Вырвавшись из объятий подруги, Жасмин поправила прическу.
- Ты знаешь, кто это, Адельтрауд? - обратилась Николь к своей будущей свекрови. - Это моя лучшая, самая лучшая школьная подруга. Мы были почти неразлучны. И в Гейдельберге мы жили вместе. Но потом Жасмин уехала в Берлин, и в последнее время мы потеряли друг друга из виду. Господи, неужели это ты, Жасмин! Да посмотрите же на нее! - Казалось, что Николь искренне рада встрече. - А что ты делаешь здесь, в Пеерхагене?
- Она ищет семью Нидергезес… - Адельтрауд, и похоже, понравилась эта фамилия. - Полчаса тому назад я увидела ее у нашего дома. Когда Жасмин услышала фамилию Розеншток, то вспомнила Северина, а когда я назвала твое имя…
- Вообще-то, я приехала на две недели в Кюлюнгсборн в отпуск, - не очень вежливо прервала ее Жасмин.
- Очень хорошо! - воскликнула Николь. - Значит, ты еще успеваешь на свадьбу. Да, Жасмин, все уже решено. Северин и я - мы женимся на следующей неделе.
- Она уже об этом знает, - вставила Адельтрауд.
- Ты уже знаешь? - В глазах Николь промелькнуло недоверие. - Откуда?
- Я ей рассказала - вот откуда, - пояснила Адельтрауд. - Ведь в этом доме больше ни о чем, кроме свадьбы, не говорят.
"Кто же тогда послал мне пригласительный?" - подумала Жасмин.
- Кстати, - лучезарно улыбаясь, сказала Николь, - мне снова нужно уехать. Вообще-то, я думала, что Северин уже здесь. У нас встреча со Штефен в Хайлигендамме по поводу свадебного банкета. Но, как я вижу, мне опять придется ехать туда самой. Жасмин, ты же останешься на ужин?
- А… мне еще нужно было кое-что…
- Но вы ведь успеете вернуться сюда к ужину? - переспросила Адельтрауд. - Конечно, если у вас на сегодня нет других планов. Например, посещение Нидергезесов. - Она весело улыбнулась. - Или множественное число этой фамилии звучит как-то по-другому?
- Ну, мне пора, - перебила ее Николь. - До скорой встречи, Жасмин. Я очень рада. Я действительно очень рада. -
Она помахала на прощание рукой и вышла на улицу. Жасмин сделала большой глоток чаю.
- Я не знаю, - задумчиво произнесла Адельтрауд, - была ли я такая же, как Николь, когда выходила замуж. Знаете, Жасмин, она очень требовательна. Для Николь идеальный вариант - это чтобы свадьба была пышнее, чем бракосочетание испанского принца в Мадриде. К сожалению, мы не можем арендовать собор, но так как брак необходимо зарегистрировать, то это нужно сделать по крайней мере в бальном зале одного из курортных зданий в Хайлигендамме. С красным ковром, капеллой и сотней гостей. Жасмин, приготовьтесь к этому.
ГЛАВА 5
Идея возникла спонтанно.
"Вы считаете, что тут что-то нечисто?" - спросил ее тот молодой человек в поезде, указав на распечатанное фото сооружений для ремонта рельсов, которыми занимался Тиллер. Рольф говорил, что сейчас Тиллер занят их производством в Польше.
Разве тут может быть что-то не так?
Жасмин улеглась на кровать в своем номере, наслаждаясь минутами отдыха. В открытое окно с улицы доносились едва уловимые звуки: крики чаек, которые, казалось, предвещали бурю, шорох ветра между деревьями в городском саду, шум велосипедного тормоза, радостный детский визг и озабоченные голоса матерей. Отдав работе несколько лет, она вдруг подумала об отпуске. Гулять по пляжу с мужчиной, держать его за руку, есть суп из угрей. Жить обычной жизнью без зла и лжи.
Неожиданно ей пришла в голову довольно странная идея. Она достала из сумочки свой мобильник и, поддавшись внезапному порыву, набрала номер родителей.
К телефону подошла мать. Было начало восьмого, и Жасмин знала, что она им не помешала: в это время родители сидели на диване, застыв, словно восковые фигуры, и смотрели "Хойте".
