- Да ещё и славян.
- Скорее всего, предков славян, - поправил он меня. - А может быть, прапрадедов индоиранцев, германцев и кельтов…
- Если взять во внимание то, о чём мне рассказала Колина бабушка, что легендарные эндри пришли с севера, с какой-то загадочной погибшей земли, то получается, что они являются предками всей белой расы?!
- Чем просто так болтать, вы бы лучше колыбельную нам с Николаем спели, - раздался из-под оленьего одеяла голос Старкова.
- Да, да! - поддержал Сергея эвенк. - Я люблю колыбельные. Особенно на эвенкийском.
- Может, тебе на китайском спеть? - запустил я в Николая подушкой.
- Ты пошто так на меня осерчал? - спросил тот, хохоча и зарываясь поглубже в одеяло…
Чуть свет на двух оленьих упряжках мы понеслись на север в вершину реки. Ехали той же дорогой, какой осенью я пересекал бор в поисках пропавших. Олени бежали резво, так что собаки еле за ними поспевали. Наши вещи и продукты были переложены в оленьи нарты, наши же таёжные походные сани катились на привязи сзади. Палатку Паши, охотника, с которым Николай Лихачёв добывал диких северных оленей, мы увидели издали. Кажется, хозяин был на месте, так как из жестяной трубы, что торчала из её крыши, шёл лёгкий дымок.
- Эй, Паша, хватит спать! - крикнул по-русски Николай. - Встречай гостей!
- Я сейчас, - раздалось из-за брезентового клапана.
И из палатки на четвереньках выполз Паша.
- Э-э-э, да ты я вижу, напился?! - наклонился над ним Лихачёв. - Где же ты взял пойло? Со мной не пьёшь, но как только я в отъезде, ты сразу рога в землю! Давайте посмотрим, где у него водка? - обратился к нам проводник, привязывая оленей.
Я соскочил с нарты и заглянул в палатку. Рядом с примитивной, сделанной из куска железа печью на сосновом лапнике лежало оленье одеяло, а рядом с ним стоял открытый термос. Я взял его в руки и, понюхав содержимое, протянул Николаю.
- Литровый термос, а в нём чистый спирт. Разводит в кружке и пьёт, - показал я на стоящую на печке наполненную снегом кружку.
- Придётся подождать, пока придёт в себя, - выливая на землю спирт, с горечью в голосе сказал охотник. - Такого с собой брать нельзя. Витька Ивичин на обратном пути с ним не совладает.
- Ну что же, давай подождём, - развёл я руками. - Только в палатке всем будет тесно.
- Я у костра переночую, - вздохнул Николай. - Виноват перед вами, не посмотрел, что у Пашки в термосе.
- Ладно, не переживай, - положил на плечо эвенка свою руку Н.Л., - всякое бывает.
- Плохо то, что олени долго будут голодные, их ведь сейчас не отпустишь.
- А если их покормить хлебом? - спросил Сергей. - У нас его мешок и ещё мука, что твой отец нам выделил. Они его есть будут?
- Ещё как будут! Хлеб все едят, - отозвался H.Л.
- Пожалуй, пойдёт, - согласился эвенк. - Хлебом, значит хлебом! От трёх булок от нас не убудет. Тем более, есть мука. Только сначала их надо оттаять.
- Но это дело поправимое, - усмехнулся Старков, доставая из мешка буханки. - Сейчас печь натопим, жара в палатке будет!
- А с этим что делать? - показал я на стоящего в экзотической позе Пашу.
- Уложим в палатку и пусть спит. Когда выспится, придёт в себя, тогда и поговорим… - взглянул на своего напарника Николай. - Скоро совсем сопьётся, хоть в посёлок не отпускай вовсе. Уйдёт туда, как человек, на оленях, в одежде, а возвращается из Центрального в майке, трусах и пешком по снегу. Оленей, лыжи и одежду свою - всё за пойло отдаст! Беда с ним! - сокрушался Николай.
