- Не прогоняй меня, пожалуйста, Коля, любимый! - Она впилась губами в его рот и почувствовала, как он весь подался вперед, ей навстречу, и руки его уже рвутся к ней сквозь череду застежек, замков и пуговиц. Они целовались в этом прохладном тамбуре до одури, до полного затмения мозгов. Потом, побросав вещи под лестницей, кинулись друг на друга прямо в узком коридоре и, истязая друг друга ласками, стали кататься по стоптанной ковровой дорожке.
Затем перебрались в спортзал, где на матах, дрожа от вожделения, повторяли свой яростный ритуал снова и снова, пока, вконец обессиленные, не уснули там же, среди спортивного инвентаря.
Инга проснулась от того, что во сне поняла: Коля не спит. Он лежал с открытыми глазами. Но смотрел не на нее, а в потолок.
- О чем ты думаешь? - спросила Инга, сунув ладонь ему под мышку.
- Я сволочь. Первый раз сволочь, что изменил Нике, второй раз - что предал друга.
- Не говори так! - горячо зашептала Инга. - Разве мы виноваты, что полюбили друг друга?! Это случилось помимо нашей воли, это произошло потому, что так захотела судьба.
- Ты что, любишь меня?
- Да, да, тысячу раз да! Это как удар молнии, я ничего не могу с собой поделать! Жизнь без тебя пуста. Мне не нужен Саша, я поняла, что мне нужен только ты.
Коля не перебивал ее, давая убедить себя, поскольку сам он не видел никакого выхода. Он ничего не понимал, Инга его просто оглушила своей страстью, - Конечно, я помню, что ты встречался с моей сестрой. Мне кажется, что это было так давно! Что же поделать? Такова жизнь. Нам с тобой суждено быть вместе.
- Да, но как же теперь…
- Они нас поймут! Саше я сама все объясню. Мне казалось, что я его люблю, но на самом деле это не любовь. Разве что-нибудь сравнится с нашим чувством? Я ведь с ним начала встречаться, чтобы смыть неприятное впечатление о прошлом, - напропалую врала Инга. - Но это произошло с тобой. Так неожиданно, так необыкновенно! Разве я могу теперь без тебя?
- Я тоже не могу без тебя, - с удивлением произнес Коля. Он чувствовал, что говорит правду.
Глава 9
Ника бежала от метро к общежитию с трехлитровой банкой вишневого компота в руках, которую передала для Коли его мама. У нее бешено колотилось сердце, как если бы она входила в эти стены первый раз. Вообще с ней творилось что-то странное, она едва пережила две недели разлуки - так рвалась в Москву. Она влетела на третий этаж обшаги в обнимку с банкой. Сердце сделало последний кульбит и встало по стойке "смирно". Она приоткрыла дверь ногой и просунула вперед себя банку с компотом. Ни звука. Тогда она подвинула дверь дальше и пролезла вслед за банкой сама. Ее глазам предстало удивительное зрелище: Сашка сидел на голой панцирной сетке своей кровати и в одиночестве пил дешевый портвейн из граненого стакана. Рядом стояли его веши - чемодан и мешок, набитый книгами. На Нику он взглянул с некоторым любопытством, а затем его интерес переместился на банку с компотом. Он встал и принял компот у Ники из рук.
- Вы что, переезжаете? - соображала Ника. Это первое, что пришло ей в голову в связи с увиденной картиной.
- Мы? - переспросил Сашка и принялся старательно крутить головой, как бы пытаясь найти в комнате еще кого-то, кроме них с Никой. Но никого не обнаружил. Изобразил сожаление. - Ты весьма догадлива, Ника. Только переезжаю я один, как видишь.
В другую комнату. Тут я лишний.
Ника расстегнула пальто и села на стул возле Колиной кровати.
Сашка деловито открыл компот и начал черпать вишню столовой ложкой, благо в банке ее было доверху. Колина мама делала компот из одних ягод. А они с отцом обычно оставляют побольше места под сироп. Кто как любит. Судя по всему, Сашке компот пришелся по вкусу. Так вот, Сашка черпал вишню и сосредоточенно жевал. А косточки складывал в жестяную крышечку.
- Впрочем, ты, Ника, кажется, тоже здесь лишняя.
