- Голографическая радиосинтезированная фотобумага, - пояснила мама, заметив мое удивление. - Доктор Фибз летом изготовил пробную партию в своей лаборатории. Голодные? - она протянула нам с Бекс горсть конфеток. Как ни странно, я совсем забыла о терзавшем меня голоде, но все-таки взяла зеленую на удачу. Что-то мне подсказывало, что удача понадобится.
- Девушки, мне нужно, чтобы вы провели экскурсию.
- Но… мы же второй курс! - воскликнула Бекс, словно моя мама могла чудесным образом это забыть.
У мамы был полный рот шоколада, поэтому объяснить взялась Букингэм.
- У третьего курса семестр начался с тактики проведения допросов, поэтому они все сейчас под действием пентотала натрия. А четвертому курсу подключали контакты ночного видения, и у них еще часа два зрачки не вернутся в нормальное состояние. Сейчас самое неудобное время, но Красный код есть Красный код - просто так он не включается. Никогда не знаешь, когда случится следующий.
- Ну, что скажете? - улыбнулась мама. - Вы нас выручите?
Человек должен обладать тремя качествами, чтобы без приглашения появиться на пороге Академии Галлахер для особо одаренных девушек, - настойчивостью, властью и отсутствием другого выбора. Большинство потенциальных студентов не продвигаются дальше стандартной отговорки администрации: "В настоящее время мы не принимаем заявлений". Лишь получив отказ во всех школах страны, можно решиться приехать в Розевиль в призрачной надежде, что личный визит что-нибудь изменит. Но никакая настойчивость не проведет вас через ворота. Нет, для этого требуется настоящая власть.
Вот почему я и Бекс стояли на парадном крыльце, поджидая, когда по аллее подъедет длинный лимузин с семейством МакГенри (да-да, тех самых МакГенри с обложки декабрьского "Ньюс-уика"). Они из тех, кого не так-то просто спровадить. Но мы уже давно поняли: лучший способ что-то спрятать - положить на видное место. Поэтому мы должны были познакомить их с Академией Галлахер для особо одаренных девушек. Главное, чтобы они ни в коем случае не догадались о специализации школы.
Мужчина, вышедший из лимузина, был одет в темно-серый костюм, галстук сразу выдавал принадлежность к власти. Женщина выглядела как наследница парфюмерной империи, кем она по сути и являлась, - ни единой лишней прядки или складочки. Я еще подумала, произведет ли на нее впечатление моя вишневая помада. Судя по презрительному выражению лица, не произвела.
- Сенатор, - с истинным американским акцентом произнесла Бекс и протянула руку. - Добро пожаловать в Академию Галлахер. Для нас большая честь принимать вас у себя. - Мне показалось, что она немного перебарщивает, но сенатор МакГенри улыбнулся и ответил:
- Спасибо. Мы очень рады.
Можно подумать, он не понимал, что она не его электорат.
- Я - Ребекка, - представилась Бекс, - а это Камерон. - Сенатор глянул в мою сторону, но тут же снова повернулся к Бекс, которая являла собой воплощение элитного образования. - Мы счастливы показать вам и вашей… - Только тут мы поняли, что их дочь так и не появилась. - А ваша дочь будет…
В этот момент из машины показался черный армейский ботинок.
- Дорогая, - сказал сенатор, показывая в сторону конюшен, - иди-ка посмотри, у них есть лошади.
- А, так это от них так воняет, - отозвалась миссис МакГенри, и ее передернуло. (Для справки: у нас в школе пахнет прекрасно, если, конечно, ваш нюх не безнадежно отбит годами дегустации духов.)
Но сенатор выразительно глянул на жену и сказал:
- Макей любит лошадей.
- Нет, Макей их ненавидит, - миссис МакГенри прищурилась и посмотрела в нашу с Бекс сторону, словно желая напомнить сенатору, чтобы он не смел перечить ей при посторонних. - Она однажды упала с лошади и сломала руку.
Мне ужасно захотелось прервать эту демонстрацию семейной идиллии и сказать им, что в конюшне нет лошадей, а только стайка перепуганных первогодок, да бывшая французская шпионка, которая изобрела способ отправлять шифрованные сообщения в сыре, но тут раздался голос:
- Ага, от них столько навозу.
Я, конечно, не могу сказать наверняка, но думаю, Макей МакГенри в жизни не притрагивалась к лошади. У нее длинные стройные ноги; одежда хоть и панковско-маргинальная, но определенно очень дорогая, а бриллиант в носу - не меньше полутора каратов. Волосы выкрашены в черный цвет и выстрижены клоками, но густые и блестящие, а лицо так и просилось на обложки глянцевых журналов.
