МВД (бывшее МГБ) Грузии помогло Хрущеву с "делом Берии", сфабриковав документы об участии бериевской команды в репрессиях тридцать седьмого года, так что ссориться с ним не было резона. Тем более, что следствие по "мингрельскому делу" вели не местные кадры, а московская команда - грузинское же МГБ, согласно данной легенде, честно "передавало" Игнатьеву жалобы, а неопытный министр "не реагировал". Вот только неумелые фальсификаторы подставили своему подзащитному неслабый капкан. Что, неужели все эти 145 заявлений были на его имя? Или какие-то из них адресовались Сталину, Берии, Генеральному прокурору, и вскрывать их кому-либо другому, согласно правилам того времени, было строжайше запрещено? Ну, и что делал с ними Игнатьев? Читал и не принимал мер или не передавал адресатам?
Ах да, передавал, но Сталин велел: "Бить их смертным боем".
Наконец, последнее "доказательство" - "записка Игнатьева Сталину", датированная 15 ноября 1952 г.
Док. 8.9. "Во исполнение Ваших указаний от 5 и 13 ноября с.г. сделано следующее...
2. К Егорову, Виноградову и Василенко применены меры физического воздействия, усилены допросы их, особенно о связях с иностранными разведками...
3. Абакумов переведен из Лефортовской в Бутырскую тюрьму и содержится в ручных кандалах (может, все же в наручниках? Ах да, наручники в НКВД не применялись... - Е. П.)...
4. Подобраны и уже использованы в деле два работника, могущие выполнять специальные задания (применять физические наказания) в отношении особо важных и особо опасных преступников. .."
То, что документ фальшивый - ясно. Но насколько он врет по датам и фактам? Ведь фальшивки, как правило, делаются на основе подлинных событий и хоть какой-то след их содержат.
Согласно показаниям Рюмина, указание о применении пыток было получено 12 ноября, и он его выполнил. Однако Игнатьев называет другие даты - 5-е и 13-е. Брент и Наумов пишут, что 13 ноября он будто бы получил от Сталина резкий выговор на заседании какого-то органа, который назван "ЦК" - скорее всего, здесь подразумевается Бюро Президиума ЦК, примерно по составу адекватное Политбюро. Однако об этом выговоре известно лишь из той же сомнительной "записки Игнатьева Берии", так что поставим знак вопроса - то ли было, то ли не было... Тем же числом датировано и "постановление" о снятии Рюмина - но там речь идет не о "ЦК", а о "правительстве". Похоже, фальсификаторы сами запутались в своих сюжетах.
Пункт 4 "записки" явно совпадает с показаниями Миронова, где он рассказывает об избиениях подследственных уже по "делу
Абакумова". Получается, что и рассказ начальника тюрьмы относится к ноябрю?
Игнатьев утверждает, что он "ни разу не был информирован, что кто-то из следователей принимал непосредственное участие в пытках заключенных или назначал им ужесточение режима содержания. И не получал никаких жалоб от арестованных врачей. Это было сделано только после очень жестких требований товарища Сталина", и что именно Сталин приказал привлечь для избиений двоих работников тюремной охраны.
Кто приказал - это еще вопрос. Может быть, и сам Игнатьев. Нас в данном случае интересует дата. Если верно, что пыточная бригада Миронова была сформирована лишь в ноябре, стало быть, и чекистов до ноября не били (остальных способов допроса мы не касаемся). Еще один аргумент в уменьшение виновности Рюмина...
...Итак, перед нами целая гора самых разнообразных фальшивок, разного времени изготовления и уровня профессионализма, но сделанных с одной целью - отвести от ответственности за пытки министра ГБ Игнатьева. Да кто же он такой, в конце-то концов? Не знаю, но всяко не второстепенная фигура. Думаю, не ошибусь, поместив его в самую верхушку заговора.
