционной организации.
Один раз, в 1994 году, дело Абакумова уже пересматривали. И тоже дали статью "злоупотреблений", однако приговор о высшей мере оставили в силе. Вышла знатная глупость, ибо статья 193-17-6 УК и в сталинское время ни в каком виде не предусматривала казни. Получилось, что нынешнее российское правосудие много более жестоко, чем сталинское! Спохватившись, ныне Военная коллегия Верховного суда, через три года (!) снова пересмотрела дело Абакумова и, согласившись с тем, что Абакумов ничего иного не имел за душой, кроме как превышение полномочий, оценила его деяния на 25 лет лагерей. Учтите, что нынешняя коллегия применяла сталинский УК и сталинские меры наказания, ибо сейчас и срока-то такого нет...
"Суд у нас теперь вне политики, - сказал один из опытнейших юристов генерал-лейтенант А. Т. Уколов... являвшийся председателем в заседании Военной коллегии. - С точки зрения закона у нас не было иной, соответствующей нормам права альтернативы, нежели удовлетворить протест о переквалификации. - Тем более что фигуру Абакумова не сравнить ни с Ежовым, ни с Ягодой (почему, если суд вне политики? - Е. П.). Но тогда, в 94-м, коллегия допустила ошибку, оставив без изменения меру наказания - расстрел. Поэтому в декабре прошлого года по протесту Главного военного прокурора президиум Верховного суда России изменил определение 1994 года и назначил в качестве меры наказания тем, кто был приговорен к расстрелу, 25 лет заключения".
На вопрос, чем руководствовалась прокуратура, направляя в суд протест о пересмотре дела, генерал-лейтенант юстиции ответил: "Законом "О реабилитации жертв политических репрессий". Он предусматривает пересмотр дел всех граждан, подвергавшихся политическим репрессиям за время существования советской власти, начиная с 7 ноября 1917 года".
Это говорит один из опытнейших военных юристов! Давайте вникнем: Абакумова расстреляли 43 года назад. Теперь ему определили за его "превышения и злоупотребления" 25 лет. Стало быть, он уже 18 лет должен был бы находиться на свободе! Но он - не может. В принципе, Абакумов злостно нарушает постановление Военной коллегии о том, что давным-давно свободен. Не есть ли наглое попрание норм российского правосудия покойным еще более чудовищное преступление, чем какие-то там злоупотребления? Наверное, нужно через годик-другой еще раз пересмотреть дело Абакумова и все-таки вкатить ему вышку? Ему хуже не станет, а юридическая логика будет соблюдена".
Глава 8 РАБОТА НАД ФАЛЬШИВКАМИ: ЧЕКИСТЫ
Выпуск о рейде по задержанию браконьеров в программе "Время". Показывают рыбака, лежащего на земле. Некто в маске и в камуфляже скручивает рыбаку руки за спиной.
Рыбак:
- Вы кто?
- Мы ОМОН...
- Пошли на ..., ОМОН! Менты - козлы!
Голос диктора за кадром:
- С юридической точки зрения рыбак оказался прав, т. к. при нем не было обнаружено ни сетей, ни рыбы.
Из сборника баек
Хрущевской команде очень надо было доказать, что после войны в МГБ били подследственных и вообще всячески издевались над ними. Во-первых, это положение должно было лечь в основу "хрущевской" реабилитации. А во-вторых - создать впечатление, что он не так уж и виноват - этот человек с тонким интеллигентным лицом дипломата или высокого партийного чиновника, Семен Денисович Игнатьев. Просто он оказался не на своем месте и не смог сдержать эту бешеную банду под названием МГБ. Чекисты морочили ему голову, за спиной легковерного министра спокойно обделывая свои кровавые делишки, а сверху нажимал Сталин, требуя бить арестованных.
Да, конечно, Игнатьев был человеком партийным, с чекистами по прежним делам не связанным. И даже при том, что он привел с собой команду людей из ЦК, он ничего не мог изменить на Лубянке, поскольку противостояли ему профессионалы. Самый известный из стаи "кровавой гебни" - тот самый подполковник Рюмин, автор доноса на Абакумова, ставший начальником следчасти по особо важным делам. Он же одновременно и самый загадочный герой нашей истории.
"Гражданин Никто"
Михаил Рюмин уникален тем, что все известные сведения о нем являются фальшивыми - кроме дат рождения и смерти да послужного списка. Все - от рассказа о личности этого человека до его роли в делах МГБ. Начнем с начала - с личности.
