- Это будет обычное клеймо кейджеры, - сказал он, - оно покажет, что Ты красива, но Ты всего лишь ещё одна рабыня.
- Спасибо, Господин, - повторила она. Я подумал, что курсивный Кеф, иногда называемый, жезлом и ветвью, прекрасный символ неволи, будут хорошо выглядеть на её бедре.
- Я уже заклеймена, Господин, - напомнила о себе девушка в моих ногах. Она смотрела на меня снизу.
Это верно. Она носила Кеф высоко на её левом бедре, чуть ниже таза. Это - наиболее распространенное место клейма для гореанской рабыни.
- Она ползает перед Тобой на животе, - усмехнулся купец. - Ты ей понравился.
- Возможно, Ты предупредил её, что, если она не поползет на животе к первому же покупателю на рынке, то будет выпорота, - усмехнулся я.
- Да, нет, - захихикал торговец, - просто, я отказывал ей в прикосновении мужчины в течение двух дней.
Сексуальное облегчение рабыни, как и её одежда, и еда, находятся в полной власти её владельца.
- Нет, Господин, - хныкала в расстройстве она. - Вы - тот мужчина, перед которым я лягу на живот и без принуждения. Видеть Вас означает хотеть пресмыкаться перед Вами.
- Господин, - заговорила девушка у стены, обращаясь ко мне, - если бы я не был связана, то я бы тоже, поползла к Вам.
- Отлично! - воскликнул работорговец. - Это - первый раз, когда она так заговорила. Очевидно Ты - тот тип мужчины, которого она расценивает как желанного хозяина.
Я промолчал. Девушка на рынке знает, что она будет продана. Соответственно она попытается повлиять на мужчину, которого она находит привлекательным, чтобы он купил её. Если не купит тот, кто понравился ей, она знает, что будет куплена кем-то похуже. Большинство рабынь, само собой, предпочитают быть купленными возбуждающим их и привлекательным для них хозяином, тем, кого они нашли бы неотразимым, тем, кому они будут желать служить, а не тем, кто толст и отвратителен. Безусловно, как рабыни, они должны отлично служить любому владельцу. Конечно, решение относительно того, покупать рабыню, или нет, находится, полностью и окончательно, в руках свободного мужчины. В этом отношении все, что девушка может, это только абсолютно беспомощно ждать. Нет у неё никакой возможности повлиять на свою судьбу, примерно, как у неодушевлённого товара, выложенного на прилавке в торговом центре на Земле.
Девушка, привязанная к кольцу, склонилась передо мной, натягивая веревку, стягивающую её запястья. Рабыня у моих ног с надеждой смотрела на меня снизу. Я чувствовал цепь, свисающую с её шеи на своей правой щиколотке.
- Имена у них есть? - спросил я у торговца.
- Нет, я еще их не назвал.
- Тот торговец. Грант. - Вернулся я к прежней теме. - Ты считаешь, он отправился на север?
- Да, - ответил купец.
Я отбросил рабыню пинком ноги.
Хныкая, она отползала назад к стене, где легла, поджав ноги, не отрывая от меня глаз. Другая девушка, привязанная запястьями к кольцу, отшатнулась назад к стене. Она смотрела на меня с ужасом и страхом, но, кроме того в её взгляде появилось и другое выражением, состоящее одновременно из возбуждения и трепета. Я думаю теперь, она поняла немного лучше, чем раньше, что это такое быть рабыней. Теперь она превратилась в объект для наказаний. Наши глаза встретились. В её глазах, теперь было окончательное понимание того, что она, как и любая другая рабыня, с этого момента есть и будет, в полным подчинении мужчин. Она задрожала, и опустила взгляд. Но я видел, что она дрожала со страхом и возбуждением. Я видел, что она, должным образом выдрессированная, станет превосходной рабыней для самого взыскательного мужчины.
