Серена с интересом прочла заметку. Бывали моменты, когда она не могла не восхищаться отцом. Чтобы выступить с подобным заявлением и начать грандиозные приготовления, которых требовала такая свадьба, пока жених и невеста ежевечерне порознь попадают на первые полосы газет, требовалась потрясающая самоуверенность. Серене оставалось лишь гадать, готовят ли в ее отсутствие подвенечное платье и одежду для подружек невесты. Ей очень хотелось узнать, как относится к возникшей ситуации Кайл. Ошеломлен ли он так же, как она?
При воспоминании о Кайле радостное возбуждение Серены угасло. В то утро Уильям Хикки опубликовал в своей колонке фотографию Кайла, танцующего в "Темной комнате" со старой школьной подружкой. Тем же вечером, но немного раньше, Серена побывала там, в компании Тоби и теперь не знала, чего ей хочется больше – прилюдно закатить Кайлу оплеуху, продолжить игнорировать его или броситься ему в объятия. Серена твердо знала одно – она не станет искать с ним встреч. Пусть Кайл ее ищет!
Но он и не думал этого делать, а день свадьбы неумолимо приближался. Когда двоюродные братья Кайла решили вернуться в Штаты, Кайл отправился вместе с ними, и пока его родители оставались в Бедингхэме, заявляя, что уедут только после свадьбы, в газетах появились снимки Кайла, который бражничал с девицами в нью-йоркских ресторанах. Серена не знала, веселиться ей или возмущаться. Дата была назначена, а подобную свадьбу не так-то просто подготовить. Епископ, к которому граф обратился за разрешением, соглашался, что церковный ритуал весьма желателен, даже хотя брак и зарегистрирован по гражданским законам. Однако когда речь заходила о том, что невеста и жених не желают друг друга видеть и вообще находятся по разные стороны Атлантики, он был не столь сговорчив. Чтобы убедить епископа позволить повторно совершить ритуал, отцу Серены потребовалось все его обаяние.
– Не тревожься о платье, милая, – беззаботно сказала ей мать во время телефонного разговора. – У Мери есть все твои мерки, она шьет тебе платье потрясающего фасона...
– Мери? – озадаченно спросила Серена.
– Мери Квонт. Славная девушка. Разумеется, я пригласила ее с мужем на свадьбу. А также господина Джаггера и парня из группы со звериным названием.
Судя по всему, под "группой со звериным названием" мать подразумевала Эрика Бэрдена из "Энималз".
– А как насчет жениха? – осведомилась Серена. – Ты не забыла пригласить также и его? Он принял твое приглашение?
– Мне не по вкусу подобные шутки, дорогая, – ледяным тоном отозвалась мать. – Разумеется, Кайл будет на свадьбе. Как же иначе?
– По сообщениям утренних газет, он все еще обретается в Нью-Йорке...
– В наше время до Нью-Йорка рукой подать, – вкрадчиво заметила мать. – Теперь даже социалисты летают туда на выходные.
При упоминании о социалистах Серена подумала о Лэнсе. Она не видела его со дня концерта и тосковала по нему и его едким остротам почти так же, как по Кайлу и его талантам любовника.
– Где сейчас Лэнс? – спросила она, чуть нахмурив брови. – Он уже вернулся в поместье?
Лэнс уехал из Бедингхэма в тот самый день, когда Серена и Кайл отправились в Шотландию. Он сказал матери, что собирается принять участие в антивоенной демонстрации у американского посольства. Серена внимательно смотрела новости по телевизору, но, хотя это событие освещалось достаточно подробно, ей так и не удалось разглядеть в толпе высокую худощавую фигуру брата и его шелковистые светлые волосы.
– Нет, милая, – ответила мать, не выказывая и следа озабоченности. – Такие мероприятия иногда длятся неделями. А что, Кайл хотел взять его шафером?
– Кайл и Лэнс едва знакомы, – сухо заметила Серена. – К тому же я уверена, что Кайл предпочел бы видеть в этой роли кого угодно, только не Лэнса. Если он появится в церкви и если вспомнит о том, что нужно пригласить кого-нибудь шафером – а на мой взгляд, и то и другое почти невероятно, – он обратится к кому-нибудь из своих бесчисленных кузенов или дружков по Принстону.