- Можешь дать отцу трубку?
- Отцу? - Мать была слишком удивлена, чтоб ответить на вопрос. Жасмин слышала, как она оторвала от уха трубку и тихо сказала: "Твоя дочь".
- Что ей нужно? - послышался голос отца.
- Да я не знаю. Сам спроси, - ответила мать так же тихо.
- Да, - раздался внятный голос отца.
Жасмин уже давно не звонила ему, да и он сам очень редко подходил к телефону.
- Привет, пап, - непринужденно начала Жасмин. - Я звоню вот по какому поводу: наверняка ты знаешь, что я сейчас на Балтийском море. - Господи, зачем она ему об этом говорит? Скорее всего, он ничего не знает. Даже если мать что-то рассказала ему, он уже давно забыл. - Может быть, ты помнишь мою бывшую подругу Николь Тиллер? Ее отец как-то оставлял у тебя свою машину…
- Я знаю.
- И он так и не выкупил ее. Помнишь, что ты однажды сказал мне? Что Тиллеры - обманщики. Такие, как они, живут только в долг. И в один прекрасный день все взлетит на воздух. И тогда придет конец и драгоценностям, и яхтам.
- И что из этого? - пробормотал отец.
- Что ты тогда конкретно имел в виду, папа?
- Да я уже точно и не помню.
- Тиллеры занимаются сейчас сооружениями для ремонта железнодорожных путей. Ты что-то об этом знаешь?
- Нет. - Она слышала, как отец сопел в трубку. - Это все?
Жасмин стиснула зубы.
- Да, папа. Извини за беспокойство. Мне сейчас нужно уходить. И еще раз передавай привет маме. Пока.
Он что-то еще говорил, прежде чем Жасмин отключилась и бросила мобильник на кровать. С чего это вдруг она подумала, что отец проявит интерес к ее делам?
Кроме того, ей уже нужно было начинать переодеваться к ужину в Пеерхагене. Она остановилась на брючном костюме с коротким пиджаком терракотового цвета, который, будучи на несколько тонов темнее, удачно оттенял цвет ее волос. Под костюм она надела светло-голубой боди и сережки-подвески с кристаллами цвета небесной синевы от Сваровски, которые, казалось, сигнализировали, что она свободна и готова закрутить роман. Даже если мужчины и были слепы ко всем изощрениям моды, они все равно безоговорочно реагировали на многообещающую складку между грудями, со свойственной им пошлостью сравнивая ее с ягодицами, а свисающие серьги ассоциировались бы у них с удлиненными мочками первобытных народов Африки.
Когда Жасмин спускалась вниз по лестнице, холл гостиницы "Хус Ахтерн Бум", погрузившийся в дымчатые сумерки, казался пустым и мрачным. Она прошла мимо регистрационного стола и заглянула в полуоткрытую дверь кабинета.
Там никого не было. Экран монитора был погашен. Она вошла и сделала несколько движений мышкой - на экране появилось изображение.
- Я могу вам помочь? - спросил чей-то мрачный голос у нее за спиной.
Улыбаясь, Жасмин обернулась.
- Вообще-то, я хотела спросить, когда вы закрываете гостиницу. Я имею в виду, закрываетесь ли вы на ночь или я должна брать ключ с собой?
- Ночной портье впустит вас.
- Большое спасибо. - Жасмин прошмыгнула мимо женщины в блузке со складками и длинной юбке, попрощалась и вышла на улицу.
В топе из шелкового светло-зеленого крепа и джинсах с пришитыми ракушками Николь была похожа на хиппи-романтика. На запястье у нее красовались часы Louis Vuitton, а на пальце - кольцо от Niessing с бриллиантом.
- Шикарно выглядишь, - сказала Николь, встретив её в дверях. - Пребывание в Берлине пошло тебе на пользу.
- Дай же ей сначала войти, - заметила Адельтрауд, выходя из кухни и протягивая гостье руку. - Знаете, Жасмин, вы подвергли Николь настоящему стрессу. Она целый час выбирала одежду. И это всего лишь для обычного ужина в кругу семьи! Я еще раз убедилась в том, что женщина наряжается не для мужчины, а всего лишь для завистливого блеска в глазах другой женщины. Когда кто-то из нас узнает, что сумочка, при взгляде на которую мы решили, что ее купили на пляже в Марокко, на самом деле оказалась от Bottega Veneta, тогда держись!