И самое главное: подняв невероятный шум вокруг пыток, хру- щевцы, а вслед за ними и все остальные, как-то совершенно упустили из виду, что основная вина Игнатьева со товарищи была не в этом. Основная их вина в фальсификации следственных дел - что, кстати, можно делать, вообще не вызывая арестованных на допросы и даже вовсе не имея никаких арестованных - "дело Берии" тому примером.
Напоследок слово тому же Рюмину. После прихода в МГБ Берии он был арестован. Ничего удивительного - как бы он ни повел себя осенью 1952 года, однако до этой осени успел заработать хороший срок. После прихода Хрущева его оставили в тюрьме, в 1954 году судили и расстреляли. Но вот судебные протоколы подделать куда труднее, чем протоколы допросов. Когда Рюмина спросили, почему он фальсифицировал направляемые Сталину материалы, он ответил: "Я боялся, что Игнатьев сделает со мной то же, что я в свое время сделал с Абакумовым. Близко работая с Игнатьевым, я узнал, что это умный и лицемерный человек, способный на любой поступок".
...Все же переход МГБ в новое качество и сопутствующие тому события отразились и на Игнатьеве: 14 ноября он попал в больницу с сердечным приступом и на работу вышел только 27 января, о чем доложил Сталину (документ опубликован и вроде бы даже подлинный). Получается, что практически все пытки проходили без него, так что Игнатьева тоже нельзя осуждать за "недопустимые методы допроса". Если, конечно, и тут нет какого-нибудь вранья.
Так кто все-таки отвечает за царивший в МГБ беспредел? Рюмин, покинувший органы на следующий день после начала пыток? Игнатьев, отлеживавшийся в кремлевской больнице? Или, может быть, Миронов со своими сержантами-надзирателями?
Уравнение с двумя заместителями
В этом деле есть еще один нюанс. Вчерашний партиец - недостаточный авторитет для работников МГБ, чтобы заставить их нарушать закон. Тем более что все, до последнего сержанта, отлично знали, а то и помнили, что сделали с их коллегами, пытавшими арестованных по приказу другого "вчерашнего партийца", и как поступили с ним самим те же Сталин и Берия, которые и сейчас сидели в Кремле. Власть-то не переменилась!
Это как с Булганиным и Жуковым: миниор-го он министр, но для того чтобы заставить армию действовать по устному приказу, нужен кто-то посолидней. Должен был существовать в команде некто, похлопавший министра по плечу, промолвив утешительно что-нибудь вроде: "Не горюй, товарищ нарком, все сделаем!" А может статься, и посоветовавший ему удалиться куда-нибудь на время, не путаться под руками. А потом этот "кто-то" собрал следователей и заявил: "Ну, ребята, а теперь будем слушать меня!"
Надо искать этого "кого-то", опытного, даже матерого чекиста. Ибо после ухода Рюмина в действиях МГБ появляется особого, ежовского свойства профессионализм. Дела начинают раскручиваться по старым проверенным рецептам "тридцать седьмого года". И кандидаты на эту роль существуют - причем сразу двое.
...В отсутствие Игнатьева спецсообщения для Сталина подписывали его первые заместители. Их было двое, оба Сергеи: Гог- лидзе и Огольцов. И тут начинается ведьмина пряжа.
Официально считается (и даже вошло в справочник "Лубянка"), что Огольцов был замом "по разведывательным делам", а Гоглидзе - "по остальным делам". Но уж очень неравномерная получается у них нагрузка. Огольцов курирует всего лишь один узкий участок, при том что сам никаким конкретным подразделением не руководит, а начальник 1-го главного управления (разведки за границей) Савченко тоже входит в число заместителей министра. Гоглидзе же везет всю остальную работу, плюс к тому являясь еще и начальником 3-го главного управления (военной контрразведки). Мелкая, в общем-то, ложь, но заставляет задуматься: зачем она тут? Смысл в ней один: скрыть, кто в ведомстве курировал следчасть по ОВД.
