В начале 1932 года, когда началась вторая волна борьбы советской власти с религией, Духовская церковь была обречена, но историки, которые еще сохраняли право голоса, сумели отстоять несколько могил. Из Духовской в Благовещенскую церковь перенесли около двадцати захоронений, в том числе прах и надгробье генерала Милорадовича. Так он снова оказался рядом со своим учителем и кумиром Александром Васильевичем Суворовым.
Какие странные скрещенья дарует жизнь…
В своей книге "Сон юности" дочь Николая I, великая княгиня Ольга Николаевна, королева Вюртембергская, вспоминала: "Кабинет Папа - светлое приветливое помещение с четырьмя окнами, два с видом на площадь, два - во двор. В нем стояли три стола, один - для работы с министрами, другой - для собственных работ и третий, который был покрыт планами и моделями, служил для военных целей. Низкие шкафы стояли вдоль стен, в них хранились документы семейного архива, мемуары, секретные бумаги. Под стеклянным колпаком лежали каска и шпага генерала Милорадовича, убитого во время бунта декабристов 14 декабря".
Верится с трудом. Но зачем Ольге Николаевне выдумывать? Знала об истинной роли генерала в событиях того рокового дня? Хотела, чтобы читатели "Сна юности" не усомнились в благородстве ее отца? Вряд ли. Ей ведь было в день восстания всего три года. Значит, Николай Павлович действительно хранил каску и шпагу погибшего генерала (по существу - врага)? Загадка.
А праздник 1 мая в 1826 году состоялся. Но уже без того, чьей волей Екатерингоф был возрожден.
При Николае I Екатерингоф весьма популярен: парк оставался некоторое время таким благоустроенным и красивым, каким стал попечением генерала Милорадовича. Царское семейство посещало и парк, и дворец-музей. За ним тянулась и "чистая" публика. Устраивали пикники, игры. Вели себя вполне пристойно - не мусорили, костров не разводили. Но однажды все-таки случился пожар. Так и не выяснили, случайным он был или злонамеренным. Парк ведь был общедоступен. Оставлять в плохо защищенном музее исторические реликвии посчитали после этого невозможным. Все, что имело ценность, прежде всего мемориальную, передали Императорскому Эрмитажу. А дворец и парк постепенно приходили в запустение. Недаром ведь сказано: живи в доме - и не рухнет дом.
После революции 1917 года Екатерингофский дворец и парк передали молодежным организациям. В 1923 году вспыхнул первый пожар, в 1925-м - второй, в 1926-м - третий. После него вялые разговоры о ремонте, которые велись еще со времен первого пожара, потеряли смысл: ремонтировать стало уже нечего. Практически одновременно (всего через три года) была уничтожена и Екатерингофская церковь во имя святой великомученицы Екатерины. Она (поначалу деревянная) была первой постройкой, которой Петр ознаменовал свою победу. Она стояла уже к осени 1707-го и, если верить преданию, именно в ней государь тайно обвенчался 20 ноября со своим другом сердешным Катеринушкой. И только в 1711 году рядом с церковью вырос дворец, о котором я рассказывала, - подарок к официальной торжественной свадьбе, которая состоялась 19 февраля (все даты - по старому стилю) 1712 года.
Почему Петр решил посвятить храм именно святой Екатерине? На первый взгляд очевидно: она - небесная покровительница его любимой жены. Но дело не только в этом. Считается, у нее есть особый дар, у Екатерины. В начале IV века правил в Риме император Максимин. Был он, как положено, язычником и частенько устраивал празднества с жертвоприношениями идолам. И вот однажды на праздник явилась девушка невиданной красоты и принялась обличать заблуждения язычников. Оказалось, это дочь правителя Александрии Конста - Доротея. Она была не только красива, но и необычайно умна. От женихов, понятно, отбоя не было. Но она объявила родителям, что выйдет замуж только за того, кто превзойдет ее знатностью, богатством, красотой и мудростью. Матушка Доротеи, тайно исповедовавшая христианство, отвела дочь к мудрому старцу. После разговора с ним девушка приняла крещение с именем Екатерина (всегда чистая). И было ей видение: Христос надел на ее палец обручальное кольцо - знак того, что она - невеста Небесного Жениха.
На языческий праздник она явилась, чтобы проповедовать Его учение. В споре победила пятьдесят философов, которые после ее речей уверовали во Христа, за что по велению императора были тут же сожжены. Обратила к Христу императрицу Августу, и та была жестоко казнена разгневанным супругом. Мучениками за Христа стали и двести воинов во главе с военачальником Порфирием - их убедила Екатерина. Максимин хотел колесовать проповедницу, но ангел сокрушил орудие казни. Тогда император приказал обезглавить девушку. Предание гласит: ангелы перенесли останки мученицы на Синай. Обретены они были в VI веке.
