Ей очень хотелось еще какое-то время побыть с ним рядом, но она представила себе, как мама смотрит в окно, обеспокоенная ее долгим отсутствием, и видит их вдвоем… Поэтому она решительно покачала головой - нет, нет, ни за что…
- Я дойду сама, - улыбнулась она ему. - А я завтра приду, можно?
Он кивнул.
Потом подошел к ней, обнял за плечи - она вздрогнула, удивляясь тому, что ей так непонятно, так хорошо и так сладко, - и коснулся губами ее лба.
- Ладно, - сказал он. - У тебя есть телефон? Запиши наш номер и обязательно позвони… А то я буду…
- О да, - иронически хмыкнул Бейз. - Позвони уж, пожалуйста. А то папочка будет волноваться…
Она ничего не ответила, только сжалась - Кинг ощутил ее обиду почти физически, как если бы это происходило с ним.
- Я дойду, - пробормотала она и - не удержалась, метнула в сторону Бейза такой взгляд, что Кинг удивился, как это Бейз остался целым и невредимым.
Быстрее ветра, наверное, эта девчонка распахнула дверь и бросилась прочь.
Точно у нее были крылья.
- Ты кретин, - вспылил Кинг. - Придурок. Можно подумать, что такие девочки у нас стоят на каждом углу…
- Я просто обороняю эту девочку от тебя, мой друг, - усмехнулся Бейз. - Прекрасно понимая, что она слишком хороша для этой дыры…
- А если ей плохо без меня в этом мире? Откуда тебе знать-то?
- Если ей плохо, тогда беги за ней следом… - Бейз развел руками, еще раз усмехнулся и уже серьезно посмотрел на Кинга. - Ну? - спросил он. - Чего ты не бежишь за ней? Потому что и сам понимаешь, что жизнь среди нас для этой Девочки не лучший выход…
Но Кинг так не думал. То есть он вообще сейчас ни о чем не способен был думать трезво. Только о темной улице. О мрачной темной улице, по которой бредет этот странный ребенок, как будто продолжая плутать в темноте и невыносимости собственного одиночества…
* * *
"Вот бреду я по ночной дороге, в тихом свете гаснущего дня…" Странно-то как, удивилась Мышка. Наверное, все ее стихи растерялись, и думает она отчего-то чужими. Она шла быстро, не оглядываясь и стараясь не думать о том доме, оставленном ею - на-все-гда… Нет уж, она никогда туда больше не вернется… Каждому свое.
На секунду сердце сжалось, не в состоянии пережить эту мысль, потому что там ей было хорошо, она в первый раз почувствовала себя нормальным человеком! Но она тут же напряглась и заставила себя не думать об этом.
Сзади послышались шаги - кто-то бежал вслед за ней, или просто кто-то торопился…
Она не обернулась, даже услышав за спиной голос, - так это было нереально, несбыточно…
- Быстро же ты передвигаешься… Вот что значит молодость!
Еще не смея поверить очевидному, она замерла, удивляясь тому, как быстро ее душа меняет состояние - вот только что задыхалась от горя, а теперь наливается счастьем, как июльское яблоко - солнцем…
Она остановилась.
Рука Кинга мягко коснулась ее плеча - она невольно вздрогнула, но совсем не от страха - от неожиданности, а еще ей очень хотелось тоже прикоснуться к нему, но она не смела…
- Ты обиделась?
Мышка покачала головой.
- Нет, - улыбнулась она. - То есть сначала… Немного. Почему он такой злой?
- Нет, наоборот… Из всех нас он самый добрый. Просто… Я не знаю, как тебе объяснить. Мы не подходящая компания…
- Это мне решать, - упрямо мотнула она головой.
- Но ведь так и ошибиться недолго…
- Ну и что? Зато это будут мои ошибки… Мне не нравится, когда мою жизнь расписывает кто-то другой…
- Ее так и так расписывают, - усмехнулся он. - И тебе никуда от этого не деться… А к Бейзу ты несправедлива.
- Я говорю сейчас не только о нем… Обо всех, кто хочет повлиять на мою судьбу, - сказала она. - Выходит, я несправедлива ко всем…
Они подошли к дому, где она жила, и остановились.
Он поднял глаза, пытаясь определить, какое из светящихся окон-глаз принадлежит ей, и она, угадав его мысли, рассмеялась и сказала:
- Мое окно с другой стороны…
- Хорошо, - улыбнулся он в ответ. - Буду знать, где можно тебя увидеть…
Она ничего не ответила, только приподнялась на цыпочки.
