Доктор засунул стетоскоп в карман белого халата. Он был семейным врачом и знал Кейт еще с детских лет.
– Я не думаю, что он восстановится полностью, – заявил доктор Гершел. – Однако если он избавится от лишнего веса и станет следить за давлением – а также если резко сбавит нагрузку на работе, – то здоровье его будет в приличном состоянии. Кейт, я буду с вами так же откровенен, как и с миссис Форсберг. Его левая рука парализована, и я не уверен, сможет ли он ею пользоваться когда-нибудь в полном объеме.
– Бедный папа! – Кейт непроизвольно прикоснулась к отцовской руке. – Но ведь могло быть и еще хуже. Почему он не послушался ваших предостережений?
– Вы же знаете своего отца, Кейт, так что знаете и ответ на свой вопрос. Я много раз предупреждал его, миссис Форсберг тоже. Но он не слушал никого.
– Мама, почему ты ничего мне не говорила? С твоей стороны было… нечестно… скрывать от меня такие серьезные вещи!
Миссис Форсберг смутилась.
– Я уже говорила тебе по телефону. У него случился приступ после гибели Стивена… А у тебя и без того было достаточно горя.
– Значит, ты все время помогала мне, хлопотала, а сама беспокоилась об отце? – спросила Кейт. – И папа тоже не давал себе отдыха, хотя был не совсем здоров?
– Ваша мать поразительно сильная женщина, Кейт, – вмешался доктор Гершел. – Она категорически отказалась говорить вам правду, хотя я предостерегал ее, что она подорвет и свое собственное здоровье, если не снимет с себя хотя бы часть нагрузки.
– Как я была слепа, раз не догадывалась о том, что происходит. Папа навещал меня всего несколько раз, но я думала, что он слишком занят на работе.
– Это мне хотелось, чтобы ты так думала, – сказала мать. – Тебе не за что упрекать себя, Кейт.
– Ну, мне пора возвращаться к работе, – заявил доктор после недолгого молчания. – Кейт, я буду рад встретиться с вами в скором времени и сообщу подробно о состоянии вашего отца. Если завтра у вас найдется свободное время, позвоните моей ассистентке и мы попытаемся найти полчаса для разговора.
– Благодарю вас, я буду крайне признательна.
Как только ушел доктор Гершел, одна из медсестер улыбнулась Кейт.
– Вам принести стул, миссис Харрингтон? А то у вас усталый вид.
Мать Кейт удивленно подняла голову.
– Фамилия моей дочери Коулер, – заявила она сиделке с легким раздражением. – Но с вашей стороны будет весьма любезно, если вы найдете лишний стул. Кейт всю ночь провела в самолете, возвращаясь с Фиджи, и, конечно, вымоталась.
Обе медсестры казались смущенными.
– Прошу прощения, миссис Коулер. Просто я видела по телевизору бракосочетание Блейка Харрингтона и могу поклясться, что вы и стали его женой. – Она наморщила лоб в явном смущении. – Репортер что-то говорил о том, что жена Блейка Харрингтона дочь одного из крупных предпринимателей Висконсина. Вот я и решила, что это вы.
– Вы не ошиблись, – ответила Кейт. – Это длинная и очень запутанная история. Как вы думаете, скоро мой отец придет в сознание?
– Сознание к нему уже вернулось сегодня утром, – ответила сиделка. – Сейчас он просто спит. Думаю, что он проснется через три-четыре часа, а может, и немного раньше.
– Мама… – нерешительно произнесла Кейт. – Может, поедем сейчас домой? Мне нужно тебе много сказать.
– Хорошо. – Мать, казалось, удивилась ее просьбе. – Вот только не знаю, стоит ли мне уезжать от отца, – добавила она.
– Мы позвоним вам тотчас же, как только он проснется, – вмешалась сиделка. – Миссис Форсберг, вы уже сидите тут без отдыха целые сутки. Ваша дочь права, вам нужно поехать домой и отдохнуть пару часов. Ваш супруг сейчас вне опасности, можете мне поверить.
С большой неохотой миссис Форсберг согласилась поехать с Кейт домой. Она слишком устала, чтобы протестовать с обычной своей категоричностью.
