В канун Октябрьского переворота анархо-синдикалистский "Голос труда", редактируемый Всеволодом Волиным, провозглашал, что анархисты готовы поддержать свержение временного правительства, "если под "властью" понимается, что вся созидательная работа и вся организационная активность будет в руках рабочих и крестьянских организаций, поддерживаемых вооруженными массами,... если "власть Советов" не станет в действительности государственнической властью новой политической партии". В момент переворота выполнение этих "условий" было еще в будущем, и анархисты с оружием в руках выступили на стороне большевиков и левых эсеров. Даже те анархисты, которые осознавали все принципиальное различие в позиции анархистов и большевиков, призывали "участвовать в массовом движении" против Временного правительства.
Волин Всеволод Михайлович (Эйхенбаум) (1882-1945) – один из теоретиков анархизма. С 1910 г. – анархо-коммунист, с 1914 г. также анархо-синдикалист. В июле 1917 г. вернулся в Россию из эмиграции и стал одним из организаторов Союза анархо-синдикалистской пропаганды. Один из ведущих авторов "Голоса труда". Волин был романтиком по складу мысли, и верил, подобно Кропоткину, что революция освободит именно альтруистические основы человеческой натуры, после чего анархизм и коммунизм возникнут естественным путем. Практика революции не разубедила его в этом. В 1918 г. Волин уезжает на Украину, становится одним из создателей Конфедерации анархистов Украины "Набат". В августе 1919 г. присоединяется к Махно, становится идеологом движения. В 1920 г. арестовывался ЧК. В 1922 г. выслан из России. В эмиграции активно полемизировал с Махно и редактировал его мемуары. Автор исследования "Неизвестная революция".
Уже в декабре идеологи "Голоса труда" осознали, что новый режим несет гораздо большую угрозу делу свободы, чем прежний. Газета стала писать об опасности поглощения Советов большевистской партией. Но анархисты по-прежнему считали "реставрацию" большим злом, нежели большевистскую "революцию", что выразилось в их поддержке разгона Учредительного собрания.
До весны 1918 г. анархисты в большинстве своем придерживались тактики, сформулированной членом ВЦИК Александром Ге – "Врозь идти, вместе быть". Проблема заключалась в том, что анархисты шли врозь не только с большевиками, но и между собой.
Но Н. Махно скептически относился к городским анархистам. Стереотип анархии как хаоса, свободы без границ, даже за счет других людей, оказывает влияние и на состав анархистского движения. К нему прибивается множество людей, понимающих анархизм как своеволие. Иногда это направление начинает доминировать в движении, так как примитивный анархизм не тратит времени на кропотливую организационную работу, зато вполне соответствует представлениям обывателя об анархии, и общество готово видеть именно в этом течении истинное лицо анархизма. Махно писал: "60-70% товарищей, называющих себя анархистами, увлеклись по городам захватом барских особняков и ничегонеделанием среди крестьянства. Их путь – ложный путь".
* * *
В ноябре-декабре 1917 г. по окрестным городам прокатилась волна переворотов, известная как "триумфальное шествие советской власти". Власть, впрочем, перешла не к советам, а к большевистко-левоэсеровским революционным комитетам. Но они провозглашали власть советов (а в Гуляй-Поле установилась именно она) и не вмешивались в дела района, махновцы отнеслись к переворотам благосклонно и даже предлагали на выборах в Учредительное собрание голосовать за большевиков и эсеров.
Махно окунулся в эту новую политическую реальность. Он был на острие борьбы за власть Советов в этих местах еще до Октябрьского переворота, и теперь не пристало терять время. Решался вопрос, в какую сферу влияния попадет Левобережье Днепра – Советской власти, Украинского государства или "белой" контрреволюции. Махно участвует в примирении Екатеринославского Совета и готовых взбунтоваться георгиевских кавалеров, всячески препятствует распространению влияния Украинской Центральной Рады. В Гуляй-Поле существовала сильная организация сторонников украинской государственности, которые проводили здесь свои митинги. Махно собрал окрестных крестьян на II съезд Советов, который принял резолюцию "Смерть Центральной Раде". Украинские сепаратисты на время затихли.
