* * *
Мышка снова остановилась. "Как же я глупо себя веду", - подумала она.
Он покупал сахар. Толстая продавщица смотрела на него с плохо скрытым недовольством. Он же словно не замечал этой застывшей презрительной гримасы. Безмятежно улыбаясь, он забрал пакет и сказал:
- Вы сегодня великолепно выглядите, дорогая леди… Особенно вам идет сочетание голубого с зеленым…
Продавщица нахмурила брови и уже собралась ответить, но передумала. Ее взгляд обратился на Мышку, и она сурово спросила:
- Тебе чего?
Теперь обернулся и он, глядя на нее удивленно и, как ей показалось, немного насмешливо.
"Глупо-то все как, - еще раз подумала она. - Убого все…" От обиды на саму себя, совершающую такие смешные и нелепые поступки, ей хотелось исчезнуть с лица земли как можно скорее, чтобы никто не заметил, как она краснеет.
- Спички, - буркнула она. Денег-то у нее не было… Только эта случайно завалявшаяся на донышке кармана копейка…
Забрав спички, она выбежала прочь, стараясь не оборачиваться. Она не знала, почему ей хочется плакать. Где-то вдали грохотали колеса поезда, только теперь ей было не страшно, наоборот - она вдруг испытала невероятное облегчение, как будто неминуемое уже свершилось, и ничего исправить нельзя, невозможно… Но слезы все равно жгли ее изнутри, и она очень быстро пошла к скверу - удаленному от любопытных глаз, потому что ей сейчас было необходимо спрятаться.
Мышка села на спинку скамьи, поскольку иначе было невозможно: сиденье грязное, размытые следы чьих-то ног плотно впечатались в светло-желтые доски. Она порылась в портфеле. На самом дне лежала распечатанная пачка кубинских сигарет. Кислые на вкус, они тем не менее ей нравились - из-за яркой, красивой пачки.
Мышка огляделась - поблизости никого, - достала сигарету, зажгла спичку и прикурила. Стало немного легче - и спокойнее… В конце-то концов, философски подумала она, ничего не случилось. Ничего, что заслуживало бы траурного внимания…
- Мне кажется, что тебе рано курить, - услышала она за спиной. Невольно вздрогнув, обернулась.
Насмешливые зеленые глаза смотрели на нее. И длинные светлые волосы с рыжеватым оттенком, и этот голос, и… поезд, грохочущий где-то. И хотя ты прекрасно знаешь, что поезд далеко, что-то внутри тебя подсказывает - это пока… Он уже очень близко. Гораздо ближе, чем тебе хотелось бы…
- А мне не кажется, - сказала Мышка.
Она старалась сохранить на лице невозмутимое выражение, хотя давалось это нелегко - на самом-то деле внутри у нее все дрожало, и плакало, и смеялось, и вообще ее душа жила собственной жизнью и рвалась наружу, как будто хотела покинуть хозяйку и остаться с этим человеком, встретившимся случайно, или - не случайно?
- Нахальные теперь пошли ребятишки, - посетовал он. - Подойдешь к ним предупредить о пагубных последствиях дурных привычек - так тебе еще и нахамят…
- А нечего подходить, - произнесла она тихо.
Он что-то еще хотел сказать, но удержался. Взял у нее из рук пачку, едва заметно поморщился и положил на место. Потом достал из кармана свои сигареты и протянул ей:
- Если уж к тебе пристала эта зараза, кури хорошие.
Потом повернулся и пошел прочь.
Мышка застыла, сама не зная, что с ней происходит. Смотри же, сказала она себе, он уходит… Он же сейчас уйдет, и ты никогда больше его не увидишь. От него у тебя останется только початая пачка "Винстона"…
Потом что-то с ней произошло - оцепенение исчезло, и она побежала за ним вслед. Ей самой казалось, что она выглядит смешно, нелепо и наверняка неприлично - ну и пусть, сердито отмахнулась она. Это все не важно…
Догнав его, она снова испытала невольный страх перед "последствиями".