Оказавшись дома, мать без сил опустилась на диван, а Кейт уселась в ближайшее кресло.
– Почему сиделка назвала тебя миссис Харрингтон? – внезапно спросила мать. – Хотя я вспомнила, что администраторша отеля сказала то же самое, когда я наконец отыскала тебя на Фиджи. "У нас нет мистера и миссис Коулер, а есть мистер и миссис Блейк Харрингтон". – И тут миссис Форсберг медленно открыла глаза и чуть привстала. – Блейк Харрингтон! – воскликнула она. – Ты замужем за кинозвездой Блейком Харрингтоном!
– Ну да, так оно и есть.
– Блейк Харрингтон! – повторила мать. – Конечно, я бы сразу его узнала, если бы в тех фильмах у него не было синих волос. Я ведь смотрела "Время: ноль".
– Ты ходила на этот фильм? – спросила Кейт, разрываясь между удивлением и желанием расхохотаться. – Я знаю, что ты любишь бывать в кино, но не предполагала, что тебя интересуют космические приключения.
– В наши дни кроме космических приключений и фильмов ужасов и смотреть нечего. Не ходить же мне на эти невыносимо скучные картины, напичканные подтекстом. Даже в вестернах герои постоянно размышляют о смысле жизни.
– Ну, и что из того? – живо откликнулась Кейт, заинтригованная возможностью по-новому взглянуть на личность матери.
– Как я обнаружила, подтекст таков – жизнь совершенно аморальна, и пока мы движемся по ней, неуклонно приближаясь к могиле, всем рекомендуется сквернословить и заниматься странным сексом со странными людьми. Уверяю тебя, чудовища из других галактик кажутся нормальными по сравнению со всем этим безобразием. – Мать замолкла и посмотрела на свои крепко сжатые кулаки. – Кейт, ты уверена, что сможешь быть счастлива с актером? Жизнь кинозвезд так… отличается… от нашей.
– Я влюблена в Блейка, мама. Уж без него мне точно не видать никакого счастья.
– А мне так хотелось, чтобы ты вышла замуж за Эрла Дэррина, – миссис Форсберг. – Ты была бы за ним как за каменной стеной. И ваш брак был бы прочным.
– Если выходишь замуж без любви, о каком прочном браке можно говорить? Я уже испытала это со Стивеном, с меня хватит. – Кейт резко вскочила на ноги. – Мама, можно я пойду переоденусь? Мне хочется быть готовой к возвращению в госпиталь сразу же после звонка сиделки, а это платье я надела на себя почти сутки назад.
– Почему бы тебе не разместиться в своей старой комнате? – вежливо предложила миссис Форсберг, не возражая против того, что дочь сменила тему разговора. Вероятно, она не больше, чем Кейт, была готова к углублению их новых, доверительных отношений. – Я пришлю экономку с чистыми полотенцами. А постель там наверняка уже застелена.
– Спасибо, – ответила Кейт, спасаясь бегством в свою детскую комнату.
Когда они вернулись в госпиталь, у отца уже убрали из носа трубки и он полулежал среди груды белоснежных подушек. Лицо его было по-прежнему настолько бескровным, что лишь темные волосы отделяли бледную кожу от белой материи наволочек.
– Здравствуй, Кейт. Как поживаешь?
Речь его была невнятной, словно язык казался ему толстым и непослушным, и на Кейт нахлынула волна сочувствия. Ей вспомнилось, каким она видела отца в последний раз: энергичным, подвижным, настоящим медведем, готовым зареветь от нетерпения. И она молча взмолилась, чтобы он поскорей снова становился таким, каким был всегда.
– Здравствуй, папа. – Наклонившись, она ласково поцеловала его в щеку. – Где же все твои сиделки? Ты их уже распугал?
Отец попытался изобразить гнев.
– Эти глупые девицы заявляют, что не дадут мне телефон в палату еще две недели. Две недели! Понимают ли они, сколько всего может произойти в строительном бизнесе за эти две недели?
– Джек, ты не должен перенапрягаться, или я вызову сюда доктора Гершела, – заявила его жена. – Билл Декстер временно занимается всеми делами, а он уже двадцать лет как работает на твоей фирме.