В это же время району стала угрожать еще более серьезная опасность – с фронта возвращалось несколько эшелонов казаков. Если бы они прошли в этот момент на Дон, то атаман Каледин получил бы реальную силу. С точки зрения сиюминутных интересов Махно мог бы просто пропустить казаков на Дон. Но нужно было мыслить в более широкой перспективе, и Махно созвал III съезд Советов, который призвал сформировать отряд для борьбы с казаками – "вольный батальон" во главе с братьями Махно (командир – Савва, политический организатор – Нестор). Впервые Н. Махно предстояло показать себя в качестве военачальника. Полководческий талант будущего батьки еще никак не проявился, когда махновцы заняли подступы к Кичкасскому мосту через Днепр. В коротком бою 8 января 1918 г. махновцы в союзе с большевиками и левыми эсерами остановили и разоружили казаков. Исход этого боя осложнил положение Каледина.
В тот же день красные войска под командованием Антонова-Овсеенко перешли в наступление. Численный перевес был на стороне красных, казаки сражались против них неохотно, и к середине февраля Каледин был полностью разбит.
Очередные задачи советской власти
Пока бойцы под красными знаменами с пением Интернационала шли на смерть за власть советов, у них в тылу укреплялась Советская власть. Становилось заметно, что это – не одно и то же.
В ноябре-декабре 1917 г. Советская власть растекалась по стране, переливаясь полутонами и вспыхивая искрами скоротечных гражданских войн регионального масштаба. Власть Совета означала переход ее к лидерам радикальных советских организаций – большевикам, левым социалистам и анархистам.
Сначала умеренным социалистам казалось, что можно избежать гражданской войны и установления диктатуры радикалов, тем более, что часть влиятельных большевиков стремились к тому же. Под давлением профсоюза железнодорожников даже прошли переговоры о создании многопартийного советского правительства во главе с умеренными социалистами и с участием большевиков. Влиятельные члены большевистского ЦК Каменев, Зиновьев, Рыков, Ногин согласились с этой идеей, но Ленин и Троцкий с возмущением отвергли предложение войти в правительство Чернова. Сила и инициатива была на их стороне, гражданской войны они не боялись, считая, что все кончится быстро. Позиции сторонников компромисса между социалистами ослабли и потому, что партия эсеров раскололась слева от центра – ушли левые эсеры, которые вскоре вступили в коалицию с большевиками. Новая власть оформилась почти демократично – двухпартийное советское правительство, часть крестьянских советов поддержали новую власть вопреки сопротивлению эсеров. Чернов оказался левым в собственной партии, и его позиции тоже ослабли. Ладно, раз большевики ни с кем не желают считаться, спросим мнение народа. Чернов и партия эсеров сосредоточилась на предвыборной агитации. Сопротивление большевистской диктатуре на время ослабло. Левые радикалы вообще не считали новый режим диктатурой, а те, кто правее, считали, что она временная. Выборы в ноябре 1917 г. принесли умеренным социалистам больше половины голосов. Казалось, противники могут остановить часы – предвыборная кампания с оружием в руках окончена, народ сказал свое слово. Правда, почти четверть избирателей поддержала большевиков…
Большевики и левые эсеры не собирались сдаваться. Ленин не высоко ставил мнение крестьянства и интеллигенции (впрочем, и рабочие манифестации он разгонял силой).
5 января 1918 г., в день открытия Собрания, на улицы Петрограда вышла многотысячная демонстрация сторонников демократии, желавших поддержать депутатов. Большевистская Красная гвардия открыла огонь по демонстрантам. Большинство погибших были рабочими и солдатами. Собрание было блокировано военными силами большевиков. Своеобразной издевкой над парламентаризмом стало назначение в охрану Собрания отряда матросов-анархистов во главе с Железняком.
