И с каждым днём мы обследовали всё более обширную территорию капского заселения. Больше всего трудностей испытывал писатель. Констатировать ползание по полям, пользуясь филологическими подтверждениями, да ещё без надлежащего знания языка был если не мартышкин труд, то, по меньшей мере, сизифов. Один и тот же предмет на разных наречиях, да ещё в разное время года именуется по-разному. Хотя бы те же бабочки, либо грызуны. Смесь от эдаких исследований невообразимая. Вечерами скука одолевает смертная. Но мой новый товарищ, именуемый в нашей среде не иначе как жид, предложил посещение бильярдного клуба. Литературные дебаты в кают-компании скрадывали тысячи пройденных миль. Будучи расселёнными по каютам и разделёнными по интересам, мы стали едва не изгоями-аскетами.
– Да вот не хотите ли теперь? Пойдёмте!" – предложил майор. "Там интересные люди, газеты, журналы, есть и буфет…" Войдя в бильярдную, Ведерхед указал мне на двух потенциальных знакомых бильярдистов, превзошедших почти всех членов клуба. Один из них по богатству был просто крез. Исчерпав все варианты утешить одиночество, Иван Александрович неслышной тенью отбыл в свою обширную келью с выбитой форточкой. Но писателя со свойственной ему фантазией осенило: "А не возвратить в лоно гостиницы под благовидным предлогом всю родную сердцу компанию!". Минут через пять он уже известил Посьета о накрытом чае у старухи Вельч (и Каролины, разумеется!). "А кто сообщил?"
– Сдаётся, это был барон. Но чай-то стынет, давно, поди ждут! Кабы не убрали…" – ответил секретарь: "Идёмте за компанию, да позовите наших!"
Вельч с Каролиной, зеваючи, созерцали звёзды. О чае спрашивать было неуместно. Тут Посьет, смеясь, начал уверять, что разгадал хитрость Гончарова.
Предобеденное время прошло в сборах и предвкушении странствий. Как и было обещано губернатором, после обеда были поданы прекрасная пара карет с восьмёркой лошадей. Челядь, переполненная эйфорией, вторила возгласы на английском: "Счастливого пути, господа!"
По известному закону тут же заморосил дождь. Сытный обед, благие воспоминания о заведении госпожи Вельч и её прекрасной подопечной навевали сон. Грезились картины этой неизведанной страны, обувь первопроходцев которых прошла по пыли, хрустя сушняком травы и былым кустарником. Это они торговали у кафров шкуры львов, зебр, буйволов, рога носорогов. Это они в обмен на "огненную воду" и порох брали дармовые земли под фермы. Это они пролили первую кровь туземцев, загнанных в угол нищеты.
Теперь определимся областью интересов наших путешественников. Это Капская колония на юге Африки. Река Кейскама ограничивает её с севера. Аппетиты колонистов двигали сию черту произвольно и не бескровно. Механизм был прост: те же узурпаторы за баснословные цены сплавляли огнестрельное старьё и порох аборигенам, положим за часть убитых буйволов, бегемотов, антилоп… Затем, накопив оружия и боеприпасов, негры целыми племенами уходили в досконально известные им горы и… грабили колонизаторов. Но чаще верх одерживали пришельцы и вино, возделываемое руками наёмников-рабов на виноградниках, мясо, рыба, шерсть и прочие несметные богатства рекой уплывали в Европу, обогащая плантаторов, фермеров. Всё это можно выразить в цифрах убиенных, замученных чернокожих, в миллионах фунтов стерлингов, в тысячах тонн вывезенного сырья, товаров, а в последующем – руды…
Ввезли даже религию как инструмент колонизации. И уехать, перекочевать куда-либо аборигенам стало почти невозможно: на севере Капских владений властвовали те же англичане, либо голландцы. Была даже попытка усмирить туземцев административно, создав Британскую Кафрарию со всеми силовыми причиндалами. В итоге десятками тысяч все местные национальности "переквалифицировались" в виноградарей, булочников, дворников, слуг, камнетёсов, проводников и кучеров.
