Новгородцы, наконец, догадались, что их хотят лишить последних прав и закричали: "Как смели ходить в Москву судить и присягать великому князю, как государю!.. Этого от века не делалось, и в докончаньи сказано, чтоб новгородца не судить на низу, а судить в Новгороде! Давайте сюда тех, кто ездил судиться!"
31 мая притащили на вече Василия Никифорова Пенкова и Захара Овинова. "Переветник! – кричали новгородцы на Василия. – Ты был у великого князя и целовал ему на нас крест!" Василий ответил: "Я был у великого князя и целовал ему крест в том, что служить мне, великому государю, правдою и добра хотеть, а не на государя моего Великий Новгород и не на вас, свою господу и братию!" Тогда "прижали" Захара, и он показал на Василия, что тот целовал крест и от имени Новгорода.
Форма присяги, принятая в Москве, до уничтожения веча не была известна в Новгороде. Уж очень текст ее был раболепным, непривычным для вольных людей, какими считали себя новгородцы. Присягнувший по-московски обязывался, в случае нужды, действовать против Новгорода и доносить великому князю о всяком сопротивлении ему или недоброжелательстве.
Тут же на вече народ до смерти забил Василия и Захара. Новгородские власти продержали великокняжеских послов в Новгороде 6 недель и потом дали им такой ответ: "Бьем челом господам своим великим князьям, а государями их не зовем; суд вашим наместникам по старине, на Городище; а у нас суда вашего княжеского не будет, и тиунам вашим у нас не быть; дворища Ярославова не дадим вам. Как мы с вами на Коростыне мир кончили и крест целовали, так на том докончании и хотим с вами жить; а с теми, что поступали без нашего ведома, ты, государь, сам разведайся: как хочешь, так их и казни; но и мы тоже, где которого поймаем, там и казним; а вам, своим господам, бьем челом, чтоб держали нас по старине, по крестному целованию".
Так как лето 1471 г. было как никогда сухое, то Иван III ожидал осени. 23 ноября Иван с войском был уже у Сытина в 30 верстах от Новгорода. Здесь к нему явились владыка Феофил с посадником и житными людьми и стали бить челом: "Господин государь князь великий Иван Васильевич всея России! Ты положил гнев свой на отчину свою, на Великий Новгород, меч твой и огонь ходят по Новгородской земле, кровь христианская льется, смилуйся над отчиною своею, меч уйми, огонь утоли, чтобы кровь христианская не лилась: господин государь, пожалуй! Да положил ты опалу на бояр новгородских и на Москву свел их в свой первый приезд: смилуйся, отпусти их в свою отчину в Новгород Великий".
Великий князь ничего послам не ответил, но отобедать их пригласил. Тогда на следующий день новгородские послы пошли к брату Ивана III Андрею Меньшому, принесли подарки и попросили, чтобы он замолвил слово великому князю за Новгород. Потом послы пошли к Ивану III с просьбой, чтобы велел с боярами поговорить. Великий князь выслал к ним троих бояр "на говорку". Послы предложили им такие условия: чтобы великий князь ездил в Новгород на четвертый год и брал по 1000 рублей; велел бы суд судить своему наместнику и посаднику в городе, а с чем они не справятся, то великий князь бы тогда судил, когда сам приедет на четвертый год, но в Москву бы не вызывал. Чтобы великий князь не велел своим наместникам судить владычных и посадничьих судов, чтобы великокняжеские подданные в своих тяжбах с новгородцами судились бы перед наместником и посадником, а не на Городище. Вместо ответа Иван III велел своим воеводам подойти к Новгороду, занять Городище и пригородные монастыри.
27 ноября московское войско стало у стен города. 4 декабря в московский стан явились владыка Феофил с посадниками и житными людьми и били челом, чтобы государь пожаловал, указал своей отчине, как бог положит ему на сердце свою отчину жаловать. Ответ был прежний: "Захочет наша отчина бить нам челом, и она знает, как бить челом". Послы вернулись в Новгород, а на следующий день прибыли к Ивану с повинной, что действительно Новгород посылал в Москву Назара и Захара называть великого князя государем.
"Если так, – велел ответить им Иван, – если ты, владыка, и вся наша отчина, Великий Новгород, сказались перед нами виноватыми и спрашиваете, как нашему государству быть в нашей отчине, Новгороде, то объявляем, что хотим такого же государства и в Новгороде, какое в Москве".