- Следующий город к северу - это Форт Хаскинс, - прикинул я. Он лежит в основании перевала Босвелла. Первоначально это была торговая фактория, основанная Компанией Хаскинс - компанией Торговцев, прежде всего из Тэнтиса. Военная застава, под флагом Тентиса, построенная позже в том же самом месте и содержавшаяся торговцами, имела военное и политическое значение для региона восточных ворот Прохода Босвелла. С тех пор, это место получило известность как Форт Хаскинс. Форт по-прежнему остается на своём месте, но его имя, теперь перешло и к городу, который вырос на запад и юг от крепости. Непосредственно форт, уже дважды сжигали, однажды солдатами от Порт-Олни, прежде чем тот город присоединился к Конфедерации Салериан, и однажды, Пыльноногими - племенем краснокожих из Прерий. Военное значение форта уменьшилось с ростом населения в той местности и увеличения численности тарнсмэнов в Тентисе. Форт теперь служит, прежде всего, в качестве торговой фактории, содержащейся кастой Торговцев Тентиса, с интересной историей возникновения.
- Это всего лишь моё предположение, - поправил меня мой собеседник. - Но тот, кого Ты ищешь, торговец по имени Грант, никак не связан с Фортом Хаскинс, он обычно ведёт дела в Кайилиауке.
- Спасибо, - сказал я. Я должен был догадаться сам. Кайилиаук - самый восточный город в предгорьях Тентиса. Он расположен почти на краю Иханке или Границы. От его предместий можно видеть вешки, перья на высоких шестах, которые отмечают начало земель краснокожих.
- Надеюсь, что Ты не собираешься его убить, - спросил работорговец.
- Нет, - улыбнулся я.
- Да, Ты не носишь одежду темной касты, и при этом у Тебя нет черного кинжала над бровью.
- Я не Убийца, - подтвердил я.
- Грант - весьма своеобразный парень. Весьма скрытный, но как мне кажется, неопасный.
- Я не собираюсь ему вредить, - заверил я купца. - И я благодарю Тебя за помощь.
- Ты пешком? - спросил меня он.
- Да, - ответил я.
Я продал своего тарна два дня назад и начал пробираться на север пешком. Кюры, от которых мы узнали историю, в свою очередь тоже скрываются. По крайней мере наш агент в этих местах их не обнаружил. Я рассчитывал что буду привлекать меньше внимания, идя пешком, чем как тарнсмэн.
- Если Тебе нужен Грант, то я советую поторопиться. Сейчас - Эн-Кара, и он скоро уйдёт в Прерии.
Я положил тарск на его ладонь, но он попытался вернуть его обратно.
- Я ничего не сделал, - улыбнулся он.
- Это моя благодарность, - сказал я, поворачиваясь чтобы уйти.
- Эй, парень, - окликнул меня он.
- Да? - я снова повернулся и встал перед ним.
- В полдень рабский фургон покидает город по северной дороге, - было сказано спокойным голосом. - Они могли бы подбросить Тебя до Форта Хаскинс.
- Спасибо.
- Не за что.
Напоследок я снова полюбовался на двух белокурых рабынь. Вначале я посмотрел на ту, что стояла на коленях у стены, с привязанными к кольцу запястьями. В своих путах она узнала, что была женщиной. Это трудно для женщины, быть раздетой, связанной и принадлежащей мужчине, и не узнать о своей женственности. Эти знаки и выражения её природы, не трудно разглядеть. Она поняла их, полностью и навсегда. Я взглянул на другую девушку, она лежала у стены с цепью на шее, смотря мне в след. Её психологическая боль, боль рабыни, была почти невыносимой. Возможно, её владелец отдаст её одному из надсмотрщиков на ночь. Безумство её потребности могло бы на какое-то время быть успокоено, но через несколько ан, непреодолимо и неодолимо, оно снова возникнет внутри её плоти. Я снова бросил взгляд на первую девушку, и улыбнулся.
Она, тоже скоро, получит клеймо и ошейник, и узнает такие же потребности.
Она, тоже скоро, духовно и телесно, узнает, что это значит быть рабыней полностью.
- Всего хорошего, - сказал я работорговцу.
- Всего хорошего, - пожелал он мне в ответ.
Я повернулся и ушёл.