Именно так преобразовалось местное население с 1493 года, когда португалец Диаз открыл в эти земли дорогу колонизаторам, невзирая на да грозное наименование: "Мыс Бурь". После него кого только здесь не побывало и даже немало из "интересующихся" в бухте и её окрестностях сложили свои головы, надеясь на радушный приём готтентотов и иже с ними. Единственные, кто нашёл себе приют поблизости от а то может и из Китая. Цвет кожи у них далеко не чёрный. Якобы они пришельцы. Но исследователи утверждают, что в этих землях, равно как по многим регионам Африки они проживают "без прописки" более 30 000 лет. А "Буш" в переводе с английского – куст. Буквально "бушмен" – человек из кустов. Так и повелось веками. Кругом жизнь своим чередом, а они по сей день в кустах: живут, охотятся, ловят рыбу и даже где-то работают и непрестанно приворовывают. Но живут там же, где обретали их предки.
Так и повелось: верх взяли англосаксы, за ними вторым номером прижились голладцы. Они здесь хозяева навсегда. Английское правительство умело оценить независимость и уважать права этого тихого и счастливого уголка и заключило с ним в январе 1852 года договор, в котором, с утверждением за бурами этих прав и независимости. Предложены условия взаимных отношений их с англичанами и также образа поведения относительно цветных племён, обеспечения торговли, выдачи преступников.
Глава 39. Карта мечты
Весело и бодро мчались мы под тёплыми, но не палящими лучами солнца. И совершенно незаметно, выехав из очередных кустов, оказались окрест Веллингтона. Чувствовался голландский беспорядок даже в природе, среди дубов и виноградников. С нашего возвышения можно было видеть в посёлке до сотни домов. Проехав некий палисад из кактусов, Вандик воскликнул: "А вон он и мистер Бен!" За изгородью показался высокий и плотный мужчина. "Пойдёмте к мистеру Бену!" На востоке уже проглядывали звёзды, а за дубами на западе баловал разноцветием закат. Барон предложил нанести Бэну визит. И было возникло разногласие на почве позднего часа и неудобства от нашей, отнюдь не маленькой компании. Но тут вбежал слуга и сказал, что "мистер Бен желает нас видеть". И буквально следом к обширному столу вышел хозяин, где мы вручили нашему знакомому рекомендательное письмо банкира, подтверждающего нашу платёжеспособность на территории данного государственного образования. Мистер разочарованно развёл руками, сожалея о выходном, когда он не сможет представить все достопримечательности. Пока подавали к ужину, мои коллеги от естествознания не теряли время зря. Тем более, что и сам Бен завёл речь о геологии, репутацию в этой области он уже возымел в самой Англии. "Я покажу вам свою геологическую карту. Она уже имеет хождение в географических исследовательских кругах Англии". С тем и удалился в свои архивы едва не на четверть часа. По истечении времени Бен вынес огромное полотнище с тщательно вычерченными, а скорее вырисованными горами, перелесками, домами, дорогами, реками, водоёмами на протяжении от самых дальних границ капских владений до мыса Игольный включительно. Это был пятнадцатилетний труд героя-исследователя. Здесь было всё: грунты, скальные образования, флора, фауна. В его коллекции были даже скелеты животных и гербарии растений. И всё это он свершил один, безо всяких ассистентов! Далее он поведал нам много интересного из своих путешествий по колонии, где он прожил с ранних лет по сию пору. О встречах с тигром рассказывал даже с юмором. Хищнику сделали засаду с самострелом, расширив лаз. Но полосатый одолел забор прыжком и, отобедав буйволятиной, таким же макаром покинул ферму, будто "не заметив" сделанный для него широченный лаз. Такое вот животное. Нечто наподобие случилось при охоте на носорога. После выстрела монстр ударился в бега, охотники бегом за ним, но позже заметили почти рядом с тропой двух львов. Хищники снисходительно созерцали неудачников. Он даже принимал участие в междоусобной войне племён. Его вынудили, и он стрелял холостыми. Ну а коли противное племя не разумело в огнестрельном оружии, то при первых же выстрелах ретировалось куда подальше. Пленивший его вождь и понудивший к стрельбе с почестями проводил географа с наградами.