Жасмин засмеялась. Свою сумочку она купила в Kaufhaus des Westens, но, глядя на Николь, она не могла не признать, что подруга, как всегда, выглядела моднее.
- Ну, проходи же, - сказала Николь. - Мы все ждем тебя.
Жасмин почувствовала, что у нее подкашиваются ноги.
Но она переборола себя и старалась идти ровно и уверенно. Ей так и не удалось рассмотреть комнату. Она видела только свет, косо падающий через окно, и силуэт Северина. Он стоял у барной стойки и смешивал аперитивы.
Солнце отсвечивалось в кубике льда, который из серебряных щипцов упал в красно-коричневый напиток. И больше она уже ничего не замечала - только его овальное, гладкое, как у ребенка, лицо, темно-русые волосы, легкую снисходительную улыбку, глаза, полные недоверия ко всему на свете, и привычную медлительность. Жасмин почувствовала нежное прикосновение мужских рук и услышала сдержанный голос, проникающий в подсознание.
- Жасмин!
Северин сжал ее руки, и ей показалось, что она готова отдаться ему на месте.
- Жасмин, я рад снова увидеть тебя. Ты хорошо выглядишь. Как всегда, прилежная и успешная. У тебя все в порядке? Я слышал, что ты живешь в Берлине.
- Привет, Северин, - сказала Жасмин и попыталась высвободить свои руки. Помутнение прошло, пелена с глаз спала, и она пришла в себя. - Прошу прощения, что я так неожиданно ворвалась к вам. И так некстати… Я не знала, что вы готовитесь к свадьбе.
- Ничего страшного. Совсем наоборот. Ты ведь останешься на свадьбу? И пока ты здесь, твое присутствие у нас обязательно. Хочешь чего-то выпить?
Жасмин не успела открыть рот, как к ней подбежала Николь.
- Мартини, верно? Белый.
Северин кивнул и с готовностью повернулся к бару. Жасмин наконец осмотрелась.
- Очень красиво! - сказала она. - Прекрасная комната, как, впрочем, и весь дом.
Адельтрауд улыбнулась и вышла из комнаты, чтобы позаботиться об ужине. Жасмин взяла мартини из рук Северина.
Потом он вернулся к журнальному столику и взял свой бокал с виски.
- Жасмин, за тебя, - нежно произнес он. - За нашу давнюю и, будем надеяться, вновь вернувшуюся к нам подругу.
- За вашу свадьбу, - ответила Жасмин и подняла бокал.
Она сделала небольшой глоток и улыбнулась.
Николь посмотрела на часы.
- Скажи, чтобы твой отец спускался. Кстати, Фальк еще не пришел. Но он всегда приходит в последний момент, - добавила она, усмехнувшись.
Ни с того ни сего в животе Жасмин забурчало. Она растерялась, потому что эти сердитые звуки казались слишком неуместными для столь возвышенного момента, когда она снова встретила любовь всей своей жизни. В подобных стрессовых ситуациях ни один нормальный человек не испытывает чувства голода. Она должна была с головой окунуться в воспоминания, не слыша того, что говорил ей Северин, и не замечая ничего вокруг. Но она прислушивалась к его проникновенному голосу и видела, как он положил руку на плечо Николь, руку, которую так хорошо еще помнило ее тело. Он поцеловал свою невесту, и та, ответив на его поцелуй, украдкой посмотрела на Жасмин. Это было похоже на игру. Казалось, что их отношения в любой момент могут дать трещину.
Когда она в последний раз видела Северина, он был голый. Николь тоже. Это случилось жарким июньским вечером. Ничего не подозревая, Жасмин постучала в дверь Николь и сразу же вошла в комнату.
- Разве ты не можешь подождать, пока тебе не разрешат войти? - завопила тогда подруга.
- Какая же ты свинья! - прошептала Жасмин.
- Спокойствие! - закричал Северин. В тот же миг Жасмин завизжала, как базарная торговка. Ей и до сих пор стыдно вспоминать об этом.