4. Мы видим дым. Мы встречаемся с солдатами
Я толкал плечом колесо большого деревянного рабского фургона.
Я услышал впереди, крик возницы, щелчок его длинного кнута по спинам двух гужевых тарларионов, запряжённых в фургон.
- Пошли, ленивые твари! - кричал он.
Стоя по колено в болоте я, скользя, упирался в массивное деревянное колесо.
Колесо стронулось и фургон, со стоном и скрипом, дернулся вверх и пошёл вперёд.
Я пробрался мимо фургона, вышел на посыпанную галькой поверхность, на бегу запрыгнул в фургон, и уселся на скамье рядом с возницей.
- Зачем Тебе понадобился Грант? - спросил меня кучер, молодой человек со всклоченными волосами, обрезанными по шею.
- Я ищу кое-что, что может оказаться в Прериях.
- Держись от них подальше, - предупредил молодой человек. - Войти туда смертельно опасно белых.
- Грант туда уходит и возвращается, насколько я знаю.
- Кое-каким торговцам разрешают некоторые из племен, - объяснил парень.
- Все. Я услышал, что ему очень рады в Прериях во всех племенах, и он путешествует там везде, где захочет.
- Всё может быть.
- Почему так. Я удивлён.
- Он говорит на языке Пыльноногих, и на языках некоторых других племён, - пояснил мой собеседник. - А ещё, он знает Знак.
- Знак? - удивился я.
- Разговор руками, - ответил молодой человек. - Это - способ, которым дикари различных племен общаются друг с другом. Как Ты знаешь, они не могут говорить на языках друг друга.
- Я даже не предполагал, - вынужден был я признаться.
Ручной язык, я подозревал, это был ключ к способности племен объединить и защитить их территории, и того что они назвали Памятью от внешнего вторжения.
- Наверное, многие торговцы, знают Ручной язык, - предположил я.
- Лишь несколько, - ответил возница.
- Но, кроме того, Грант знает и некоторые из племенных языков, - сказал я.
- Не совсем так. Несколько слов и фраз. Дикари иногда приезжают в торговые фактории. Мы научились понимать друг друга. Но не очень хорошо.
- Значит, общение ведётся в основном на Знаке, - расспрашивал я.
- Да, ответил молодой человек. Он привстал на козлах и, раскрутив кнут, снова хлестнул по спинам тарларионов.
- Если есть торговцы изучившие Знак, а некоторые, даже могут пусть с трудом, но говорить на их языках, то, что делает Гранта столь особенным? Почему только ему одному разрешают вести дела так глубоко в Прериях?
- Возможно, дикари чувствуют, что не смогут получить прибыль от Гранта любым другим способом, - рассмеялся парень.
- Не понял.
- Ещё поймёшь, - ответил возница посмеиваясь.
- Мы можем увидеть отсюда границу? - спросил я. Мы как раз выехали на гребень холма.
- Да, - сказал он, и указал на восток. - Границ проходит по другой стороне тех холмов.
- Когда мы доберёмся до Форта Хаскинс? - спросил я его.
- Завтра утром, - ответил мой спутник. - Сегодня вечером мы встанем лагерем на ночёвку.
- Господин, - послышался мягкий, робкий женский голос сзади, - позволено ли будет говорить презренной рабыне?
- Да, - разрешил молодой человек.
В фургоне перевозили десять девушек. Обычный гореанский фургон для транспортировки рабов состоит из длинного кузова перекрытого прямоугольными рамами, покрытыми тентом обычно сине-желтым.
Длинный, прочный, тяжёлый, металлический стержень, проходящий через весь кузов фургона, крепится на петле в передней части и может открываться и запираться сзади. Девушки входят в фургон сзади, ставя ноги скованные кандалами по обе стороны стержня. Когда стержень заперт, их лодыжки, таким образом, оказываются, прикованы к нему цепью. Это устройство, обеспечивая надёжное крепление, тем не менее, оставляет им достаточно свободы движения. Они могут, например, сидеть, стоять на коленях или лежать на полу фургона, ограниченные только цепью кандалов на их лодыжках. Однако, здесь, в приграничье, такая роскошь была редкостью. Фургон, на котором я ехал, скорее всего, первоначально был предназначен для транспортировки слинов. Он был лишь немного больше, клетки для слина. В общем-то, это и была клетка, установленная в кузов небольшой повозки, набранная из тяжелых деревянных жердей, скреплённых верёвками, её задняя дверь, была заперта цепью с замком. Из-за таких особенностей этой клетки, десять девушек, заключенных в ней, были связаны по рукам и ногам.