Опустив трубку на рычаг, Серена вперила долгий пристальный взгляд в ближайшее зеркало. Пожелай Кайл связаться с ней, он мог бы сделать это без малейшего труда. Адрес материнского дома в Челси вряд ли был секретом, а уж тем более номер телефона.
Она задумчиво склонила голову набок. Что ни говори, телефон и адрес, по которому Кайл проживал в Дорчестере до отъезда в Штаты, также не составляли тайны. Если бы Серена захотела, она с такой же легкостью могла связаться с ним. Она честно призналась себе, что хотела бы это сделать. В конце концов, не так уж сильно они поссорились. Перед размолвкой они провели вместе несколько незабываемых, восхитительных дней. Но Серена так и не позвонила в Дорчестер, а между тем до назначенной свадьбы оставалось лишь трое суток.
За двадцать четыре часа до церемонии ей наконец позвонил отец и заговорил таким безоблачным тоном, будто речь шла о сущих пустяках:
– Я лишь хотел спросить: не встречалась ли ты в последнее время с Кайлом? От него ни слуху ни духу. Его родители опять приехали в Бедингхэм, чтобы успеть к свадьбе.
– Никакой свадьбы не будет, папа. Точнее сказать, второй свадьбы. На мой взгляд, вполне хватило бы и первой.
– Чепуха. Без второй свадьбы нельзя, твоей матери это не понравится. Немедленно возвращайся домой. Нам еще предстоит репетиция в церкви и куча подобных вещей. Я передам матери, что ты выезжаешь. Мне вовсе не хочется, чтобы она взяла дело в свои руки. От матери Кайла никакого толку. За завтраком она закатила истерику. Втемяшила себе в голову нелепую мысль, будто бы мальчик хочет все испортить.
– Очень может быть, – отозвалась Серена, гадая, как ее угораздило довести дело до такой фарсовой ситуации. – Совершенно ясно, что он и не подумает приехать завтра в церковь. И я тоже.
– Не будь глупой девчонкой, – ласково произнес отец. – С твоей стороны будет нечестно, если ты не приедешь. Это плохо отразится на репутации семьи, и вообще... – Он дал отбой. Серена стояла у аппарата, сжимая трубку в руке, на ее ресницах поблескивали слезы.
Однако когда тем же вечером за ней приехал Тоби Лэнгтон-Грин, от слез не осталось и следа.
– В газетах пишут такое, что ты того и гляди начнешь задирать нос, – сообщил Тоби, откладывая номер "Ивнинг стандарт". – Последние ставки на то, что завтра в церкви разразится грандиозный скандал, составляют пятьдесят к одному. Если хотя бы один из вас там появится, я имею шанс выиграть кругленькую сумму. Полагаю, ты не собираешься этого делать? – с надеждой спросил он.
Серена бросила на него гневный взгляд.
– Не будь дураком, Тоби! Неужели я похожа на невесту накануне венчания? – На ней были сапоги-ботфорты из змеиной кожи и вызывающе-розовое, невероятно короткое мини-платье. Сверкающая материя обтягивала округлости ее фигуры, словно вторая кожа.
– Нет, – откровенно признался Тоби, включая скорость и выворачивая от обочины. – Я бы так не сказал.
Он повернул на Кинг-роуд и повел машину к югу, в сторону Чизвика.
– По-моему, мы собирались выпить в "Пепперминт лонж", а потом закатиться в "Уайти"? – сказала Серена.
– Именно так, – отозвался Тоби. На нем были элегантная рубашка, отделанная тесьмой, и вечерний пиджак из синего бархата. – Просто я хотел бы заскочить на пару минут на одну вечеринку.
Серена с сомнением посмотрела на него. Тоби выглядел на редкость самодовольным, словно ему было известно нечто, о чем не знала Серена, и он собирался ее удивить.
Вечеринка проходила в одной из фешенебельных квартир высотного здания с видом на Темзу.
– Тоби! – воскликнула хозяйка, протискиваясь сквозь толпу к новым гостям. – Серена, дорогуша!
Серена смотрела мимо нее на Кайла, который стоял у стены скрестив ноги и держа в руке бокал виски. Их взгляды встретились, и в тот же миг в воздух взвились ленты серпантина и захлопали пробки от шампанского.