7 декабря при очередном визите послов Иван III пояснил, чего он хочет: "Государство наше таково, вечевому колоколу в Новгороде не быть; посаднику не быть, а государство все нам держать; волостями, селами нам владеть, как владеем в Низовой земле, чтоб было на чем нам быть в нашей отчине, а которые земли наши за вами, и вы их нам отдайте; вывода не бойтесь, в боярские вотчине не вступаемся, а суду быть по старине, как в земле суд стоит". Новгородцы вынуждены были согласиться.
Затем к новгородцам обратились московские бояре: "Великий князь велел вам сказать: Великий Новгород должен дать нам волости и села, без того нам нельзя держать государства своего в Великом Новгороде". Новгород предложил боярам две волости: Луки Великие и Ржеву Пустую, но великий князь не согласился. Тогда предложили десять волостей, и тут Иван III отказался. Новгородцы предложили самому князю назначить, сколь ему надо волостей. Иван не растерялся и назначил половину волостей владычных и монастырских и все новоторжские, чьи бы они ни были.
Затем начались переговоры о дани. Сначала великий князь хотел брать по полугривне с обжи. Новгородскую обжу составлял один человек, пашущий на одной лошади. Три обжи составляли соху, пашущий на трех лошадях и сам-третей составляли также соху.
20 января 1478 г. Иван III назначил своими наместниками в городе Ивана и Ярослава Васильевичей Оболенских. Перед отъездом великий князь велел схватить купеческого старосту Марка Панфильева, боярыню Марфу Борецкую с внуком Василием Федоровым, еще пятерых знатных новгородцев, и отвезти их в Москву, а имения их Иван прибрал себе. Также были изъяты все договоры, когда-либо заключенные новгородцами с литовскими князьями.
17 февраля Иван выехал из Новгорода и 5 марта прибыл в Москву. За ним привезли в Москву вечевой колокол и подняли на колокольню на кремлевской площади.
После этого новгородцам показалось, что великий князь оставил их в покое. Но, увы, 26 октября 1479 г. Иван III вновь двинулся на Новгород якобы "с миром", благо, никаких поводов к войне новгородцы не давали. Однако, подойдя к Новгороду, Иван велел открыть артиллерийский огонь (командовал "пушечным нарядом" Аристотель Фиорованти). С момента приезда в Москву в 1475 г. Аристотель выполнял обязанности генерал-фельдцейхмейстера, говоря языком XVIII – начала ХХ века. Аристотель проектировал пушки, лил и ковал их, учил стрелять из пушек и управлять огнем орудий в бою.
После нескольких дней бомбардировки городские ворота открылись и оттуда вышли владыка и духовенство, несшие кресты и иконы, а следом – посадник, тысяцкий, старосты пяти концов, бояре и множество народа. Все пали ниц перед великим князем и взмолились о пощаде и прощении. Иван III сказал им: "Я, ваш государь, даю всем невинным в этом зле мир; ничего не бойтесь". Тем не менее, заняв город, Иван велел схватить свыше пятидесяти новгородцев и подверг их страшным пыткам. "Тут только великий князь узнал об участии владыки в заговоре и о сношениях братьев своих с новгородцами" .
Наш великий историк писал это вполне серьезно. Как Иван III, так и его "свирепый внук" Иван IV очень мало думали о логике своих обвинений. В 1569 г. Иван Грозный обвинит жителей Новгорода в том, что они де "Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии хотели злым умышлением извести, а на государство посадити князя Володимира Ондреевича".
Ларчик открывался просто – Ивану III и его внуку нужны были деньги и очень много денег, а заодно и подготовить материал для расправы над родными братьями . В частности, Иван III мечтал залезть во владычную (архиепископскую) казну. Разумеется, трусливый Феофил ни в чем не был замешан.
Выявленные под пытками обвинения дали повод арестовать Феофила. Он был отослан в заточение в московский Чудов монастырь, все богатства архиепископа взяты в Москву. Вместо Феофила по воле Ивана III митрополит Геронтий поставил московского протопопа Симеона, переименованного при посвящении в Сергия. Сергий надменно вел себя с новгородцами и третировал местное духовенство. Вскоре Сергия начали мучить видения. К нему сначала во сне, а потом уже и наяву стали приходить давно усопшие новгородские владыки (архиепископы). "Зачем, безумец, – говорили они – зачем дерзнул ты приняти поставление святительства нашего, на место поруганного, неправедно сверженного и еще живого владыки? Не по правилам ты осмелился сесть на мученический престол! Оставь его!". Сергий вначале крепился, но затем в его поведении появились странности. То он "выйдет из кельи без мантии, то сядет под храмом Св. Софии или у Евфимиевской паперти и глядит бессмысленно". Кончилось дело тем, что Сергий вообще потерял дар речи. Московские власти официально заявили, что новгородцы отняли у него ум волшебством.
