Когда мы прибыли на вечер, я направилась прямо в бар в поисках крепких напитков. Я уже приготовилась к длительным переговорам с целью выпросить себе хорошую порцию чего-нибудь достойного но, к своему изумлению, заметила целый ряд привлекательных бутылок на одной из полок.
- Пожалуйста, порцию вот этого, и побольше. - Я указала на бутылку бурбона.
Бармен заколебался.
- Этого? - Он поднял брови. - А вы знаете, что это такое?
- Конечно, знаю, молодой человек. Если бы не знала, то заказала бы бокал газированной мочи, как и все остальные!
Вокруг меня воцарилось напряженное молчание. Потом все заговорили разом и громко. Молодой человек? Да он старше меня! И что я себе позволяю?
- Прошу прощения. - Бармен поспешил налить мне большую порцию бурбона. - Просто я проявляю осторожность. - Он понизил голос: - Однажды я попал в переплет, когда жена одной большой шишки, киномагната, потребовала у меня пинту коктейля "Маргарита", вообразив, что это безалкогольный напиток. - Бармен ухмыльнулся: - Видели бы вы ее лицо, когда она опрокинула его, как какую-нибудь колу!
Взяв свой бокал, я проскользнула на террасу в поисках спокойного местечка. Мне было наплевать, если бы Харли и увидел меня за этим занятием, особенно после нашего скандала, но мне совсем не хотелось выслушивать его нудные нравоучения.
Через несколько минут появилась Элинор и уселась рядом со мной.
- Не думайте, что я не заметила, как вы прокрались сюда. Что у вас с Харли? Проблемы?
- Вовсе нет. - Я постаралась спрятать свой бокал с бурбоном среди цветов, пока она не заметила его. - Он что-нибудь сказал вам?
- Нет, но я умею читать между строк. Бросив ца него взгляд, я сразу поняла: у вас что-то не ладится.
Я смотрела на нее, размышляя, можно ли ей довериться, и наконец робко сказала:
- Я несчастлива. Харли не понимает меня, Элинор.
- Несчастлива? - изумилась она. - Да у вас есть все, о чем только может мечтать женщина: красота, деньги, известность, хороший муж, - неужели этого мало? Не верю, чтобы при всем этом вы чувствовали себя несчастной! Да кто теперь счастлив?
- Но я никогда не просила ничего этого.
- Разве? - Брови Элинор поднялись, и лицо ее выразило укор. - Не припомню, чтобы вы просили разрешения вернуться к вашей ужасной работе, к работе официантки, и к этим вашим приставучим друзьям! Не припомню, чтобы, идя к алтарю, вы брыкались, кричали и отказывались венчаться. - На губах ее мелькнула усмешка. - "В богатстве и в бедности" - помните? По-видимому, вы считали, что эта сделка не распространяется на вас. Постойте! Может, вас не устраивает то, что приходится "оставить всех других"? Не в этом ли ваша проблема?
- Не понимаю, о чем вы, - пролепетала я.
- Вам предстоит еще многому научиться, моя девочка, - тихо сказала Элинор. - Может, вы еще не сознаете, что большинство голливудских браков - не более чем удобное для обеих сторон деловое соглашение: это сделки, основанные на денежных интересах, положении, ловкости и красоте. Такой ингредиент, как любовь, не входит в число условий брака. - Она скрестила руки на груди и бросила на меня проницательный взгляд: - Так кто же он?
- Что вы имеете в виду?
- Кто ваш любовник? Думаю, это единственное объяснение вашего странного поведения.
Я с негодованием посмотрела на нее. Элинор вздохнула:
- Ладно. Я и не жду, что вы мне скажете. Храните свой маленький секрет, если он у вас есть. Но сначала выслушайте совет женщины много старше вас. В этом городе считается преступлением не то, что вы делаете, а то, в чем позволяете уличить себя. В вашем положении, моя дорогая, вы не можете рисковать тем, что вас поймают с поличным. Смотрите, что произошло с Эприл де Виней.
- Вы говорите о жене Теда де Виней?
Я уже углядела возле бара стареющую рок-звезду в обществе молодой, легкомысленно одетой женщины. Элинор кивнула, и лицо ее омрачилось.
