- Ты думаешь, она сядет со мной в грузовик? И даже если сядет, не уверен, что она не начнет бросаться чем-нибудь, пока я веду машину.
- Ладно, - сказала Джесси. - Я поведу.
- Нет. Я не позволю тебе сесть в грузовик с этой сумасшедшей старухой. Ты не представляешь, чего от нее можно ждать. Особенно если она…
Он остановился и бросил взгляд на мужчин, но Джесси поняла. Особенно если старуха поймет, что это ее племянница и что она в сговоре с ее врагом, а может даже, его любовница.
Не то чтобы любовница… Ой-ей! И что только не лезет в голову!
И все же его желание защитить ее грело душу. Хоть она и не собирается позволить ему распоряжаться в этой ситуации!
- Можно так. Я за рулем. Ты - сзади с… боровом.
- Шутишь?
Она помотала головой.
- Ладно, - как-то слишком быстро сдался Гарнер. - Но недаром.
- Что значит "не даром"?
- Джесси Кинг, ты отлично знаешь, чего я хочу.
- Чего? - спросила она сорвавшимся голосом.
- Того, чего не получил в субботу вечером.
Мужчины захмыкали, начали подталкивать друг друга локтями.
- Понятия не имею, о чем ты, - вздернула Джесси нос.
Гарнер наклонился совсем близко.
- Ты знаешь, чего я хочу, - проникновенно проговорил он.
- Разве? - Попытка разыграть высокомерное негодование провалилась.
- Ты и я в грузовике, крошка.
- Это шантаж, ты, макака самодовольная!
Он скрестил руки на груди. Краем глаза она видела, что Хетта все так же сидит на обочине и рыдает, а свинья рядом издает жуткие заунывные звуки.
- Определение "самодовольный орангутанг" мне больше импонирует, мисс магистр… экономики.
Эрни и Клайв переводили взгляд с одного на другого, словно на матче по пинг-понгу.
- Ладно, ладно, пусть. Ты берешь грузовик и подгоняешь его к обочине. Я говорю с Хеттой… Хотя нет. Клайв, подгони грузовик. Джес, я не пущу тебя одну к ней. Хетта опасна.
- Она стара и плохо соображает. Она не опасна.
- Да? Посмотрим, что ты запоешь, когда получишь по лбу банкой с колбасным фаршем.
Джесси сверкнула на него глазами, вытащила из-под стойки несколько пластиковых пакетов и направилась к двери. Гарнер прикрывал ее с фланга, хотя при подходе к старухе начал держаться сзади.
- Тетя Хетта, - мягко сказала Джесси, - я только хочу положить ваши покупки в пакет.
- Мне не нравится пластик, - сварливо откликнулась та, с подозрением оглядев Джесси. - И кто ты такая, чтоб звать меня тетя?
- Я Джессика, - ответила девушка. - Каждое Рождество вы присылали мне свитер.
Глаза старухи вспыхнули. Потом сморщенная рука протянулась и с удивительной нежностью коснулась щеки Джесси.
- Ты дочка Джейка? Средняя?
- Да.
- Надо же, как ты выросла! - И Хетта нахмурилась. - Свитер, посланный мной в прошлом году, верно, не подошел… Я умерла?
- Как вы сказали?
- Я умерла? Или брежу?
- Нет. Папа ненадолго послал меня в Фаревелл.
Глаза Хетты переместились на Гарнера.
- Почему ты с ним?
- Я на него работаю.
- Хм, ничего себе! Конечно, твой отец всегда был себе на уме. Верно, замыслил какую-то каверзу.
- Именно так я и предполагаю, - пробормотал Гарнер.
Хетта выстрелила в него дьявольской усмешкой. К обочине подъехал грузовик.
- Я хочу отвезти вас домой, - сказала Джесси. - Гарнер поедет с нами.
- Не сяду я с ним в грузовик!
Гарнер взглянул на Джесси с видом "что я говорил".
- Он может поехать сзади со свиньей.
- А ты не можешь сама отвезти меня? - спросила Хетта. - Бенджамин Франклин не любит незнакомых.