Я смотрела довольно много фильмов и передач и понимала, что если девушка вроде Макей МакГенри не может выжить в школе, то уж такую, как я, там бы живьем съели. И все же что-то привело их к нашим воротам, и мы их последняя надежда. По крайней мере, так считали ее родители.
- Мы… - с трудом выдавила я и запнулась. Я, может, и гений в составлении ядов, но вот произносить речи - это увольте! - Мы очень рады видеть вас у себя.
- Тогда почему нас заставили больше часа торчать за забором? - миссис МакГенри кивнула в сторону ворот.
- К сожалению, это стандартная процедура для тех, кто приезжает без приглашения, - пояснила Бекс в лучшей манере студентки-отличницы. - Безопасность - главная забота в Академии Галлахер. Если бы ваша дочь училась здесь, вы бы тоже требовали такого уровня защиты.
Но миссис МакГенри уперла руки в боки и выпалила:
- Вы что, не знаете, кто он такой? Да вы знаете…
- Мы возвращались к себе в округ Колумбия, - перебил жену сенатор, выйдя вперед, - и нам очень захотелось показать это место Макей. - Он наградил жену взглядом, в котором только слепой не прочел бы: это наш последний шанс, не профукай его! И добавил:
- Безопасность действительно впечатляет.
Бекс открыла парадную дверь и пригласила пройти внутрь.
Я и Бекс сидели в кабинете моей матери, пока та толкала свою стандартную речь об "истории" академии. На самом деле она не так уж отличалась от настоящей, только была урезана. Причем изрядно.
- Наши выпускницы работают по всему миру, - сказала мама, а я про себя добавила: Ага, шпионками. - Мы делаем основной упор на языки, математику, естественные науки и культуру. Именно эти предметы, по отзывам наших воспитанниц, им больше всего пригодились в жизни. - Как шпионкам. - Мы принимаем только девушек, и у наших студенток развивается вера в свои силы, что позволяет добиться большого успеха в жизни. - Как шпионкам.
Я только начала получать удовольствие от этой игры, но тут мама повернулась к Бекс и сказала:
- Ребекка, почему бы вам с Ками не провести Макей по нашей академии? - и я поняла, что пришло время для нашего показательного выступления.
Бекс просияла, а я никак не могла отделаться от мысли, что у нас было всего пол-урока по секретным операциям, а мы уже на задании! Откуда мне знать, как себя вести? Конечно, если Макей горит желанием спрягать китайские глаголы или взламывать шифр КГБ, то тут я прекрасно подготовлена, но наша-то задача вести себя нормально, а вот этого я решительно не умею делать. К счастью, Бекс любит поактерствовать. Иногда.
- Сенатор, - воскликнула Бекс, схватив его руку, - для меня была большая честь познакомиться с вами, сэр. И с вами, мэм, - она улыбнулась миссис МакГенри. - Мы так рады, что вы оба…
- Спасибо, Ребекка, - перебила мама, интонацией давая понять, чтобы она не перебарщивала.
Макей поднялась, взмахнув ультракороткой юбочкой, и вышла в Исторический зал, так и не взглянув на своих родителей.
Мы выскочили следом. Макей облокотившись о витрину, в которой обычно были выставлены экспонаты по истории противогазов (приспособление, запатентованное Академией Галлахер, к вашему сведению), прикуривала сигарету. Она глубоко и со знанием дела затянулась и выпустила дым к потолку, где было установлено, наверное, с десяток различных датчиков, и только самый простейший из них - для дыма.
- Тебе придется потушить сигарету, - заявила Бекс, переходя к той стадии операции, где нужно было донести до новичка, что здесь ей точно придется несладко. - У нас, в Академии Галлахер, на первом месте стоят здоровье и безопасность.
Макей глянула на Бекс так, словно та заговорила на китайском. Мне даже пришлось сосредоточиться, чтобы убедиться, что это не так.
- Курение запрещено, - перевела я, вытаскивая из мусорки у лестницы пустую алюминиевую баночку и протягивая Макей.
Она еще раз затянулась и посмотрела на меня так, словно желала сказать, что затушит сигарету, только если я силой заставлю ее. И я, конечно, могла бы это сделать, вот только ей этого знать не положено.
- Ладно, - сказала я и пошла прочь. - Твои легкие.
Но Бекс продолжала сверлить ее взглядом, и, в отличие от меня, по ней сразу было видно, что она на самом деле может спустить с лестницы кого угодно; поэтому наша гостья, сделав последнюю затяжку, бросила окурок в баночку из-под диет-колы и двинулась по лестнице за мной. Мимо нас пронеслась стайка девчонок.
- Сейчас обед, - пояснила я, отчетливо понимая, что конфетки "ММ's" скорешились с мятными леденцами в моем желудке и теперь пытаются убедить меня в том, что им нужна компания. - Можем пойти поесть, если хочешь…
- Нет уж, не надо! - отшатнулась Макей.