- Это ты такой большой или я - маленькая? - спросила она.
- И то и другое, - засмеялся он.
Она смотрела ему в глаза долго, очень долго, и он испугался, потому что не смог спрятать нежность. И ему показалось, что она ее угадала, почувствовала, - уголки ее губ поползли вверх и замерли в полуулыбке, она нежно коснулась его щеки.
- Ты обязательно увидишь меня, - пообещала она и быстро пошла к подъезду.
- А твой телефон? - крикнул он ей вслед.
Она замерла, обернулась и проговорила:
- Но ведь теперь ты доставил меня домой и можешь быть спокоен… Зачем он тебе?
- Как же я смогу тебя увидеть?
- Как-нибудь, - сказала она и закрыла дверь.
Как будто и здесь она оставляла главное решение за собой, не позволяя даже ему решать ее судьбу…
* * *
- Где ты была?
Она почувствовала укол вины - правда, на сей раз не такой сильный, как обычно. Мама смотрела на нее, и по ее взгляду Мышка без труда определила - она волновалась. И в самом деле, Мышка ушла с утра, как бы в школу, и вернулась поздно вечером…
- Только не ври мне, что у Лены.
- Я и не собиралась, - ответила Мышка. - Я бы столько времени у этой зануды не высидела…
- Тогда где ты шлялась?
- Пыталась кое-что понять, - честно ответила Мышка. - И знаешь, я очень много узнала… Так много, что мне придется обо всем этом думать, и пока я не могу дать тебе ответ, где я была…
Мать поняла ее - или просто смирилась? В конце концов, с детьми просто, пока они маленькие. А потом вдруг начинают расти и искать ответы на собственные вопросы… И кто знает, что лучше - когда они покорны, понятны или вот так, когда пропадают на целый день в поисках смысла?
Ей вспомнились слова подруги старшей дочери: "Птенцам надо учиться летать, если они хотят стать птицами, а не курами-несушками…"
- Ма, у меня правда все в порядке. - Мышка чмокнула ее в щеку. - Но сейчас я тебе ничего не расскажу. Просто я сама еще не очень хорошо понимаю… И еще - я очень хочу в ванну.
Собственно, она не врала. Она и в самом деле хотела оказаться сейчас в одиночестве - и в воде…
Ей ведь многое надо было обдумать и вспомнить!
Пока вода набиралась, она сидела на краешке ванны, наблюдая, как бежит струя из крана. Она ни о чем не думала - просто успокаивалась, приводила в порядок чувства.
Потом разделась - не удержавшись, посмотрела в зеркало, пытаясь найти в самой себе признаки женственности. Но тонкое, почти детское тело, маленькая грудь придавали ей сходство скорее с мальчишкой… "Все-таки я не в порядке", - подумала она, вспомнив физкультурную раздевалку и своих одноклассниц - сравнение было, увы, не в ее пользу… В отличие от нее они уже вполне сформировались, а она…
По счастью, вода уже набралась, она налила пену и спряталась там, в воде, вся - только голова осталась видна, а это ее хрупкое тельце - да ну его…
Мышка закрыла глаза, наслаждаясь теплой водой, и тут же попыталась вспомнить его прикосновение - такое же нежное, как прикосновение ветра, и почти невесомое… И тут же почувствовала его, почувствовала наяву… Она даже открыла глаза, испугавшись того, что воображаемое стало таким реальным, а еще она испугалась того странного ощущения, которое рождалось сейчас в ее теле, словно в ответ на его - воображаемое же! - прикосновение. Она села и долгое время боялась пошевелиться или снова закрыть глаза.
- Нет, - сказала она, когда немного успокоилась, - я все-таки ненормальная…
Она вышла из ванны, наскоро вытерлась и немного постояла, прислушиваясь к себе, но теперь все было как обычно.
На минуту ей стало даже немного грустно - как будто и в чувствах своих она уже не хотела оставаться без него…
Даже в мечтах ее, всегда теплых, будто солнечный свет, без него теперь было пасмурно и холодно.
Глава 3
"МОЖЕТ БЫТЬ…"
Он проснулся от прикосновения солнечного луча к щеке. Открывать глаза не хотелось, поэтому некоторое время он продолжал лежать, наслаждаясь игрой воображения… Это она коснулась его щеки. И рядом с ним сейчас - она, эта странная девочка. Спит, уткнувшись в его плечо, а его руки пытаются спрятать ее, заслонить от мира.