- Одна она не поедет, - сказал Гарнер таким тоном, что Хетта сразу поняла, когда следует уступить.
Все четверо мужчин, даже старый Эрни, занялись погрузкой борова в грузовик. Бенджамин Франклин, похрюкивая, откровенно наслаждался всеобщим вниманием. Когда его на переплетенных руках подняли ввысь, он стал похож на китайского императора, возносимого руками рабов. Гарнер, запрыгнувший в кузов и усевшийся там на запаску, казался уже куда менее счастливым.
Честно говоря, решил Гарнер, с момента появления Джессики его жизнь превратилась в сумасшедший дом. То он ест трусы, то платит пятьдесят баксов за детскую корону. Теперь вот сидит в кузове напротив злобно вылупившегося на него борова. Может, тут вся соль плана Джейка? Может, у его дочери дар выглядеть так обманчиво и одновременно сеять кругом хаос?
Надо было просто отдать Джейку машину.
Однако техникой вождения Джессика явно не блещет. Грузовик качало, как корабль в бурном море. Машина резко затормозила, свинью бросило на него.
- Извини, - сказала Джесси из кабины. Ее тетушка довольно захихикала.
Гарнер застонал, боров тоже. Он сполз с колеса и уперся спиной в борт. Свинья внимательно проследила за ним, затем снова застонала, немного поерзала и положила голову Гарнеру на колени.
Грузовик опять накренился, и Гарнеру оставалось лишь надеяться, что свиней не укачивает. И зачем он обрек себя на такие страдания?
Ради свидания с Джессикой Кинг. Вот уж точно сумасшествие!
Ее тетушка жила на окраине города. Домик оказался удивительно милым, стоял в окружении опрятных грядок с овощами и цветочных клумб.
Грузовик подпрыгнул, свинья, дрожа, глубже закопалась в колени Гарнера.
- Ну вот. Все в порядке.
Хетта обошла машину и позвала Бенджамина Франклина, но тот не двинулся.
- Странно, как правило, он не ошибается в людях, - торжественно изрекла Хетта.
- Вероятно, поездка сказалась на его способностях.
Позади машины появилась Джесси.
Всякий раз, как Гарнер пытался сдвинуться с места, боров прижимался плотнее, блокируя ему путь.
- Ты не можешь его спихнуть? - неуверенно спросила Джесси.
- Такую прорву зельца? - Тем не менее он пнул свиную голову. Та передвинулась на какую-то долю дюйма.
Хетта обожгла его ненавидящим взглядом. Ей явно претило сравнение ее любимца с закуской.
- Бенджамин, - заискивающе позвала Джесси, - Бенджамин Франклин, иди сюда.
Свинья отыскала ее глазами, поднялась и протопала к краю кузова. Ясно, подумал Гарнер, значит, он не один такой. Перед Джессикой не могут устоять ни люди, ни звери.
- Осторожно, как бы он не попытался прыгнуть тебе на ручки, - предупредила Хетта. - Порой он забывается, считая себя маленьким поросенком.
Наконец каким-то чудом им удалось выгрузить свинью, и Хетта, боров и покупки отправились в дом. Гарнер заметил, что и свинья, и отвратительная старуха склонны забываться - они не пожелали уйти, прежде чем Джесси не пообещала вернуться к ним на чай. Затем Джесси и Гарнер забрались в грузовик. К счастью, за рулем теперь сидел он.
Он посмотрел на нее. Джесси улыбалась. И он не мог не улыбнуться в ответ.
- С этой свиньей я сама начинаю забываться, - выдавила она. И оба расхохотались, и все стало на свои места.
А как приятно сидеть в кабине рядом с Джесси! Гарнер даже выбрал дорогу подлиннее, оттягивая момент возвращения в автосалон. Когда они добрались, он обошел машину, открыл ей дверцу.
- Я заеду за тобой в гостиницу к девяти, - сказал он.
- Разве ты не вернешься к работе? - Спросила так невинно, словно она и представить себе не могла, что мужчина из-за нее может совсем потерять голову.
- Нет, я заеду к девяти.