Он усмехнулся, жестом приглашая Нику попробовать компот. Ника догадалась, что у Сашки что-то случилось и пьет он не просто так, а по поводу.
- Ты что, "хвосты" не сдал?
Он прыснул. Причем это получилось у него очень некрасиво - косточки брызнули изо рта в разные стороны. Неприятное зрелище, и Нику оно начало раздражать.
- Ты в курсе, где сейчас Коля? - строго спросила она.
- Я не в курсе, ГДЕ сейчас Коля, зато я в курсе с КЕМ.
Ника подвинула стул к Сашкиной тумбочке. Вся эта бессвязная болтовня ей совершенно не нравилась.
Увидев Никино лицо прямо перед собой, Сашка отодвинул компот в сторону и наклонился через тумбочку к ней.
- Твоя сестренка Инга - стерва! - сообщил он.
- Что? - Ника опешила.
- Настоящая сука, - подтвердил Сашка, возвращая компот в прежнее положение.
- Ну, знаешь! - У Ники лицо покрылось красными пятнами, словно ей надавали пощечин. - Ты… Ты…
- Я знал, что такие бывают, - не слушая ее, продолжал Сашка. - Но чтобы самому вляпаться!
Сашка вылил из бутылки остатки портвейна и протянул Нике:
- Будешь?
Она не ответила, а только вытаращенными глазами продолжала следить за Сашкой. Когда это Инга успела так насолить ему? Что он несет? Сашка махнул на нее рукой, как на безнадежную, и залпом допил остатки портвейна.
- Она нарочно, понимаешь ты, нарочно стала со мной… Ходила ко мне, ля-ля-тополя, любовь, асисяй, а я уши развесил. Думал, правда…
- Инга холила сюда?
Ника пыталась попасть в струю Сашкиного воспаленного воображения. Вникнуть. Дело касалось ее сестры, за которую она могла бы и морду набить.
- Вот и дело-то. Сюда. Я думал - ко мне, а она - сюда. Вот и весь фокус-то.
- Сашка! Или ты мне сейчас толком объяснишь, в чем провинилась перед тобой моя сестра, или… Я за себя не ручаюсь! Я никому не позволю, даже тебе!
- Она ходила сюда из-за Коли.
Сашка зачерпнул очередную горсть вишни и отправил в рот. Крышечка уже была полна, и образовавшиеся косточки Сашка стал пулять в стену над Колиной кроватью.
- Моя сестра ходила сюда? Из-за Коли?
- Что ты как попугай заладила! Сказали же тебе…
Думаешь, я пьяный? Я напиться хочу, а не получается.
Пью и все трезвый. Она мне в любви объяснялась. Говорила, что с первого взгляда. Мне еще ни одна девчонка, сама, первая, понимаешь?
Ника молчала, слушая стук в собственной голове.
Там внутри, над ухом, тикало, будто поставленная на время мина. Сашку не перебивали, и он говорил в никуда, продолжая обстреливать стенку:
- Мы обнимались с ней по-настоящему, целовались, гуляли. У меня крыша поехала, я ее звонков ждал как проклятый! А оказалось, все - цирк! А я - главный клоун! Прикинь, она все это затеяла из-за Коли.
Ника вскочила.
- Я тебе не верю! Ты врешь! Ты поссорился с Колей и теперь наговариваешь на него. Да ты сам наверняка начал клеиться к моей сестре, а она тебя отшила!
И правильно сделала! У нее парень в армии!
Сашка смотрел на нее и улыбался. Улыбка его показалась Нике самой циничной из всех улыбок, виденных ею в жизни.
- Я не знала, Сашка, что ты такой! Такой наглый, такой хам, врун!
Сашка наблюдал за Никой, пока она подбирала ему эпитеты побольнее. Если бы Ника была в состоянии смотреть ему в глаза, она заметила бы там что-то похожее на сожаление. И что-то вроде сострадания.
Но у Ники в голове стучала мина замедленного действия. Где она взорвется и когда - не мог знать никто.
Разве только тот, кто смотрит на нас с неба, ни во что не вмешиваясь. Он только ждет, с чем мы вернемся к нему, что сумеем сохранить и приобрести в этой возне, именуемой жизнью.
