Аль-Бируни в своей "Индии" привел, сопоставил и объяснил воззрения множества индийских ученых в самых разных отраслях знания. В частности, он подробно осветил состояние астрономической науки в Индии.
Сочинение аль-Бируни об Индии, ее народах, их культуре, верованиях и обычаях справедливо считается непревзойденным для всей эпохи, в которой он жил.
Известный немецкий востоковед К. Э. Захау в 1887–1888 годах познакомил человечество с "Индией", издав текст и его перевод на английском языке в Лондоне.
Народам нашей страны имя аль-Бируни стало известным благодаря трудам советского арабиста И. Ю. Крачковского.
Могила Абу-л-Райхана аль-Бируни затерялась в далеком Афганистане. Он умер в Газне, куда его насильственно водворил беспощадный враг индийцев - первый мусульманский султан Индии Махмуд Газнийский.
КОГДА СЛАГАЛАСЬ "ПЕСНЬ О РОЛАНДЕ"
…За темною Сеной туманы
Плывут, словно сумрачный шелк,
А вдруг как засвищут норманны
Иль взвоет в чапыжнике волк?
В 1037 году князь Ярослав Мудрый выстроил в Киеве Софийский собор близ места, где за год до этого киевляне наголову разбили полчища косматых, длинноусых печенегов.
В наши годы, совсем недавно, в этом соборе под слоем краски были обнаружены замечательные изображения дочерей Ярослава Мудрого и матери их - Ирины.
Надо думать, что эти достоверные портреты были написаны между 1037 и 1050 годами, то есть когда Анна Ярославна еще жила в отчем тереме. А покинула она его, вероятно, около 1050 года, хотя западные историки по-разному указывают сроки ее отъезда из Киева в Париж. Но разница в несколько лет не меняет сути дела. Именно в это время началась история связей Киевской Руси с Францией.
В качестве сватов от французского короля Генриха I в Киев прибыли три самых образованных князя церкви - Готье Мосский, Гесселен Шалиньякский и Роже Шалонский. Примечательно, что епископ Роже попутно выполнял вполне научные поручения любознательного Одальрика из Реймса - собирал в Киеве сведения о Херсонесе Таврическом.
Епископы-сваты увезли Анну во Францию.
Молодая супруга короля Генриха I поселилась в Париже. Она не раз провожала короля французов в походы против Вильгельма Завоевателя, сына Роберта Дьявола.
В августе 1060 года парижане похоронили своего короля. Анна Ярославна осталась с тремя сыновьями - Филиппом, Гугоном и Робертом. Первенцу Филиппу тогда шел девятый год. Сыновей Генриха опекал граф Фландрский, Балдуин V.
Сама Анна на два года удалилась в монастырь близ города Санли, к северу от Парижа. Есть сведения, что незадолго до своего ухода именно она основала эту древнюю обитель. Один французский летописец сообщал, что Анна Ярославна выстроила в Санли также соборную церковь в честь св. Винцента. У входа в этот храм впоследствии было воздвигнуто изваяние дочери Ярослава с надписью: "Анна Русская, королева французов, основательница собора в 1060 году".
В 1062 году Ярославна вышла замуж за "Рудольфа, графа Креспийского и Валойского", как назван он в старых источниках. Потомок Карла Великого, он был одним из самых знатных рыцарей и вельмож Франции - Рауль, граф Валуа.
Следы дочери Ярослава ведут в город Крепи, столицу графства Валуа, к юго-западу от города Суассона.
В 1063 году Филипп I, сын Анны, выдал жалованную грамоту Суассонскому аббатству. На этой хартии наряду со знаками Филиппа I и его высших офицеров и вельмож видна четкая надпись "Анны Регины" - Анны Королевы-матери.
Так, будучи уже графиней Крепийской, дочь Ярослава, однако, подписывала важнейшие государственные бумаги на правах королевы французов. Это продолжалось по меньшей мере до 1075 года; к тому времени относится последняя дошедшая до нас грамота с подписью Анны Регины.