- Господа, нас связали слишком туго, - сказала рабыня. - Мы умоляем, ослабить наши путы хотя бы немного.
Молодой человек сердито обернулся к клетке, закреплённой на фургоне, и строго посмотрел на девушку за решеткой со связанными руками и ногами, которая отпрянула и съёжилась стоя на коленях.
- Заткнись, Рабыня, - прикрикнул он.
- Да, Господин!
- Радуйтесь тому, что я уже не останавливаю фургон и не вытаскиваю вас, каждую из вас, и не даю Вам по десять плетей, каждой! - прикрикнул возница.
- Да, Господин! - пролепетала девочка в ужасе, изо всех сил пытаясь отползти на коленях от решётки.
- Да, Господин, Да, Господин! - отозвалось ещё несколько девушек.
Молодой человек вновь обернулся, и уделил свое внимание дороге и тарларионам. Я улыбнулся. Мужчины приграничья не балуют своих рабынь. Действительно, даже одеяло не было брошено на доски кузова, чтобы смягчить удары неподрессоренных колёс телеги, или оградить тела связанных красоток от шершавых, грубых крепких досок, на которые их бросили. Как и везде на Горе, и в цивилизованных местах и вдоль границы, рабынь транспортирую голышом.
- Интересно, что у Вас нет вооруженной охраны.
- Ну, Ты же не разбойник, не так ли?
- Нет.
- Женщины вообще-то дешевы в приграничье, - пояснил он. -
Нет выгоды в таком грабеже.
- Почему так получилось? - заинтересовался я. Это показалось мне странным.
- На границе спокойно уже больше столетия, - стал пояснять возница. - Вот и женщины больше не редкость здесь, не более чем любом в другом месте.
- Но, почему они должны быть дешевыми? - не унимался я.
- Дикари, - пожал плечами мой попутчик. - Они совершают набег на юге и продают на севере. Они совершают набег на севере и продают на юге.
Я кивнул. Граница растянулась на тысячи парангов с севера на юг. Хватало различных отдаленных ферм, поселений и деревень.
- Они продают весь, собранный ими урожай плоти? - не отставал я.
- Нет, - сказал он. - Часть они забирают с собой, назад в Прерии.
- И что они там с ними делают?
- Не знаю. Но можешь не сомневаться, они находят им хорошее применение, - засмеялся молодой человек.
- Несомненно, - не мог я не согласился. Краснокожие, я не сомневался, смогут найти много полезной работы для беспомощных, белых рабынь.
- Во сколько мы должны достигнуть форта Хаскинс? - спросил я возницу.
- Я рассчитываю, доставить свой груз работорговцу Бринту в половине десятого ана. Ты можешь покинуть фургон незадолго до этого.
Я кивнул. Было неразумно остаться с фургоном дольше, чем это необходимо. Я собирался добраться на нём только до Форта Хаскинс, а дальше мой путь лежит в Кайилиаук.
- Что будет с этими рабынями? - спросил я. - Их планируют продать в Форте Хаскинс?
- Думаю, что их отправят дальше на запад через Перевал Босвэлла, - предположил парень, - в Тентис, а оттуда, уже распределят по западным рынкам.
- Если переправлять женщин через перевал, то им надо бы выделить какую-никакую одежду, - заметил я.
- Да, их завернут шкуры, - сказал молодой человек. - В таких местах как Форт Хаскинс и Кайилиаук транспортировочные шкуры дёшевы.
- К слову, есть ещё одна причина, недавняя причина, почему девушки настолько подешевели в приграничье, - заметил возница.