И вот теперь она снова видит его. Этой встречи она с нетерпением ждала и опасалась, что не сможет сдержаться. Но из-за внутренней скованности эмоциональный порыв внезапно ослабел, и вот она спокойно поднимает бокал за счастье Северина и Николь и, мягко улыбаясь, говорит с ними о погоде, об отпуске и развитии туризма на побережье Балтийского моря.
- И давно ты сюда приехала? - поинтересовалась Николь.
- Несколько дней назад, - сказала Жасмин, чтобы ее приход сюда через три часа после приезда не показался подозрительным. Она повторила, что разыскивала некую семью Нидергезес.
В пять минут девятого Адельтрауд пригласила всех к столу. Через раздвижную дверь они перешли в другую комнату, посреди которой стоял овальный стол с большим количеством фарфоровых тарелок, стройными рядами бокалов и внушительным набором серебряных вилок и ножей.
Жасмин почувствовала руку Северина на своем локте и запах его лосьона после бритья. Он был не такой, как раньше.
Северин, одетый в светло-серый костюм, белую рубашку и полосатый галстук, выглядел как мужчина, который каждый день одевается подобным образом. Это было видно по его машинальным движениям, когда он полез в свой внутренний карман, чтобы найти бумажник, а позже - мобильник, ручку, платок, органайзер. За четверть часа во время их беседы Северин раз пять запускал руку в карманы: один раз, чтобы выключить мобильный телефон, три раза без какой-либо веской причины, потом - чтобы вытереть руки, когда нечаянно перевернул бокал с виски. Он явно нервничал, и Жасмин это заметила. Даже сейчас, когда Северин вел ее к столу, его волнение не укрылось от нее.
Через другую дверь вошла какая-то пожилая женщина и поставила на стол супницу.
- Это наша Зиглинда, - представила ее Адельтрауд. - Если вы хвалите кулинарное искусство хозяйки, значит, вы говорите о Зиглинде.
- Очень приятно, - сказала Жасмин и протянула домработнице руку. - Меня зовут Жасмин Кандель.
Женщина раздраженно посмотрела на нее. Адельтрауд улыбнулась.
- Ты ведь не будешь сегодня цитировать коммунистический манифест, не так ли, Жасмин?
Николь громко засмеялась.
Жасмин все же удалось дождаться пожатия руки до того, как Зиглинда успела снова выйти.
- Присаживайтесь, - сказала Адельтрауд. - Понтер должен вот-вот спуститься. А вот и он.
Но в дверях появился не "он", а существо неопределенного пола из гостиницы "Хус Ахтерн Бум".
- Это же наша Роня! - радостно закричала Адельтрауд и прижала девочку к себе, которая, не в силах противостоять такому напору теплоты, улыбнулась, хотя и производила впечатление брюзги.
- Там, где Роня, должен вскоре появиться и Фальк, - с иронией заметила Николь.
В голосе Северина сквозило безразличие.
- Привет, Роня. - Он как раз собирался занять место за столом и совсем не обращал внимания на ребенка.
- Здравствуй, Роня, - приветливо сказала Жасмин. - Мы уже встречались с тобой в гостинице.
- Ах, - выдавила из себя Адельтрауд и высоко подняла брови. - Вы живете в "Хус Ахтерн Бум"? Надо же, какое совпадение.
- Да, - согласилась с ней Жасмин.
Теперь, по крайней мере, было понятно, кто отправил Глории анонимное письмо по электронной почте. Лизелотта сразу же догадалась, что, скорее всего, его написал ребенок, в то время как Жасмин утверждала, что в таком напыщенном стиле мог излагать свою просьбу только тот, кому уже за сорок. Она ошиблась.
Из этого следовало, что у клиента не было денег и весь план рассыпался еще до того, как Жасмин приступила к его выполнению. Наверное, это к лучшему. Теперь она сможет заниматься этим по своему усмотрению.
- Где же ты забыла своего папу? - мягко спросила Адельтрауд.
- Он расплачивается за такси, а потом ему нужно отнести рыбу на кухню к Зиглинде.
- Точно, Зиглинда ведь хотела завтра приготовить палтуса, - вспомнила Адельтрауд.
- В Фальке снова проснулся азарт рыбака? - пробормотал себе под нос Северин.