- Подождите, - попросила она. - Пожалуйста, подождите…
* * *
"Какой бред, - думал он. - Зачем я за ней пошел? Сие необъяснимо, впрочем, как необъяснимо мое упорное нежелание перестать видеть ее глаза… Черт, а что в ее глазах?"
Он на секунду замедлил шаг и снова увидел ее - в рассеянной дымке внутренних ощущений, и она отчего-то была в белой одежде, с небольшими прозрачными крыльями за спиной… Ее глаза и в самом деле сверкали, как адаманты, - он невольно поморщился этому банальному сравнению, но тут же признался, что другого слова не подберешь… Можно было сравнить со звездами - но, во-первых, это сравнение тоже попахивало банальностью, а во-вторых, звезды были далеко, звезды казались холодными и равнодушными, а ее глазищи были близко, и одиночество в них сочеталось с нежным вопросом: не могли бы вы понять меня? Или хотя бы попытаться меня понять?
Мог бы, наверное, ответил он, и тут же одернул себя, прогоняя видение, - нет, не хочу… Вон есть огромный плакат, зовущий нас стройными рядами в светлое будущее… Есть этот нищий магазин. Есть троллейбус, уныло плывущий мимо меня… А этих глаз нет, слишком уж ярки они для этого мира…
Он снова ускорил шаг, напоминая себе беглеца, вот только его не покидало ощущение, что сбежать-то все равно не удастся… Эта девочка будет преследовать его ночами. Днями.
"Я вообще-то до сегодняшнего дня был нормальным мужиком", - усмехнулся он. Старость подкралась незаметно, и ты, Кинг, стал с интересом смотреть на подростков… Он невольно рассмеялся - женщина, шедшая мимо, посмотрела на него и отшатнулась, бормоча себе под нос что-то о его волосах…
Ее ворчание неожиданно помогло Кингу вернуться на землю, и он немного успокоился. Стоя на перекрестке, он подумал: "Я же ушел… И я никогда ее не увижу…"
От этой мысли стало немного грустно. Он шагнул уже на белую полоску перехода, но тут снова зажегся красный свет, а за спиной он услышал ее голос:
- Подождите! Пожалуйста, подождите!
Он остановился.
"Что я делаю?" - подумал он. И тут же обернулся, потому что ему надоело думать о последствиях.
Она смотрела на него с таким страхом и надеждой, что он невольно улыбнулся. Рука сама потянулась к ее коротко остриженной голове - она же просто замерзла, подумал он. Это ребенок. Замерзший ребенок…
Может быть, он не имеет права сейчас уходить. Подняв голову к небу, он привычно поискал там свою лестницу - на одну секунду ему показалось, что она и в самом деле появилась, так высоко, почти незаметная - только блеснули в солнечном свете тонкие перекладинки-ступеньки, ведущие к Богу.
"Однако иногда было бы неплохо узнать Твое мнение, Господи, - обратился он мысленно к Тому, Кто прятался за облаками. - Или это - Твой очередной замысел?"
* * *
"Что я делаю, - ужаснулась Мышка, когда его рука коснулась ее волос. - Зачем я его остановила?"
- Я…
Слова слетели с ее губ раньше, чем она успела их остановить.
- Не уходите, - попросила она. - Вы сейчас уйдете, и я никогда вас больше не увижу… Или, увидев, побоюсь к вам подойти…
Она сама испугалась своей искренности и отчаянно покраснела, украдкой, впрочем, продолжая смотреть в его глаза. Казалось, он был потрясен ее смелостью и какое-то время разглядывал ее серьезно, молча, пытаясь понять смысл только что произнесенной фразы.
- Хорошо, - сказал он наконец. - Я не уйду… Я вообще не ухожу, если меня об этом просят… Только надень шапку, замерзнешь…
- Но вы-то без шапки!
- Согласись, у меня куда больше волос, - серьезно сказал он. - А ты зачем-то постриглась…
- Потому что они ходят с косами, - насупилась Мышка. - Или с завитыми волосами… Я хотела вообще побриться, но мне стало жалко родителей… Им и так несладко со мной.