Но я, идиотка, продолжала напирать:
- Нет, правда, у нас тут очень вкусно кормят. - Это никак не способствовало выполнению нашей миссии, поскольку хорошая еда, как правило, большое преимущество. Но наш шеф-повар и вправду великолепен. На самом деле он работал в Белом доме, до того как случился инцидент с участием Флаффи (Первого пуделя), гастрономического агента и очень сомнительного сыра. К счастью, одна из наших выпускниц спасла жизнь бедолаге Флаффи, и в знак благодарности шеф Луи перешел работать сюда и балует нас чудесным крем-брюле.
Я уж начала рассказывать о крем-брюле, но Макей перебила меня:
- Я потребляю восемьсот калорий в день.
Бекс и я потрясенно переглянулись. Наверное, столько мы сжигаем за один урок НАСА (нападения и самообороны).
Макей скептически оглядела нас и заявила:
- Еда - это вчерашний день.
К сожалению, именно тогда я и поела последний раз.
Мы дошли до фойе, и я сказала:
- Это Большой зал. - По-моему, такие вещи и надо говорить, проводя экскурсию по школе. Но Макей вела себя так, словно меня вообще рядом нет: она повернулась к Бекс (своей ровне по внешности) и спросила:
- Здесь все носят эту форму?
Мне показалось это особенно обидным, поскольку я была в комитете по утверждению формы, но Бекс только ткнула в темно-синюю шотландку по колено и белую блузку и трагичным тоном заявила:
- Мы носим это даже на уроках физкультуры. - Отличный ход, отметила я про себя, увидев искаженное ужасом лицо Макей. Бекс шагнула в восточный коридор: - А тут у нас библиотека…
Но Макей направилась в другую сторону.
- А тут что? - С каждым шагом она приближалась к классам и потайным ходам. Мы нагнали ее, отпуская придуманные по ходу комментарии типа "Это полотно - подарок герцога Эдинбургского", или "Ах, да, канделябры из мемориала Визенхауса", или мое любимое: "А это меловая доска из мемориала Вашингтона" (Это и впрямь чудная доска).
Бекс как раз дошла до середины весьма правдоподобной истории о том, что если девушка получает отличные оценки за контрольные, ей дозволяется смотреть телевизор целый час в неделю. Тут Макей плюхнулась на один из моих любимых подоконников, вытащила мобильный телефон и стала кому-то звонить, даже не извинившись. (Какое хамство!) Но в неловком положении оказалась все-таки она: набрав номер, она непонимающе уставилась на дисплей.
И я со всем сочувствием, на какое была способна, пояснила:
- Да, мобильные телефоны здесь не работают. - И это абсолютная ПРАВДА.
- Мы слишком далеко от ретранслятора, - добавила Бекс. А это уже ЛОЖЬ. У нас была бы прекрасная мобильная связь, если бы мощный глушитель не блокировал любые посторонние радиосигналы с территории академии, но Макей и ее папаше с Капитолийского холма вовсе необязательно знать об этом.
- Нет мобильных телефонов? - переспросила Макей с таким испугом, будто мы сообщили, что студентов здесь заставляют бриться наголо и держат на хлебе и воде. - Ну все, ноги моей тут не будет! - Она соскочила с подоконника и ринулась в кабинет моей мамы.
Во всяком случае, ей казалось, что он находится там, куда она пошла. На самом деле она приближалась к отделению разработок и исследований в подвале. Я ничуть не сомневалась, что доктор Фибз уже привел все в соответствие с Красным кодом. Но в лучших традициях всех сумасшедших ученых он, скажем так, склонен был притягивать неприятности. Ну и конечно, завернув за угол, мы встретили доктора Московица - кстати, величайшего в мире авторитета по шифрованию. Но сейчас он мало напоминал супергения. Скорее, был похож на хронического алкоголика: глаза налились кровью и слезились, лицо бледное, и шел он спотыкаясь.
- Пррривет! - заплетающимся языком пролепетал он.
Макей уставилась на него с отвращением, что, в общем-то, хорошо, так как это отвлекло ее от густого лилового дыма, просачивавшегося из-под двери на лестницу. Профессор Букингэм затыкала щель полотенцем, и каждый раз, когда дым попадал ей в нос, разражалась безудержным чихом. Она уже стала запихивать полотенце ногой. Доктор Фибз появился с мотком изоленты и принялся заклеивать щели в косяке. (Как вам такая супершпионская технология?)
Мистер Московиц продолжал раскачиваться из стороны в сторону - то ли, от того, что лиловый дым лишал его чувства равновесия, то ли потому, что доктор пытался закрыть обзор для Макей. Последнее не назовешь разумным, ведь росту в нем не больше метра шестидесяти.