Нике было все равно куда бежать - в спортзал, в институт, к Инге домой. Она должна была найти кого-то из них, Колю или Ингу, это сейчас не имело значения, кто разделил бы с ней возмущение Сашкиной наглой ложью, кто развеял бы ее страхи и сомнения. Мина стучала в голове. Инги дома не оказалось, и, чтобы не говорить с теткой, она села на лавке у подъезда. Но оказалось, что спокойно сидеть и ждать она тоже не может. Ей нужно идти, бежать, лететь. Двигаться. И она побежала.
И у метро столкнулась с сестрой. Инга вскрикнула, бросилась к ней, как это делала всегда после разлуки. Затормошила, закружила на месте. А Ника оставалась деревянной. Она хоть и почувствовала некоторое облегчение, увидев сестру, но на внешние проявления радости у нее сил не хватило, - Инга, я сейчас была в общежитии у ребят… Сашка там пьяный, он нес какую-то чушь про тебя и Колю…
Инга сразу же перестала тормошить сестру. Деловито и вместе с тем осторожно взяла под руку. Как врачи берут под руки родственников скончавшегося больного. И повела ее в сторону своего дома. Наверное, считала уместным привести сестру домой и напоить чаем, как обычно. И Ника послушно двинулась туда, куда вели. Хотя внутри уже сделалось как в холодильнике. И мина тикала более приглушенно, словно давая хозяйке все хорошенько услышать.
- Никуша, ты знаешь, как я тебя люблю. Между нами нет тайн. Так?
Инга говорила покровительственно и спокойно.
Это Нике сразу не понравилось.
- Не знаю, - ответила она. Остановилась и освободила свою руку. Она хотела посмотреть Инге в лицо.
Подсознательно Ника искала там невидимые следы Колиного присутствия. Ингины глаза сухо блестели.
- Когда я полюбила Колю, я сразу призналась тебе.
Сразу! В тот же день. Скажи, что это так!
- Ну?..
Ника смотрела на сестру и думала о посторонних вещах. Например, что тушь у Инги на ресницах - хорошая, французская. Такая и в дождь не потечет. А вот у Ники - наша, отечественная. И если Ника сейчас заплачет, то тушь размажется под глазами смешными серыми синяками. Так что плакать она не будет.
Ни за что.
- Оказывается, и с Колей случилось так же. Он тоже влюбился в меня с первого взгляда. Просто он тебя обидеть боялся. Он сам признался мне.
Ника вспомнила день рождения и ночь в "Васильке". Их ночь. Ника облизала пересохшие губы.
- Это не правда.
- Мне очень жаль, Ника; но это случилось. Мы с Колей любим друг друга. Мы ни в чем не виноваты.
Это как удар молнии.
Ника развернулась и пошла прочь. Вернее, побежала. Оставалась последняя надежда - Коля. Да, ее предала сестра. Это больно. Эта боль обжигает многочисленно, как удары хлыстом. Но она могла выдать желаемое за действительное, с нее станется. Остается надежда. Нужно найти Колю. Он не мог предать ее, он любит, он…
Инга метнулась вслед за сестрой.
- Это случилось помимо нашей воли! - кричала она Нике в затылок чужие, книжные слова. - Ты не знаешь, так бывает! Мы не виноваты, ты должна нас понять!
Ника надела капюшон. Она нырнула в метро и пошла так быстро, как только могла. Инга металась где-то сзади. Больше всего Нике захотелось оторваться сейчас от Инги, от ее назойливого преследования, словно этим можно было перечеркнуть то, что случилось.
Ника бежала по движущимся ступенькам эскалатора, а Инга протискивалась сзади и кричала:
- Ты - его первая любовь, она проходит! Как детство! Ты сама это поймешь!
На них оборачивались и смотрели с любопытством.
Ника прыгнула в вагон, очень надеясь, что Инга не успеет. Но та оказалась проворнее, чем Ника о ней думала. Сестра пролезла в толчее вагона и примкнула к ней вплотную. Устроившись, Инга принялась вещать Нике в затылок:
- Он говорит мне, что так, как со мной, у него никогда не было. Я - его настоящая любовь. Ты не должна пытаться нас разлучить, Ника! Это сделает Колю несчастным.