Владимир Наумов со ссылкой на доклад МВД Берии, датируемый мартом 1953 года, пишет, что Рюмин был "полуобразован и глуповат, эгоист по натуре, обманщик, способный представить любой факт в выгодном для себя свете, не так, как есть".
Что касается обманщика - то покажите мне человека, который поступает иначе! Все трактуют факты в выгодном для себя свете, кроме святых - но, как в песне поется, "где ты святого найдешь одного, чтобы пошел в десант". А вот насчет первых двух эпитетов - извините...
Рюмин, по меркам того времени, имел неплохое образование - восемь классов и бухгалтерские курсы. Мало у кого в "органах" было за плечами что-то большее. Работу в НКВД он начинал в конце 30-х годов с отдела финансового планирования, куда дураков, в общем-то, не брали. Во время войны служил в СМЕРШе, потом в третьем главном управлении (военной контрразведке) МГБ, затем, с 1947 года, в следчасти по особо важным делам. Как видим, это типичный чекист "бериевского" призыва, к 1951 году насчитывавший десятилетний стаж работы в лучшей контрразведке мира. А ведь было ему всего тридцать восемь лет.
Рюмин действительно вел дело Этингера и провинился, за что ему вроде бы после окончания прокурорской проверки объявили выговор. Этингер, напоминаю, умер не от пыток, а от сердечного приступа, который, безусловно, был спровоцирован жестким следствием, по не более того. И едва ли Рюмину грозило что-то страшнее выговора. Так что, по некотором размышлении, я все же думаю, что подполковник был не орудием заговорщиков, а членом команды. Слишком важной и ответственной была его функция - составить донос и защищать его в сталинском кабинете - чтобы доверить ее постороннему, завербованному человеку. Тем более, с приходом Игнатьева он получает один из ключевых постов в МГБ - в июле 1951 года его назначают начальником следчасти по особо важным делам, а 19 ноября - еще и заместителем министра внутренних дел. На Рюмине держалось все игнатьевское следствие - нет, не может быть такого, чтобы он не входил в команду.
Но потом происходит нечто непостижимое. 13 ноября 1952 года Рюмина внезапно снимают со всех постов и увольняют из МГБ. Причем за что? Никогда не угадаете! За то, что не выполнил правительственных указаний при расследовании "дела Абакумова - Шварцмана" и "дела врачей", ограничившись "выяснением формально-юридической стороны дела, а нужно добираться до корней дела, до первоисточника преступлений".
В переводе на нормальный язык это означает, что Рюмин завалил расследование. За это, действительно, можно снять - но увольнять из "органов" контрразведчика с десятилетним стажем за го, что был выдвинут на руководящую работу и не справился? Любопытно...
Впрочем, все эти вопросы уместны до чтения постановления об увольнении Рюмина, ибо после вопросов уже не остается. Сей документ настолько замечателен, что не откажу себе в удовольствии привести его целиком. Даже в ряду хрущевских фальшивок он совершенно беспримерный, по сравнению с ним меркнет всё предыдущее.
Док. 8.1. "13 ноября 1952 г. Совершенно секретно
СОВЕТ МИНИСТРОВ СССР
Постановление правительства
Правительство несколько раз указывало, как Министру госбезопасности, так и особенно нач. следственной части по особо- важным делам МГБ СССР, что при расследовании таких важных, связанных с иностранной разведкой антисоветских дел, как дело о вражеской работе Абакумова - Шварцмана и дело о террористической деятельности врачей из Лечсанупра, нельзя ограничиваться выяснением частностей и формально-юридической стороны дела, а нужно добираться до корней дела, до первоисточника преступлений.
Однако, несмотря на эти указания Правительства, Следственная часть по особо важным делам ввиду порочной установки ее начальника тов. Рюмина, сводящей дело к выяснению формально-юридической стороны дела, - оказалась неспособной выполнить эти указания Правительства, и оба упомянутые выше дела все еще остаются не раскрытыми до конца.
В связи с этим Правительство приняло решение:
1) Снять т. Рюмина с поста начальника Следственной части по особо важным делам МГБ СССР и освободить его от обязанностей заместителя Министра Государственной Безопасности СССР с направлением его в распоряжение ЦК КПСС.
2) Обязать Министра Государственной Безопасности СССР т. Игнатьева лично проследить за тем, чтобы указания Правительства по делам Абакумова - Шварцмана и врачей из Лечсанупра проводились со всей точностью.