26 июня 1484 г. Сергия увезли в Троицкий монастырь под Москву. Иван III занялся подбором кандидатов на место Сергия. Лучшим оказался чудовский архимандрит Геннадий Гонзов, поскольку архимандрит "а дал от того (за назначение) дви тысячи рублей князю великому" . Геннадий поехал в Новгород. А немощный Сергий, вернувшись в Троицкий монастырь, пришел в себя и прожил еще 20 лет. Судя по всему, даже столь промосковски настроенный священнослужитель ужаснулся безобразиям, творимым московскими наместниками Яковом Захарьевичем и Юрием Захарьевичем Кошкиными в Новгороде.
Братья творили в Новгороде буквально все, что хотели. Иван III отдавал лучшие новгородские земли своим боярам. Глава московской боярской думы князь И.Ю. Патрикеев с сыном получили 500 обеж, а Яков, Юрий и Василий Захарьевичи получили 800 обеж. Любопытно, что когда родные братья Ивана III попросили его поделиться по обычаю новгородской добычей, он им категорически отказал.
В 1487 г. по доносу Якова Захарьевича Иван III выслал из Новгорода пятьдесят семей лучших купцов и перевел их во Владимир. В следующем году Яков и Юрий открывают "ужасный" заговор новгородцев, которые хотели убить братьев. В Новгороде начинаются массовые казни – кого вешают, кому рубят головы. По доносу Захарьевичей Иван III повелел выселить из Новгорода семь тысяч житных людей (домовладельцев) и поселить их в Костроме, Нижнем Новгороде, Владимире и других городах. В следующем 1489 г. Иван III повелел выселить из Новгорода всех остальных (коренных) житных людей. Их также расселили в средней России, причем многие были убиты по дороге. На место высланных новгородцев прибывали обозы с переселенцами со всей России. По этому поводу Н.И. Костомаров писал: "Так добил московский государь Новгород, и почти стер с земли отдельную северную народность. Большая часть народа по волостям была выгублена во время двух опустошительных походов. Весь город был выселен. Место изгнанных старожилов заняли новые поселенцы из Московской и Низовой Земли. Владельцы земель, которые не погибли во время опустошения, были также почти все выселены; другие убежали в Литву". Надо ли говорить, что в 80-х годах XV века Новгород покинуло подавляющее большинство иностранных купцов, занимавших ранее целый квартал в городе – "немецкий двор". Бесспорно, в вольном Новгороде было много буйства, но иностранцы были надежно защищены от него. На тот же "немецкий двор" новгородцы могли заходить только днем. Строгий порядок в торговых сделках сменился бесчинствами Захарьевичей. Да и не с кем стало торговать – все партнеры иностранных купцов были казнены или высланы из Новгорода.
Так рухнули торговые связи Новгорода Великого, доставлявшие огромные средства республике. Иван III "зарезал курицу, несшую золотые яйца".
В целом для истории России уничтожение торговых связей Новгорода, а через 30 лет и Пскова привело фактически к изоляции России на 200 лет от Западной Европы. На западе Россию от Европы отгораживали враждебные Литва и Польша, на юге – Оттоманская империя. Северо-западное окно в Европу заколотил сам Иван III, а в начале XVII века шведы лишь заделали щели.
Глава 13
Смуты литовские и московские
После смерти Ягайло польские магнаты возвели на престол его сына Владислава III (годы правления 1434–1444). В Литве же продолжалась усобица. Свидригайло поссорился с претендентом на должность митрополита Герасимом и сжег его в Витебске. В Витебск собрались русские князья – сторонники Свидригайло. Оттуда войско его двинулось к Брислову, где соединилось с ливонским магистром. Затем союзники направились к городу Валькомиру.