Из-за Паши нам пришлось на целый день задержаться. Такая остановка не входила в наши планы. Но что было делать? Все понимали, что другого выхода нет. Только назавтра утром наш аргиш снова двинулся к намеченной цели. На соседней нарте нахохленный, с головной болью восседал Паша Тугундин. С ним никто не разговаривал, и он тоже молчал. Добравшись до места гибели Юрия Петровича, мы отпустили обе оленьи упряжки и, встав на лыжи, пошли пешком. Хоть наш путь и шёл по ровному месту, но перегруженные нарты разогнаться не давали. Поэтому мы пришли к избушке, где я осенью встретил Николая, только назавтра вечером. Уже в темноте мы откопали от снега дверь и разожгли в печке огонь.
- Ну вот, первый этап нашего пути пройден, - сказал я членам команды. - Здесь, в избушке, оставим часть продуктов, так что завтра идти будет веселее.
- Через два дня мы снова выйдем к избушке. Это на речке Язёвой, - продолжил за меня эвенк. - И там тоже оставим часть продуктов. Через водораздел пойдем налегке. А за ним совсем глухие места. В том краю и лося много, и оленей табуны, и птица есть, так что голодать не придётся…
- Это хорошо, что не придётся, - многозначительно посмотрел на Николая Н.Л. - Иначе начнём тянуть жребий.
- Зачем? - поинтересовался Николай.
- Как зачем? Неужели ты не понял? Впрочем, глядя на тебя, обойдёмся и без жребия. Ты как самый жирный из нас…
- Да я самый худенький! Это у меня лицо кажется жирным! - понял шутку эвенк.
- Ха, ха, ха! - засмеялся, глядя на эту сцену, Сергей. - Два дня назад он меня намеревался зажарить, - показал он на H.JI., - а теперь на тебя переключился.
Согревшись, мы быстро поели, накормили собак и легли на лежанки. Хоть все и устали, а спать не хотелось.
- Вот что, - сказал H.JI. - Надо бы заняться учётами. Я же в командировке. Поэтому думаю, что завтра идти нам никуда не придётся. Мы пойдём с Георгием закладывать площадки, а вы, - посмотрел он на Николая и Серёжу, - будете домовничать.
- Я согласен, - зевнул Старков.
- А я нет, - со своего места проговорил эвенк. - Я лучше пойду за глухарями. Свежее мясо нам не помешает.
- Делайте, как хотите… - проворчал я, закрывая глаза.
Меня разбудил неистовый лай собак. Я вскочил со своего места, нащупал в темноте свой "зауэр" и бросился к двери. Не успел я её открыть, как лайки, чуть не сбив меня с ног, бросились куда-то в темноту ночи!
- Что ещё за напасть? - со своего места спросил H.Л.
- Убей, не знаю! - прошептал я. - Собаки как сумасшедшие куда- то убежали. Повезло им, что снег в бору твёрдый…
В это время далеко раздался собачий лай, потом опять всё стихло.
- Коля, - позвал я эвенка, - ты можешь что-нибудь объяснить?
- Не знаю, - раздалось в темноте.
- Помнишь, осенью у нас с тобой точно так же собаки убежали от костра?!
- Может, им что-нибудь приснилось? - предположил Серёжа.
, - А потом, они что, свой сон облаивали? - спросил H.Л.
- Так ты можешь мне ответить, что происходит? - снова я обратился к эвенку.
- Думаю, что нами заинтересовался Хозяин…
- Опять твой Хозяин! Кто это такой?
- Ты бы спросил лучше мою бабушку. Пошто не спрашивал, а сейчас ко мне пристаёшь? - раздался из темноты голос охотника.
Но в этот момент за дверью заскулили вернувшиеся из леса лайки. Они вбежали в избушку довольные и весёлые и как ни в чём не бывало улеглись на свои места.
- Вот те на! - посмотрел я на них, зажигая спичку. - Что же произошло?
- Ладно, утром разберёмся, - философски заметил Н.Л. - Что касается меня, то я хочу досмотреть прерванный сон.
Все снова улеглись на свои места, но мне спать уже не хотелось.
"То же самое! - думал я. - Тогда осенью ни с того ни с сего собаки вскочили, с лаем куда-то убежали, а через полчаса вернулись и так же снова спокойно улеглись… Как будто им что-то приснилось. Но если бы это был всего лишь сон, они бы далеко в лесу на кого-то не лаяли? Как узнать? Пойти завтра по их следу? Но вдруг я своим поступком спугну Николая? Эвенк что-то знает, но молчит. Узнать бы, что? Может, со временем он нам всё-таки объяснит? Что ж, придётся пока ждать, - заключил я. - По-другому то никак. Спросить бы собак - кого они, интересно, видели? Но собачьего языка я, к сожалению, не знаю.