– Билл Декстер! – раздраженно пробормотал мистер Форсберг все еще слабым голосом. – Да что он понимает в деле?
– Если он ничего не понимает в деле, проработав в нем двадцать лет, тогда тебе следовало давным-давно его уволить, – твердо заявила миссис Форсберг. – Кейт прилетела с Фиджи специально для того, чтобы повидаться с тобой. Она может… она может сообщить тебе о Блейке кое-какие интересные новости.
Мистер Форсберг нахмурился.
– Блейк? Что о нем можно сказать хорошего? Он что, наконец-то нашел работу?
Кейт приказала себе не сердиться. Ведь ей уже не раз приходилось в своей жизни общаться с больными людьми. Она поняла, что отцу нужно было казаться агрессивным, чтобы скрыть свою физическую слабость и терзавшую душу тревогу и неуверенность в завтрашнем дне.
– Блейк очень много работает, папа. И вообще, он никогда не оставался без работы. Его профессиональное имя Блейк Харрингтон.
– Ну, и что из того? Ты ожидаешь, что я подпрыгну на кровати от восторга?
– Нет, – со слабой улыбкой ответила Кейт. – Я совсем не удивлена, что его имя ничего тебе не говорит. Он кинозвезда, папа. Очень известный голливудский актер.
– Кинозвезда! И я должен, по-твоему, радоваться этому? Он что, лучше разумного и делового Эрла Дэррина? Ты лучше позаботься, чтобы он откладывал на твой счет какие-то деньги, пока они у него водятся, – раздраженно добавил отец. – Иначе он все истратит на дюжину розовых "Роллс-Ройсов", а ты на старости лет останешься без гроша. Ведь ты и так уже отдала все наследство Стивена в этот проклятый фонд. Кейт, у тебя не больше практичности, чем у новорожденного младенца. Прямо-таки не знаю, что мне с тобой делать.
Спокойно, подавив в себе желание нагрубить отцу, Кейт положила ладонь на его когда-то сильные пальцы, беспомощно теребившие простыню.
– Папа, тебе не нужно ничего делать со мной. Я взрослая женщина и отвечаю за свои поступки. А тебе пора подумать о себе самом и постараться снова восстановить свои силы.
– Джек, она права. Сейчас не время беспокоиться о финансовом положении Кейт.
– Но ведь кто-то должен думать об этом, – возразил он после недолгой паузы. – Кейт швыряет деньги на ветер. Она отдала деньги Центру, зря растратила неплохой капитал, который можно было бы использовать для создания новых рабочих мест. – Мистер Форсберг говорил с напором, однако его серое лицо слишком ясно свидетельствовало о том, что он держится больше на упрямой воле, чем на физической крепости.
– У меня ведь остались те деньги, которые ты положил в трастовый фонд на мое имя, когда я вышла за Стивена, – сказала Кейт. – И я хочу, чтобы ты взял их назад, папа. Я знаю… До меня дошли слухи, что "Форсберг Индастриз" переживает нелегкие времена и что местные банки закрыли для фирмы кредит. Передай им, что гарантией могут служить мои личные средства. Я ведь знаю, что ты вернешь мне все с процентами, как только поправишь положение.
Отец на минуту закрыл глаза, а когда открыл их снова, то старался не встречаться с дочерью взглядом.
– Я не заслуживаю твоего великодушия, – произнес он. – Я заставлял тебя перевести на мое имя твои ценные бумаги, чтобы использовать их как гарантию для своей фирмы.
– Я поняла, – ответила Кейт после долгого молчания. – Жаль, что ты не сказал мне всей правды, когда погиб Стивен. Ведь деньги были твоими по праву, ты заработал их своим тяжким трудом, так как же я могла бы не вер-нуть их тебе? У меня хватило бы разума понять, что для компании настали очень нелегкие времена и что строительная промышленность переживает кризис.
Отец ничего не ответил, и Кейт с тревогой посмотрела на него, хотя его глаза были открыты, а лицо оставалось спокойным. На вопрос Кейт ответила мать.
– Мы с отцом привыкли оберегать тебя от всех неприятностей, Кейт. Возможно, даже излишне усердно. Я уверена, что родителям всегда бывает трудно понять, что их ребенок уже вырос и стал взрослым человеком с независимыми взглядами, а еще трудней это бывает для тех родителей, у кого этот ребенок единственный.
