"Являясь общегосударственным органом для планирования народного хозяйства СССР и контроля за выполнением государственных планов, Госплан должен быть абсолютно объективным и на сто процентов честным органом – говорилось в документе, – в работе его совершенно недопустимо вихляние и подгонка цифр, ибо попытка подогнать цифры под то или другое предвзятое мнение есть преступление уголовного характера ".
"Однако в результате проверки, произведенной бюро Совета министров СССР в связи с запиской Госснаба СССР (т. Помазнев) о плане промышленного производства на I квартал 1949 года вскрыты факты обмана Госпланом СССР правительства, установлено, что Госплан СССР допускает необъективный и нечестный подход к вопросам планирования и оценки выполнения планов, что выражается прежде всего в подгонке цифр с целью замазать действительное положение вещей, вскрыто также, что имеет место смыкание Госплана СССР с отдельными министерствами и ведомствами и занижение производственных мощностей и хозяйственных планов министерств. Все это подтверждается следующим:
1. Постановлением от 29 сентября 1947 г. Совет министров СССР признал недопустимой повторившуюся в 1947 г. практику снижения валовой продукции промышленности в I квартале по сравнению с IV кварталом предыдущего года и указал на необходимость не только не допустить снижения производства в I квартале 1948 г., но и достигнуть дальнейшего серьезного увеличения выпуска промышленной продукции.
Госплан СССР вместо того, чтобы честно выполнять директиву правительства, встал на путь обмана правительства и в этих целях ввел с I квартала 1948 г. подозрительное новшество в планировании, начав определять темпы роста промышленности без сезонных отраслей…
Совет Министров СССР рассматривает отмеченные выше антигосударственные действия как сопротивление со стороны Госплана СССР линии партии и правительства в вопросе обеспечения систематического роста промышленного производства в I квартале по сравнению с IV кварталом…
Совет Министров Союза СССР постановляет:
1. Признать совершенно нетерпимыми вскрытые при проверке факты обмана Госпланом СССР правительства, преступную практику подгонки цифр, осудить неправильную линию Госплана СССР…
Отметить, что проверка показала, что т. Вознесенский неудовлетворительно руководит Госпланом СССР, не проявляет обязательной, особенно для члена политбюро, партийности в руководстве Госпланом СССР и в защите директив правительства в области планирования неправильно воспитывает работников Госплана СССР, вследствие чего в Госплане СССР культивировались непартийные нравы, имели место антигосударственные действия, факты обмана правительства, преступные факты по подгону цифр и, наконец, факты, которые свидетельствуют о том, что руководящие работники Госплана СССР хитрят с правительством.
Обязать Госплан СССР решительно покончить с антигосударственной практикой…
2. Освободить т. Вознесенского от обязанностей Председателя Госплана СССР…
Председатель Совета министров Союза ССР И. Сталин
Управляющий Делами Совета Министров СССР Я. Чадаев "
Роль Маленкова вообще была самой зловещей в этом "Деле". Сын его А.Г. Маленков попытался было оспорить роль своего отца в уничтожении "ленинградцев" , но документы неопровержимо свидетельствуют обратное.
Если документы ЦК КПСС в 1955 году возлагают на Маленкова еще только "моральную" ответственность за "ленинградский процесс" ("Заслушав доклад тов. Хрущева Н.С. о тов. Маленкове Г.М. и полностью одобряя предложения Президиума ЦК по этому вопросу, Пленум ЦК КПСС считает… "Тов. Маленков несет моральную ответственность (только моральную. – Авт. ) за позорное "ленинградское дело", созданное Берией и Абакумовым, оклеветавшее перед И.В. Сталиным ряд руководящих работников… Тов. Маленков, находясь в столь тесных отношениях с Берия, не мог не знать о клеветнических наветах на этих работников со стороны Берия перед И.В. Сталиным"), то в 1957 и в 1988 годах он уже был прямо обвинен в организации этого "Дела" .
