Одновременно, воспользовавшись фактическим созданием аппаратов ЦК компартий новых союзных республик, УК провело через то же ОБ решение, установившее для них непривычно небольшие штаты. Для Молдавии - 75 ответственных и 24 технических сотрудников, для Литвы - 50 и 23, для Латвии - 45 и 18, для Эстонии - 40 и 19, что вынуждало тех сосредотачивать все внимание лишь на двух направлениях: на подборе и расстановке кадров, на пропаганде и агитации, заведомо отказавшись от вмешательства в работу промышленных предприятий, транспорта, рыболовного флота.
Не встретив и тут ни малейшего сопротивления или хотя бы возражения со стороны консервативной части ПБ, сторонники перестройки несколько позже, 24 октября, утвердили на ОБ еще одно, пожалуй, самое важное постановление. Оно практически сводило на нет годичной давности вынужденное отступление от курса реформ, обязывая формировать промышленные отделы ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов только в пределах ранее установленных штатов.
Еще более значимым, даже принципиальным, но как и все предыдущие, в известной степени половинчатым, стало постановление, призванное устранить мелочную партийную опеку Вооруженных Сил. Правда, для того, в качестве подготовительной меры, пришлось обновить состав Главного военного совета - коллегиального совещательного органа НКО. Председателем его ПБ утвердило 24 июля нового наркома С. К. Тимошенко, членами: начальников Генштаба - Б. М. Шапошникова, главного артиллерийского управления - Т. И. Кулика, командующего ВВС - Я. В. Смушкевича, командующих важнейшими военными округами, Киевского особого - Г. К. Жукова, Белорусского - Д. Г. Павлова, Ленинградского - К. А. Мерецкова, Московского - С. М. Буденного, а также начальника главного политического управления РККА, члена ОБ Л. 3. Мехлиса, секретарей ЦК А. А. Жданова и Г. М. Маленкова.
Несомненно, опираясь на их мнение, используя их поддержку, сторонники реформ подготовили и утвердили 12 августа на ПБ постановление "Об укреплении единоначалия в Красной Армии и Военно-Морском Флоте". Опубликованное уже на следующий день всеми газетами страны как указ ПВС СССР, оно гласило:
"В связи с тем, что институт военных комиссаров уже выполнил свои основные задачи, что командные кадры Красной Армии и Военно-Морского Флота за последние годы серьезно окрепли, а также в целях осуществления в частях и соединениях полного единоначалия и дальнейшего Повышения авторитета командира - полновластного руководителя войск, несущего полную ответственность также и за политическую работу в частях, - президиум Верховного Совета Союза ССР постановляет: 1. Отменить "Положение о военных комиссарах Рабоче-Крестьянской Красной Армии", утвержденное Центральным исполнительным комитетом и Советом народных комиссаров 15 августа 1937 года № 105/1387. 2. Ввести в соединениях (корпусах, дивизиях, бригадах), частях, кораблях, подразделениях, военно-учебных заведениях и учреждениях Красной Армии и Военно-Морского Флота институт заместителей командиров (начальников) по политической части…".
Через четыре дня данное положение было распространено и на войска НКВД - пограничные, по охране железнодорожных сооружений, особо важных промышленных объектов, конвойные. И хотя полностью устранить партийное присутствие в Вооруженных Силах пока не удалось, его влияние на принятие решений командирами было сведено к минимуму.
Так обозначилось то направление в реформировании политической системы СССР, которое закрепила XVIII партийная конференция. Ее, дважды откладываемую из-за неопределенности, неустойчивости международного положения - сначала с июня на конец 1940 года, а затем на начало следующего, созвали только 15 февраля 1941 года, всего за четыре месяца до начала войны.
Второй из двух докладчиков, выступивших на ней, Н. А. Вознесенский, охарактеризовал развитие народного хозяйства за минувший год и представил план на текущий. При этом, как бы предвосхищая выступление наркома финансов А. Г. Зверева на предстоящей восьмой сессии ВС СССР, полностью обошел вопросы оборонной промышленности, спрятав расходы на нее в статьях "производство средств производства", "машиностроение". Ни словом не упомянул о сбоях в промышленности, о причинах того, лишь бегло сказал, как бы подразумевая их, о бюрократизме. В то же время сумел намекнуть и на реальную ситуацию, в которой оказалась страна. По предложению Вознесенского конференция, а затем и сессия должны были одобрением плана закрепить самостоятельность и независимость советского народного хозяйства от экономики капиталистических стран, особенно в металлургии и машиностроении. А кроме того, и "возможностью прорыва перекрыть увеличение и создание новых государственных резервов".