Со вторым мужем Анна Ярославна прожила двенадцать лет и снова овдовела. Составитель одной из французских летописей обмолвился, что после смерти Рауля Валуа (1074) Ярославна уехала в родной Киев. Но это известие нельзя считать достоверным.
…При Анне Ярославне появилась "Песнь о Роланде"! Об этой бесспорной истине не сказал ни один из исследователей "Песни". Историки считают, что она была создана в период между 1050–1100 годами. Где же, как не во владениях потомков Карла Великого, должна была она прозвучать впервые?
В парижском ли дворце, в каменном ли замке Крепи, но Анна Регина уже могла слышать строфы "Песни о Роланде", исполняемой бродячими "жонглерами".
Но откуда в "Песни о Роланде", родившейся во время Анны Ярославны, появились земля полян, печенеги, лютичи, русы, угличи? Сколько ни разъясняли нам историки текст "Песни", они обходили молчанием источники этих упоминаний.
"Четвертый полк - из диких печенегов", - пел жонглер, перечисляя союзников седого эмира Балиганта - противника Карла Великого.
Между тем Анна Ярославна не могла забыть, как выли под стенами ее родного Киева печенежские полчища.
Прочитайте в "Песни о Роланде" тирады 231, 232, 233, 234 и другие, где описаны люди полчищ Балиганта. Под знаменем чмира находились Дапаморт - царь славян-лютичей, жмудь, ляхи, пруссы, тюрки и даже "народ с пустынной Оксианы". Последнее указание на выходцев с берегов Амударьи, включенное в старофранцузский эпос, кажется на первый взгляд совершенно удивительным и необъяснимым.
Но и в этом случае след ведет в Киев времен Ярослава Мудрого. Оттуда начинался великий торговый путь в Среднюю Азию и Китай - через Итиль (Волгу), Ургенч, Отрар. В древней земле Киева не случайно отложились монеты, чеканенные в городах Средней Азии. Вести о "пустынной Оксиане" должны были достичь Киева еще при князе Владимире, хотя бы через тюркское племя огузов, с которым он дружил. В свою очередь, творец "Песни о Роланде" мог узнать об Амударье от людей, прибывших из Киевской Руси.
Общение с прибалтийскими народами, упомянутыми в "Песни о Роланде", для Киевской Руси, в частности для Новгорода и Юрьева, в земле чуди, было обычным, будничным делом. Верховным князем лютичей в те времена был не сказочный Дапаморт, герой "Песни о Роланде", а Готшалк - современник Анны Ярославны.
В тираде 78 изображен зловещий воин Чернублий с Черных гор, поклявшийся добыть Роландов меч Дюрандаль. Певец говорит, что Чернублий
…прибыл издалека:
В его стране не блещет солнца луч,
Там нет росы, хлеба расти не могут…
Под Черными горами арабский географ Ибн-Хаукаль в свое время подразумевал Уральские горы. Другой ученый-араб, аль-Масуди, описывая русский Север, тоже упоминал о Черной горе. В Киевской Руси уже знали о Полярном Урале; туда не раз ходили новгородские дружинники.
"Русских" образов в "Песни о Роланде" немало. Ее создатель упоминает о собольей шубе Карла Великого, о соколах, которых вывозили обычно из Руси.
Представляется совершенно несомненным, что годы жизни Анны Ярославны во Франции оставили зримый след в великой поэме о рыцаре Роланде. Настало время высказать вполне законную догадку о том, что безвестный слагатель "Песни" - будь это Турольд или кто другой - слышал рассказы Анны Ярославны о ее далекой родине и окружавших Русь странах и их народах.
…Во Франции при жизни Анны-королевы поклонялись могиле Роланда и его знаменитому Олифанту.
Треснувший посередине якобы от могучего дыхания рыцаря огромный рог Олифант висел, как уверяли, в церкви приатлантического города Блей или в бордоской базилике Северина.
В обители Сен-Дени, к которой Анна Регина имела безусловное отношение, тоже хранились "рога единорога". Возможно, это были бивни мамонта.
Но как и когда попали эти бивни во Францию, если не через Киев во времена Анны? Ведь на Руси они в то время редкостью не считались, а были предметом торговли и даже вывоза в дальние страны. Кости вымерших чудовищ нередко находили и в недрах самого Киева, о чем сохранились свидетельства старых летописей.