Утром после завтрака мы с Н.Л. отправились на закладку учётных площадок, а молодой эвенк, захватив мою "Тоз-8", ушёл на другую сторону Орловки в поисках диких оленей или птицы. Короткий февральский день уже подходил к концу, когда мы с Н.Л., закончив свои дела, вышли на лыжню, ведущую к нашему зимовью.
- Наверняка Николай парочку глухарей припёр, - мечтательно пробасил Н.Л. - Сейчас они с Сергеем жарят их на вертеле… Нас дожидаются.
- Хорошо бы, - поддержал я его. - Обеда-то у нас не было.
Когда мы подошли к избушке, то никакого костра рядом с ней не увидели, не заметили мы и из трубы дыма…
"Неужели, что-то произошло? - тревожно сжалось сердце. - Опять беда и снова в этом краю?!"
Я сбросил лыжи и бегом заскочил в избушку. То, что я увидел, меня одновременно и успокоило и перепугало: с лежанки, забравшись под два одеяла, на меня выглядывал Серёжа. Он был бледный, и в глазах стоял такой ужас, что у меня подкосились ноги. Я мешком упал на подвернувшуюся скамейку и, глядя в его перепуганные глаза, спросил:
- Скажи, что произошло? Неужели начался Армагеддон? И скоро всё человечество погибнет? - показал я на стоящий у окна "альпинист".
- А Николай где? - озираясь по сторонам, ввалился в избушку Н.Л.
- Коля ещё не пришёл, а мне очень страшно! Я чуть от страху не умер, - пролепетал из-под одеяла знакомый голос.
- Вот те раз! Как это, от страха? - не понял я. - Кого ты боишься?
- Сам не знаю! - с дрожью в голосе сказал Старков. - Вскоре после вашего ухода на меня навалился страх. Думал, вот-вот от него сердце остановится.
- Он, наверное, спятил, - показал на шевелящиеся одеяла с выглядывающим из-под них глазами Сергея Н.Л.
- Вроде бы нет, - засомневался я. - Говорит-то разумно.
- Ладно, сиди, не вылезай, - обратился к одеялам Н.Л. - Сейчас печь растоплю, тогда и выберешься.
- И всё подробно нам расскажешь, - добавил я от себя.
- Мне и рассказывать-то вам нечего, - начал Старков, опуская с лежанки ноги. - Вы ушли, и всё началось.
- Что началось?! - чуть не закричал я. - Ты толком-то можешь объяснить?
- Пришёл страх и всё.
Было видно, что с Сергеем всё в порядке. "Крыша" у него не поехала, он нормальный. Но откуда на него свалился этот панический ужас?
- Ты крепкий парень, - сказал, обращаясь к Старкову, Н.Л. - Молодец, что никуда из избушки не убежал. Иначе бы замёрз.
Очевидно, Н.Л. вперёд меня понял, какая беда грозила нашему другу.
- Давай, садись, грейся, - показал я Старкову на разгоревшуюся печку. Будем считать, что ты с того света вернулся.
- А что же с нашим Николаем? - посмотрел на меня Н.Л. - Неужели и с ним то же самое? Тогда эвенку конец. Бабушка же нам наказывала, чтобы мы в этих местах, вплоть до водораздельного болота, были вместе. А мы что, её послушали?
Упрёк Н.Л. не относился ко мне, но я всё равно почувствовал себя виноватым.
"Вместе, значит, вместе! И учётные площадки можно было закладывать всем табором… А я что? Фактически, людей разделил! Что теперь нам осталось? Надеяться, что с Николаем ничего не случится".
Хоть интуиция мне и подсказывала, что беда миновала и эвенк скоро появится, но на душе было тревожно. Наконец, услышав скрип приближающихся лыж, залаяли наши собаки.
- Слава Богу! Гора с плеч! - выскочил я из избушки. - Живой, здоровый!
- А что со мной могло произойти? - бросив на снег четырёх тетеревов, спросил эвенк.