Подобный подход к анализу экономических проблем был в определенной степени обусловлен вполне конкретными обстоятельствами. О них же - обо всем, о чем не сказал Вознесенский, было сказано первым докладчиком, Маленковым.
Георгий Максимилианович уже успел довести до сведения делегатов, что план 1940 года по отраслям оказался не выполненным. Практически сорван. Правда, сделал такое заявление Маленков довольно своеобразно, намеком, который нуждался в понимании слушателей и читателей. "Есть такие наркоматы, - заметил секретарь ЦК ВКП(б), - которые не только не выполнили плана 1940 года, но в сравнении с 1939 годом даже заметно уменьшили выпуск продукции". И в качестве примеров назвал наркоматы рыбной промышленности, стройматериалов, лесной промышленности, путей сообщения, морского и речного флота, текстильной, пищевой, легкой промышленности. Словом, только те, которые были связаны с выпуском мирной продукцией и с транспортом. Лишь перейдя к работе конкретных предприятий, расширил круг отстающих наркоматов - электропромышленности, тяжелого, среднего машиностроения, боеприпасов, черной и цветной металлургии. Тем самым дал понять: чуть ли не вся экономика страны не справилась в столь ответственный момент с выполнением плана. Предложил весьма своеобразный выход из положения.
Виноваты, несколько раз повторил Маленков, прежде всего обкомы и горкомы партии, которые "ослабили свою работу в области промышленности и транспорта… полагая, что они не несут ответственности за их работу". Но тут же уточнил: ЦК ВКП(б) требует от горкомов, обкомов, ЦК компартий союзных республик отнюдь не руководства народным хозяйством. Нет, они должны только "проверять выполнение решений наркоматов предприятиями", "контролировать" в том последние. А далее точно определил, перечислил те позиции, по которым следует проводить проверку, осуществлять контроль: учет оборудования и сырья, равномерность выпуска продукции, технологическая дисциплина, освоение и внедрение новой техники, снижение себестоимости, материальное поощрение.
Чтобы ни у кого не возникло и сомнения в ограниченности новых функций местных парторганов, в том числе и воссозданных промышленных отделов, уточнил, подчеркнув: "партийные организации обязаны помочь наркоматам и предприятиям навести порядок (выделено мною. - Ю. Ж.)", единоначалие на предприятиях, установленное никем не отмененным постановлением ЦК ВКП(б) от 7 сентября 1929 года, остается в силе, сохраняется как незыблемая основа системы управления.
Наконец, не обошел Маленков и коренные причины того, что и привело к срыву выполнения годового плана. Непривычно самокритично отнес их на счет кадровой политики, за которую и отвечал. Привел крайне удручающий анализ использования специалистов с высшим образованием. Как оказалось, 45 %, то есть 95 тысяч человек, были заняты на административной работе в наркоматах, 24 %, или 51 тысяча человек, - в заводоуправлениях и только 31 %, 68 тысяч человек, - непосредственно на производстве. Именно поэтому, сделал определенный вывод Георгий Максимилианович, лишь 22 % начальников цехов, 32 % замначальников и 20 % начальников смен имеют высшее образование. "Аппарат, - подвел своеобразный промежуточный итог Маленков, - раздувает свои штаты и использует инженеров и техников на канцелярской работе, отвлекая тем самым их с производства".
После подобного заявления могло показаться странным, даже противоречивым, алогичным утверждение Маленкова, что необходимо "иметь в городах, областях, краях и республиках с развитой промышленностью не одного, а несколько секретарей горкомов и обкомов партии по промышленности". Но вскоре все встало на свои места, ибо, как явствовало из продолжения доклада, в функциях этих секретарей по промышленности должно стать основным подбор кадров для промышленности и транспорта, и не большее. Но при одном непременном условии - полностью изменить подход к этим кадрам.