Материалы КПК при ЦК КПСС 1989 года не оставляют никакого сомнения в участии Г.М. Маленкова в этом "деле": "С целью получения вымышленных показаний о существовании в Ленинграде антипартийной группы, – говорится в этих материалах, – Г.М. Маленков лично руководил ходом следствия по делу и принимал в допросах непосредственное участие. Ко всем арестованным применялись незаконные методы следствия, мучительные пытки, побои и истязания. Для создания видимости существования в Ленинграде антипартийной группировки по указанию Г. Маленкова были произведены массовые аресты… Более года арестованных готовили к суду, подвергали грубым издевательствам, зверским истязаниям, угрожали расправиться с семьями, помещали в карцер и т. д. Психологическая обработка обвиняемых усилилась накануне и в ходе самого судебного разбирательства. Подсудимых заставляли учить наизусть протоколы допросов и не отклоняться от заранее составленного сценария судебного фарса. Их обманывали, уверяя, что признания "во враждебной деятельности" важны и нужны для партии, которой необходимо преподать соответствующий урок на примере разоблачения враждебной группы. Однако вопрос о физическом уничтожении Н.А. Вознесенского, М.И. Родионова, П.С. Попкова, Я.Ф. Капустина, П.Г. Лазутина был предрешен до судебного процесса" .
Сын Л. Берии Серго в своих мемуарах рассказал, что Кузнецова, Попкова, Родионова, Лазутина и Соловьева 13 августа 1949 года Г.М. Маленков пригласил прийти к нему в кабинет и именно здесь все они были арестованы офицерами НКВД даже без предъявления санкции прокурора.
Функции непосредственного исполнителя репрессий в отношении "ленинградцев" с огромной энергией выполнял министр госбезопасности В. Абакумов. По малейшему намеку Сталина Абакумов приказывал производить аресты, пытать фигурантов по "ленинградскому делу", если те отказывались подписывать наветы на самих себя, помещал их в карцер-холодильник на несколько суток. Арестованных сотни раз вызывали по ночам к следователям и сутками не давали спать. А когда это не помогало, то подвергали зверским избиениям.
Ради выполнения приказа вождя добиться "признаний" от арестованных Абакумов не только подвергал их истязаниям, но шел на совершенно фантастические обещания и беспардонный обман и ложь. В материалах заседания КПК при ЦК КПСС 1988 года записаны показания арестованных после смерти Сталина, и потом расстрелянных, следователей о том, что они лично обещали арестованным: если подпишите показания, то что каков бы ни был приговор, даже к высшей мере, его никогда не приведут в исполнение .
В архивах не сохранились свидетельства этих пыток, так как "ленинградцы" если и писали бумаги, то только такие, в которых они опровергали возводимую на них ложь. Но на следователей они не жаловались, считая это ниже своего достоинства. В этом они кардинально отличались от своих палачей.
А Абакумов был именно таким палачом с большой выдумкой и с большим энтузиазмом. Л. Млечин рассказал, например, такой эпизод: "Когда Абакумова после смерти Сталина судили, Генеральный прокурор СССР Роман Руденко сказал: "Я не хочу расшифровывать некоторые формы пыток, с тем чтобы не унижать достоинство тех лиц, к которым они применялись".
Но сам Абакумов при этом, даже когда его арестовали, стремился сделать вид, что он якобы многого не знал.
Вот, например, в архиве сохранилась жалоба В. Абакумова на бывших его непосредственных подчиненных, которые подвергали его пыткам после его собственного ареста (Абакумов был арестован в июле 1951 года по распоряжению Сталина, а в декабре 1954 года по распоряжению Хрущева приговорен к расстрелу).
Письмо арестованного Абакумова В.С. из тюремной камеры:
"Товарищам Берии и Маленкову.
Дорогие Л.П. и Г.М.!
…Со мной проделали что-то невероятное. Первые восемь дней держали в почти темной, холодной камере. Далее в течение месяца допросы организовали таким образом, что я спал всего лишь час-полтора в сутки, и кормили отвратно. На всех допросах стоит сплошной мат, издевательство, оскорбления, насмешки и прочие зверские выходки. Бросали меня со стула на пол…
Ночью 16 марта меня схватили и привели в так называемый карцер, а на деле, как потом оказалось, это была холодильная камера с трубопроводной установкой, без окон, совершенно пустая, размером 2 метра. В этом страшилище, без воздуха, без питания (давали кусок хлеба и две кружки воды в день) я провел восемь суток. Установка включалась, холод все время усиливался. Я много раз впадал в беспамятство. Такого зверства я никогда не видел и о наличии в Лефортово таких холодильников не знал, был обманут… Этот каменный мешок может дать смерть, увечье и страшный недуг. 23 марта это чуть не кончилось смертью – меня чудом отходили и положили в санчасть, впрыснув сердечные препараты и положив под ноги резиновые пузыри с горячей водой…
…Уважающий Вас – В. Абакумов.