Он так живо представил ее спящую, что защемило сердце, переполненное нежностью и тревогой.
Долго наслаждаться моментом ему не пришлось - девушка рядом с ним шевельнулась, открыла глаза и превратилась из Мышки в Ирину.
- Доброе утро, - сказал он ей, пытаясь улыбнуться.
То, что раньше было нормальным, теперь обернулось обманом. Ему стало стыдно и так жалко свою старую подружку…
Она посмотрела ему в глаза спокойно, словно и не подозревала о невольной лжи, поселившейся теперь рядом с их отношениями.
- Мы проспали? - спросила она.
- Что мы можем проспать, кроме жизни? - вздохнул он.
- Завтрак, например… Утренний кофе.
- Нет, думаю, мы проснулись почти вовремя…
Кинг встал - совсем не потому, что ему так уж сильно хотелось кофе. Просто чувство вины стало почти непереносимым.
Он попытался убежать от нее, от себя самого и вообще - просто перейти в другое измерение, пусть это измерение похоже не на волшебный лес Мерлина, а на простую кухню.
- Я принесу тебе кофе, - пообещал он Ирине и подумал: "Боже, я словно спасаюсь бегством, ложью и торопливыми обещаниями. Ищу более простую дорогу, минуя сложный путь правды…"
Пока кипел чайник, он положил в турку четыре ложки арабики - остатка родительской помощи, потом залил кофе крутым кипятком и поставил на огонь. Впервые за долгие годы ему не понравился внешний вид кофе. И еще ему не нравилась эта кухня с нарисованными кирпичиками, не нравился вид из окна и вообще не нравился он сам. О, как было бы просто все переиначить, начав с кухни, хотя бы с нее, а потом приступить к самому главному - к самому себе!
Рядом с Мышкой следовало бы оказаться принцу из сказки, а он-то принцем не был.
"Да полноте, как можно сделать принца из бревна", - усмехнулся он, и, точно услышав его, кофе, сердито буркнув, вылился на плиту. Последняя капля сегодняшних горьких разочарований, подумал он. И вот ведь странность - помогло! Ушла эта тупая боль, оставив только недовольство самим собой, но от этого никуда не деться…
- Кофе убежал, - мрачно констатировал он. - Ты в полном дерьме… Ты будешь пребывать там долго, возможно, до собственного отбытия в запредельность, тебе остается только смириться с этим… Как и с тем, что маленькая чистая девочка с распахнутыми глазами - не про вашу честь, стареющий бонвиван…
Теперь ему стало совсем легко, поскольку нет ничего утешительнее, чем осознание своего положения, особенно безнадежного… Смирившись, понимаешь, что бывает и хуже…
Он преспокойно вытер плиту и отправился в комнату, где его ждала женщина, такая же, как он сам… Понятная. Понимающая. И черт с ней, с любовью…
"В мире присутствует простота, и - откройте ей ворота, - процитировал он кого-то, кого и сам не помнил. - Естественность превыше глубоких чувств…"
Но, несмотря на все его ухищрения, в глубине души он был с этим уже не согласен.
Или он не был с этим согласен всей душой?
* * *
Неприятности начались сразу.
Как раз в тот момент, когда Мышка, одеваясь в ненавистное пальто, обдумывала, не пройти ли ей мимо ненавистной школы, в дверь позвонили.
- Боже, - выдохнула Мышка. - Это она…
Открыв дверь, Мышка возненавидела себя за дар скверных предчувствий. На пороге и в самом деле стояла толстуха Галя.
- Привет, - сказала она. - Я зашла за тобой, ничего?
"Да полная гадость!" - хотела ответить Мышка. Теперь придется тащиться в чертову школу. Потом ведь надо соврать, что была больна. Галя настучит, как пить дать…
- Ничего, - сказала она вместо этого. - Даже хорошо… Не так будет скучно…
Она крикнула с порога "Пока, мама" и быстро, прежде чем Галя успела при матери задать вопрос, где, собственно, Мышка была вчера, выпихнула ее в подъезд и закрыла дверь. И вовремя - поскольку стоило двери хлопнуть, Галя поинтересовалась, где Мышка вчера была.
- Живот болел, - буркнула та.
- Зинаида вчера исходила желчью, - сообщила Галя.
- В таких случаях рекомендовано обращаться к доктору, - фыркнула Мышка.