- Наверное, ты в чести у своего Хозяина? - спросил стоящий за моей спиной H.Л. Неужели Хозяин вам как-то навредил? - посмотрел на наш загадочный вид охотник.
- Да тут без тебя и без нас Серёга от страха чуть Богу душу не отдал, - сказал, я изучая выражение лица эвенка.
От моих слов у Николая в глазах промелькнула тень тревоги. Он молча снял лыжи и, войдя в избушку, внимательно посмотрел на Сергея.
- Зря мы тебя оставили. Бабушка говорила, чтобы все держались вместе.
- Так ведь это ты вздумал отправиться на охоту, не я, - напомнил я ему.
- Наверное, я виноват, - согласился эвенк. - Больше не повторится. Буду тебя слушать.
- И повиноваться! - проворчал H.Л.
- Ладно, - опустил голову проводник. - На той стороне наткнулся на стадо дикарей. Сотни три, не меньше. Часа четыре за ними шёл, но не догнал, - начал рассказывать о своих приключениях эвенк. - Олени перешли Орловку, и теперь они прямо на нашем пути. Хорошо бы одного для себя добыть.
- Мы сюда обжираться пришли? - спросил его Н.Л. - Если так, как ты говоришь дело пойдёт, мы все станем жирными, как ты. Вот с такими пузами, - показал Н.Л. объём живота руками.
- У меня что, такой мамонище? - возмутился эвенк.
- Даже больше, если ты намереваешься сожрать целого оленя, - не моргнув, посмотрел на него Н.Л. - У нас продуктов девать некуда, а тебе всё мало?!
- Неплохо бы мясо оставить на Язёвой. Когда возвращаться с водораздела будем, настанет весна, в тайге в такое время голодно… - не сдался охотник.
- Ладно, делай как знаешь, - не стал спорить с Николаем Н.Л. - Вижу, боишься, что с голодухи займёмся людоедством?!
- Да не боюсь я, просто думаю о весне, - уселся за стол эвенк.
На следующее утро мы снова двинулись на север. Эвенк шёл впереди, торя дорогу, а мы, по очереди сменяя друг друга, тянули нарты.
На этот раз везти сани было полегче. Часть поклажи мы оставили в избушке, да и снег не был таким рыхлым, как за гарью. Шли без особых приключений. Останавливались редко, мало говорили. Каждый погрузился в свои мысли. Первая ночь у костра посреди бора прошла без эксцессов. И в душе у меня возникла надежда, что Хозяин от нас отстал, и больше мы с ним не пересечёмся. Но как показало будущее, я крупно ошибся… Мы подошли к Язёвой только к концу третьего дня. Помешали встретившиеся на нашем пути покопы северных оленей. По ним идти с нартами было практически невозможно. Пришлось искать обходные пути по мелкачу ближе к реке, на что ушла уйма времени.
Маленькая избушка на Язёвой могла вместить только двоих, поэтому было решено Лихачёва Колю положить с худосочным Сергеем, а мне улечься на полу. Быстро натопив ветхое помещение, мы наскоро поели, попили чаю и, обсудив планы назавтра, улеглись на ночной отдых. Сунув под себя какой-то старый мешок, я улёгся в своей кырняжке на пол, а голову в капоре положил на порог жилища. Замёрзнуть я не боялся, в такой одежде можно было спать прямо на улице. Но не успели мы задремать, как из-под лежанок с громким лаем выскочили наши собаки. Обе лайки, пробежав по мне, открыли лапами дверь и с визгом и лаем устремились под яр на реку. Минут через десять где-то ниже по Орловке еле слышно раздался их лай.
- Ну, что будем делать? - прозвучал в темноте голос Н.Л.
Я зажёг спичку и увидел своего друга сидящим на лежанке, в руках с оружием.
- Что будем делать? - опять повторил он свой вопрос, глядя пристально на Лихачёва. - Ты можешь объяснить, что происходит?
Очевидно, тон и настойчивость спрашивающего на эвенка подействовали.
- Или те, или эти! - проронил он крылатую фразу.
- Кто такие те или эти? - поднялся я на ноги. - Можешь ты нам сказать или нет?