- Не угадал. Эту рыбу я купил. - Когда из-за двери послышался оживленный голос, Жасмин сразу узнала его и в тревоге обернулась.
Он даже не переоделся: на нем были те же самые джинсы с пятнами машинного масла по краям карманов и на коленках и помятый пиджак, провалявшийся всю дорогу в багажном отсеке купе. Изменился только цвет футболки - на этот раз она была голубая.
- Фальк, наш младший сын, - представила его Адельтрауд. - А это Жасмин Кандель. Она сегодня случайно попала к нам в дом. Она искала семью Нидергезес, но потом выяснилось, что они с Северином вместе учились. И…
- Надо же, как скоро мы снова встретились, - прервал ее Фальк и протянул Жасмин руку. - Очень приятно, Жасмин. У вас прекрасное имя.
- Добрый вечер… - пробормотала Жасмин, подавившись слюной. Но уже через мгновение она пришла в себя, стараясь навести порядок в своей голове.
Итак, Роня - та самая дочка, которую молодой человек должен был сегодня вечером забрать. Адельтрауд - его мать, управляющая брачным агентством, и значит, сотрудники Глории расстроили свадьбу, которую она организовала. И наконец, этот Фальк - не какой-то назойливый бездельник-сердцеед, а любимый сынок, который помогает матери в ее делах. Вот почему он видел Жасмин в прошлую пятницу перед Красной ратушей в Берлине и, конечно же, узнал ее.
Среди всех хорошо продуманных и подстроенных совпадений это было самое что ни на есть настоящее и, кроме всего прочего, весьма небезопасное.
- Что? - в который раз удивленно воскликнула Адельтрауд. - И вы тоже знакомы? Нет, это уж слишком. Перестаньте!
Так как Жасмин не могла говорить, все еще откашливаясь, Фальк пояснил:
- Это было в поезде Берлин - Росток сегодня утром. Мы сидели напротив друг друга и вели интересную беседу…
- Сегодня? - вырвалось у Николь. - Но, Жасмин, разве ты не говорила, что приехала несколько дней назад?
Жасмин только покачала головой. Так как она не смогла что-либо объяснить, Адельтрауд пригласила всех к столу.
- Суп ведь стынет. Жасмин, если хотите, то садитесь там, возле Северина. - Она принялась разливать суп, в то время как остальные расправляли салфетки и терпеливо ждали, когда можно будет взять ложку в руку.
- Приятного аппетита, - сказала наконец Адельтрауд. - Фальк, как твоя машина? Что-то серьезное?
- Ты снова оставил свою "Пагоду"? - поинтересовалась Николь с неприятно поразившей Жасмин фамильярностью. Она и забыла, что через неделю Николь официально станет его золовкой.
Фальк, сидевший напротив Жасмин, опустил ложку и посмотрел сначала на Николь, потом на мать.
- Я оставил ее на станции техобслуживания в Нойруппин, чтобы ее проверили специалисты по "мерседесам". Похоже, что нужно менять цилиндры. Думаю, раньше понедельника мне ее не вернут.
- Вообще-то, тебе пора уже купить новую машину, - сказала Николь. - Неужели ты не можешь позволить себе этого?
- Да, именно "позволить" - вполне подходящее слово.
- Слушай, не хочешь ли ты сказать, что не в состоянии приобрести новый автомобиль?
- Очевидно, он снова проиграл все деньги, - заметил Северин.
- Северин! - неожиданно для всех резко одернул брата Фальк - Если ты еще раз скажешь что-то подобное в присутствии гостей, я обвиню тебя в клевете.
Жасмин слышала, как Северин, фыркнув, огрызнулся, но уже через секунду на его лице появилась невозмутимая улыбка. Казалось, что и Адельтрауд привыкла к такому течению разговора. Жасмин удалось подавить в себе напряжение, чтобы спокойно продолжать есть. Это был крем-суп и спаржа.
Если ей не изменяла память, то "Пагода" - это двухместная модель "Мерседеса", названная так из-за ее странной крыши и выпущенная еще в шестидесятых. Совершенно очевидно, что сейчас она стоила дороже "Порше". Значит, Фальк вполне мог позволить себе новую машину.