Хрущевцы утверждают, что это был Гоглидзе, и для подтверждения он упоминается в этом качестве в насквозь фальшивом "письме Игнатьева Берии". Он вообще упоминается постоянно, к месту и не к месту, что, зная нравы хрущевской команды, уже подозрительно. Опубликованы также "спецсообщения Гоглидзе Сталину" по "делу Абакумова" - впрочем, их можно и нарисовать, дело житейское, столько уже бумаг нарисовали, что одной больше, одной меньше...
А вот что существенно: если на нем лежит ответственность за пытки, почему Берия после своего прихода не только не арестовал его, но даже не уволил из МВД, оставив в прежней должности начальника военной контрразведки? Гоглидзе даже неведением не сумел бы отговориться, он старый чекист и "проворонить" такие нарушения не мог. Может быть, со стороны Берии это была игра с Целью усыпить бдительность заговорщиков? Но если Гоглидзе был их человеком, почему его расстреляли? Тоже предал?
...В то же время всячески замалчивается деятельность другого первого зама Игнатьева - Огольцова, того самого якобы "главного разведчика". Он и в самом деле в начале 1953 года был назначен начальником только что образованного Главного разведывательного управления МГБ, объединившего в себе разведку и контрразведку. Но это отнюдь не означает, что Огольцов не мог курировать следствие. Тем более, фигура это весьма двусмысленная.
Гоглидзе к ноябрю 1952 года уже девять месяцев находился в Москве, работал заместителем министра, имел свою сферу ответственности, никаким боком не пересекавшуюся со следчастью по ОВД. Подведомственны Гоглидзе были: военная контрразведка, Главное управление охраны на водном и железнодорожном транспорте (которым он руководил до прихода Игнатьева), отделы "А" (учетно-архивный) и "К" (оперативное обслуживание атомных объектов). Следчасть по ОВД, тюремный отдел и отдел по борьбе с терроризмом курировал другой замминистра - Рюмин.
Чем в это время занимался Огольцов? До середины ноября 1952 года он пребывал в Узбекистане, в должности министра ГБ этой солнечной республики, затем внезапно был возвращен в столицу и 20 ноября назначен одним из двух первых замов Игнатьева. Сопоставляя даты, делаем естественный вывод - Огольцова вызвали из Ташкента, чтобы заменить внезапно сошедшего со сцены Рюмина. Но в этом случае он автоматически попадает в козырную масть заговорщиков.
А любопытно, кстати, проверить: кем были оба "первых чекиста", когда снимали Абакумова? Посмотрим... В июле 1951 года, когда проходила проверка работы министра ГБ, Гоглидзе занимал важный, но далекий от театра боевых действий пост - начальника Главного управления охраны на водном и железнодорожном транспорте. Заместителем министра он стал лишь 26 августа 1951 года. А вот Огольцов в момент отстранения Абакумова являлся его единственным первым замом и вполне мог как участвовать в проверке деятельности министра, так и подобрать любой материальчик.
Более того, 3 апреля, в тот самый день, когда ЦК принял постановление по "делу врачей", Огольцов был арестован. Существует совершенно изумительная по непрофессионализму фальшивка от имени Берии, касающаяся "убийства" председателя Еврейского антифашистского комитета актера Соломона Михоэлса. На основании этой бумаги считается, что Огольцова арестовали и лишили полученного в 1948 году ордена как раз за это убийство. Однако записка - столь грубая подделка, что о ней даже говорить неприлично. Единственный существенный момент в ней - утверждение, что Михоэлс был убит по приказу Сталина и руководил операцией Огольцов. А раз так, то естественно задать вопрос: за что же на самом деле арестовали этого доблестного чекиста? И столь же естественно ответить вопросом на вопрос: а за что его могли арестовать 3 апреля 1953 года, в день торжественных похорон "дела врачей"?