– Тоби! – с упреком заговорила Серена, но тут уголки губ Кайла дрогнули, его лицо расплылось в широкой улыбке, и она сразу перестала сердиться. – Тоби, ты дьявол!
– Не мог же я сидеть сложа руки, – ответил Тоби, улыбаясь от уха до уха. – Если завтра кто-нибудь из вас появится в церкви, я сорву недурной куш. Если появитесь оба, я получу целое состояние!
Кайл небрежно отделился от стены и подошел к Серене.
– Давненько не виделись, – любезным тоном произнес он, протягивая сильную руку и привлекая к себе девушку. – Если не ошибаюсь, завтра у нас назначено свидание?
– Какой же ты мерзавец, – всхлипнула Серена и прильнула к нему всем телом. – Ты невозможный, злобный и прекрасный мерзавец!
Судя по реакции прессы, можно было с уверенностью утверждать, что эта свадьба станет событием года. Тайное венчание, шумная ссора и последовавшие за ней скандальные похождения жениха и невесты вызывали в обществе жгучий интерес. Учитывая присутствие таких поп-звезд, как Мик Джагтер и Эрик Бэрден, и таких знаменитостей, как Мери Квонт, не было ничего удивительного в том, что, когда Серена в сопровождении отца появилась в старинной, увитой плющом церкви Бедингхэма, их поджидала целая толпа фотографов и репортеров.
Единственным, что омрачало пышную церемонию, было загадочное отсутствие брата невесты.
– Не понимаю, – сказала Серена, поворачиваясь к матери. Они позировали перед объективами, прежде чем покинуть церковь и отправиться к свадебному столу. – Куда он мог запропаститься? Не стоит ли обратиться в полицию и объявить его в розыск?
– Полагаю, Лэнсу это совсем не понравится, – ответила мать. – Ты же знаешь, как он относится к органам правопорядка.
Серене было известно, каких взглядов придерживается Лэнс, но она начинала беспокоиться так сильно, что была готова пренебречь его чувствами.
– Прошло уже четыре недели, – сказала она Кайлу, когда они сидели в серебристом отцовском "роллс-ройсе", преодолевая короткое расстояние от храма до особняка. – До сих пор он ни разу не исчезал так внезапно и так надолго, даже когда пикетировал южноафриканское посольство.
– Ради Бога, забудь о нем, – равнодушно произнес Кайл. – Лэнс не ребенок. Я еще мог бы понять беспокойство родителей, но они, похоже, и в ус не дуют.
– Моих предков не назовешь уж очень заботливыми родителями, – сказала Серена, крутя на пальце усыпанный бриллиантами обручальный перстень, уютно устроившийся рядом с дешевеньким блестящим колечком, которое она надела во время первого венчания и наотрез отказалась снимать. – В сущности, их вообще нельзя считать нормальными родителями. Лэнс знает, что они не станут тревожиться о нем, но он знает и то, что я схожу с ума от беспокойства.
Кайл искоса глянул на Серену, чуть приподняв бровь. Уже не в первый раз он улавливал в ее голосе волнение, стоило ей заговорить о брате. Сам же Кайл виделся с ним лишь мельком, когда вместе с родителями впервые прибыл в Бедингхэм. Лэнс Блит-Темплтон не произвел на него особого впечатления. В нем было нечто изнеженное, женственное, и, судя по тому, что Кайл слышал о его политических пристрастиях, у них вряд ли было что-то общее.
– Может, он уже в поместье, – сказал Кайл. Ему было все равно, дома Лэнс или нет. – На свадьбу собралась толпа чужих людей, и я бы не стал обвинять Лэнса в том, что он не захотел принять участие в церемонии.
Когда "роллс-ройс" въехал в поместье через южные ворота и остановился, прием уже шел полным ходом. Эрик Бэрден в одиночку спел "Дом восходящего солнца", Мик Джагтер – "Вперед!", и Серена с Кайлом, вспоминая обстоятельства, при которых они впервые услышали эти песни, переглянулись и разразились безудержным смехом. Когда сквозь толпу протиснулся старик дворецкий, подошел к Серене и шепнул ей на ухо, что мастер Лэнс приехал в Бедингхэм и ждет ее в старой детской, чтобы переброситься парой слов, Серена почувствовала себя на вершине счастья.