1 сентября 1435 г. у Валькомира на реке Святой произошло генеральное сражение. Свидригайло поручил командовать войском своему племяннику Сигизмунду Корибутовичу, в свое время отличившемуся в Гуситских войнах. Под началом у него были полки смоленские, витебские, полоцкие и отряд ливонских рыцарей. Войском Сигизмунда Кейстутовича, большую часть которого составляли поляки, командовал его сын Михаил. После упорной и кровопролитной битвы войска Свидригайло обратились в бегство, а раненый Сигизмунд Корибутович попал в плен. Под Вилькомиром были убиты ливонский магистр, князь Ярослав Лингвеньевич, князь Михаил Балабан, князь Даниил Семенович Гольшанский и князь Михаил Львович Вяземский.
"И через три недели после того побоища князь великий Сигизмунд, собрав всю свою силу литовскую, послал сына своего князя Михаила на Русь. И князь Михаил, придя, стал в Орше, и смольняне встретили князя Михаила в Орше, и сдались великому князю Сигизмунду и сыну его князю Михаилу.
И князь Михаил не пошел к Смоленску, а пошел от Орши к Витебску, стоял [там] шесть недель и, не взяв замка, пошел прочь, и после того, в ту же зиму, князь великий Сигизмунд собрал опять свою силу литовскую и послал к городу Полоцку. И, придя, паны стояли под Полоцком неделю и, не взяв города, пошли прочь. А на следующий год полочане и витебляне, не видя себе ни от кого помощи, подчинились великому [князю] Сигизмунду Кейстутовичу, и начал великий князь Сигизмунд княжить в Великом княжестве Литовском и в Русском.
В лето шесть тысяч девятьсот сорок восьмое [1440 г.] правил великий князь Сигизмунд в Вильно и в Троках, и во всех землях русских, и литовских, и жемайтских, и совершал большие жестокости в отношении своих подданных, особенно над шляхетским сословием, хватал их и совершал над ними страшные жестокости, карал их невинно, убивал и мучил их так, как только мог придумать, и поступал так со всеми князьями и панятами и со всем шляхетским сословием всех земель литовских, русских и жемайтских. И был в отношении того шляхетского сословия очень жесток, и всеми этими своими злыми поступками он равнялся Антиоху Сирийскому и Ироду Иерусалимскому и предку своему великому князю литовскому Тройдену, который совершал различные страшные жестокости в отношении земель польских и русских. И те подданные его, вся шляхта, терпели это как от своего господина верные рабы, и ничего злого против него не предпринимали и не замышляли.
И он, окаянный князь великий Сигизмунд, не насытил злобы своей и мыслил в сердце своем по дьявольскому наущению, как бы погубить все шляхетское сословие и пролить его кровь и поднять мужичье сословие, собачью кровь. Прежде всего он захватил двоих князей, своих близких родственников, намереваясь их казнить: князя Юрия Лингвеньевича и князя Олелька Владимировича, и посадил князя Юрия Лингвеньевича в меньшем замке Трокском, а князя Олелька в Кернове, а княгиню его с двумя сыновьями, с Семеном и с Михаилом, в Утянах, и еще, считая, что этого недостаточно, в заключение своего злого умысла решил созвать великий сейм и на том сейме уничтожить и искоренить всю шляхту и вознести мужичье сословие. И написал окаянный грамоты своим властям по всем своим землям Великого княжества, княжатам и панятам и всей шляхте, приказывая, чтобы все ехали на сейм, для решения земских дел; а злобу свою утаил, что против них замыслил.
А в то время воеводой виленским был Довгирд, а воеводой трокским Лелюша. И те два пана, узнав достоверно, что тот сейм будет созван для гибели всего шляхетского сословия и их самих, и позвали к себе на совет князя Чарторыйского; и те три пана, посовещавшись, замыслили убить князя Сигизмунда; а прочих князей и панов в то время при Сигизмунде никого не было. И на том совещании решили, чтобы самим им занять города Вильно и Троки и держать их на князя Свидригайла, который после поражения, понесенного от Михаила Сигизмундовича у Побоиска, бежал в Молдавию.
И решив так, направили дворянина родом из Киева по имени Скобейко и дали ему триста возов сена и на каждый воз под сено положили по пяти вооруженных человек, а один человек возом правил, и отправили того Скобейко в Троки, будто бы с дякольным сеном. И отправив Скобейко, послали в Молдавию к князю Свидригайлу, искать его, а князь Александр Чарторыйский и Скобейко въехали в Трокский замок в вербное воскресенье.