Вечер был украшен негритянскими плясками, куда нас настойчиво пригласили. Барон было возжелал пообщаться с живым бушменом, на что Бен ответил отказом: народ неконтактный, коварный. С тем все ездоки отправились спать. Назавтра намеревались встать пораньше и миновать ущелье засветло. Было о чём беспокоиться: гора Гринберг (Зелёная гора) то сходилась с соседствующей скальной стеной, делая дорогу невидимой, то вдруг открывала узкий карниз над пропастью. Сама дорога открывалась где-то вверху и к ней между скал вдруг обнаруживалась почти крутая тропа-змейка. Барон почти шёпотом спрашивал возницу Вандика: "А есть ли дорога дальше?" В ответ парнишка покрутил кнутовищем над головой и что-то ответил утвердительное по-голландски. Но местами стали проглядываться отроги островерхих скал. Вошли в сплошную облачность. Негры, набросив сзади кожаные лямки на плечи, удерживали кареты от сползания в пропасть. Глубоко в ущельях текли реки среди буйной растительности. Но вот дорогу преградили: под охраной голландских солдат туземцы торили дорогу на север. Всё просто: в новые территории – новые дороги. Привлёк внимание густо заросший лог с претензией на уютную долину. Среди неё расположился домик на три-четыре квартиры. Здесь изначально жил наш географ Бен. Не без его начала строили дорогу, нами укатываемую. По горам он лазал года три исключительно пешком. Дорога стала шире, но стала подниматься ещё круче. Открылась чудесная панорама, и Гошкевич расположился сделать несколько фотографических снимков и взять образцы камней. Мистер Бен, пользуясь остановкой, попросил каждого дать свои визитные карточки. Посьет завёл с Беном беседу, а секретарь ускорил шаг, дабы размять ноги от долгого сидения. Коллеги возымели ход по отлогой части дороги и обогнали писателя, остановившись где-то за поворотом на плато. Гончарова же заинтересовало здание с решётками и охраной у ворот. Это была местная тюрьма. Небывалая удача: здесь были собраны разноплеменные аборигены: финго, мозамбик, бичуаны и сулу– самые чёрные, но самые красивые по телосложению, настоящие Адонисы здешних мест. Поодаль в цепях стояли кафры и гогентоты – эти почти шоколадные, но не так изящны, хотя и выше других соплеменников. Славятся как скотоводы, земледельцы, слуги, разнорабочие. По тем временам тестировать население на певческие способности, склонность к точным наукам и тому подобное – дело заведомо малоперспективное. Хотя кого это интересовало! Куда привлекательнее смотрелись тугие мышцы и быстрый охотничий глаз.
"За что сидят эти преступники?" – спросил у подошедшего конвоира секретарь. "За воровство, сэр!" – ответствовал тот в виде рапорта. "А за убийство есть?" – переспросил исследователь. "Вон, у забора, бушмен, с войны этапировали". "А кроме него есть бушмены?" "Нет, господин, к нам бушмены и убийцы не попадают!"
Нашедшийся бушмен-убийца был попросту безобразен, мал ростом, морщинист, старческого вида, речь как таковая состояла из прищёлкиваний и гортанных нот. Судить об умственных данных на основании столь мизерного запаса информации не приходилось. Вполне могло отразиться их первобытное проживание в пещерах. С позволения охранника, Иван Александрович узнал имена арестантов: "Соломон, Каллюр, Вильденсон, а то и вообще Дольф. Безусловно, имена им дал местный священник. Но самое интересное было то, что туземцы куда охотнее работают на солнцепёке, нежели в теньке.
Каждый из нас на этом участке пути обогатился немалым куском данных об этом интереснейшем уголке Земли. Информацию закрепили сытным обедом на лоне гор и… тюрьмы.
Горы становились всё мрачнее, а пропасти всё бездоннее. Зелёный, дабы нейтрализовать свой страх пред горными урочищами, спросил невпопад: "Есть ли здесь животные?!" Но Вандик лишь ухмыльнулся: "Если обезьян, то их здесь сроду тьма. А тут запропастились. Обычно стадами скачут за дилижансами или каретами". "А выходной они блюдут? А то может из-за молебна?" "А что, любезный Павел Алексеевич, во Пскове эдакие пропасти случаются?" – как бы ненароком спросил секретарь у Зелёного. "Господь с Вами, любезный Иван Александрович, да такой напасти и в Симбирске не слыхивали!" Остроту часто вспоминали даже куда позже в Индийском океане. Импровизацию поддержал барон: "Что касаемо животных, то здесь промышляет редкая, но свирепая популяция тигров. Их шкуры можно приобрести на всём пути следования. И весьма недорого. Но несложно добыть и самому. У Вас, Павел Алексеевич, извиняюсь, на кого ружьё излажено?" Растерянность Зелёного рассмешила даже Бена. Господа, водопад! Боже, какое великолепие!" – воскликнул было вздремнувший Иосиф Антонович. Прямо перед экипажем живописал радугой водопад. Каждый его каскад и отдельный мощный поток просто завораживали. Спустившись, вновь проскрипели по подводным камням той самой речушки, что была водопадом там, наверху. Вандик с кем-то уточнял дорогу в кромешной темноте. И, о счастье! Пред путешественниками воссиял огнями отель города Устер.