– Лэнс приехал, – оживленно сообщила она Кайлу. – Схожу спрошу его, где он был. Я буквально на пять минут. С этими словами она зашагала к дому, по-прежнему в подвенечном платье и фате. Кайл раздраженно нахмурился, но в тот же миг его отвлекла тетка, желавшая поздравить племянника с бракосочетанием.
Серена ворвалась в комнату, некогда служившую детской. Лэнс стоял спиной к ней, рассматривая лужайку, огромный шатер и толпящихся гостей.
– Лэнс! – радостно воскликнула она, подбегая к брату. – Где ты был, черт возьми?
Лэнс повернулся к Серене. Его лицо превратилось в бледную искаженную маску.
– Ах ты, сука! – прорычал он, хватая Серену за запястье. – Тупая похотливая сука! – Он размахнулся свободной рукой и отвесил сестре пощечину, вложив в удар всю силу, на которую был способен.
Глава 7
Гэвин собирался превратить свидание с Габриэль в настоящий праздник. Ему вовсе не улыбалась перспектива сидеть с новой знакомой где-нибудь в прокуренном баре. Он хотел провести с ней целый день, вдали от крутых узеньких улочек Монмартра и его убогих ночных клубов.
– Я заеду за вами в понедельник, в десять часов, – сказал он, как только Габриэль сообщила, что в этот день у нее будет выходной.
– Почему бы нет? – согласно произнесла она, скрывая разочарование. – Но в понедельник я не выступаю, и мы могли бы встретиться пораньше.
– Я имею в виду – в десять утра, – сказал Гэвин, с улыбкой взирая на девушку сверху вниз. Даже на высоких шпильках она едва доставала ему до плеча.
Габриэль издала стон ужаса при мысли о том, что ей предстоит начать день в такую рань, но блеск ее глаз подсказал Гэвину: она довольна.
– Поедем в Версаль, Фонтенбло или Шартр, – добавил он. Ему было все равно куда ехать, лишь бы оказаться рядом с Габриэль и подальше от проституток и сутенеров, наводнявших окрестности "Черной кошки".
Они отправились в Фонтенбло. Во вторую неделю после прибытия в Париж Гэвин приобрел старый потрепанный "ситроен", и сейчас, когда он выезжал из Монмартра на широкий проспект, ведущий прочь из города, Габриэль с удивлением отметила, что Гэвин управляет автомобилем с ловкостью коренного парижанина, ничуть не опасаясь водителей-самоубийц, машины которых сновали бок о бок с ними.
Сиденья "ситроена" были обиты потрескавшейся расползающейся кожей, от которой несло застарелым дымом сигарет "Голуаз" и дешевыми духами. Габриэль уютно устроилась в пассажирском кресле рядом с водителем, чувствуя, как запах ее косметики смешивается с ароматами, оставленными предыдущими владельцами.
"Ситроен" мчался на юг к Фонтенбло через маленький городок Эври, деревушки Флери-ан-Бьер и Барбизон. Уже начинало припекать, и в ярко-голубом небе над трехполосной белой дорогой виднелись лишь крохотные клочки перистых облаков.
Они пообедали в Фонтенбло в небольшом отеле с тем же названием, и только когда на стол подали вино и первые блюда, Гэвин задал вопрос, который занимал его с той самой секунды, когда он впервые увидел Габриэль:
– Кто вы по национальности?
– Француженка, – сказала Габриэль, но, сообразив, что он хотел узнать нечто иное, добавила: – Хотя у меня французское гражданство, я француженка лишь наполовину. Моя мать – вьетнамка.
Гэвин думал, что Габриэль окажется франко-алжиркой или франко-марокканкой. Он смотрел на нее, вытаращив глаза и комично приподняв выгоревшие на солнце брови.
– Так вот почему вы спросили, знаю ли я что-нибудь о Вьетнаме, когда я признался, что всеми силами добиваюсь назначения туда. – Он выглядел трогательно-смущенным. – А вы знаете эту страну? Бывали там?
– Я родилась во Вьетнаме, – ответила Габриэль, пригубив вино. – Я жила там до тех пор, пока мне не исполнилось восемь лет.