С тех пор мощи святой хранятся в Синайском монастыре в Египте, одной из древнейших христианских обителей мира. Паломникам после поклонения мощам дается серебряное кольцо, которое помогает укреплению брака. Вот, похоже, чего ждал от Екатерины всемогущий российский император…
Первая Екатерингофская церковь простояла десять лет, а потом была разобрана. Престол, перед которым Петр венчался с Екатериной, перевезли в Стрельну в построенную там рядом с дворцом деревянную церковь. Но Екатерингоф без храма не остался. В 1721 году неподалеку от дворца, на мызе Кальюла, построили каменное здание шпалерной фабрики, которой надлежало производить ковры для императорского двора. Мыза стала называться по-русски Калинкиной деревней (имя сохранилось и по сей день). Вот в здании Калинкиной фабрики и освятили новую церковь во имя святой Екатерины.
Уже в годы правления Екатерины II в помещении фабрики была организована больница для лечения "секретных болезней", а рядом с нею построена отдельная церковь - деревянная.
Николай Павлович решил строить каменный храм. Чтобы на века. И построили. По проекту входившего тогда в моду Константина Андреевича Тона. Это была одна из первых в стране церквей в "русско-византийском" стиле, каких плодовитый Тон еще создаст великое множество. Прошло сорок лет, и к церкви пристроили высокую стройную колокольню. Многие иконы и утварь сохранялись в этой церкви еще со времен Петра. Но это, разумеется, разрушителей не остановило.
На месте взорванного храма построили кинотеатр "Москва" - первый кинотеатр с тремя зрительными залами. Правда, сейчас ни один не работает. Кинотеатр, возведенный на месте храма, уже несколько лет заброшен. Недавно его продали в частные руки. Так что можно ждать сюрпризов. Вдруг да решит новый хозяин восстановить церковь? Только это навряд ли. Скорее всего, ждет нас очередной торгово-развлекательный центр или ресторан. Дальше игра воображения современного человека, твердо стоящего на земле, едва ли унесет.
И еще одна утрата. Неподалеку от Екатерингофского стоял когда-то необыкновенный дворец. Занимал он всю территорию маленького островка между устьями Невы, Фонтанки и истоком Екатерингофки. Открываешь дверь - и ступеньки парадной лестницы ведут прямо в воду залива. Академик Грабарь назвал этот дворец "одним из самых милых и самых любезных памятников Петровской эпохи в Петербурге". И сердцу Петра дворец был мил и любезен. Только там мог он побыть наедине с собой, неотрывно смотреть на море, не заботясь, что кто-то окликнет, будет о чем-то просить, уговаривать, давать ненужные советы. Просто смотреть на море. Мне кажется, что-то очень важное угадал в его характере, вернее, в его душе Мережковский. Вот что он писал в романе "Петр и Алексей".
"Его стихии - огонь и вода. Он их любит, как существо, рожденное в них: воду - как рыба, огонь - как Саламандра. Страсть к пушечной пальбе, ко всяким опытам с огнем, к фейерверкам. Всегда сам их зажигает, лезет в огонь. Говорит, что приучает подданных к огню сражений. Но это только предлог: он просто любит огонь. Такая же страсть к воде. Потомок московских царей, которые никогда не видели моря, он затосковал о нем еще ребенком в душных теремах Кремлевского дворца, как дикий гусеныш в курятнике. Плавал в игрушечных лодочках по водовзводным потешным прудам. А достиг до моря, то уже не расставался с ним. Большую часть жизни проводит на воде. Каждый день после обеда стоит на фрегате. Когда болен, совсем туда переселяется, морской воздух его почти всегда исцеляет. Летом. в огромных садах ему душно; устроил себе мыльню в Монплезире, домике, одна сторона которого омывается волнами Финского залива; окна спальни прямо на море. В Петербурге Подзорный дворец построен весь в воде, на песчаной отмели Невского устья. Дворец в Летнем саду также окружен водою с двух сторон: ступени крыльца спускаются в воду, как в Амстердаме и Венеции. Однажды зимою, когда Нева уже стала и только перед дворцом оставалась еще полынья окружностью не больше сотни шагов, он и по ней плавал взад и вперед на крошечной гичке, как утка в луже. Когда же вся река покрылась крепким льдом, велел расчистить вдоль набережной пространство, шагов сто в длину, тридцать в ширину, каждый день сметать с него снег и катался по этой площадке на маленьких красивых шлюпках или буерах, поставленных на стальные коньки и полозья. "Мы, - говорит, - плаваем по льду, чтобы и зимою не забыть морских экзерциций". Даже в Москве, на Святках, катался раз по улице на огромных санях, подобии настоящих кораблей с парусами. Любит пускать на воду молодых диких уток и гусей, подаренных ему царицею. И как радуется их радости! Точно сам он водяная птица".