- И какая же?
- Варварки, - ответил он.
- Варварки? - переспросил я удивлённо.
- Да. Недрессированные, необученные, сырые, но сочные маленькие твари, многие из которых даже не могут говорить на гореанском.
- Откуда же их доставляют?
- Понятия не имею. Источник их появления, должен быть где-то недалеко от Кайилиаука. Они малопригодны для рынка.
Эта информация заинтриговала меня. Пункты поставки для связанной с кюрами лиги работорговцев находились где-то на поверхности Гора. Эта деятельность, несомненно, была развёрнута монстрами, чтобы выманить Царствующих Жрецов.
- А этих варварок отправляют на запад через перевал? - я продолжал выпытывать заинтересовавшую меня информацию.
- Почти никогда. Обычно их забирают на юг и, очевидно, перевозят по южным проходам.
Эта новая информация подтвердила мои подозрения, что эти варварки, на самом деле, плодами урожая невольниц собранного Земле. Если бы они транспортировались через перевал Босвэлла, то они обязательно, привлекли бы внимание работорговца Кларка из Тентиса, который, также как и Самос служил Царствующим Жрецам.
- Интересно, - пробормотал я. Близость Кайилиаука к Прериям, Делала это место удобным поставки девушек. Также, это могло объяснить, как история, нарисованная на коже, попала к кюрам. У них должен быть агент в Кайилиауке, или где-то поблизости.
- Говорят, что такие варварки, если их должным образом приручить и выдрессировать, становятся превосходными рабынями, - заметил парень.
- Рад услышать это, - не мог не согласиться я.
- Но я, всё равно, не хотел бы иметь с ними дела.
- А у тебя уже были рабыни-варварки?
- Нет, не было, - ответил он.
- Тогда Ты не должен говорить так уверенно, - заметил я.
- Что верно, то верно - засмеялся возница.
А сам я думал, что парень даже не представлял то, что он упускал. Земные девушки, привезённые на Гор после долгих лет сексуального голода на Земле, внезапно обнаруживали себя объектом полного подчинения. У них не было никакого иного выхода кроме как стать абсолютными рабынями, для которых существует только рынок, кнут, клеймо, ошейник и объятия надменного Господина. Им оставалось только одно, выпустить и освободить их глубочайшую и прекраснейшую, до этого самого времени скрытую женскую природу. Именно они часто становятся самыми благодарнейшими, восторженными и прекрасными из рабынь.
- Тем не менее, они для рынка не подходят.
- Может быть и так, - не стал я спорить. Мне не казалось невозможным, что мощный приток варварских женщин, в данном конкретном мести, в короткий срок, мог сбить цены на невольниц. Работорговцы в союзе с кюрами, обычно распределяли этих девушек через различные рынки. Это снижало вероятность успешно отследить перевалочные пункты, и, конечно, улучшить цену, которые можно было бы получить за женщин на конечном этапе.
- Приближается пора разбивать лагерь, - вернулся к своим обязанностям молодой человек.
- Рабыни, я надеюсь, - сказал я, кивая головой в сторону прекрасного и связанного груза, - напоены рабским вином.
- Само собой, - рассмеялся парень.
- Пожалуйста, Господин, - взмолилась девушка, которая ранее просила кучера ослабить верёвки, - Когда мы будем на ночлеге, привяжи меня к дереву за шею, и развяжи мои лодыжки. Я желаю услужить Вам.
- Нет, я! - тут же закричала другая девочка.
- Я! - прокричала ещё одна.
Парень захохотал. Он видел, что невольницы желали умиротворить его. Но, кроме этого, честно говоря, он был привлекательным мужчиной, а они были связанными рабынями. Перевозка подобного груза не приносит высокого дохода, но зато появляются дополнительная выгода, связанная с такой работой. Если рабыни не девственницы, у такого водителя обычно есть широкие возможности по использованию груза.
- Моя шея, также, может быть привязана к дереву, и мои лодыжкам, также могут быть развязаны, Господин, - присоединилась к общему хору сочная блондинка, обращаясь ко мне.