- Она вчера целую лекцию нам прочла про то, что иногда чересчур развитое самомнение вредит здоровью… Что ты думаешь, будто самая умная, и поэтому читаешь учебник через темные очки, и скоро будет результат…
- Плачевный… - засмеялась Мышка. - Ей неизвестно самое страшное! Я его вообще не читаю. Поскольку не хочу забивать голову всякой ерундой…
- Ты бы все-таки вела себя поосторожнее, - посоветовала Галя. - Ты и в самом деле всех против себя восстанавливаешь… Надо это тебе?
- Надо, - отрезала Мышка. - Чтобы самосохраниться…
- Чего? - не поняла Галя. - Это ты так самосохраняешься?
- Ага, - подтвердила свои слова Мышка насмешливой улыбкой.
Они шли уже рядом с его домом. Только по другой стороне улицы, а мимо, разделяя их, ехали машины, и Мышке больше всего сейчас хотелось послать всех подальше, развернуться и пойти туда, в дом, где теперь живет ее сердце…
Но смелости ей не хватило. Да и уже высился мрачным видением памятник Феликсу Эдмундовичу, поскольку школа почему-то решила носить его имя… Может, поэтому Мышке и казалось, что идет она не в школу - в колонию исправительно-трудовую.
Они подошли к школьному подъезду.
- Кажется, успели, - с облегчением выдохнула Галя. - Первый урок у Зинаиды. Так что готовься…
"Я никогда не смогу быть готова к общению с монстрами", - грустно подумала Мышка, с тоской оглядываясь назад - туда, где сейчас проснулся он. "Что ты делаешь сейчас, милый? - мысленно спросила она. - Пьешь кофе и думаешь о ком-то? Уж конечно, не обо мне…"
И, оторвавшись с неимоверным трудом от созерцания благословенного дома, она ступила в "мрачный каземат"…
Экое странное чувство, думал он, рассматривая грязные кофейные разводы на дне чашки.
"Точно я стою перед мутным стеклом и боюсь протереть его, чтобы увидеть солнце. И ведь сколько раз я смеялся этой жизни в лицо - такими глупыми казались мне установленные правила, а теперь я и сам не могу переступить их…
И в самом деле - я должен запретить себе думать о ней, повинуясь так называемому здравому смыслу… Поскольку она ребенок, а я - старик", - вздохнул он. И в самом деле он себя таковым чувствовал, особенно рядом с ней…
- Ну, вот и все, - вздохнул он. - Слов не осталось. И помочь я ничем самому себе не могу…
И он в отчаянии грохнул чашку об пол, словно пытался так избавиться от острой, внезапно нахлынувшей боли.
- Боже, как я ненавижу этот ваш чертов здравый смысл, - прошептал он. Как близка была сейчас возможность разбить наконец это его одиночество - и как невозможно было его разбить!
Даже думать о ней он не имел права. Мысли приближали ее, а он должен был, напротив, отдалить ее от себя. На безопасное расстояние.
Пытаясь немного отойти, успокоиться, он включил музыку.
Но голос Джима Моррисона не давал ему забыться - напоминал о Мышке. Точно она взяла да и вошла в каждый обертон его голоса, в каждый музыкальный звук… Она жила там и смотрела из-под длинной челки странным хмурым взглядом, так не сочетающимся с ангельской голубизной ее глаз…
- Если Ты не хотел, чтобы мы были вместе, зная, что это невозможно, зачем сделал так, чтобы мы столкнулись? - шепотом спросил он. - Хотел, чтобы я окончательно загнулся, поняв, что в этом мире таким, как я, нет места?
Поднявшись, поскольку музыка не помогала, он подошел к окну. Погода сменилась. Теперь на улице шел дождь, и мир стал серым, но, как ни странно, картина эта успокоила его. Даже лозунг, висевший на доме напротив, на этот раз его не раздражал. За спиной по-прежнему пел Джим, а лозунг, упавший наполовину от ветра, оставил ему только начало бессмертной фразы. "Вперед, к победе…"
И в принципе, подумал он, глядя на людей, бредущих по улице "вперед", им ведь на самом деле все равно куда. К какой победе. К пирровой ли или к этой их, коммунистической… Им все равно. Главное - это победа. Борьба.
Во всяком случае, глядя на эту самую серую реальность, он не думал о Мышке. Ей там места не было.
Так и не пристроив Мышку в эту бесконечную процессию "борцов", он нашел ей место на большом белом облаке и немного успокоился.