Он поехал домой. За домом стояли старые конюшни, переоборудованные в гаражи. Там хранились его сокровища. "Серебристый призрак" - предмет вожделений Джейка, машина, над которой он работал в настоящий момент, прелестный маленький "мустанг" и его малыш. Сорок пятый грузовик Chevy стал первым из восстановленных Гарнером автомобилей. Он снял с него чехол, любовно провел рукой по темно-синей поверхности.
Ему было шестнадцать, когда он обнаружил догнивающие останки этого грузовика. И купил его за десять долларов - фермер, его хозяин, был рад отделаться от такой рухляди. Потребовалось почти два года, чтобы привести машину в порядок - найти недостающие части, воссоздать по найденным в журналах картинкам. В первый же выезд Гарнеру предложили за него двадцать тысяч долларов. Отец был в ярости, когда Гарнер отказался. Но Гарнер уже тогда знал, что в его жизни будут и другие машины, которые он восстановит исключительно для получения прибыли. Хотя, сказать по правде, он влюблялся в каждое свое творение. Ну, не влюблялся, конечно, а сильно привязывался.
Тяжелые времени прошли, а старик Chevy все с ним. Гарнер влюбился в него, раз и навсегда. Лучшего грузовика для сегодняшнего свидания он не мог и представить.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Джессика нервно топталась в холле гостиницы. Десять минут десятого. Еще минута, и можно с чистой совестью считать договор утратившим силу. Конечно, ей в принципе не следовало соглашаться. Мич все никак не отойдет от истории с Роберто. Вообще, их отношения и так ужасно запутались, и вот теперь она идет на свидание с другим…
Вообще-то, это не совсем свидание, утешила она себя. Гарнер ведь помог ей с тетей. Это просто обещанный знак благодарности. Свидание, настоящее свидание, было бы предательством по отношению к жениху. А поблагодарить Гарнера за доброе дело - тут ничего дурного нет. Гарнер, в конце концов, выполнил обещание съесть свои трусы.
И чего она так убивается? У Мича вон полно знакомых женщин, с которыми он частенько ходит на ленч. Нормальные отношения взрослых людей, как он говорит, - нечего тебе ревновать. С другой стороны, неужели Мич чувствует что-то подобное, отправляясь на эти свои встречи? Возбуждение, как будто на краю открытия?
Осталось пять минут. Хорошо бы он не явился!
Только она умрет, если он не явится.
Перед фасадом гостиницы затанцевали огни фар, а потом у обочины затормозил самый прекрасный грузовик изо всех виденных Джесси. Она в восторге рассматривала машину. Очень старая, с округлыми линиями крыльев и кабины. Цвета полночного неба.
Со стороны водителя вышел Гарнер Блейк. Целеустремленно рванул ко входу. Джесси замерла. Сделай она хоть шаг в его направлении, и весь ее мир изменится навсегда.
Он остановился в дверях, осматривая холл, увидел ее и улыбнулся. И протянул ей руку. Она сделала один шаг, и еще один, но казалось, она не идет, а плывет по воздуху. Летит.
- Прекрасно выглядишь, - сказал Гарнер.
- Мне нравится этот грузовик, - выдохнула Джесси.
- Это Chevy 1945 года. Я всегда чувствовал, что ты неравнодушна к грузовикам.
Темнело. Дети в сумерках доигрывали в футбол, в домах загорались огни, где-то вдали оборвалось стрекотание газонокосилки.
Жизнь казалась такой простой, и Джесси ощущала, как нарастает в груди странное томление.
Через пять минут Гарнер свернул с дороги к большому дому, белому, с двойными ставнями, двухэтажному, обнесенному вокруг террасой. Дом из мечты - место, где впору жить целому семейству. Комок в горле стал ощутимей.
- Где мы?
- У меня.
Ей следовало знать, что он живет в месте, похожем на это: старомодном и умиротворяющем. А она почему-то считала, что у него какая-то невообразимая холостяцкая берлога.