Ника яростно заработала локтями, пробираясь к выходу. Ингу оттеснили в глубь вагона, Ника выскочила и успела перебежать в другой вагон. Она выпрыгнула на станции "Полянка". Помчалась, ликуя оттого, что удалось оторваться от Инги. Она бежала знакомой дорогой. Все здесь дотрагивалось до сердца - теплый свет окон, силуэты в нижних этажах, в ровных желтых квадратах, подмигивания светофора, зебра перехода перед самым детсадом. Все было как всегда, и от этого Ника заметно воспрянула. Этого не может быть. Здесь ничего не изменилось, и Коля не мог измениться так быстро. Чушь. Ингины выдумки.
Когда перебегала полосатый переход, увидела Колю. Он шел к "Васильку" привычно-пружинистой своей походкой. Руками отмахивал, будто маршировал. Нику обдало изнутри кипятком любви. Холодильник растаял. В голове утихла мина, будто испугалась.
Ника подбежала сзади, сдерживая дыхание, и закрыла его глаза ладонями. Он остановился. Нику пронзил родной запах. Она прижалась щекой к жесткому драпу его пальто.
- Инга?
Твердое имя ее сестры в его устах получилось необычайно мягким. Нику прежде всего поразил тембр его голоса. Незнакомые интонации в нем, ласкающие слух. "Ин-га". Так, наверное, обращаются к божеству.
Ладони расцепились сами собой. Раз - и упали. Коля обернулся, на его лице сияла улыбка. Это не была улыбка пионервожатого. Это была совсем незнакомая улыбка. Ника такой не знала. Наткнувшись на Нику, улыбка споткнулась и стала тихо таять, превращаясь в подобие лужи на лице.
- Ника…
Он смотрел на нее так, как если бы она вернулась с войны с обожженным лицом. Или на костылях. А Ника все еще не убрала с лица свою улыбку влюбленной первоклассницы. И чувствовала свои слезы - те уже были на пути к глазам. Слезы торчали в горле и парализовали возможность говорить. Дело поправила Инга. Нике не пришлось ничего говорить и ни о чем спрашивать. Она подбежала к ним и вцепилась сразу в двоих. Большей частью своего тела прильнула к Коле, а рукой трогала Никино пальто.
Пока Инга бежала, с нее слетел капюшон, и ее крашеные волосы покрылись снежинками, дотронулись до Колиного лица. И он как-то привычно, непроизвольно ответил на это прикосновение - дотронулся до них носом. Это было бы незаметно со стороны, ибо не было осознанным движением. Так, невольное полудвижение. Но обостренное Никино внимание проглотило это полудвижение с жадностью голодающего.
- Ника, нам нужно поговорить, - сказал Коля.
Одной рукой он обнимал Ингу за талию, а другая металась между хозяином и Никой, стараясь помочь процессу общения. Будто Ника была инопланетянкой и Коля пытался наладить контакт с помощью жестов, поскольку она не знала языка. - Так получилось. Мы с Ингой любим друг друга и…
Он топтался и не мог придумать, что сказать еще.
Это прозвучало как "мы просим твоего благословения".
Ника повернулась и потопала назад, к метро. Теперь не надо было бежать. Сразу стало холодно. И больно.
Больно было всему телу, она вся превратилась в сплошной комок боли - мина таки разорвалась и разнесла в клочки все, что не было телом. Нарушились все связи.
Только ее вполне здоровое молодое тело двигало ее куда-то по привычке, и она тащилась за ним, разорванная в клочки.
Ноги сами привели ее в метро. "Добрынинская", "Серпуховская", "Тульская", "Нагатинская", "Нагорная", "Нахимовский проспект", дальше, дальше, до "Качалова". А потом - в обратном направлении: "Аннино", "Россошанская", "Пражская", "Южная", "Чертановская", "Севастопольская". На "Добрынинской" она вышла и пересела на кольцевую, чтобы не слышать как объявят: "Станция "Полянка"". Ей было так больно, что еще одного укола боли она бы не выдержала.
Сколько кругов она намотала в подземке? Проносясь в кишках ночной утробы города, Ника потеряла чувство времени. Вагоны пустели. Вскоре в вагоне остались лишь два пассажира - она и молодой человек в очках. Ника ничего не замечала. Она пролетала в своей прострации, как кукла-цыганка в трубе мусоропровода. В реальность пришлось вернуться, когда к ней обратился попутчик:
- Скоро метро закрывается, девушка.