На заседании Свердлов, пробравшийся к трибуне после настоящей драки между большевиками и их противниками, предложил проект декларации, в котором говорилось: "Поддерживая Советскую власть и декреты Совета народных комиссаров, Учредительное собрание считает, что его задача исчерпывается установлением коренных оснований социалистического переустройства общества". По существу это были условия безоговорочной капитуляции, которая превратила бы Собрание в ширму диктатуры. Не удивительно, что Учредительное собрание отказалось даже обсуждать такую декларацию.
Поняв, что им не удастся заставить большинство собрания принять свои условия, большевики, а затем и левые эсеры, ушли из парламента. Оставшиеся депутаты обсудили и приняли 10 пунктов Основного закона о земле, соответствовавшего принципам партии эсеров. Без выкупа отменив право собственности на землю, закон передал ее в распоряжение местным органам самоуправления, избранным крестьянами.
Депутаты продолжали работать до утра 6 января. Начальник караула анархист А. Железняков заявил Чернову, что "караул устал", и потребовал от депутатов разойтись. Чернов ответил, что депутаты не нуждаются в охране, потому что на их стороне вся Россия. Депутаты продолжали работать, приняли пункты закона о земле, постановление о провозглашении России демократической федеративной республикой и декларацию о мире, осуждавшую сепаратные переговоры большевиков с немцами и требовавшую всеобщего демократического мира. Затем председатель собрания В. Чернов закрыл заседание. Когда, немного поспав, депутаты вновь собрались у Таврического дворца, они нашли двери закрытыми – большевики заявили о роспуске Собрания и отобрали у верховного органа власти помещение. Так что роль анархиста Железняка в разгоне Собрания была преувеличена большевистским историческим мифом. Он просто спать хотел, а решение о разгоне было принято большевистской властью перед вторым заседанием. Потом она же будет принимать и решения о разгонах строптивых советов.
Но 6 января внезапно в события вмешались рабочие. Возмущенные вчерашним расстрелом, они поддержали избранников России. Рабочие Семянниковского завода предложили депутатам заседать на территории их предприятия. Рабочие столицы были возмущены расстрелом мирной демонстрации, который учинили большевики. В городе разрасталась забастовка, вскоре охватившая более 50 предприятий. Несмотря на то, что В. Чернов предлагал принять предложение рабочих, большинство депутатов-социалистов выступило против продолжения заседаний, уверяя, что большевики могут обстрелять завод с кораблей. Неизвестно, что произошло бы, если бы большевики приказали матросам стрелять по заводу. Возможно, "зараженные" анархизмом матросы отказались бы делать это. В 1921 г. и меньший повод вызвал антибольшевистское выступление в Кронштадте. Но лидеры эсеров остановились перед призраком гражданской войны и не воспользовались шансом остановить большевизм. Депутаты разъезжались из столицы, опасаясь арестов. Первый свободно избранный парламент России был разогнан. Демократия потерпела поражение. Теперь противоречия между различными социальными слоями России нельзя уже было решать путем мирных обсуждений в парламенте. Большевики сделали еще один шаг к гражданской войне.
* * *
Махно, как и значительна часть жителей страны, отнесся к этим событиям равнодушно. Он не увидел в поведении большевиков модели, по которой они будут действовать также в отношении советской демократии. Учредительное собрание, не решившееся защитить себя, вызывало презрение у тех, кто привык добиваться своего революционным напором. Другие относились к Собранию с жалостью. И лишь часть граждан с ужасом понимала – если нет никакого судьи, если даже волеизъявление большинства ничего не стоит, значит основные вопросы, раздирающие Россию, будут разрешаться оружием.