3) Предложить т. Игнатьеву представить кандидатуру на должность начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР, способную выполнять указания Правительства".
Как видим, здесь изобретен совершенно новый орган власти, до сих пор в СССР не существовавший - Правительство. В сборнике "Лубянка" сей опус значится как "Постановление Совмина о М. Д. Рюмине" - но на самом деле это не так, речь идет о постановлении не Совмина, а "Правительства", а что это за зверь такой? Кабы знать...
Слово "Правительство" действительно употреблялось в советских документах. Так, в постановлении о Госплане СССР говорится: "Госплан СССР вместо того, чтобы честно выполнить директиву Правительства, встал на путь обмана Правительства...", поскольку председатель Госплана обманывал не только Совмин, но и его бюро, и министерства... он обманывал всех. Но вот постановить или же принять решение может лишь существующий орган - то есть Совет Министров. Что же касается "указаний" по поводу ведения следствия - то покажите мне хотя бы одну совминовскую бумагу по этим вопросам. В особо важных случаях ход следствия обсуждался на Политбюро, и то не в полном составе. А обычно указания давал лично Сталин - и не имел обыкновения прятаться за спину какого-то безымянного органа.
Второй любопытный момент - то, что подделывали постановление не Президиума ЦК, как обычно в подобных случаях, а хоть и непонятной, но явно государственной структуры. Почему, интересно? Следствие XIX съезда? Но что-то не припомню, чтобы там принимались такие эпохальные решения, как вывод МГБ из-под контроля ЦК. Скорее уж Хрущев, который входил в Политбюро, но не имел отношения к Совмину, таким образом отмазывается от "дела врачей" - мол, это все "правительственные", сталинские дела, а мы в ЦК и не знали ничего... Ну, и заодно топит Маленкова, который к тому времени стойко ассоциировался именно с правительством, а не с партией.
Впрочем, "объяснение Рюмина", будто бы написанное им 13 ноября и адресованное Сталину, ничуть не уступает данному шедевру. Михаил Дмитриевич, никогда не блиставший литературным талантом, вдруг научился писать! До сих пор он был усредненно-косноязычен:
Док. 8.2. Из "письма" М. Д. Рюмина Сталину. 2 июля 1951 г.
"Во время "допроса", вернее, беседы с Этингером, тов. Абакумов несколько раз намекал ему о том, чтобы он отказался от своих показаний о злодейском убийстветов. Щербакова. Затем, когда Этингера увели из кабинета, тов. Абакумов запретил мне допрашивать Этингера в направлении вскрытия его практической деятельности и замыслов по террору, мотивируя тем, что он - Этингер - "заведет нас в дебри". Этингер понял желание тов. Абакумова и, возвратившись от него, на последующих допросах отказался от всех своих признательных показаний, хотя его враждебное отношение к ВКП( б) неопровержимо подтверждалось материалами секретного подслушивания и показаниями его единомышленника арестованного Ерозолимского, который, кстати сказать, на следствии рассказал и о том, что Этингер высказывал ему свое враждебное отношение к тов. Щербакову" и т. д., и т. п.
И вдруг товарищ Рюмин обрел слог газетных передовиц и разразился поэмой в прозе.
Док. 8.3. Из "письма" Рюмина Сталину. 13 ноября 1952 г.
"Дорогой товарищ Сталин, я понимал и понимаю государственную важность этих дел, поэтому суровые, но в то же время справедливые выводы, сделанные в отношении меня Правительством, я принимаю как должное.
Вместе с тем прошу поверить, товарищ Сталин, что я всегда был честным перед партией идо предела отдавал все свои силы, способности и опыт делу любимой партии, Родине.
Ваше учение, ваши личные указания, каждое слово, а их я получал немало, для меня были ежеминутно путеводной звездой в практической работе.
Для того, чтобы выполнить свой долг перед партией, выполнить Ваши, товарищ Сталин, указания, я никогда не жалел своих сил, но этого, как я глубоко сейчас осознаю, оказалось недостаточно.
В чем причины, где корни, что я не обеспечил полностью порученного мне партией, лично Вами серьезного и исключительно ответственного участка работы?
В данный момент я несколько потрясен и нервничаю, поэтому не смогу всесторонне осветить обстановку, существующую в Министерстве государственной безопасности, и сформулировать некоторые свои предложения, с моей точки зрения, полезные для будущего..."