- Да?
Она сделала над собой усилие и взглянула на парня в очках. По виду он мог быть как преподавателем, так и студентом. Других вариантов у Ники не возникло. Импортная дубленка и очки в дорогой оправе могли принадлежать преподавателю какого-нибудь вуза, а фирменные джинсы с потертостями были визитной карточкой всех студентов. "Москвич", - вяло подумала Ника, посмотрела на чистые белые руки парня с тонкими пальцами. Ника устало кивнула ему. Да, надо подниматься, выходить на какой-то станции и куда-то идти. Куда? Зачем?
- У вас что-то случилось? - поинтересовался парень без всякого выражения в лице. "Какое тебе дело?" - хотела уж было буркнуть она, но на препирания нужны были силы. Причем такое участие Ника считала не слишком-то характерным для москвичей.
Они все как-то больше в себе. "Участливы", пожалуй, бывали лишь жулики да аферисты. Так что парень или аферист, или же хороший человек, а следовательно, грубости не заслуживает.
- А у вас что случилось? - вопросом ответила Ника, внутренне застегивая себя на все пуговицы.
- Я с мамой поссорился, - ответил парень без всякого выражения и рисовки. Он не кокетничал и даже, похоже, не стеснялся того, что он, такой верзила, поссорился с мамой и от обиды вынужден наматывать круги в ночном метро.
- И что же? Домой не пойдете? Метро ведь закроют, - напомнила Ника, чтобы не показаться совсем уж черствой.
- А вы?
- Меня теперь в общежитие не пустят, у нас строго, - вспомнила Ника. Она словно на миг вынырнула из короткой амнезии - вдруг вспомнила, что живет в общежитии, а там строгие правила и комендантский час. - Можно на вокзал.
- вслух подумала она.
Парень поморщился.
Ника усмехнулась - да, на вокзалах сейчас не слишком уютно. Но ей все равно, горе раздавило ее до размеров булавки, а очкастый себя ценил, и его обида в сравнении с перспективой провести ночь на вокзале проигрывала. Вдруг под его очками появилась новая мысль.
- Послушайте! Вы можете мне помочь! - заговорил он, схватив Нику за рукав. - Пойдемте к нам.
- Зачем?
- Видите ли, если я приду один, скандал повторится. Или, еще хуже, мама всю ночь станет демонстративно пить лекарства и вызывать "скорую". А если я приду с вами, то…
- Она что же - обрадуется?
- Думаю, что не очень. Зато возьмет себя в руки и ничего не станет говорить до утра.
- Это почему же? - удивилась Ника. - Вы приведете человека с улицы, а она промолчит и сделает вид, что так и надо?
- Мама - интеллигентный человек, - с достоинством ответил парень.
"Студент", - равнодушно подумала Ника и поняла, что устала от разговора. Парня звали Игорем. Он привел ее в шестнадцатиэтажный дом где-то в районе новостроек. Пока ехали в лифте, Ника успела удивиться своему поступку, а также махнуть на него рукой. Пусть.
Ей все равно, кто такой Игорь, куда он ее везет и что от нее хочет. А к тому же на лице у него было написано, что он абсолютный маменькин сынок. И от предстоящей встречи с мамой он заметно нервничал. Игорь открыл дверь своим ключом, и они вошли в освещенную прихожую. Здесь не гасили свет, вероятно, ждали его возвращения. В квартире пахло корвалолом и какой-то травой. Ника тут же услышала шаги, и перед ней появилась дама средних лет в очках.
И в длинном атласном халате. Дама вошла в прихожую довольно стремительно, с открытым ртом. Но, оценив ситуацию, рот закрыла и в ответ на Никино приветствие сухо поздоровалась.
- Мама, я не один, - объяснил Игорь очевидное.
- Я вижу, - обиженно ответила мать.
- Это Ника. Это Елена Игоревна. Знакомьтесь.
Ника не знала, стоит ли протягивать руку для приветствия, потом решила, что нет, не стоит, и не стала.
Лишь слегка кивнула. В ответ получила такой же полукивок.