Если вдуматься, я поступаю, как ты. Только у мальчиков все наоборот. В основном распространена лысая прическа. Или коротко стриженная… Получается, мы с тобой оба нонконформисты…
Мышка не знала, что означает это длинное слово, но кивнула - просто потому, что ей хотелось оказаться с ним в одной компании.
Он снова попросил ее надеть шапку - и Мышка послушалась.
- Теперь я, наверное, совсем ужасно выгляжу, - сказала она.
- Нет, - заверил он ее. - Может быть, ты выглядишь забавно, но уж никак не ужасно…
Она скептически усмехнулась, оставив себе право думать так, как думала и раньше.
Теперь они шли вдоль улицы вдвоем, и Мышка охотно согласилась бы брести целую вечность по этой улице, но возле одного из домов он остановился.
- Все бы хорошо, - сказал он, - да только вот в этом доме одна девушка ожидает сахара, потому что хочет кофе, а без сахара ей почему-то пить кофе не нравится…
Она испугалась, что все сейчас закончится - из-за неведомой девушки и вообще из-за какого-то дурацкого сахара.
- Я тоже хочу кофе, - заявила она и тут же испугалась своей наглости.
Он рассмеялся:
- А разве можно идти в незнакомую квартиру, к неизвестному взрослому дяденьке?
- Вообще-то нельзя, - немного подумав, сказала Мышка. - Ладно, отнесите свой сахар… Вы же можете вернуться. Я просто подожду вас здесь…
Кинг представил, как она сидит на скамейке, отчаянно замерзая… И еще он представил, как в его отсутствие появляется какой-нибудь страшный, неполноценный урод, и эта доверчивая девочка идет с этим уродом, точно так же, как сейчас она хочет пойти с ним, и его сердце сжала ледяная рука ужаса.
- Нет уж, - решительно сказал он. - За себя я все-таки могу поручиться, а за тебя - нет… Мало ли что придет тебе в голову?
Он распахнул обшарпанную дверь подъезда и слегка наклонил голову, пропуская ее вперед:
- Прошу вас, принцесса!
Дверь была открыта.
* * *
- Только не пугайся, - предупредил Кинг, толкая ее и пропуская Мышку вперед себя.
Она замерла на пороге, оглядываясь.
Обычная квартира, с длинным узким коридором, но на стенах было что-то написано - Мышка успела прочесть один настенный автограф: "Хай, Бродяги Дхармы! В этом мире есть мы, и поэтому он еще не потонул в собственном занудстве! Помните об этом! Майкл".
- Кинг, тебя только за повестками в военкомат посылать, - услышала Мышка женский голос и обернулась.
Девушка стояла в дверном проеме и разгневанно смотрела на ее спутника.
- Ты ездил на Кубу, смотреть, как рубят сахарный тростник? - поинтересовалась она холодно. - А потом, конечно, тебе пришлось ждать, когда они сделают из него сладкий белый порошок…
Кинг пожал плечами.
- Смотри, - сказал он. - Я привел ангела… Познакомьтесь. Это Ирина. А это…
Он обернулся, только сейчас сообразив, что даже не знает, как ее зовут. Просто ангел…
- Мышка, - сказала девочка.
- Очень приятно, - кивнула девушка. - Хотя на месте ангелов я бы поостереглась разговаривать с такими типами…
Она взглянула в сторону "типа", точно молнией полыхнула, и исчезла с долгожданным пакетом.
- Проходи же, - сказал Кинг. - По-моему, ты уже поняла, что тут некого бояться, кроме меня. А я сегодня настроен миролюбиво…
Мышка прошла в большую светлую комнату - и остановилась.
Из огромного катушечного магнитофона лилась такая красивая музыка, что она невольно задохнулась, потрясенная тем, как мог кто-то, совершенно незнакомый ей, так точно выразить ее, Мышкину, боль, ее надежду, ее душу…
- Что это?
- "Лестница на небеса", - объяснил Кинг. - Нравится? Она даже не знала, как это сказать. Слово "нравится" тут было бы слишком маленьким. Она просто опустилась на пол напротив магнитофона и смотрела на него, точно пыталась увидеть эти звуки наяву, впустить в себя и оставить там навечно.