До января 1918 г. судьба России решалась между стратегиями большевика Ленина и эсера Чернова. За Лениным стояли взбаламученные и отчаявшиеся маргинальные слои, голодные рабочие, крестьянская беднота, уставшие от войны солдаты. За Черновым – составлявшее большинство населения России крестьянство и значительная часть интеллигенции. Из всех влиятельных вождей демократии Чернов в наибольшей степени был готов одновременно учитывать и правду Ленина, и правду его противников в демократическом лагере. До января 1918 г. еще был возможен союз этих двух правд, высший синтез социализма и демократии. Ленин разрушил эту возможность, и сам миротворец Чернов стал готовить восстание против большевиков. Но война не была его стихией, также как и народная стихия революционной России не была его средой. Теперь судьба революции решалась волей большевистской диктатуры и революционной стихией – средой Махно. Стихия с удивлением замечала, что вместо органов рабочего самоуправления начинают распоряжаться комиссары, назначенные из центра, причем часто – не самые авторитетные местные активисты. И это было только начало…
Российская революция была мощным движением огромных людских масс, которые стремились изменить свою жизнь к лучшему. Эта революция первоначально ставила перед собой три важнейших цели: народовластие, политическую свободу ("волю") и социальную справедливость. Справедливость понималась как передача в полное распоряжение земли крестьянам, а фабрик – рабочим. Рабочие, крестьяне и интеллигенты считали, что народовластие обеспечит переход к свободному труду на своей земле и своих предприятиях. Разогнав Учредительное собрание, большевики нанесли удар по народовластию. Еще раньше они ограничили политические свободы граждан, в том числе и рабочих, от имени которых выступали. Большевики проводили аресты недовольных и на время прекратили перевыборы в советы, чтобы не потерять большинство в них. Но, укрепив свою диктаторскую власть, большевики надеялись провести социальную революцию, сделав отношения между людьми более справедливыми. В политике большевиков образовалось противоречие между политическим и социальными задачами революции.
До середины 1918 г. радикальные массы не замечали это противоречие, воспринимали его как россыпь досадных недоразумений, не замечая за деревьями леса. Люди, согласные с общим курсом режима, не склонны считать его диктатурой. Правительство действует так, как хочет народ – какая же это диктатура? Но ведь речь идет не обо всем народе, а о той его части, к которой относится говорящий… Пока Махно проводил свой первый социалистический эксперимент, в крупных городах России шла красногвардейская атака на капитал, рабочие брали предприятия в свои руки, Советы распоряжались в городах, а крестьяне делили землю. Махно мог чувствовать себя частью большого дела, которому Ленин придал всероссийский размах. И Ленин видел в таких людях, как Махно, своих союзников: "теперь, в эпоху коренной ломки буржуазного строя понятия об анархизме принимают, наконец, жизненные очертания… И в то время, как одни анархисты с боязнью говорят о Советах, все еще находясь под влиянием устаревших взглядов, новое, свежее течение анархизма определенно стоит на стороне Советов, в которых видит жизненность и способность вызвать в массах сочувствие и творческую силу". Это сказано с трибуны III съезда советов в январе 1918 г. Слово "анархизм" здесь употреблено в качестве синонима слова "коммунизм". На будущий год и позднее Ленин будет говорить об анархии только как о синониме стихии и бунта. Был ли он искренен в январе 1918 г.?
Определенно, в 1917 г. Ленин, как и анархисты, рассчитывал на самоорганизацию масс, которые, лишь при общем руководстве коммунистов и их союзников, смогут создать основы коммунистических отношений. Ведь эти отношения в соответствии с теорией марксизма естественно вытекают из краха капитализма. Но жизнь оказалась сложнее, переход от капитализма к новому обществу вел через хаос, результаты самоорганизации разочаровывали. Нужно было выбирать – или самоорганизация, самоуправление, низовая демократия, или "строительство" нового строя, новой экономики, а значит – управление, подчинение, диктатура. Советская самоорганизация была для Ленина средством, а коммунизм – целью. Выбор было сделать легко.
В апреле, в разгар сложной политической борьбы, Ленин считает возможным переосмыслить многое из того, что было сформулировано им в 1917 г. Новое кредо Ленина называлось прозаично: "Очередные задачи Советской власти".