- Эприл застали в комнате для садового инвентаря с парнем, который чистил у них бассейн, - прошептала она мне на ухо. - Но конечно же, вы помните! В "Лос-Анджелес тайме" были даже фотографии. А все потому, что Эприл была настолько глупа, что поделилась своей тайной с маникюршей. - Элинор осуждающе покачала головой и поцокала языком, выражая неодобрение. - Все это было крайне неуместно. - Она огляделась, желая удостовериться, что нас никто не подслушивает. - Оказалось, что маникюрша - невеста этого чистильщика бассейнов. К тому же у нее был роман со свободным художником - фотографом. - Элинор сурово смерила меня взглядом. - Теперь Эприл вычеркнули из всех списков, вплоть до выпускного бала в средней школе в Беверли. Она уже переплатила своим адвокатам целое состояние, чтобы добиться хоть каких-нибудь алиментов. А Тед тем временем рыщет в надежде найти новую модель, хотя все знают, что он играет своей салями с горничной-мексиканкой. - Элинор печально покачала головой. - Наша система несправедлива, но вы не в силах контролировать свои вкусы я аппетиты. И если вам захочется перекусить между двумя трапезами, то следует проявлять осторожность и внимательно смотреть, что едите.
- Но я не…
- Выбирайте себе любовника очень тщательно, - продолжала она, не слушая меня. - Есть масса ковбоев, которые не откажутся повеселиться с вами в надежде на то, что это даст им возможность нажать на нужные кнопки и сорвать крупный куш. Все они начитались романов Джеки Коллинз и воображают себя удачливыми шантажистами.
- Но я вовсе не собираюсь заводить адюльтер.
- Сейчас вы, возможно, говорите правду, моя дорогая, - пробормотала Элинор тоном утомленной светской дамы, - но в конце концов придете к этому. Я вижу это по вашим глазам. Мой совет пригодится вам и через двадцать лет, поэтому рекомендую вам запомнить его. Существуют определенные правила: будьте предельно скромны. Никому не доверяйте и ни с кем не откровенничайте. Особенно же со своими ближайшими друзьями. Следите за слугами. Не помышляйте о том, чтобы завести дневник, не пишите писем. И что бы вы ни делали, никогда, никогда не вступайте в сексуальные отношения с тем, кто потеряет меньше, чем вы, если вас накроют.
Она встала и подала мне напиток, спрятанный мной среди декоративных растений. - Это, вероятно, ваш.
Я должна бежать, а вам рекомендую поразмыслить над моими словами.
Попивая бурбон, я чувствовала себя несчастной. Скрытая тенью, в этом укромном уголке, я хорошо видела тех, кто выходил из комнаты на просторную террасу, где теперь включили разноцветные огни и где начали собираться люди. Я видела, как Харли, полный сознания собственного достоинства, вышел на веранду, оживленно беседуя с Кристал Келли. Тед де Виней проследовал за ними со своей нимфеткой, должно быть, это и была последняя модель, которую он привез сюда на пробу. Эту юную особу можно было принять за его внучку. Я видела Сильви и Уоррена, Элинор и Арни, Джессику и ее ужасных родителей. Все были в сборе.
Женщины в вечерних платьях, казавшиеся хрупкими и уязвимыми, сжимали в руках стаканы с водой "Эвиан" и переходили с места на место, постукивая каблучками по каменному полу. Они были в самых дорогих платьях, какие только можно купить за деньги, - от Шанель, Армани, Версаче, но эти дамы выглядели худыми. Их запавшие глаза и чрезмерно покрытые косметикой лица наводили на мысль о страшном оскале черепов. Почему пошла столь странная мода на женщин, похожих на жертвы голода? Пока я разглядывала их, заиграла музыка. Кристал Келли пошла танцевать с Арни. На вид им было лет по пятьдесят, а то и по шестьдесят, и я, внимательно присматриваясь к ним, вспомнила слова Харли.
Конечно, Кристал Келли не могла позволить себе выглядеть неухоженной: ее облегающее короткое платье без рукавов не оставляло никаких сомнений в том, что она стройна. Но было нечто неприятное и вызывающее в неумеренном использовании косметики, в тощих руках и шее, поэтому весь облик Кристал Келли и дорогое модное платье казались вызывающе непристойными. Зачем она оделась так, будто была лет на сорок моложе? Глядя на то, как напрягались икроножные мышцы Кристал, когда она с видимым усилием балансировала на шпильках, я вспомнила о своей бабушке, которую она мне чем-то напомнила. Однако моя бабушка в этом возрасте носила удобные фетровые шлепанцы с разрезами, предназначенными для того, чтобы ослабить давление на подагрические шишки на пальцах ног.
Оба эти образа были жестко очерченными стереотипами. "Что хуже, - думала я, - быть шаркающей старой женщиной с распухшими от подагры пальцами или такой нелепой фигурой, как Кристал, "овцой, маскирующейся под ягненка"? Неужели нет какого-то среднего пути, облика, который стареющая женщина могла бы принять с достоинством?"
- Печально! Не правда ли? - произнес рядом со мной голос, от звука которого я подпрыгнула в воздух на несколько дюймов. - О, прошу прощения, что напугала вас! Я не хотела этого.
Я увидела пожилую даму в черном тренировочном костюме и легких туфлях.
- Откуда вы появились?.. Я не слышала, как вы подошли…
Я уставилась на нее. Сходство было безусловным.
- Вы не… Нэнси ван Эсперн? Она протянула мне руку:
- Должно быть, вы Синди Брайтмен. - Брови ее слегка поднялись. - Лицо "Лапиник"?
- Ну, гм… да.
Я почти утратила дар речи, ошеломленная встречей с идолом своего детства, и с любопытством разглядывала ее. Как и сказал Харли, лицо ее было покрыто морщинами, однако оно выражало доброту и свидетельствовало о сильном характере. Нэнси говорила чуть хрипловатым голосом.
- Признаться, - продолжала она, - я полагала, что вы такая же, как все эти пустоголовые болваны, наводнившие наш город. Но потом вы потребовали у моего бармена хороший бурбон, И я, услышав об этом, решила познакомиться с вами поближе. У вас есгь вкус, моя девочка.
- М-м… спасибо, - пролепетала я.
- Я принесла вам еще. - Нэнси подала мне полный стакан. - Давайте же выпьем вместе и насладимся напитком. И плевать на всех этих чопорных типов с их подсчетом калорий.
- Готова выпить за это, - оживилась я.
Темп и ритм музыки изменились - она стала громче и веселее. Кристал Келли закружилась в танце.
- Я с грустью наблюдала за ними, - сказала Нэнси. - Печально видеть, что они не желают смириться с очевидными фактами - ведь годы-то идут. Ну посмотрите, она ведет себя так, будто ей шестнадцать. Вы не поверите, но мы одного возраста.
Мой мозг лихорадочно заработал - я пыталась произвести простейшие подсчеты и примирить очевидное с только что услышанным.
- Я не имею ничего против того, чтобы люди веселились, - добавила Нэнси, закуривая сигару. - Просто не переношу притворства. Ради всего святого, разве так уж плохо, что тебе стукнуло шестьдесят пять?
- Не знаю, - отозвалась я. - В конце концов, с каждым происходит такое. Так почему бы не принять этого?
- Взгляните на нее! - повторила Нэнси. - Она не больше нас верит в то, что сохранила красоту. Так почему же воображает, что ей удается сбить нас с толку? Сейчас даже такая молодая женщина, как вы, не всегда уверена в своей привлекательности. Верно?
- Будь я безобразна, - задумчиво сказала я, - я продала бы душу, чтобы стать такой, как теперь. Но, обретя красоту, начинаешь бояться, что потеряешь ее. И это наводит на мысль о том, что игра не стоит свеч. - Я вопросительно улыбнулась ей, словно ища поддержки. Если бы она знала правду обо мне!
- Пожалуй, вы правы, - согласилась Нэнси. - Вы создаете для себя идеал красоты, недостижимой ни для кого, а потом убеждаете всех в том, что если как следует постараться, ну, например, каждый день перед завтраком делать упражнения для таза или какие-то еще, то получишь шанс добиться такого результата. А потом вы стоите в сторонке и посмеиваетесь, глядя, как потеют эти бедняжки. Она глубоко затянулась сигарой и выпустила круглое колечко дыма. - Вся эта чертова суматоха - всего лишь мужской заговор, направленный против женщин, с тем чтобы они чувствовали себя неловкими и неуклюжими, и мы обе это знаем. Верно?
- Неловкими, неуклюжими, неуверенными в себе и в конечном счете бессильными, - пробормотала я.
- Да, именно то, чего хотят эти мерзавцы-мужчины - загнать нас в угол. И совершенно не важно, модель ты или сотрудница Красного Креста и чего ты добилась в жизни, - все пойдет прахом, когда наступит срок окончательного испытания, то есть появится возможность проверить, соответствует ли твое тело нелепому образу, безоговорочно и деспотично выбранному мужчинами.
- Если бы только нам удалось заставить их прыгать через те же самые обручи. - Я с улыбкой оглядела публику. - Хотелось бы посмотреть, как общество спишет их и отправит в архив, как лишит их возможности работать и преуспевать, если окажется, что они потеряли прежнюю привлекательность, а то, чем эти люди более всего кичатся, не стоит под определенным углом, а уныло свисает. Нэнси усмехнулась:
- Да, было бы интересно посмотреть, как эти жирные мужчины пытаются проложить дорогу на экран своим членом, то есть прибегают к тому же способу, что и мы. Недалеко бы они ушли, если бы я отбирала актеров и распределяла роли. - Помолчав, Нэнси с горечью добавила: - Только став старой и уродливой, находишь в себе храбрость бросить им вызов, сказать, что все это не важно. Но к тому времени уже слишком поздно что-либо изменить.
- По-моему, вы еще красивы, - робко заметила я. - К тому же вы блестящая актриса. Мне так нравились ваши фильмы.
- Они выходили давным-давно, когда вы были еще слишком маленькой, чтобы оценить их, моя дорогая, - ворчливо возразила Нэнси, стараясь не показать, что мой комплимент ей приятен.
- Позвольте спросить, почему вы не появляетесь на собственных вечерах? А если вы так не любите их, то зачем устраиваете?
Нэнси рассмеялась:
- Я отвечу вам, чтобы напомнить себе, как мне повезло. Иногда я впадаю в благодушие и забываю, что люди бывают ужасны. Тогда я убеждаю себя быть более общительной. Когда такое находит на меня, я понимаю, что пора устроить ежегодный бал. Обычно после такого сборища у меня надолго отпадает охота к светской жизни, не менее чем на год. Мне достаточно на пять минут окунуться в эту атмосферу, чтобы проникнуться отвращением к ней. Поэтому я просто брожу по комнатам и наблюдаю, но держусь в тени, как и сегодня. - Нэнси похлопала меня по руке. - Так больше шансов встретить интересных людей.
Пронзительный голос прервал нашу беседу:
- Эй, Дуэйн, иди сюда скорее! Здесь кто-то курит! Наглая блондинка в облегающем платье вдруг возникла из темноты.
- Сейчас же прекратите! - зашипела она. - Разве вам не известно, что теперь никто уже не курит? - Она сделала еще один шаг к нам. - Ох! - воскликнула девица. - Это сигара!
- Убирайся, маленькая задница! - твердо сказала Нэнси.
- Как вы смеете так говорить со мной?! - завопила блондинка. - Кем вы себя вообразили?
- Нэнси ван Эсперн, - спокойно представилась моя собеседница. - Хозяйка этого дома. Рада познакомиться.
- Ха-ха! Как забавно! - не унималась блондинка. - Все знают, что эта старая кошелка никогда не появляется на своих вечерах. - Она вглядывалась в темный угол, стараясь рассмотреть нас. - Черт возьми! - выдохнула она. - Дуэйн! Скорее сюда! Иди и посмотри! Я нашла Синди Брайтмен!
Нэнси поднялась:
- Думаю, мне пора. И полагаю, этого вечера мне хватит на ближайшие два года.
- Дуэйн! Да поторопись ты! Чем ты там занимаешься?
- Мое знакомство с вами, дорогая, - добавила Нэнси, - придает смысл сегодняшнему вечеру. Не будь я такой нелюдимой старой сукой, я бы сказала, что у нас с вами родство душ. Вы не по возрасту зрелы и умны. А сейчас мне пора идти, не то мой будильник начнет подавать сигналы тревоги. Мне хотелось бы пригласить вас на ленч, но это не в моих правилах.
Нэнси исчезла в темноте, и я услышала, как захлопнулась за ней дверь. Однако кто-то вновь приближался ко мне. Вероятно, Дуэйн. Поэтому я решила что-нибудь предпринять.
- Харли! - завопила я. - Иди сюда скорее! Здесь обижают меня! Эти люди ведут себя грубо!
- Синди! - донесся из темноты голос моего мужа. - Где ты? Я весь вечер ищу тебя!
Глава 14
Утром, страдая от похмелья, я искала в ванной лекарство от головной боли. В стенном шкафу, где обычно люди держат одежду, Харли хранил лекарства. Здесь были хорошо представлены витаминные комплексы, фиброзаменители, а также гомеопатические средства, количество которых удовлетворило бы потребности всего сообщества Нового Века, но аспирина я там не обнаружила. Интересно знать - почему? Может, от аспирина толстеют? Или он оказывает на организм какое-нибудь иное нежелательное действие? Или Харли так дьявольски здоров, что никогда не испытывает в нем нужды? А что, если вчерашний вечер так ужасно сказался на его здоровье, что он успел побывать здесь до меня и поглотил все запасы лекарства? Я не помнила всех подробностей вчерашнего вечера, но подозревала, что Харли пришлось выпить стаканчик-другой, чтобы справиться со мной и примириться с моим поведением после того, как я рассталась с Нэнси. Я содрогнулась, внезапно вспомнив, как танцевала на столе с барменом, когда получила от него очередную порцию бурбона.
Я направилась к Джорджу спросить у него аспирин, когда из двери гостевой спальни послышался знакомый голос:
- Как это ты не знаешь, что будет? Я послал тебе уведомление об отгрузке два дня назад. Ради Христа, я поеду завтра!
Это Дэвид вершил по телефону свои дела в обычной манере мачо. Я представила, как он вышагивает по комнате в костюме от Армани, доводя какого-то несчастного служащего до слез. Я уже начала спускаться по лестнице, когда уловила знакомое имя.
- Не спрашивайте меня, что с ним случилось, - агрессивно потребовал Дэвид. - Я отправил его по электронной почте фирме "Лапинетт" по адресу, который вы мне дали.
"Лапинетт"? На происки этой фирмы совсем недавно мне жаловался Харли. Почему Дэвид ведет с ними переговоры? Я внимательно прислушалась.
- Да, могу зачитать вам данные. Они все у меня под рукой. Не бросайте трубку!
Послышался шелест перелистываемых страниц.
- Вы хотите сказать, что вам нужен этот чертов документ? Как, черт вас возьми, я могу переслать вам его отсюда? Я же сейчас в доме брата! Ради всего святого! Неужели вы мне, так вас разэтак, не верите? - Послышалась барабанная дробь - его пальцы нетерпеливо постукивали по столу. - Да… да… - Дэвид испустил преувеличенно тяжкий вздох. - Ладно… хорошо. Если это успокоит вас… Думаю, здесь где-нибудь есть компьютер. Я отправлю бумагу по электронной почте. - После долгой паузы он снова заговорил: - Уверяю вас, больше я ничего не могу достать. Во всяком случае, за такое вознаграждение. Они здесь начинают кое-что подозревать, поэтому лучше нам сделать перерыв на месяц-другой.
Снова пауза.
- Ладно, - сказал он наконец. - Через час я отправлю вам его. Но на этот раз предоставьте мне позаботиться о пересылке и не спрашивайте о деталях. Это мой личный счет, понятно? В банке на Каймановых островах. Я не хочу, чтобы Служба внутренних доходов снова напустилась на меня.
Послышался щелчок. Это означало, что телефонная трубка легла на рычаг. Тяжелые шаги направились к двери. Испуганная, я отскочила и ринулась в первую же дверь, которая привела меня в комнату для прислуги. Я стояла в темноте, дрожа и боясь перевести дух, пока не услышала, как открылась дверь соседней комнаты. Потом шаги замерли далеко в коридоре.