"До сих пор, - продолжал Маленков, - несмотря на указания партии во многих партийных и хозяйственных органах при назначении работника больше занимаются выяснением его родословной, выяснением того, кем были его дедушка и бабушка, а не изучением его личных деловых и политических качеств, его способностей. Основным вопросом в деле подбора кадров является вопрос о правильном выдвижении новых работников, умеющих организовать живое дело. При этом надо усвоить, что речь идет о выдвижении не только партийных, но и беспартийных большевиков. Среди беспартийных много честных и способных работников, которые хотя и не состоят в партии, не имеют коммунистического стажа, но работают часто лучше, добросовестнее, чем некоторые коммунисты со стажем".
Вслед за столь откровенным указанием опираться в работе на беспартийных профессионалов, Маленков предложил иное. Избавляться от некомпетентных коммунистов, назвав их болтунами и невеждами. "Пора, - сказал он, - товарищи, вытащить такого сорта хозяйственников на свет божий. Болтунов, людей, не способных на живое дело, нужно освобождать и ставить на меньшую работу, безотносительно к тому, являются они партийными или беспартийными". "Невежда - это такой человек, который ничего не знает и знать ничего не хочет… Займет такой невежда пост директора ли предприятия, начальника ли дороги или другой какой пост и ничего слушать не хочет… Надо, товарищи, разоблачать таких невежд и гнать их в шею от руководства. Нельзя терпеть невежд во главе предприятий и вообще на руководящих постах".
Все эти предложения - указания затрагивали пока только нижний слой хозяйственного руководства, преимущественно людей, занимающих посты от директора предприятия и ниже. Но в резолюции конференции они приобрели совершенно новые черты: необходимо "добиваться того, чтобы директор предприятия стал на деле полновластным руководителем, целиком отвечающим за состояние предприятия и за порядок на производстве". Подобное уже вполне официальное требование должно было делать его полностью самостоятельным в работе.
Вместе с тем совершенно новый, непривычный для многих подход к оценке профессиональной деятельности тех, кто был занят в сфере народного хозяйства, продемонстрировала и еще одна резолюция конференции. Та, которая решительно предупредила наркомов М. М. Кагановича, М. Ф. Денисова, 3. А. Шашкова, А. А. Ишкова, В. В. Богатырева: "если они не улучшат работы своих наркоматов… то они будут сняты с постов народных комиссаров". А о том, что это не пустая угроза, а вполне возможная мера, доказывало перемещение в партийных органах уже снятых за развал работы наркомов. Тех, кому больше не предъявлялось Никаких политических обвинений - причислению к сторонникам Троцкого или Бухарина, к иным оппозиционным фракциям: вывод из членов ЦК Н. М. Анцеловича, П. С. Жемчужиной, М. М. Литвинова, И. А. Лихачева, Ф. А. Меркулова, перевод из членов в кандидаты в члены ЦК заместителей наркомов земледелия И. А. Бенедиктова, обороны - Е. А. Щаденко.
Все это лишний раз подтверждало ту тенденцию, которая наметилась с введением в состав руководства СНК СССР Вознесенского, Булганина, Малышева, Первухина, Косыгина, избранных членами ЦК только после назначения их на такие высокие посты. Показывало, что пребывание в формально высшем органе партии, в ЦК, теперь стало лишь отражением уже состоявшегося выдвижения специалиста, а не служило своеобразным трамплином для будущего повышения.
В последний день конференции, 21 февраля, произошло и еще одно важное событие, которое завершило формирование нового узкого руководства, завершило ту борьбу, которая незаметно для постороннего взгляда, не выплескиваясь наружу, внешне не проявляясь, неослабно шла вот уже два года, с окончания XVIII съезда партии. На состоявшемся в тот день Пленуме ЦК, буквально в последние минуты его работы, без какого-либо серьезного объяснения, обоснования, обсуждения произошло значительное пополнение ПБ. С предложением по этому вопросу выступил Сталин, в очередной раз продемонстрировав ставшую ничтожной роль и партии в целом, и ее конференции, даже ЦК, от которых теперь ничего не зависело, которые использовались лишь для оформления решений узкого руководства, ежели в том была необходимость.