18 апреля 1952 г."
К этому письму следует добавить, что камера-холодильник, которую описывает в своем письме Абакумов, была той самой, куда по требованию Сталина ускорить процесс "признания" в якобы совершенных ими преступлениях Абакумов лично приказывал поместить Н.А. и А.А. Вознесенских.
Так что Абакумов испытал "всего лишь" то же самое, на что он обрекал "ленинградцев".
Но это все было потом, когда Сталин уже расправился с "ленинградцами" и Абакумов больше не был ему нужен. А в августе 1950 года вождь приказал своему министру госбезопасности предоставить ему список обвиняемых по "ленинградскому делу", и уже 10 августа такой список на 10 человек был генсеку представлен. Но Сталин был разгневан тем, что в списке были названы "всего лишь" 10 человек, в грубой форме и в матерных выражениях обругал Абакумова за "мягкотелость", потребовал увеличить список до 33 человек и приказал добиться от арестованных признательных показаний. Поскольку министр не знал, кого еще включать в список, то Сталин лично вписал карандашом в список еще 23 фамилии.
23 августа 1950 года Абакумов представил Сталину новый проект обвинительного заключения, уже на 33 человека с протоколами допросов и личными "признаниями в преступлениях", полученными за эти месяцы от арестованных.
Но текст обвинительного заключения, представленный Абакумовым, Сталина не удовлетворил, вот тогда за дело взялся Маленков.
По проекту обвинительного заключения, составленному Маленковым, генсек лично прошелся с карандашом в руке и оставил в нем плотную личную правку. Как уже говорилось выше, изменил очередность перечисленных фамилий. Вместо Н.А. Вознесенского на первое место вывел Кузнецова, а Вознесенского переместил на третье, написав: "Во главе обвиняемых поставить Кузнецова, затем Попкова и потом Вознесенского". К Кузнецову вождь вообще проявил повышенное внимание.
Надобно отметить, что в конце концов вся эта кропотливая работа генсека с проектом закрытого письма во многом оказалась напрасной: он так и не решился познакомить с творением Маленкова и Берии не только широкую общественность, но даже членов ЦК ВКП(б). Вплоть до его смерти о расстрелах и репрессиях по этому "Делу" знал только самый узкий круг лиц. А тех, кого согнали в Ленинграде на так называемый "открытый процесс" в Доме офицеров, запугали так, что никто из них до самой смерти генсека не решился раскрыть рот.
Возникает естественный вопрос: почему Сталин не решился на обнародование этой информации? Ведь когда в 1930-х годах он уничтожал своих старых соратников по партии и военные кадры, об этом не только знала вся страна, но специально проводились массовые публичные мероприятия с осуждением обвиняемых. Почему же в случае с процессами 1949–1950 годов была соблюдена такая секретность?
Думаю, что Сталин страшился именно огласки того, что массовая расправа им совершалась над представителями русской руководящей элиты. Он ведь только что, после войны, вознес здравицу русскому народу, признав, что именно благодаря его таланту и мужеству СССР победил гитлеровскую Германию. Более того, Сталин практически принес публичные извинения русскому народу за военные поражения 1941 и 1942 годов, вина за которые, он это признал, лежит прежде всего на нем и его правительстве.
Наверное, нечеловеческая интуиция вождя подсказывала ему, что опасаться было чего. Прошло всего четыре года после Победы, а генсек подверг кровавым репрессиям именно тех, кто в основном вынес на своих плечах эту Победу, – представителей государственного, партийного, военного и хозяйственного аппарата не только Ленинграда и Ленинградской области, но практически всех областей Центральной России и выдвиженцев РСФСР на руководящую работу в другие союзные республики.