Мы зажгли свечу и все трое обступили эвенка. Несчастный охотник как затравленный зверёк съёжился на своей постели. Его глаза смотрели на наши лица, и в них было столько мольбы и ужаса, что и я, и Сергей невольно от него отступили. Не сдавался только Н.Л. Он демонстративно достал из кармана коробок спичек, поднёс его к огню и подсчитал.
- Семьдесят штук, Коля. Сейчас спустим с тебя штаны, достанем твоё хозяйство, а я буду поджигать спички, - для наглядности он зажёг одну из них, - и подносить к тебе… Интересно, сколько ты вытерпишь? Думаю, на двадцатой заговоришь. Если не на двадцатой, то на семидесятой точно расколешься! Иначе останешься без шутильника.
От слов H.Л. узкие глаза эвенка округлились и полезли на лоб. Видя такую картину, несмотря на серьёзность положения, я схватился за живот.
- Он шутит, Коля, шутит! - успокоил я эвенка. - Не думай, что он всерьёз. Но поверь, мы должны знать, что происходит!
- Я не могу вам сказать, иначе потеряюсь в лесу и умру - такое поверье, - чуть не плача прошептал Лихачёв.
- Всё ясно! - обнял его Н.Л. - Прости! Ты я вижу, совсем не понимаешь шуток. Больше я так шутить не буду.
Но в этот момент как ни в чём не бывало в избушку вернулись наши собаки.
- Ну что же, заходите - милости прошу, - показал я им на их место под лежанкой.
- Могли бы они рассказать, мы бы не гадали, - заметил Старков.
- Думаю, что сегодняшний концерт окончен, теперь можно спокойно спать, - сказал я, укладываясь на своё место. - Утро вечера мудренее.
Когда все улеглись и огонь в избушке погас, я спросил Николая:
- Сколько нам ещё до Якынр, Коля?
- Километров двадцать, не больше, - нехотя ответил тот.
- Я вспомнил, что в озере живут какие-то зверюги, что-то вроде ящеров. Неужели и вправду оно не замерзает?
- Не замерзает, потому туда и уходят на зиму выдры, - сказал эвенк. - Скоро сам увидишь.
Я встал ещё затемно, чтобы за мною не увязались собаки, подпёр в избушке дверь и, захватив ружьё, пошёл на лыжах по еле заметному в предутреннем мареве собачьему следу. Вот лайки спустились на лёд речки. Я шёл тихо крадучись, часто останавливаясь и прислушиваясь. Здесь собаки почему-то припустили галопом!
"Куда это они?" - промелькнуло в голове.
Я прошёл поворот, потом второй. Уже совсем рассвело, когда я стал огибать поворот третий. Стараясь скользить по снегу неслышно, я вышел на небольшой плёс. И то, что увидел на противоположной его стороне, меня потрясло, напугало и привело в ярость.
- Так вот ты каков, так называемый "Хозяин"?
Меня метров с пятидесяти спокойно рассматривало огромное лохматое существо. Оно было около двух с половиной - трёх метров росту, одетое в тёмно-бурую густую шерсть, чуть сутулое и по виду очень мощное.
- Вот и встретились! - сказал я ему. - Ну что же попробуй меня напугать! Что, не могёшь? - вскинул я свой "зауэр", но спустить курок почему-то не смог.
Гнев куда-то сам по себе исчез. Я смотрел на разглядывающее меня чудовище, и мне захотелось ему сказать: "Пойдём, напою тебя чаем, накормлю. Ты кору краснотала грызёшь, у нас там вкуснее…"
Но сказал совсем другое.
- Оставь нас в покое, мы тебе не враги, чулукан. У меня своя дорога, у тебя своя.
Зверюга, слушая мои слова, перестала двигаться, некоторое время он стоял, наклонив голову, а потом, повернувшись, спокойно пошёл по заснеженному кочкарнику в ельник. Если бы я захотел, то легко мог бы уложить его выстрелом в спину. Но чудовище было уверено, что этого не произойдёт.
"Значит, ты ещё и телепат, - послал я ему свою мысль вдогонку. - А вообще, я рад знакомству! Удачи тебе!"
По следам я увидел, что наши собаки подходили к пасущемуся сибирскому йети метров на десять. Сначала, видимо, облаивали его, а потом, поняв, что он им не враг, а скорее знакомый из леса, успокоились. Я нашёл место, где чулук объел целую заросль краснотала.