- А я рисовала в воображении заброшенную дорогу, или озеро, или что-нибудь такое…
- Не волнуйся. Мы еще не останавливаемся. - По разбитой колее они проехали мимо дома, затем мимо чего-то, напоминающего конюшни. За конюшнями открылся широкий двор. Когда-то тут, вероятно, было пастбище. В центре заросшего полевыми цветами луга был пруд с ивой, наклонившейся к воде. На искривленных ветвях болталась веревка-тарзанка, словно давным-давно тут было место для игр. Здесь когда-то визжали, раскачиваясь над водой, дети…
- Бывшая собственность моего деда. Несколько лет назад я сумел ее выкупить.
Откинув борт, Гарнер расстелил на нем одеяло и, подхватив Джесси, легко, как пушинку, поднял вверх.
Сегодня она действительно обнаружила, что за время, проведенное в Фаревелле, сбросила пять фунтов. Может, счастье сделало то, чего не смог бы никакой комплекс "Стройность"?
А счастлива ли она? Признаться ли самой себе? Невероятно!
- Это настоящий пруд?
Он обратил к ней лукавое лицо.
- Бывают пруды другого типа?
- Что ты понимаешь, - пробурчала она, думая об искусственном озере, на берегу которого Мич вдруг загорелся приобрести дом. - Почему ты выбрал это место?
- Красиво. Уединенно.
Уединенно? Ой-ей! Не подвергнется ли ее верность Мичу очередной проверке? Зачем им потребовалась уединенность?
- И, - добавил Гарнер, - это одно из моих самых любимых мест во всем мире.
Она оглянулась, тронутая, что он привез ее в место, что так ему дорого.
Гарнер легко запрыгнул в машину. Он не сел рядом с ней. Между ними была корзина с провизией. Вот уж что ее совсем не расстраивало. Она же помолвлена! С другим. Не стоит подвергать ее выдержку тестированию.
- Не хмурься, - сказал он. - Ты не делаешь ничего плохого.
Тут их мнения расходятся. Он откинул крышку корзинки.
- Что будешь? Колу или 7-Up?
- Я думала, на вечеринках такого рода ты пьешь пиво, - поддразнила его Джесси, пытаясь забыть о терзающих ее угрызениях совести.
Он взглянул так, что она вспыхнула.
- А, тут вот какое дело, Джесси Кинг. Если попозже ты позволишь мне сорвать поцелуй, то я не хочу, чтобы ты могла потом сослаться на действие пива. Мне хочется, чтобы ты точно знала, что делаешь.
Стало очень тихо.
- Я не могу целовать тебя, Гарнер. Я собираюсь выйти замуж за другого человека.
- Ты пока не замужем.
- Я обещала. Что-то это значит. Не думаю даже, что мне следует сидеть тут. Во всяком случае, не с тобой.
- Почему же, Джесси Кинг? Или ты чувствуешь что-то неподходящее для помолвленной девушки?
Так она и призналась!
- Потому что, если чувствуешь, - слышался из темноты его низкий соблазняющий голос, - то самое время в том себе сознаться.
Она фыркнула, не обращая внимания на бешено бьющееся сердце.
- И ты утверждаешь, что твои поцелуи должны мне помочь в данном открытии?
Он кивнул.
- От скромности ты не страдаешь.
- Ни в коей мере. Так что ты будешь пить?
Как можно настолько резко менять тему?
Может, поцелуи имеют для него не большее значение, чем выбор газировки? Она взяла колу, чувствуя, как кожу покалывает от невидимого напряжения.
- Кто была та женщина в лимузине?
Он снова полез в корзину.
- Окорок? В честь Бенджамина Франклина?
Несмотря на то, что он не ответил на ее вопрос, Джесси рассмеялась. Они ели бутерброды, запивая их колой.
- Ее зовут Кэти-Энн. Мы познакомились в прошлом году. Она увидела этот дом и пожелала его купить. Летняя резиденция. Несколько раз мы встречались. Я тогда взялся заниматься с группой подростков - из тех, что называют шпаной. Нашел старый грузовик, вроде этого, и думал, что они могли бы привести его в порядок и продать на аукционе. Кэти-Энн согласилась спонсировать проект. Потом она решила, что имеет право распоряжаться моей жизнью. Богатые всегда так. Гребут все под себя. Когда я дал ей понять, что не желаю поступать в чью-то собственность, превращаться в человека, что будет сопровождать ее на ближайший благотворительный бал, она прекратила нас спонсировать. Вся затея могла провалиться, но я сумел найти другие источники. А Кэти-Энн… она столько всего купила за свою жизнь, что ей трудно понять, почему она не может купить меня.