– Если бы вы только были со мной откровенными! Если бы ты, папа, рассказал мне о своей финансовой ситуации, мы могли бы избежать стольких ненужных огорчений!
– Полагаю, что это так, – согласилась миссис Форсберг, по-прежнему не расставаясь со своей чопорностью. – Но я надеюсь, что теперь все недоразумения остались в прошлом. Ты все-таки вышла замуж за Блейка, а ведь это тебе и было нужно, верно?
– Да, – согласилась Кейт, заставляя себя улыбнуться. Она слишком отчетливо сознавала иронию создавшейся ситуации. Только что она упрекнула родителей в недостатке честности по отношению к ней. Теперь же, в свою очередь, в грехе умолчания была повинна она сама. Впрочем, если даже ее брак и развалится окончательно, родителям она ничего не скажет до тех пор, пока отец не выздоровеет. "Люди способны на странные поступки, защищая своих ближних", – подумала она и повернулась к отцу.
– Итак, я предлагаю тебе в распоряжение свой трастовый фонд для поддержки компании. И я надеюсь, что Билл Декстер сумеет получить под эти деньги ссуду. Ты доверишь ему это сделать, папа?
– Доверю, только в этом нет необходимости, – ответил отец. – Пару недель назад один нью-йоркский банк дал нам средства под разумный процент. Когда это было точно, дорогая? Ничего не помню после проклятого удара.
Миссис Форсберг посмотрела на Кейт и тут же отвела глаза в сторону.
– Это было в тот день, когда вы с Блейком поженились, – ответила она наконец. – В тот день мы с отцом должны были встретиться с президентом нью-йоркского чартерного банка. Вот почему мы не смогли приехать на церемонию, хотя в то время я не могла объяснить тебе, что за неотложное дело нам мешало. Сначала президент категорически отклонил нашу просьбу, и твой отец был в отчаянии. Но он оставил банкиру папку с данными и цифрами, и тот, должно быть, переменил свое мнение, поскольку позвонил нам на следующее утро, как раз перед тем, как мы уже собирались возвращаться в Висконсин, и сообщил, что передумал. Он решил, что "Форсберг Индастриз" заслуживает ссуды на модернизацию оборудования, чтобы стать более конкурентоспособным предприятием в новых, более суровых рыночных условиях.
Она помолчала, виновато глядя на дочь.
– И тогда мы с отцом задержались в Нью-Йорке на пару дней, чтобы подписать необходимые бумаги. Думаю, из-за этого мы и не слышали ничего про твою свадьбу. Мы были заняты с утра и до вечера. Если бы мы посмотрели программу теленовостей, я бы сразу поняла, что Блейк и есть тот самый Блейк Харрингтон. – Мать нерешительно улыбнулась Кейт. – Но теперь все улаживается, верно? Ведь так бывает: кажется, что уж дела идут хуже некуда, а потом все снова становится хорошо, как по мановению волшебной палочки. Никогда не нужно отчаиваться. Недаром говорится: "Темней всего бывает перед рассветом". И мы с отцом не раз убеждались в справедливости этой старой пословицы.
Внезапно Кейт поняла, что страшно устала.
– Пожалуй, ты права, мама, – согласилась она. – Ты не возражаешь, если я вернусь домой и немного посплю? Кажется, я уже совсем обессилела.
Она нагнулась и поцеловала отца в холодную щеку, а потом дотронулась до его здоровой правой руки.
– Спокойной ночи, папа, и не беспокойся ни о чем. Мне хочется поскорей увидеть тебя снова бодрым, громогласным и рвущимся в бой.
Она поехала домой. Все ее тело болело от усталости. Против воли Кейт надеялась, что там ее ждет какая-нибудь весточка от Блейка. Однако ничего не было.
Она запретила себе размышлять над вероятными причинами молчания Блейка и заказала телефонный разговор с Фиджи. Линия была перегружена, и ей пришлось ждать целый час, пока не поступил неожиданный ответ, что мистера Харрингтона в отеле нет. Она дала телефонистке, обслуживающей международные переговоры, все телефонные номера, какие пришли ей в голову: Сашиной секретарши, крупных отелей, даже личный телефон Джони, но Блейка не было нигде. Не оставил он и никакого сообщения о том, куда направляется и скоро ли вернется.