Подзорный дворец. Для того он его и построил, чтобы, достигнув моря, уже никогда с ним не расставаться. Так бы стоял и стоял с подзорной трубой на башне или у балюстрады, смотрел бы вдаль - ждал, когда появится незнакомый корабль. Сначала - черной точкой на сверкающей, мерно, тяжело дышащей поверхности моря, потом - детской игрушкой, потом - увеличится, очертания прояснятся, и он-то уж сразу узнает, то ли это могучий галеас, то ли неторопливая галера, то ли величественный фрегат, то ли шустрый купеческий галиот. Еще немного - и можно будет разглядеть флаг. Он рад любому, кто с миром спешит в его город.
Подзорный дворец
Строили дворец долго, почти пять лет. Специально пригласил Стефана ван Эвитена - хотел, чтобы построили ему дворец не как-нибудь, а "на голландский манир". Приказал твердо: "Палаты по чертежу и по указанию Степана Фонсвитена делать". Меня всегда удивляет, к чему он всегда так искажал иноземные фамилии? Не мог выговорить правильно? Ерунда. Еще как мог. Если хотел. Может, втайне надеялся: если звать человека "на русский манир", он и сам себя русским почувствует, и останется, и окажется полезен здесь, на этой не самой приветливой земле. Остров, на котором стоял дворец, когда-то, до Петра, назывался Овечьим, точнее - Овчим, потом Подзорным, а уж потом, с 1848 года, когда отдали его под поселение петербургским лоцманам, стал Лоцманским. Но до этого, после смерти хозяина, успел Петровский дворец побывать и адмиралтейским складом, и тюрьмой. С одним из его узников случилась пренеприятная история.
Отступление о том, как слово иногда убивает
Звали этого злосчастного узника Степаном Федоровичем Апраксиным. Был он племянником прославленного сподвижника Петра, генерал-адмирала графа Федора Матвеевича Апраксина. До звания генерал-фельдмаршала дослужился сам, не по родству. Мальчишкой (при Петре II) поступил рядовым в Преображенский полк, при Анне Иоанновне - уже секунд-майор. Получил назначение в армию фельдмаршала Миниха, отличился при Очакове, потом - в кровопролитном Ставучанском сражении и при взятии Хотина. Получил поручение доставить государыне весть об этой победе. Таких вестников владыки с давних времен щедро награждали. Не стала исключением и царица Анна - произвела Апраксина в генерал-майоры. И Елизавета Петровна ему благоволила - назначала на высокие посты в армии, награждала. Неудивительно - был он умен, трудолюбив, решителен, честен, императрице искренне предан.
Когда началась Семилетняя война (напомню: Фридрих II напал первым, на стороне Пруссии воевали Англия и Португалия, союзниками России были Франция, Австрия, Саксония, Италия и Швеция), Елизавета назначила Апраксина командующим русской армией. Многие его коллеги были возмущены: мол, не по заслугам честь. Объясняли это назначение тем, что в друзьях у Степана Федоровича были самые влиятельные вельможи: братья Шуваловы, канцлер Алексей Петрович Бестужев-Рюмин и сам Алексей Григорьевич Разумовский, тайный супруг государыни - хотя едва ли даже в самых глухих уголках империи нашелся бы мало-мальски грамотный человек, который тайны этой не знал.
Собирали Апраксина на войну основательно. Следовал за ним огромный обоз со всякими необходимыми вещами, в том числе с подарками заботливой императрицы: с собольим мехом, чтобы от холода в шатре укрываться; со столовым серебряным сервизом весом в восемьдесят пудов, чтобы не отказывал себе в привычном комфорте (славился Степан Федорович своими пышными обедами, гостеприимством, хлебосольством). На всякий случай захватил с собой командующий и двенадцать новых, ненадеванных кафтанов. Как же без этого?