Наверное, это все-таки невежливо, подумала она, не отвечать на вопрос… И обернулась, все еще пытаясь найти слово, более подходящее тому, что творилось сейчас у нее в душе.
Никаких слов и не надо, мгновенно сообразила она. Он и так все понял… Она слегка улыбнулась, он же остался серьезным и смотрел на нее внимательно, немного удивленно и нежно…
Впрочем, она догадалась, что ему хватило и этой слабенькой улыбки.
* * *
Она не сразу поняла, что в комнате они не одни. И невольно вздрогнула, услышав за спиной голос:
- Это "Цеппелины"…
Обернувшись, она увидела, что в углу сидит парень с такими же длинными волосами, только на носу у него торчали круглые очки. Такие же носила Мышкина бабушка.
- Вам же этот тип не удосужился объяснить, кто поет, - объяснил этот парень и добавил: - Он считает, что люди должны до всего доходить сами. Например, даже нас не познакомил. Меня зовут Майк.
- А я Мышка, - сказала она. - Вы тоже здесь живете?
- Изредка. На самом деле я живу со своими предками… Но когда мне становится невыносимо тяжко объяснять им сложные побудительные мотивы моих поступков, я предпочитаю прятаться здесь… Добро пожаловать на нашу "площадь Дам", Мышка.
Сказав это, он снова уткнулся в книгу.
Мышке стало неудобно сидеть на полу, и мелодия сменилась другой. Она поднялась и сделала это вовремя.
- Кофе наконец-то готов, - сообщила Ирина. - Конечно, я могла бы варить его часа три-четыре, в отместку, но так уж и быть…
Мышке казалось, что она попала в другое измерение или вообще спит, - ей даже захотелось ущипнуть себя, но она так боялась проснуться, что не стала этого делать. Если в твоем сне так тепло, уютно и хорошо, зачем просыпаться раньше времени?
Все равно никуда не деться от завтрашнего дня, никуда не спрятаться от неизбежного…
Она чувствовала себя тут хорошо. То, о чем они разговаривали, было ей не совсем понятно - то и дело вспыхивали в их разговоре незнакомые ей слова, она жадно впитывала их, стараясь запомнить, чтобы потом узнать, что они значат. Ей нравилась Ирина. Она подумала, что Ирина эта безумно красива и совсем не похожа на "школьных красавиц", потому что ее красота такая нежная и естественная, и какая жалость, что Мышке не дана такая же красота… Ей нравился немногословный, насмешливый Майк. Но больше всех все-таки нравился… Впрочем, это слово не подходило ему так же, как "Лестнице на небеса".
Оно невольно умаляло его, ставило в один ряд с этими, пусть милыми и симпатичными, людьми. А он был больше. Он просто не помещался в это слово, и надо было подобрать другое, а пока Мышка просто смотрела на него, пытаясь определить, какого цвета его глаза. Серые? Зеленые? Или - серо-зеленые? И что такое странное живет в этих глазах, без чего Мышке теперь будет трудно обойтись?
Он тоже смотрел на нее, и хотя участвовал в разговоре, Мышке казалось, что на самом деле он молчит - вместе с ней, или просто они так разговаривают, пока еще не научившись понимать друг друга без слов, но уже делая первые попытки.
За окном начинало темнеть. Сон кончался. "Если я задержусь, - подумала Мышка, - родители начнут сходить с ума…"
Она нехотя поднялась.
- Мне пора…
Мышка не надеялась, что это когда-нибудь повторится. Кинг тоже поднялся.
- Я тебя провожу…
- Не надо.
Он не слушал ее.
Она снова надела ненавистное пальто - и ее крылья сложились тоскливо, становясь грузом почти непосильным. Какое-то время они шли по улице молча.
- Если тебе будет плохо, ты знаешь теперь, куда можно прийти, - сказал он, дотрагиваясь до ее руки.
Они уже стояли возле ее дома.
- Спасибо, - сказала Мышка и вдруг, сама удивившись собственной дерзости, поднялась на цыпочки и легко поцеловала его в краешек губ.