…История помнит походы французских норманнов. Современник Анны Ярославны Рожер I разгромил сарацин в Сицилии, а Вильгельм Завоеватель покорил Британию и подчинил себе Шотландию.
Филипп I, сын Анны, вышучивал Вильгельма, называя его "брюхатым английским королем". В ответ на это Вильгельм пообещал устроить такой молебен в Париже, где вместо свечей будут сверкать острия десяти тысяч норманнских пик!
Норманны не раз тревожили своими набегами владения Филиппа и Анны. И дочь Ярослава, конечно, не могла предполагать, что ее внучка впоследствии соединит свою судьбу с норманнским вождем, завоевавшим Сирию…
Тонкая свеча в руках Анны, изображенной на стене Софийского собора, не может озарить сумерков средневековья, идущих по ее следам. Мы ничего не знаем о ее жизни после 1075 года, не знаем, когда она умерла.
Алый отсвет упал на бледное лицо Анны Ярославны, когда над ее телом склоняли стяг Дионисия - знамя Капетингов. Местом последнего успокоения Анны Ярославны, по-видимому, была усыпальница французских владык в стенах обители Сен-Дени.
Таков путь Ярославны от Киевской Софии до полей Иль-де-Франса. Какая же судьба постигла ее потомство?
Второй сын Анны, Гугон (1057–1102), стал обладателем двух родовых гнезд потомков Карла Великого - графства Валуа и Вермандуа с их столицами - Крепи и Сен-Кантеном, что на Сомме.
Когда начался первый крестовый поход, Гугону Великому было вручено багряное знамя Дионисия. Это знамя с тех пор стали называть орифламмой в честь стяга Карла Великого, воспетого в "Песни о Роланде".
Внук Ярослава собрал воинов и корабли и двинулся в путь. Италия, Албания, Византия, Сирия… Гугон участвовал во взятии Антиохии. Потом отправился во второй крестовый поход. В 1102 году он погиб от ран в городе Тарсусе, на краю Киликийской равнины, где цвели вьющиеся розы и благоухали миртовые деревья.
Крестоносцы, как известно, пронесли с собою "Песнь о Роланде" до пальмовых рощ Малой Азии и берегов Иордана.
В 1104 году Констанция, дочь Филиппа и внучка Анны Ярославны, вышла замуж за крестоносного царя Антиохии - нормандца Боэмунда I, сына Гискара Апулийского. Она разделяла с ним трудности походов против сарацин и греков. На руках жены и умер Боэмунд, когда прибыл из Малой Азии в Италию.
Железный рыцарь Танкред, князь Галилейский, воспетый впоследствии Торквато Тассо, был опекуном правнука Ярославны. Сын Констанции правил Антиохийским царством под именем Боэмунда II.
В самом начале XII века на Ближнем Востоке побывал русский путешественник Даниил. Он был с большим почетом встречен Балдуином, королем Иерусалимским - недавним соратником Гугона Великого, Танкреда и Боэмунда по первому крестовому походу. Он знал сыновей и внуков Анны Ярославны, а может быть, и саму королеву.
Король Иерусалима воздал высокие почести Даниилу и его киевским и новгородским дружинникам. Носители пламенной орифламмы встретились с кольчужниками Киева, родины королевы французов.
Все это происходило в эпоху, когда создавалась "Песнь о Роланде"…
СТРОИТЕЛЬ "СУДОХОДНЫХ РВОВ"
В XIII веке на Руси жил Глеб Василькович, князь Белозерский и Ростовский (1237–1278). Жизнь его была сравнительно недолгой, но он оставил свой след в истории как первый в нашей стране строитель каналов. Это обстоятельство заставляет рассказать о Глебе Васильковиче все то, что нам известно к настоящему времени.
Он был сыном Василька Ростовского, героя страшной битвы на берегах Сити. В марте 1238 года отец Глеба был взят в плен и замучен татарами за отказ изменить родине.