– Благодарю вас, – сказала Кейт телефонистке и медленно положила трубку.
Она поискала какую-нибудь интересную радиопрограмму. Окинула взглядом ряды старых книжных полок со своими детскими книжками. Не помогало. В голове роились всякие подозрения, и прогнать их не удавалось. Джони собиралась сегодня возвращаться с Фиджи. Может, Блейк решил лететь вместе с ней?
Она забралась в постель и натянула до подбородка одеяло, но все равно никак не могла отделаться от своих тревожных мыслей. Во сне все ее опасения и страхи вылезли из своих нор, и ей пришлось всю ночь смотреть ненавистный сон, рожденный подсознанием. Вновь и вновь она видела Блейка в страстных объятиях Джони, и они вместе опускались на тропический песок. В глазах Джони сверкала неистовая, жадная любовь. Лица Блейка Кейт не видела.
Ранним вечером Кейт вернулась от доктора Гершела, немного успокоенная его ясными и подробными объяснениями. Доктор заверил ее, что в течение ближайшей недели состояние отца будет постепенно улучшаться, хотя и медленно. И все-таки, несмотря на это, ей было нелегко войти в дом и беседовать с матерью, стараясь держаться как ни в чем не бывало.
Пройдя на задний двор, Кейт уселась на железный садовый стул, едва замечая холод металла, касающегося ее голых ног. Солнце еще ярко светило, но тепла в этот сентябрьский день уже не было. Она понаблюдала за юркой белкой, перескакивавшей с дерева на дерево; ее хвост сделался уже по-осеннему пушистым. Зима будет холодной, подумалось ей, и она закрыла глаза; интересно, где будут они с Блей-ком, пока белка будет пережидать суровую зиму в своем дупле? И тут она вскочила, пораженная, когда чья-то тень отгородила от нее лучи солнца.
– Блейк! – тихо воскликнула она, и у нее перехватило дыхание. – Чт-то ты тут делаешь?
– Я не позволю тебе так просто уйти от меня, – сумрачно заявил он. – Предупреждаю тебя, Кейт. Я использую все средства, какие мне придут в голову, чтобы тебя удержать!
На лице Б лейка залегли усталые морщины, губы были плотно сжаты. Ее испугал его тон.
– Уйти от тебя? – с недоумением повторила она. – Я не понимаю, что ты говоришь. Я приехала сюда лишь на пару дней, пока отец не выпишется из госпиталя.
Блейк резко вскинул голову.
– Твой отец в госпитале? Ты хочешь сказать, что он и вправду болен?
– Сейчас он вне опасности. – Голос Кейт звучал удивленно. – Но ведь я подробно написала тебе обо всем. И администраторше гостиницы тоже сказала. Блейк… Я все объяснила в своей записке. Мы с мамой думали, что папа при смерти. Очень испугались.
Он провел беспокойными пальцами по волосам, все. еще избегая взгляда Кейт.
– Администраторша сказала, что ты улетела домой по семейным делам. А в твоей записке сказано лишь то, что твоему отцу нездоровится и матери требуется твоя помощь.
– Что ж, жаль, что она не объяснила тебе все более подробно. Но если ты не знал, что мой отец в тяжелом состоянии, что ты тогда подумал о моем отъезде? И зачем ты приехал сюда?
Порывистым, нервным жестом Блейк засунул руки глубоко в карманы.
– Я решил, что ты ушла от меня, – кратко заявил он. – А слова о семейных неприятностях только вежливый предлог, придуманный для служащих отеля.
– Но моя записка…
– Твоя записка, Кейт, была ужасно бессвязной. К тому же я, вероятно, боялся худшего, поэтому что-то пытался прочесть между строк. – Он снова отвернулся, и Кейт с удивлением увидела, что его загорелые щеки слегка порозовели. – По-моему, я не могу мыслить ясно, если дело касается тебя. Как только у меня в голове появляется твой образ, весь здравый смысл куда-то улетучивается.