Глава 40. Мыши в Балдахине
В гостинице Устера отдохнули по-английски и по-русски одновременно. Будто предчувствовали конец нашим странствиям в Африке. Гошкевич умудрился после английского (!!) ужина ловить кромешной ночью лягушек и кузнечиков! Но окончательно не мог сориентироваться в темноте: кому отдать предпочтение. И было не заснул на лоне природы… в поливочной, поросшей мхом канаве. Здоровяк Бен в содружестве с миссионерами определили Иосифа Антоновича во флигель, сменив платье на мохеровый халат. Полненькая служанка голландка обещала "выгладить камзол к утру". Секретарю определили покои по статусу не ниже герцога, либо шаха ближневосточного: шириной на четыре персоны и с парчовыми (во тьме толком не разглядеть) балдахинами. Их величество уже предавался грезам полуночным, как его пытливое ухо, которое оказалось сверху, услышало крадущуюся поступь… по балдахинам. Шаги перевоплотились в шаловливый бег с повизгиванием, не то попискиванием. Бегущих прибавлялось всё более. Свеча была погашена. Слух подсказывал: мыши! Сознание вторило: спи! Бедняга пытался вспомнить королевские фамилии и их действия по подобному случаю, хотя бы тот же Стюарт. Обошёл балдахин трижды по-часовой. Запрыгнул на пуховики, но тут же скатился напрочь. Улёгшись на краю, прислушался: тень монарха опять шуршала балдахином, пытаясь водрузиться на одре. Мало того, кого-то чёрт принёс под окна и тени метались в пляске. С трудом удалось уснуть со Стюардом на пару, либо самостоятельно. Утром вся честная компания будила персону писателя всем гуммозом. "Господа, куда с этих пор ехать!? Какие кому в Устере делать визиты?" Хотя встав и выйдя в поле, писатель увидел всю красоту пейзажа гор, коими окаймлён Устер. Это город с 5000 населением, ждущий своих новосёлов непременно. Фрукты, хлеб, скот, ремесло, реки и рыбная ловля, морской тропический климат… Барон, Посьет и Гошкевич поехали верхом, а мы в экипажах. На прощание у Змеиной горки увидели птице вроде нашей цапли: "Птица-секретарь! Лапой дробит змее голову" – сообщил кто-то из попутчиков. На одном из горных плато мы сделали групповое фото. По дороге заехали попрощаться с хозяйкой нашей первой гостиницы на капской земле госпоже Вейрих и незабвенной Каролине. Кроме русских была семья английского пастора, отличительная особенность священника была в том, что численность его личных чад не поддавалась учёту: они были в каждой комнате, в зале, на веранде, в саду… Они были везде. Мы паковали груз в плавание. Наряду с гостеприимством следует отдать должное туземному населению и их потомкам: хитрые донельзя, а то и откровенные шулеры. Туристов, путников и просто состоятельных белых будут обирать без зазрения совести: чистокровные южане. То у них лошадь нейдёт, то жара, то местность незнакомая, то "господин мало дал ченч"… Но, невзирая на все дрязги и перипетии за прощальным столом собралось более двадцати человек. А стекло в форточке мне так и не вставили даже в следующем визите. А пока русские покидают капскую республику, ставшую близкой и понятной.
Фрегат "Паллада" уже совсем был готов выйти в океан. Лошади нашего экипажа кое-как плелись по песчаной отмели, по которой раскатывался прилив. Чуть вал ударит посильнее – и обдаст шумной пеной колёса нашего экипажа, лошади фыркали и бросались в сторону. "Аппл!" – кричал Вандик и пускал их по мокрому песку. 11 апреля вечером, при свете луны, мы поехали с Унковским и Посьетом к В. А. Корсакову на шхуну "Восток", которая снималась с якоря.
На другой день, 12 апреля ушли и мы. Было тихо и хорошо. Но надолго ли?
Запись в мае 1853 года.
Индийский океан.
Глава 41. Сегодня и 160 лет назад
ВОЙТИ В БУРЮ