В удел мальчику-князю досталось Белозеро, но жил он в Ростове. Глебу покровительствовал отец Александра Невского Ярослав, великий князь Владимирский. Еще в семилетнем возрасте Глеб совершил первое путешествие в Сарай, куда его заставил поехать Батый. Затем Глеба вместе со старым Ярославом вызвали к сыну Батыя - Сартаку.
В то время должен был взойти на престол новый властелин Монгольской империи - верховный хан Гуюк. Сартак послал Глеба и Ярослава в юрт Гуюк-хана.
Юный князь и его седой опекун были одними из первых европейцев, посетивших Центральную Азию. Волга, Яик, Иртыш, Зайсан, горные проходы между Тарбагатаем и Алтаем лежали на их пути.
Где-то на территории нынешнего Западного Китая, а по другим сведениям - на Орхоне в Монголии, Гуюк-хан с почетом принял русских князей. На обратном пути во Владимир Ярослав умер, и Глеб Василькович сопровождал на родину тело старого князя.
Один за другим следовали долгие и утомительные походы Глеба. Только в одном 1249 году он дважды побывал в Золотой орде у Сартака.
В 1251 году Глеб перешел из Ростова на Белозеро. Самостоятельное Белозерское княжество объединяло тогда вместе с Белозером Вологду, Устюг Великий, крупные села Каргополь, Андому, Вадболы.
В 1257 году татары заставили князя взять себе в жены Батыеву внучку, дочь Сартака. Она приняла русское имя Феодора.
Через два года Глеб Василькович, находясь у своего брата Бориса в Ростове, вместе с ним оказывал почести гостю из Новгорода - Александру Невскому.
В 1268 и 1271 годах Глеб вновь посетил Золотую орду. Он узнал там, что столица империи монголов перенесена в Ханбалык (Пекин), а в числе гостей Сарая стали нередко появляться послы из Египта.
В Сарае к тому времени жило много русских.
Беспощадно грабя и притесняя Русь, ордынцы вместе с тем знали силу, выдержку и уменье русских и потому набирали значительные русские отряды "с собою воинствовать", как выразился об этом древнерусский историк. Один из таких больших русских отрядов, с которым ходил Глеб Василькович, взял в 1277 году аланский город Дедяков в Южном Дагестане. Жители Ростова, Устюга, Вологды, вероятно, впервые увидели пленных аланов. (Впоследствии аланы наравне с русскими сторожили мраморные дворцы Пекина.)
В 1277 году умер брат Глеба, князь Борис Ростовский, книжник и летописец, весьма ученый для того времени человек. Тогда Глеб Василькович соединил Белозерское и Ростовское княжества, но вскоре, осенью 1278 года, умер в Ростове.
Такова краткая история, по существу, трагической жизни сына героя битвы на Сити, поневоле породнившегося с родом убийцы его отца.
Вернемся, однако, к тому времени, когда Глеб Василькович стал самостоятельным владельцем Белозерского княжества (1251 год).
Однажды, как повествует летописец, князь Глеб Василькович шел из Белозера к Устюгу Великому. Когда его ладья миновала Кубенское озеро и поплыла по Сухоне, он заметил, что река делает большой изгиб. Излучина эта значительно удлиняла речной путь. Глеб Василькович приказал перекопать землю у Святой. Луки. Сухона пошла по новому руслу!
Так был сделан первый на Руси опыт прокладки речного канала - "судоходного рва" в верховьях Сухоны.
Второй канал, или "перекоп", на Сухоне был сделан позднее - гам, где Окольная Сухона (так издревле назывался участок реки от Вологды до юга) сгибалась почти в кольцо.
Один из "судоходных рвов" долго назывался Княже-Глебовой простью.
Теперь, когда Дон и Волга - главные реки России, тысячелетиями разделенные друг от друга, соединены волей и трудом советского народа, нелишне вспомнить первого на Руси строителя речных каналов и одного из первых русских путешественников в Монголию и Западный Китай - Глеба, князя Белозерского и Ростовского.