Впрочем, сидел Огольцов недолго. Уже 6 июля 1953 года он был освобожден, причем не просто так, а по решению Президиума ЦК КПСС. Никто из сторонников хрущевской версии так и не объяснил, почему ЦК закрыл глаза на его участие в политическом убийстве, хотя обычно миловать соучастников сталинских преступлений был не склонен. Впрочем, мы не знаем, когда сочиняемый хрущевцами роман приобрел "еврейский" уклон. Скорее всего, в том июле даже сам Огольцов еще не знал, что по приказу Сталина ликвидировал Михоэлса. А вот в том, кто из игнатьевских замов входил в команду, заговорщики этим решением расписались и печать пришлепнули.
Дальнейшая судьба Огольцова сложилась ни хорошо, ни плохо. 1 января 1954 года его отправили в запас, в 1959 году лишили генеральского звания, как запятнавшего себя за время службы в "органах". А в целом он легко отделался: тот факт, что пытки в МГБ активизировались после ухода оттуда Рюмина и прихода нового первого заместителя, попросту замяли, свалив все на бывшего начальника следчасти. Но совсем не наказать Огольцова, когда начал раскручиваться скандал вокруг "сталинского антисемитизма", было бы политически неправильно.
А вот в судьбе Гоглидзе все было куда более печально. В день убийства Берии он находился в Германии. Его арестовали там
июня 1953 года, привезли в Москву - по крайней мере, тюремные фотографии имеются, значит, когда оформляли, он был еще жив - а потом убили вместе с другими бывшими чекистами, проходившими по "делу Берии".
Итак, мы нашли "матерого чекиста". А что же второй заместитель Игнатьева? Кто такой Сергей Гоглидзе и какую роль он сыграл во всей этой истории? Или никакой роли не играл, а просто сбоку стоял?
На первый взгляд, фигура это тоже двусмысленная. С одной стороны - человек, карьера которого резко рванулась вверх именно после прихода в МГБ Игнатьева, из чего можно заключить, что он тоже входил в команду. Но если взглянуть на его чекистскую биографию, начинаешь в этом сомневаться.
В ноябре 1934 года 33-летний Сергей Гоглидзе становится наркомом внутренних дел Закавказской республики, что вроде бы несколько странно, поскольку до того он был начальником Управления пограничной и внутренней охраны. Однако если знать, что к тому времени Берия увел за собой в партийный аппарат большинство чекистской верхушки, то и не странно, пожалуй - выбрали лучшего из оставшихся. После расформирования Закавказской Федерации он становится наркомом внутренних дел Грузии. А дальше начинается что-то малопонятное.
Когда 30 июля 1937 года нарком внутренних дел Ежов подписал знаменитый приказ № 00447, которым был дан старт массовым репрессиям, в нем определялись персональные составы "особых троек" по республикам. В "тройки" должны были войти нарком внутренних дел, первый секретарь и прокурор республики - однако как Берия, так и Гоглидзе от этой почетной обязанности уклонились. Председателем грузинской "тройки" стал начальник 2-го отделав ГУГБ Грузии (то есть контрразведки) Авксентий Рапава. Что, в общем-то, логично - стратегически важный район Закавказья был нашпигован иностранной агентурой так, что дальше некуда, и основным направлением работы там была именно контрразведка.