Гэвин мысленно отметил, что Габриэль покинула Вьетнам вскоре после сражения у Дьенбьенфу. На его лице отразилось легкое разочарование.
– Вы были слишком молоды, чтобы сохранить сколько-нибудь существенные воспоминания о родине. Вряд ли вы знаете о нынешнем положении во Вьетнаме больше других, – с сожалением сказал он, готовый сменить тему беседы.
Габриэль отложила вилку, поставила локти на стол и опустила подбородок на сцепленные пальцы.
– Нет, – медленно произнесла она. – Я была не так уж мала. – Габриэль смотрела мимо Гэвина затуманенными глазами, не замечая окружающего и видя только прошлое. Потом она чуть качнула головой, и ее ярко-рыжие локоны блеснули чистым золотом в лучах солнца, проникавших сквозь окна в ресторан. – Родственники моей матери и поныне живут в Сайгоне и часто пишут нам. – Габриэль на мгновение умолкла. До сих пор она никому не рассказывала о своей тетке, дяде и двоюродных братьях, оставшихся во Вьетнаме. – Один мой дядя, младший брат матери, – вьетконговец, – будничным голосом добавила она.
Гэвин вряд ли был бы ошеломлен больше, если бы Габриэль сказала, что ее дядя – сам Хо Ши Мин. Он моргнул и дрогнувшим голосом спросил:
– Вы общаетесь с ним?
– Нет. – Габриэль вновь сделала паузу и подцепила вилкой гриб. – Но тетка поддерживает с ним связь. Время от времени.
Гэвин подозвал официанта и попросил пива. Ему нравилось вино, но он не хотел затуманивать разум алкоголем и поэтому предпочел ограничиться легкими напитками.
– Время от времени – это как? – спросил он, налив в бокал пиво и подкрепившись солидным глотком. Ему хотелось продолжить разговор о Вьетнаме.
– Он ушел из дому в 1940 году и присоединился к ханойским коммунистам. От него не было известий двадцать пять лет, но два года назад он навестил старшую сестру матери, Нху, которая живет в Сайгоне. – Габриэль вновь запнулась. Деятельность дяди Диня относилась к тем вопросам, которые ни она, ни мать ни с кем не обсуждали, даже с отцом.
Она бросила на Гэвина внимательный взгляд. Габриэль была знакома с ним всего три дня, за это время они провели вместе лишь несколько часов, но внутренний голос подсказывал ей, что Гэвин не обманет ее доверия.
– Дядя прибыл на Юг с секретным поручением от генерала Зиапа...
– Зиап! – Имя человека, который привел армию Вьетминя к блистательной победе у Дьенбьенфу, всколыхнуло в душе Гэвина жадный интерес профессионального репортера.
Габриэль кивнула.
– Сейчас мой дядя служит в чине полковника северо-вьетнамской армии, хотя Нху утверждает, будто бы он вовсе не похож на полковника. Он и его люди пробрались на юг Вьетнама через территорию Лаоса и нагорья северо-восточной Камбоджи, весь путь проделав пешком. Нху сказала, что едва признала Диня, так сильно он изменился.
Гэвин затаил дыхание.
– Зачем они проникли на Юг? – спросил он, будто воочию представляя, какими заголовками пестрели бы газеты, поместившие подобный материал.
Габриэль чуть склонила голову набок.
– Генерал Зиап намерен тайно ввести свои войска на юг Вьетнама, но считает, что сначала там должен осмотреться кто-нибудь из его людей.
Гэвин медленно выдохнул. Сведения, которые сообщила ему Габриэль, особенно если дополнить их именами и датами, были достойны появиться на первых полосах "Тайме", "Нью-суик" и "Монд". Но если газеты опубликуют рассказ Габриэль, ее родственникам в Сайгоне придется несладко. Нху и ее детей объявят вьетконговцами. Стоит ему напечатать статью, и их подвергнут допросам, а может, даже казнят. Ему оставалось лишь гадать, сознает ли Габриэль, к чему может привести ее доверчивость.
– Вы понимаете, что произойдет, если я предам гласности ваши слова, Габи?
Впервые за время знакомства Гэвин назвал ее ласково-уменьшительным именем.
Габриэль кивнула, по-прежнему внимательно глядя ему в лицо.
– Но вы ведь не сделаете этого, Гэвин?