ГЕТУМ I В КАРАКОРУМЕ
В 1254 году Гетум (Гайтон) I, властитель Малой Армении и Киликии, отправился в Каракорум ко двору верховного хана монголов - Мангу, повторив путешествие своего брата Смбата - начальника конницы Малой Армении, который известен также и как летописец.
Столицей Армянского царства, существовавшего с 1080 года в Киликии, был тогда город Сис, стоявший на краю цветущей Киликийской равнины, между реками Сейгуном и Джейханом. Неподалеку от устья Джейхана, к слову сказать, находился богатейший город Айаз (Айяццо), связанный торговыми путями с Багдадом, Басрой, Индией и средиземноморскими странами.
К Черному морю Гетум прошел из Сиса по "землям султана Румского", то есть через владения турок-сельджуков.
Путь Гетума от северного побережья Черного моря до Дона, как и вся дальнейшая его дорога в глубины Центральной Азии, совпадал с маршрутом посла Людовика IX Гильома де Рубрука, который должен был ожидать Гетума в Каракоруме.
Как и Рубрук, Гетум побывал в области за Доном, где княжил Сартак, сын Батыев.
Летом Сартак кочевал между Доном и Волгой. Здесь проходили дороги, ведущие из Крыма, с Кавказа, из Руси и мордовских лесов. Все эти пути сходились в новой столице Золотой орды - Сарае, находившейся в низовьях Волги.
Русские люди, беспощадно угнетаемые татаро-монголами, все же сумели сохранить свои обычаи и привычные занятия. Они везли к Черному морю меха, а оттуда доставляли соль. На переправах через Дон и Волгу работали русские перевозчики.
Не покоренные захватчиками русские люди, соединившись с аланами, или асами, и венграми, бродили в степях, не расставаясь с оружием.
Из Сарая Гетум со свитой, воинами и сопровождавшим его армянским епископом двинулся к устью большой реки, впадающей в Каспий. Это был Яик.
Оттуда пошли на юго-восток. Гетум мог видеть синее Аральское море, но мог, как и Рубрук, пройти несколько севернее аральских берегов. Властитель Малой Армении, вероятно, не миновал гор Каратау и берегов Чу и мутной Или. Далее дорога в Каракорум проходила мимо громад Джунгарского Алатау, озера Ала-куль - к Черному Иртышу.
Оставив за собой землю Чагатайского улуса, пройдя земли найманов, киликийские конники вышли на просторы Монголии.
Так завершилось это долгое путешествие из Средиземноморья в Центральную Азию.
В своих записках Рубрук обмолвился, что Гетум в августе 1254 года встретился с Сартаком, тоже ехавшим ко двору Мангу. Отсюда можно предположить, что сын Батыя и Гетум прибыли в Каракорум вместе.
Город Каракорум стоял за земляным валом и стеной с четырьмя воротами. Возле ворот располагались скотный, конный и другие рынки.
На улицах города можно было видеть русских людей из Галича, Суздаля или Владимира, венгров и китайцев, индусов, арабов и даже англичан и французов, захваченных монголами в Венгрии.
Были здесь и армяне. Гетум должен был видеть монаха Сергия, былого ткача из Армении, носившего шапку с павлиньими перьями. В долине Орхона жил также и один выходец с острова Кипра.
Хан Мангу, облаченный в одежду из тюленьей шкуры, с большим почетом принял Гетума и его свиту. Армянский историк Гайтон, потомок нашего путешественника, впоследствии уверял, что Гетум убедил великого хана Мангу… креститься. Для этого Гетум и привез с собою епископа. Если верить такому известию, то армянский духовник крестил всю семью монгольского императора.
Известно, что дочь Сартака около этого времени вышла замуж за русского князя Ростовского Глеба Васильковича и приняла русское имя. Молва приписывала принятие крещения и самому Сартаку.
Ничего удивительного в этом нет. Дикие монгольские орды, поработив половину мира, часто подпадали под влияние более культурных народов - в том числе и в вопросе выбора веры.
В Каракоруме в 1254 году насчитывалось до 12 храмов различных народов, в том числе - русский. Даже дворец Мангу тоже имел вид христианского храма, и построить его мог русский зодчий, живший тогда в столице великого хана.