- Не все богатые такие.
- Но и такие встречаются.
- Я не такая!
- Да, ты не такая, как я ожидал. Но кто знает…
Она шлепнула его по руке.
- Аккуратнее с выводами!
- Ладно. Считаю, что предупреждение получил.
Покончив с бутербродами, они взяли еще по одной банке газировки. Гарнер полез в корзину и опять вытащил что-то. Потом отставил корзину назад и придвинулся к Джесси. Она почувствовала, как его нога прикоснулась к ее. Следовало бы отодвинуться, но Джесси не могла даже шелохнуться. Ей нравилось покалывание кожи там, где твердые мускулы его ноги прикасались к ней.
- Что там? - спросила она.
Вместо ответа Гарнер открутил крышку бутылочки, дунул. Идеальный, громадный переливающийся мыльный пузырь поплыл над темной водой, на мгновенье завис, снова поплыл и лопнул.
Он снова дунул, и на сей раз появилась целая вереница пузырей, отливающих розовым, красным и синим. Гарнер обернулся и посмотрел на нее. Она глядела на его губы, принявшие сейчас ту же форму, как и после поцелуев. Подмигнув, он подал ей бутылочку мыльного раствора, и скоро, задыхаясь от приступов хохота, она вступила в соревнование с ним. Самый большой пузырь. Как можно больше пузырей за раз. Пузырь, продержавшийся дольше всех.
Удивительно, как легко ей было. Впервые в жизни она не притворялась, не проходила испытания. Не была одной из принцесс Кингов. Или протеже факультета. Она просто была. Вот почему позволила ему взять свою руку. Смех замер, звезды подмигнули им.
- Могу я поцеловать тебя? - прошептал Гарнер.
Ощущение легкости лопнуло, как мыльный пузырь.
- Я боюсь.
- Почему?
- Я помолвлена.
- Ты не потому боишься.
- Разве?
- Ты боишься, что я заставлю тебя почувствовать то, чего ты не чувствуешь с ним.
Дернувшись, она вырвала свою руку.
- Один маленький поцелуй, Джес. Он объяснит все, что тебе следует знать.
- Или то, что я знать не хочу.
- Почему ты боишься узнать себя?
- Ты правда хочешь знать?
- Да.
И ее прорвало. Она говорила о дурных генах матери, забывшей их ради любовника, и внезапно обнаружила, что беспомощно рыдает. Он не сказал ни слова. Лишь обнял ее и держал объятиях. Становилось свежо, но она не чувствовала холода. Ее согревало доверие к нему.
- Только для справки, - сказал он. - Дети плохих матерей не обязательно плохие люди. Моя бросила нас, когда мне было двенадцать. Деньги кончились, и она поняла, что старые добрые времена никогда не вернутся. Она была из богатой семьи Чарлстона.
- Она не захотела взять тебя с собой?
- Не-а. Оставила все, включая меня, решила забыть, как дурной сон.
- Ты не заслужил такого.
- И ты не заслужила иметь вместо матери охотницу за богатством, которая ради денег вышла замуж за человека втрое старше ее.
- Откуда ты знаешь?
- Когда твоя мать… умерла, мне было лет десять. Весь мир об этом говорил.
- Только не мой мир.
- Джес, такова жизнь. Порой она делает больно. Но знаешь что? Иногда это неплохо. Ты не похожа на богатых девиц, известных мне до сих пор.
Джесси никогда не слышала таких резких слов о матери. Ей хотелось встать на ее защиту, но… Это ведь правда. Как и то, что скандальная жизнь матери заставила Джесси искать чего-то более реального, чем блеск громадного состояния отца. Она искала свое место в жизни. Но если ее поиски были успешными, что она делает здесь?
Он поднял ее подбородок, и Джесси заглянула в глаза, совсем черные в ночи.
- Ну и?.. - прошептал он.
- Да.