А потом начинаются странные телодвижения. Внезапно, в ноябре 1937 года, Рапава оказывается на советской работе в Абхазии, вернувшись в "органы" лишь после окончания репрессий, уже при Берии, на пост наркома внутренних дел Грузии. Это тоже понятно: увидев, что Ежов превращает "чистку" в беспредел, он мог просто заявить, что делать этого не станет - и Берия, от греха подальше, вообще убрал Рапаву из НКВД. Дальше вроде бы "тройку" возглавлял Гоглидзе - но получилась довольно странная вещь: с ним не расправился Ежов за отсутствие усердия и не арестовал Берия за его присутствие. Более того, впоследствии, став союзным наркомом, Берия поручал ему самые важные участки работы: сначала, до февраля 1941 года, это был Ленинград, затем, до начала войны - Молдавия, а потом, почти десять лет, до января 1951 года, Гоглидзе был уполномоченным по Дальнему Востоку. Человек, как видим, - круче некуда, более того, типичный бериевский выдвиженец, все 40-е годы "державший" самый стратегически важный в то время регион. И вот этого человека в январе 1951-го отзывают в Москву, на работу в центральном аппарате, на должность начальника охраны железнодорожного и водного транспорта - пост, конечно, важный и нужный, но по значимости с прежним несравнимый. А самое странное, что сделано было это в самый разгар корейской войны, которая в любой момент могла перерасти в военное столкновение между СССР и США. Самое, конечно, время менять чекистское начальство в регионе!
Однако самое интересное началось после ареста Абакумова. 26 августа 1951 года Гоглидзе становится первым замом Игнатьева, а в ноябре его с какого-то перепугу назначают министром ГБ Узбекистана. Интересно, чем он так провинился - или, может быть, возникла неотложная нужда? Скорее второе, чем первое, потому что уже через три месяца Гоглидзе возвращается в Москву - а вместо него в "срезнеазиатскую ссылку" едет Огольцов! Ничего себе, паломничество игнатьевских заместителей в солнечный Ташкент! Интересно, что им там понадобилось?
Столица Узбекистана - очень непростой город. Во время войны он являлся одним из центров эвакуации, туда вывозили деятелей советской науки и культуры. Культуру вынесем за скобки, а вот наука... Именно в Ташкенте всю войну работали советские оборонные НИИ, здесь же, соответственно, крутились и иностранные разведки, так что в архивах узбекских "органов" должно было осесть много интереснейшей информации. Не забудем и о привычке советской промышленности размножаться "почкованием" - после окончания войны многие предприятия как бы делились: часть восстанавливалась на прежнем месте, а часть оставалась по месту эвакуации. Если это справедливо и для научных институтов, то после войны Ташкент должен был стать одним из центров советской оборонной промышленности - и, соответственно, остаться зоной особого внимания иностранных разведок.
Кроме того, в 1949 году, очень памятном и важном для страны, секретарем Среднеазиатского бюро ЦК и уполномоченным ЦК по Узбекистану работал наш старый знакомый товарищ Игнатьев. Вот и гадай, зачем туда поехал Гоглидзе - то ли собирать информацию для своей будущей работы в атомном проекте, то ли искать компромат на Игнатьева, а может, и не на него одного...
В любом случае, интересно бы посмотреть, кого он там сменил. Во время войны наркомом ГБ в Узбекистане был Амаяк Кобулов, член бериевской команды, брат "правой руки" Берии Богдана Кобулова, отменной квалификации специалист по экономиическому шпионажу. После войны он ушел в центральный аппарат НКВД, а на смену ему явился человек, имя которого ничего не скажет - Михаил Баскаков. 1905 года рождения, в "органы"- пришел в 1933 году, время репрессий просидел в Москве, в секретно-политическом отделе - но и Абакумов там же сидел. После окончания репрессий, как и Абакумов, получил повышение - был назначен сперва в Карельскую АССР, потом в Горьковскую областью и в июне 1946 года стал министром ГБ Узбекистана. Как видим, никаких выводов из предшествующей биографии этого человека сделать нельзя - темная лошадка. Но последующая биография несколько просветляет масть. Март 1953 года Баскаков встретил министром госбезопасности Белоруссии, став после объединения ведомств министром внутренних дел этой республики. К лету Берия более-менее разобрался с местными кадрами и приступил к оргвыводам - по ходу этого процесса 9 июня Баскаков был снят с должности, а 21 июля, после переворота, восстановлен. И вот это свидетельствует, на чьей стороне он играл.