Потом быстро повернулась и вбежала в подъезд. Ее щеки отчаянно горели, и сердце стучало так, что, казалось, этот оглушительный стук слышат сейчас все соседи - и он тоже слышит, там, внизу…
"Боже, что я наделала? - подумала она, открывая дверь в свою квартиру. - Теперь я не смогу прийти на "площадь Дам"… Я никогда теперь больше его не увижу!"
И где-то, очень далеко, встревоженно гудел поезд, как будто предупреждая ее о чем-то, от чего Мышке уже было не спастись!
* * *
Открыв дверь, Мышка на минуту замерла, закрыв глаза и затаив дыхание. Ей казалось, что сейчас она стоит на границе Двух миров, и нельзя нарушать волшебство неловким движением… Пока она сдерживает свое дыхание - она может еще расслышать его…
И почему-то ей это было очень важно. Она и сама не могла Дать ответа, зачем, зачем - чужой вздох где-то там, далеко, но… надо было закрыть дверь, вернувшись в реальность… Все слова и доводы тем не менее действовали слабо - разум оказывался слабее чувств. Ей просто хотелось еще немного, совсем чуть-чуть, побыть рядом… "Я же не приду туда снова, - убеждала она саму себя. - И никогда его больше не увижу. Ни-ког-да…"
Стало так больно и обидно, что даже дышать не хотелось. Лучше исчезнуть, раствориться немедленно и исчезнуть.
Она оглянулась в проем двери, в пустоту подъезда - и закрыла дверь.
Теперь ее окружала привычная атмосфера - мамин голос, где-то еще далеко, и все же… "Да что ты, неужели?" - говорила она по телефону с наигранным удивлением, и Мышка подумала: ей же совсем не интересно, зачем же тогда?..
Потом она снова подумала о нем, и ей показалось, что все это похоже на ее очередную фантазию, - может быть, она все это просто придумала, как когда-то в далеком детстве придумывала самой себе подруг и друзей, окружая себя фантомами? Может быть, это просто сон?
- Впрочем, это не важно, - пробормотала она тихо. - Не важно…
Она убрала со лба непослушную челку, спадающую на глаза, как у Дженнис Джоплин, и снова замерла, невольно поймав себя на том, что каждое ее движение нарушает теперешнее состояние - полета ли, парения где-то очень высоко и далеко от земли… Как будто она не просто челку убирает со лба - а мысли о нем.
- О нем… - прошептала Мышка. - Его… Он… Ему… Да кому?!
Почему она вдруг вот так, без оглядки, всей душой рванулась к этому человеку? В чем причина?
И пусть ей совсем не хотелось ее искать, эту самую причину, она все же сделала попытку… Для того хотя бы, чтобы найти словесное определение тому странному чувству, что рождалось в душе помимо ее воли… Или она все-таки ждала этого и желала втайне от всех, и прежде всего - от самой себя?
Ответ прятался в отдаленных закоулках сознания, играл с ней в прятки, будто живой и непослушный ребенок, и Мышка никак не могла поймать его. Так и стояла, зажмурившись, потому что так было удобнее искать собственные мысли…
- Ты что?
Испуганный голос сестры вывел ее из оцепенения как раз в тот момент, когда появились первые, еще смутные ассоциации, - и ее сестра тоже была, как это ни странно, связана с ответом.
Свечи… Горящие в полумраке крошечные огоньки… Запах - странный, манящий и непривычный…
- Ты что, Анька? Что с тобой?
Мышка вздрогнула. Она с грустью обнаружила, что теперь вернулась окончательно, перешла границу - и не слышит больше за своей спиной его дыхания. Она вздохнула - какая жалость, право… Почему-то ей было хорошо. Именно хорошо, пока она слышала его. Ощущала его присутствие… И снова удивилась - почему?
Ася смотрела на нее с тревогой и легким раздражением. "Снова она чудит", - прочла Мышка в ее взгляде. И невольно усмехнулась.
- Что с тобой? - повторила Ася.
- Ничего. - Мышка передернула плечами. - Все в порядке…
- Мне показалось, что тебе плохо… Ты стояла, как истукан, и была такая бледная!
"Мне и в самом деле теперь плохо", - подумала Мышка, но повторила: