– Я поставлю тебя в известность.
– Хорошо. Тогда все улажено, и у меня есть еще двадцать минут до ленча.
Амадео улыбнулся ей, и она удобно устроилась на подлокотнике его кресла и нежно коснулась рукой щеки мужа. В этот момент яркий солнечный свет упал на бриллиант, и на дальней стене заиграли радужные блики. Она заметила, как Бернардо с недовольным видом наблюдает за ними, и удивилась:
– В чем дело, Нардо, тебе снова не угодила одна из твоих подружек?
– Очень забавно. Но так уж получилось, что в последнюю неделю я был прикован к рабочему столу. Я начинаю чувствовать себя евнухом этого дома.
Амадео нахмурил брови. Его беспокоило, что они сверх меры завалили Бернардо работой, но Изабелла поняла, что его неожиданно мрачный вид вызван чем-то другим. Она слишком хорошо его знала, чтобы поверить в то, что он жалуется на очень большую нагрузку на работе. И она была права. Они все трое были ужасно измотаны работой, но это им нравилось. Правда, Бернардо приходилось работать несколько больше, чем его друзьям. Сейчас он был явно встревожен, переводя взгляд с большого бриллиантового кольца Изабеллы на ее жемчуга.
– Это безумие – носить такие драгоценности, Изабелла. – А затем выразительно посмотрел на Амадео: – Я говорил тебе об этом на прошлой неделе.
– О чем это вы? – Изабелла переводила взгляд с одного на другого с притворным испугом, а затем остановила взор на добром лице мужа. – Он хочет заставить тебя отобрать мое кольцо?
– Примерно так. – Амадео пожал плечами, став при этом больше похожим на итальянца.
Но Бернардо вовсе не забавляла их игра.
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Вы знаете, что случилось с Беллоджио на прошлой неделе. Это могло случиться и с вами.
– Похищение? – поразилась Изабелла. – Не говори глупости, Нардо. Братья Беллоджио были важными политическими деятелями в Риме. Они знали всех и сосредоточили в своих руках чрезвычайную власть. Все террористы ненавидели их как символ капитализма.
– Они также знали, что у них чертовски огромное состояние. А их жены расхаживали по городу как рекламы Ван Клифа. Ты не думаешь, что одно связано с другим?
– Нет. – Изабеллу, казалось, это ничуть не тронуло, но затем она вновь уставилась на Бернардо. – Что на тебя нашло? Почему это вдруг стало беспокоить тебя? У тебя опять разыгралась язва? Она всегда делает тебя странным.
– Прекрати, Изабелла. Не веди себя как ребенок. Это уже четвертое крупное похищение за последний год, и вопреки тому, что вы думаете, не все похищения в наши дни происходят в Европе по политическим мотивам. Некоторые из них случаются именно потому, что люди богаты и дают понять это всему миру.
– Ах так, значит, ты считаешь, что я разгуливаю, демонстрируя наше богатство. Я права? О Боже, Бернардо, как это вульгарно!
– Но разве это не так? – Его глаза гневно сверкнули, когда он схватил газету со стола Амадео. Он пробежал глазами по страницам, быстро листая их. Амадео и Изабелла наблюдали за ним. – Да, ужасно, ужасно вульгарно, Изабелла. Я так рад, что ты не способна на подобную грубость.
С этими словами он слегка ударил по раскрытой газете с большой фотографией, на которой она с мужем входила во дворец. На вечере, устроенном в честь открытия оперного театра, Изабелла была в изумительно красивом бежевом муаровом вечернем платье и в пальто в тон ему, отороченном роскошными соболями. На шее сияло бриллиантовое колье, на обоих запястьях – браслеты, переливающиеся в унисон с кольцом на пальце.
– Я рад, что ты такая скромная. – Затем он гневно взглянул на Амадео: – Вы оба.
Небольшие запонки на рубашке под вечерним фраком Амадео сверкали совсем как маленькие бриллианты в ушах Изабеллы. На заднем плане виднелся "роллс" Амадео, на котором шофер вывозил их только по торжественным случаям.
Они в недоумении смотрели на фотографию, а Бернардо осуждающе гневно – на них.
– Мы там были не одни, ты же знаешь, – мягко сказала Изабелла. Ее тронуло его беспокойство. Он и раньше заговаривал об этом, но теперь, когда похитили и убили братьев Беллоджио, в его голосе чувствовалась упрямая решимость. – Дорогой, тебе действительно не стоит волноваться за нас.
– Почему? Вы считаете себя святыми? Вам кажется, что никто не посмеет прикоснуться к вам? Если вы так думаете, то вы просто безумцы! Вы оба! – На мгновение показалось, что он вот-вот расплачется.
Бернардо знал одного из братьев Беллоджио и на прошлой неделе был на его похоронах. Похитители потребовали безумный выкуп в пятнадцать миллионов долларов и освобождения шестерых политических заключенных. Но семья была не в состоянии удовлетворить их требования, а правительство не пожелало. Результат оказался трагическим. Хотя Изабелла и Амадео смотрели на него с сочувствием, происшедшее их не тронуло. Бернардо явно виделись призраки.
Изабелла медленно встала и подошла к Бернардо. Она привстала на цыпочки, обняла его и улыбнулась:
– Мы любим тебя. Но ты слишком волнуешься. Амадео хмурился из-за сочувствия к Бернардо, а не из страха за себя.
– До вас не доходит, не так ли? – Бернардо смотрел на них с возрастающим отчаянием.
На сей раз ответил Амадео, а Изабелла со вздохом села на стул.
– Мы все понимаем. Но думаю, в этом меньше повода для беспокойства, чем тебе кажется. Посмотри на нас, – он скромно махнул рукой в сторону Изабеллы, потом на себя, – мы ничего собой не представляем. Мы просто продавцы одежды. Чего кто-то может хотеть от нас?
– Денег. А как насчет Алессандро? Что, если похитят его?
Амадео вздрогнул. Бернардо попал в цель.
– Это другое дело. Но он никогда не бывает один. И тебе это известно. Вилла охраняется. Никто туда не может забраться. Тебе не стоит так волноваться. Он в безопасности, так же как и мы.
– Ты ошибаешься. Сейчас никто не может быть в безопасности. И до тех пор, пока вы разгуливаете в таком виде, – он вновь указал на фотографию в газете, – вы играете с огнем. Когда сегодня утром я увидел эту фотографию, мне захотелось выпороть вас обоих.
Амадео и Изабелла быстро обменялись взглядами, и Бернардо отвернулся. Они не поняли. Они подумали, что он сошел с ума. Но сумасшедшие они. Простые, наивные и глупые. Бернардо хотелось наорать на них, но он понимал, что это бесполезно. Продавцы одежды... У них самый крупный дом мод в Европе, одно из самых больших состояний в Риме, оба – эффектные личности, у них беззащитный ребенок, а эта женщина увешивает себя драгоценностями... Продавцы одежды. Он еще раз посмотрел на них, покачал головой и пошел к двери.
– Я подумаю насчет мыла, Изабелла. Но и вы оба сделайте мне одолжение. – Он на мгновение замолчал. – Подумайте о том, что я сказал.
– Обязательно, – мягко произнес Амадео в тот момент, когда Бернардо закрывал дверь. Затем он посмотрел на жену: – Знаешь, возможно, он прав. Наверное, нам следует вести себя осторожнее в отношении тебя и Алессандро.
– А как насчет тебя?
– Вряд ли я представляю особый интерес. – Он улыбнулся. – И я не разгуливаю в бриллиантах и мехах.
Она ответила ему улыбкой, а затем надула губки.
– Ты не можешь отобрать у меня мое кольцо.
– И не собираюсь. – Он с нежностью посмотрел на нее.
– Никогда? – Она с видом обиженного ребенка села к нему на колени, и он усмехнулся.
– Никогда. Обещаю. Оно твое. И я твой. Навсегда. – Потом он поцеловал ее, и она почувствовала, как в ней закипает жар, который он вызывал в ней с их первой встречи. Руки обняли его за шею, а губы слились в крепком поцелуе.
– Я люблю тебя, милый... больше всего на свете... Они снова поцеловались, и она почувствовала, как слезы набежали ей на глаза, когда она наконец оторвалась от него. Иногда такое случалось. Она была так счастлива, что ей хотелось плакать. У них за плечами была целая жизнь. Они так много пережили вместе. Их объединяло не только общее дело, но и нежные воспоминания: рождение сына, дни, проведенные вдвоем на острове в Греции пять лет назад, когда они внезапно почувствовали, что слишком устали от работы; именно тогда они зачали Алессандро. В ее памяти промелькнули тысячи мгновений, снова доказывая, как бесконечно дорог ей Амадео.
– Изабеллецца... – Он посмотрел на нее с улыбкой в глубоких изумрудных глазах. – Ты сделала мою жизнь совершенством. Я давно не говорил тебе об этом?
Она улыбнулась в ответ.
– А ты – мою. Знаешь, что бы мне хотелось сделать?
– Что? – Что бы это ни было, они обязательно сделают это. Он ни в чем не мог бы ей отказать. Возможно, другие сказали бы, что она избалована, что муж во всем потакает ей. Но это было не так. Она в равной мере баловала его. Они делали все друг для друга и наслаждались взаимной нежностью двух страстно любящих сердец.
– Мне бы хотелось снова поехать в Грецию. – Предупреждение Бернардо уже было забыто.
– Когда? – Он вновь улыбнулся. Ему тоже хотелось поехать. Это было одним из самых прекрасных моментов в его жизни.
– Может быть, весной? – Она взглянула на него и показалась ему невыносимо сексуальной.
– Мы сделаем еще одного ребенка? – Он уже некоторое время подумывал об этом. Казалось, пора. До рождения Алессандро они хотели только одного ребенка. Но он доставлял им столько радости, что в последнее время Амадео хотел завести об этом разговор с Изабеллой.
– В Греции? – Ее темные глаза широко раскрылись, а рот казался томным и притягательным, когда он вновь наклонился поцеловать ее. Она улыбнулась ему. – Знаешь, нам не стоит ждать до Греции. Люди заводят детей и в Риме.
– Неужели? – шепнул он ей в ухо. – Тебе придется показать мне, как это делается.
– Ладно, дорогой. – Она внезапно засмеялась и посмотрела на часы. – Но только после ленча. Я опаздываю.
– Это ужасно. Возможно, тебе лучше не ходить туда совсем. Мы могли бы поехать домой на виллу и...
– Потом... – Она еще раз поцеловала его и медленно пошла к двери, а коснувшись дверной ручки, обернулась на мгновение, склонив голову набок и вопросительно посмотрев на него: – Ты действительно этого хочешь?
– Чтобы ты не ездила на ленч? – Он задорно улыбнулся.
Но она покачала головой и засмеялась:
– Нет, гнусный развратник. Я имела в виду ребенка. – Она произнесла последнее слово с глубокой нежностью, так, будто эта мысль для нее тоже много значила.
Он закивал, глядя на нее:
– Конечно. А что ты думаешь, Беллецца? Но она загадочно улыбнулась.
– Я считаю, нам следует все обдумать. – Сказав это и послав ему воздушный поцелуй, она исчезла, а он остался стоять, глядя на дверь.
Ему хотелось еще раз сказать ей, что он любит ее. Но с этим придется подождать до вечера. Он тоже был удивлен своим заявлением о том, что хочет еще одного ребенка. Он подумывал об этом, но до сих пор не высказывал вслух. Теперь он внезапно понял, что действительно хочет этого. И это не должно помешать ее карьере. Алессандро ведь не помешал, и они оба многое могли дать малышу. И чем дольше он размышлял об этом, тем больше ему нравилась эта идея. Он вернулся к столу и с улыбкой взял стопку бумаг.
Было уже около часа дня, когда Амадео наконец встал и потянулся. Он остался доволен цифрами, которые просматривал. Американские контракты, заключенные этой осенью, явно принесут им кругленькую сумму. Поистине замечательно. Он уже собирался закатить себе праздничный ленч в одиночестве, когда услышал тихий стук в дверь.
– Да? – удивился он. Его секретарша обычно звонила ему, но, вероятно, она уже ушла на ленч. Он повернулся к двери и увидел, как одна из помощниц секретаря робко заглядывает из-за двери.
– Простите, синьор, но... – Она улыбнулась ему. Он был столь бесподобно красив; что она всегда не знала, что сказать. Хотя в любом случае ей редко приходилось разговаривать с ним.
– Да? – Он улыбнулся в ответ. – Чем могу помочь?
– Здесь двое мужчин хотят видеть вас, сэр. – Ее голос затих, и она покраснела.
– Сейчас? – Он перевел глаза на раскрытый блокнот с записями назначенных встреч, лежавший на его столе. До трех часов ничего не записано. – Кто?
– Они... это насчет вашей машины... "Феррари"...
– Моей машины? – Он удивился и смутился.
– Они... они сказали, что произошел... несчастный случай. – Она ждала взрыва, но его не последовало. Вид у него был встревоженный, но не сердитый.
– Кто-нибудь пострадал?
– Я так не думаю. Но они здесь... за дверью... в конторе мисс Альзини, сэр.
Он слегка кивнул и вышел за ней в приемную, где увидел двух удрученных и смущенных мужчин. Они были в опрятных, но простых костюмах, с большими загорелыми руками и красными лицами; он не мог точно сказать, от огорчения или от солнца. Было совершенно ясно, что они не привыкли к подобной обстановке. Тот, что был пониже ростом, казалось, боялся ступить на ковер, а второму явно хотелось провалиться сквозь пол. Они походили на простых работяг, а когда заговорили, то голоса у них были хриплыми, испуганными, но обращались они уважительно. Пришедшие были в ужасе от того, что произошло, и страшно перепугались, когда узнали, что машина принадлежит ему.
– Что случилось? – Он продолжал смущенно смотреть на них, но голос у него был мягким, а глаза добрыми, и если он и испытывал какое-либо огорчение по поводу машины, то ничем не показывал этого.
– Мы ехали. Было очень интенсивное движение, ваша честь. Вы же знаете, время ленча. – Амадео спокойно кивнул, слушая рассказ. – Женщина с маленькой девочкой перебегали улицу, мы свернули, чтобы не наехать на них, и... – Мужчина еще больше покраснел. – И вместо них натолкнулись на вашу машину. Не очень сильно, но немного повредили ее. Мы можем ее отремонтировать. У моего брата есть мастерская, он мастер своего дела. Вы будете довольны. И мы заплатим. За все. Мы все оплатим.
– Ну уж нет. Мы все уладим через наши страховые компании. Там большие повреждения? – Он старался не показать своего огорчения.
– Мы... Мы очень сожалеем. Мы ни за что на свете не стукнули бы вашу машину, ваша честь. Пусть "фиат", какую-нибудь иномарку, все, что угодно, только не такую прекрасную машину, как ваша. – Мужчина повыше ростом заламывал себе руки, так что Амадео в конце концов даже улыбнулся. Они выглядели так абсурдно, стоя в кабинете его секретаря, разбитые больше, чем его машина. Ему с трудом удалось сдержать нервный смех, и он вдруг обрадовался, что Изабеллы нет рядом и она не может озорно взглянуть на него с насмешливо-серьезным выражением.
– Ничего. Пойдемте посмотрим. – Он провел их к маленькому личному лифту, вставил свой ключ и спустился вместе с ними на первый этаж, при этом мужчины стояли с удрученно опущенными головами, а Амадео пытался завязать с ними обычный разговор.
Даже Чиано ушел обедать в тот момент, когда Амадео вышел на улицу и посмотрел в направлении автомобиля. Он заметил их машину, припаркованную во втором ряду рядом с его автомобилем. Это была большая, ужасного вида старая машина, которая действительно казалась достаточно тяжелой, чтобы нанести серьезные повреждения. Скрывая свою озабоченность, он пошел вверх по улице, а двое мужчин нервно шагали вслед за ним, явно в ужасе от того, что он увидит. Подходя по тротуару к своей машине, он заметил, что третий мужчина ждет в старом "фиате", с несчастным видом глядя на приближающегося Амадео. Он наклонил голову в кратком приветствии, и Амадео ступил на проезжую часть, огибая свою машину, чтобы посмотреть на ее поврежденную левую часть. Его глаза медленно скользили по машине, и он слегка наклонился, чтобы лучше увидеть повреждение. Но наклонившись, он вдруг смущенно сощурил глаза: там не было никакого повреждения, ни единой царапины, его машина ничуть не пострадала. Но было уже слишком поздно задавать им вопросы. Когда его глаза широко раскрылись от удивления, ему нанесли удар сзади по шее каким-то тяжелым предметом, он сразу осел, его толкнули, а затем бесцеремонно затащили на заднее сиденье поджидавшего автомобиля. Все было так четко сработано двумя невинного вида посетителями, что произошло в одно мгновение. Мужчины спокойно уселись в "фиат" к своему приятелю, и он медленно отъехал от края тротуара. Не успели они проехать и двух кварталов, как Амадео был крепко связан, ему завязали глаза и всунули кляп, его неподвижное тело беззвучно лежало на полу машины увозивших его похитителей.
Глава 2
Солнце только что скрылось в ярком сиянии оранжевых и розовато-лиловых красок. Изабелла стояла в великолепном зеленом атласном платье в своей гостиной. Изящные хрустальные с латунью бра освещали комнату мягким светом. Она взглянула на темно-синие часы работы Фаберже на камине. Они с Амадео купили их много лет назад в Нью-Йорке у одного коллекционера. Вещь поистине бесценная, как и бриллиантовое колье с изумрудами, доставшееся ей от бабушки и сейчас изящно облегавшее ее длинную белую шею. Говорили, что когда-то оно принадлежало Жозефине Бонапарт.
Изабелла медленно развернулась на одном каблуке и принялась ходить вперед-назад по комнате. Было без пяти восемь, и они явно опаздывали на ужин к принцессе ди Сант-Анджело. Черт подери Амадео! Почему именно сегодня вечером он не мог прийти домой вовремя? Принцесса была одной из немногих людей, которые раздражали Изабеллу. Эта восьмидесятитрехлетняя старуха с сердцем из каррарского мрамора и стальными глазами была давней подругой бабушки Амадео и женщиной, к которой Изабелла откровенно испытывала отвращение. Она регулярно устраивала обязательные вечера: коктейль – ровно в восемь, ужин – ровно в девять. А им еще надо проехать пол-Рима, чтобы добраться до загородного дворца Сант-Анджело, где принцесса командовала двором в старинных, но поразительно красивых бальных нарядах, размахивая своей эбонитовой тростью с золотым набалдашником.
Нервничая, Изабелла заметила свое отражение в зеркале над изящным резным французским столиком и подумала, не изменить ли ей как-нибудь прическу. Она с унылым видом изучала свое отражение. Слишком просто, слишком строго. Она собрала все волосы высоко на макушке и завязала их простым узлом, чтобы не отвлекать внимание от колье и сочетающихся с ним сережек, сделанных по заказу Амадео. Изумруды были великолепны, а ее платье имело точно такой же зеленый оттенок. Оно было из ее собственной коллекции этого года из идеально сидящего зеленого атласа, который, казалось, ниспадал прямо от плеч до пола. Поверх него она наденет белое атласное пальто, специально сшитое к этому платью, с узким, плотно прилегающим воротником и широкими манжетами, отделанными необычным шелком цвета фуксии. Но возможно, это слишком броско, или, может быть, ее прическа выглядит слишком просто, или... О черт, где же Амадео? И почему он опаздывает? Изабелла вновь взглянула на часы и начала поджимать губки, услышав чуть слышный тихий шепот у двери. Она удивленно обернулась и увидела большие карие глаза Алессандро, прячущегося за дверью гостиной.
– Шш... мама... иди сюда...
– Что ты здесь делаешь? – Она мгновенно перешла на конспиративный шепот, широко улыбаясь при этом.
– Я сбежал от нее! – Глазенки горели таким же огнем, как у нее самой.
– От кого?
– От мамы Терезы! – Конечно же, от Марии Терезы. Няни.
– Почему ты не спишь? – Она уже была рядом с сыном, осторожно присев на высоких каблуках. – Уже очень поздно.