Но шутки шутками, а положение у Апраксина было незавидное: предписано ему было ничего не предпринимать без указания "Высшей военной конференции". Входили в нее как его друзья, так и недруги, посему указания получал он весьма противоречивые. Тем не менее сумел взять Мемель и одержать очень трудную победу под Гросс-Егерсдорфом. Командующий докладывал Елизавете Петровне: "Я дерзаю с этой Богом дарованною победоносному нашему оружию милостию Ваше Императорское Величество со всеглубочайшим к стопам повержением всеподданнейше поздравить, всеусердно желая, да всемогущий благоволит и впредь оружие Ваше в целости сохранить и равными победами благословить для приращения неувядаемой славы Вашего Величества и устрашения всех зломыслящих врагов".
Победа под Гросс-Егерсдорфом открыла русским войскам путь на Кенигсберг. Императрица ждала обещанных "равных побед". И вдруг… Апраксин отступает к Тильзиту. Необъяснимо! Причина может быть одна - измена. На самом деле он выполняет тайный приказ государственного канцлера. Значит, изменник Бестужев? Конечно же, нет. Он многолетний и непримиримый враг Фридриха. Высказывались и продолжают высказываться предположения, будто, отдавая приказ отступать, Бестужев пытался угодить наследнику, великому князю Петру Федоровичу. Тот Фридриха боготворил и его врагов считал своими врагами. Думаю, эти предположения абсолютно беспочвенны. Бестужев был человеком умным и отлично понимал, что приход наследника к власти означает для него неизбежный конец карьеры, а вполне вероятно, и жизни: став императором, тот никогда не простит канцлеру его упорную антипрусскую политику. Другое дело - великая княгиня Екатерина Алексеевна. Вот здесь начинается одна из тех придворных интриг, которые способны изменить судьбу державы. Бестужев, который поначалу относился к жене наследника настороженно и крайне усложнял ее и без того нелегкую жизнь при дворе, понимает: в случае смерти Елизаветы его единственный шанс на спасение - Екатерина на троне. И для нее поддержка всемогущего канцлера - неожиданный и счастливый подарок судьбы. Они без труда находят общий язык. И тут канцлера и его друга Апраксина арестовывают по обвинению в государственной измене. Обвинение абсурдно: вся их жизнь, все дела доказывают их невиновность. Но у обоих много врагов и завистников, а Елизавета мнительна.
Почему же Бестужев отдал такой странный приказ об отступлении? Думаю, причина в том, что канцлер, напуганный участившимися припадками императрицы (есть основания предполагать, что она страдала эпилепсией) и опасавшийся ее неожиданной кончины, был обеспокоен будущим России. Основания имел для этого более чем серьезные: наследник престола - друг и преданный поклонник врага. После воцарения Петра III эти опасения подтвердятся: новый император откажется от всех завоеваний русской армии, вернет Фридриху все земли. Бестужев, предвидя уступки будущего монарха своему кумиру, хотел иметь армию Апраксина поближе к границам России. Но как объяснить это Елизавете? Придется признаться, что боишься ее смерти. А это, при ее мнительности, хуже любого предательства.
И тут случается то, что могло изменить судьбу России: подозрения падают на Екатерину. Еще бы - немка! Уж не она ли склонила канцлера и фельдмаршала к измене?! О приказе, касающемся "загадочного отступления", она даже не подозревает. Но есть такое, за что можно поплатиться головой: "проект о престолонаследии". В нем прямо сказано: после смерти Елизаветы Петровны наследует ей внук Павел Петрович, регентшей при малолетнем наследнике, а значит - реальной властительницей империи становится Екатерина Алексеевна. Ну а ею. ею будет управлять мудрейший Алексей Петрович.
Они писали это вдвоем, канцлер и великая княгиня. Если найдут. Им обоим пришлось преодолеть множество преград, проявить чудеса изобретательности, чтобы он сумел ее известить: "все сожжено". Екатерине оставалось убедить Елизавету Петровну в собственной невиновности. Это было непросто. Но недаром ее станут называть Великой. Она сумела вернуть доверие подозрительной императрицы.
Бестужева пытали, надеялись заставить оговорить великую княгиню (врагов у нее было предостаточно), но он ни слова, способного повредить Екатерине, не сказал. В итоге был сослан и лишен всех званий и состояния. В ссылке ему пришлось нелегко. Но сразу после восшествия на престол Екатерина II прикажет с почестями доставить своего спасителя ко двору и вернет ему все потерянное. Не получит он только одного, о чем мечтал, главного - права управлять новой императрицей. Об этом я еще расскажу в главе "Куда ни бросишь взгляд…".