- Я так понимаю, вы, возможно, станете нашей студенткой, - сказал он.
И тут долговязый, тощий доктор Фибз рухнул на пол, потеряв сознание. Лиловый дым становился все гуще.
Мы с Бекс переглянулись. Все это очень, очень НЕХОРОШО!
Букингэм втащила Фибза на учительское кресло и укатила его подальше. Я совершенно не понимала, что теперь делать. Бекс схватила Макей за руку:
- Пошли. Макей, я знаю короткий…
Но Макей выдернула руку и прошипела:
- Не трогай меня, с… - (Да-да, она назвала Бекс нецензурным словом на "с".)
Вот в чем, на мой взгляд, недостаток частных школ. МТБ убеждает нас, что это слово давно стало формой выражения симпатии и привязанности или молодежным сленгом, но мое мнение не изменилось: это оскорбление, которым пользуются косноязычные. Так что Макей либо ненавидела нас, либо очень уважала - зависит от того, какой точки зрения вы придерживаетесь. Я глянула на Бекс и поняла, что она склоняется к первому.
Бекс шагнула вперед, она уже не притворялась счастливой школьницей, а нацепила маску супершпиона.
Вот это РЕШИТЕЛЬНО нехорошо, подумала я, и краем глаза заметила белую рубашку и брюки цвета хаки.
Никогда больше мне не придется гадать, был ли Джо Соломон хорош только по меркам женской школы. Одного взгляда на Макей МакГенри было достаточно, чтобы понять: даже за пределами Академии Галлахер Джо Соломон великолепен. А ведь Макей еще не знает, что он шпион (это добавляет мужчине шарма).
- Привет. - То же самое сказал и мистер Московиц чуть раньше, но, бог мой, как же иначе это прозвучало сейчас! - Добро пожаловать в Академию Галлахер. Очень надеюсь, вы собираетесь поступить к нам. - Произнес он это так, будто говорил: я считаю тебя самой красивой женщиной на свете, и сочту за честь, если ты выносишь моих детей. (Честно, я словно слышала эти слова.) - Вам нравится экскурсия?
Макей только хлопала ресницами. Она вдруг стала такой соблазнительной, что совершенно не вязалось с ее армейскими ботинками.
Может, все из-за лилового дыма?
- У вас найдется минутка? - спросил Джо Соломон и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Я бы хотел кое-что показать вам на втором этаже.
Он повел ее к каменной витой лестнице, которая когда-то стояла в семейной часовне Галлахеров. Цветные витражи тянулись на два пролета, и лучи солнца, пробиваясь сквозь них, играли всеми цветами радуги на воротнике его рубашки. Когда мы поднялись на второй этаж, он обвел руками просторный коридор с высоким потолком, залитый калейдоскопом красок. И правда очень красиво, раньше я этого не замечала - все время надо было спешить на уроки, выполнять домашние задания. Я снова вспомнила лекцию Джо Соломона - "подмечайте детали", - и меня посетила неприятная мысль: у нас только что состоялся первый тест по секропам. И мы его провалили.
Он довел нас до Исторического зала, а потом развернулся и пошел обратно, к великолепной стене из витражей. Макей проводила его взглядом и пробормотала:
- Кто это?
Да, Джо Соломон сумел произвести впечатления на Макей.
- Это наш новый учитель, - ответила Бекс.
- Да? - усмехнулась Макей. - Ну-ну, как скажешь.
Бекс, еще не забывшая инцидента со словом на "с", резко развернулась и рубанула:
- Я так и сказала.
Макей потянулась за пачкой сигарет, но передумала, поймав холодный взгляд Бекс.
- Давайте-ка я расскажу вам, как все будет, - сказала она таким тоном, будто делала нам большое одолжение.
- Оптимистичный сценарий: все девчонки в школе влюбятся в него и утратят способность к концентрации, что, я уверена, очень важно в Академии Галлахер, - последние слова она произнесла с притворной почтительностью. - Пессимистичный сценарий: он будет ждать и выискивать возможность для совершения непристойных действий. - Надо признать, пока что Макей полностью оправдывала это свое слово на "с". - В таких местах работают только придурки или подонки. А если у вас такая директриса, - она показала на мою маму, которая беседовала с четой МакГенри метрах в пятидесяти от нас, - то нетрудно догадаться, за что мистера Сладкие Глазки взяли сюда на работу.
- Что? - воскликнула я, ничего не понимая.
- Ну, вы же студентки Галлахер, - снова усмехнулась Макей. - Уж если вы не можете этого вычислить, то кто я такая, чтобы вам указывать.
Я подумала о маме - самой красивой маме, которой недавно подмигнул мой новый учитель по секретным операциям, и мне показалось, что я больше никогда не смогу есть.