"Сталин. Мы здесь совещались, члены Политбюро и некоторые члены ЦК, пришли к такому выводу, что хорошо было бы расширить состав хотя бы кандидатов в члены Политбюро. Теперь в Политбюро стариков немало набралось, людей уходящих (выделено мною. - Ю. Ж.), а надо, чтобы кто-либо другой помоложе был бы подобран, чтобы они подучились и были, в случае чего, готовы занять их место. Речь вдет к тому, что надо расширить круг людей, работающих в Политбюро.
Конкретно это свелось к тому, что у нас сложилось такое мнение - хорошо было бы сейчас добавить. Сейчас два кандидата в Политбюро. Первый кандидат Берия и второй Шверник. Хорошо было бы довести до пяти, трех еще добавить, чтобы они помогали членам Политбюро работать. Скажем, неплохо было бы товарища Вознесенского в кандидаты в члены Политбюро ввести, заслуживает это, Щербакова - первого секретаря Московской области, и Маленкова - третьего. Я думаю, хорошо было бы их включить.
Андреев. Желает ли кто высказаться? Нет. Голосуется список в целом. Кто за то, чтобы принять предложение товарища Сталина, поднять руки. Прошу опустить. Кто против? Нет. Воздержался? Нет. Предложение принято".
С этого момента узкое, неофициальное руководство СССР стадо выглядеть следующим образом. Чисто партийные структуры в нем представляли Сталин, Андреев, Жданов, Маленков, причем не столько как члены, кандидат в члены ПБ, сколько как секретари ЦК - то есть те, кто фактически и возглавлял аппарат, реально руководили им, направляя всю деятельность ВКП(б) в центре и на местах. Государственные структуры - Молотов, Микоян, Каганович, Берия (последние двое всего за неделю перед тем были введены еще и в ЭкоСо, что до некоторой степени восстановило прежнюю роль Лазаря Моисеевича и весьма усилило роль Лаврентия Павловича, которого, ко всему, 3 февраля еще и утвердили зампредом СНК СССР, благодаря чему он окончательно обошел по властным полномочиям Ворошилова), Вознесенский, а также Булганин. Последний оказался единственным из десятерых, оставшимся всего лишь членом ЦК, что делало его полностью зависящим от воли Сталина, его покровителя.
Можно было теперь говорить и о реальном омоложении руководства. Подтверждать тот подход, который и послужил Сталину формальным предлогом расширения ПБ. Сам он был самым старым - ему шел 62-й год, пожилыми - 52-летний Каганович и 50-летний Молотов, все же остальные, семеро, то есть большинство, находилось, примерно, в одном возрасте - от 37 до 45 лет.
Именно новая по составу "десятка", а отнюдь не четырнадцать членов и кандидатов в члены ПБ, полностью взяла на себя принятие всех наиболее ответственных, важнейших решений по вопросам как внешней, так и внутренней политики, по определению характера и темпов развития народного хозяйства. Легко подтверждается такое утверждение неуклонным снижением числа официальных - протокольных - заседаний ПБ. Если в 1936 году их было еще девять, в 1937 году - шесть, в 1938 - три, а в 1939–1940 годах - всего по два, то за первую половину 1941 года - ни одного! Однако фактическое количество решений, принимаемых в тот же период от имени ПБ, за него, отнюдь не снизилось, осталось на прежнем уровне. Составляло, соответственно по годам, 275, 346, 290, 306, 315 и 148 решений.
Благодаря происшедшему, окончательно структурировались и все эшелоны широкого руководства. Следующую в нем по значимости, по роли во властных структурах, элитную группу составили не вошедшие в узкое руководство члены и кандидаты в члены ПБ - Ворошилов, Калинин, Хрущев, Шверник, Щербаков, чьи узкие функции были ограничены конкретной должностью и которые лишь изредка привлекались к участию в принятии общих решений. Сюда же относились и заместители председателя СНК СССР - Вышинский, Землячка, Косыгин, Малышев, Мехлис, Первухин, занимавшие весьма высокие посты, курировавшие работу нескольких наркоматов.