Таким образом, мы подходим к главной причине возникновения "ленинградского дела".
Главным обвинением, предъявленным "ленинградцам" со стороны Сталина, было обвинение в "русском национализме", которое, по его мнению, могло привести к распаду Советского Союза, а в этом вопросе генсек о компромиссах не хотел даже слышать.
Сам генсек был человеком скрытным и осторожным. Он всю жизнь предпочитал, чтобы его настоящие мысли угадывали и преподносили ему на бумаге другие. А он бы выступал в роли редактора этих мыслей. Никого этой манерой обманывать, конечно, не удавалось. А те, кто обманывался, долго не жили. Маленков, Берия и Хрущев жили долго (при Сталине. А что было после Сталина, генсека уже интересовать не могло).
Маленков и Берия эти скрытые мысли Сталина в "ленинградском деле" угадали и в проекте закрытого письма к членам ЦК написали прямо: "Во вражеской группе Кузнецова неоднократно обсуждался и подготовлялся вопрос о необходимости создания РКП(б) и ЦК РКП(б), о переносе столицы РСФСР из Москвы в Ленинград. Эти мероприятия Кузнецов и др. мотивировали в своей среде клеветническими доводами, будто бы ЦК ВКП(б) и союзное правительство проводят антирусскую политику и осуществляют протекционизм в отношении других национальных республик за счет русского народа. В группе было предусмотрено, что в случае осуществления их планов Кузнецов А. должен был занять пост первого секретаря ЦК РКП(б)…"
Правда, авторы проекта перебрали с усердием. Они так хотели оправдать "ленинградское дело", что в проект письма ввели "шпионский след".
"Следует учесть, – писали Берия и Маленков, – что с одним из руководящих членов этой группы Капустиным, как выяснилось теперь, во время пребывания его в 1936 году в Лондоне установила связь английская разведка. Сейчас стало очевидным, что Кузнецов А. и Попков имели сведения об этом, но скрыли их от ЦК ВКП(б)".
Но тут они явно перестарались. Во-первых, Сталин не поверил в шпионскую связь Капустина с английской разведкой (Абакумов не смог предоставить генсеку каких-либо доказательств на этот счет, и этот сюжет не вошел ни в обвинительное заключение по "Делу", ни в приговор).
А во-вторых (и это, видимо, и было главным соображением), Сталин просто не решился включать в письмо опасный тезис о том, что русские коммунисты захотели иметь свою собственную организационно оформленную компартию. Генсек не стал подписывать такой политически взрывоопасный документ своим именем. Содержание такого письма слишком явно таило в себе опасность лишить его политической поддержки со стороны русского народа. Поэтому сначала он зачеркнул подпись под Письмом – "секретарь ЦК И. Сталин" и написал своей рукой: "Центральный Комитет ВКП(б)". А потом и вовсе отказался от рассылки этого документа.
Патриотизм "ленинградцев": советский или РУССКИЙ?
"Ленинградцы" были патриотами своей земли, русской земли. Как умели, они это выражали. Конечно, Советский Союз был тоже их родиной. Но СССР Россией никогда не был. И душа у них болела именно за Россию. За создавший Россию и духовную ее культуру русский народ. Поэтому, как только уроженец Нижегородской губернии М.И. Родионов в марте 1946 года сменил на должности председателя Совета министров РСФСР А.Н. Косыгина, он сразу же поставил перед Сталиным вопрос об образовании, по примеру других союзных республик, Коммунистической партии России, и символов России: трехцветного знамени, гимна, а столицей РСФСР предложил сделать Ленинград, словом, сделать все то, что уже было сделано в других союзных республиках. Сделал это открыто.
Современники "ленинградцев" в высшем звене руководства Советского Союза через много лет после смерти Сталина свидетельствовали, что А.А. Жданов, Н.А. Вознесенский, А.А. Вознесенский, М.И. Родионов, А.А. Кузнецов, П.С. Попков и др. действительно чувствовали себя в большей степени патриотами России, нежели Советского Союза.
Откуда такие настроения возникали и преобладали у "ленинградцев"? Думаю, что ответ на этот вопрос есть. Уж кто-кто, а председатель-то Госплана СССР Н. Вознесенский хорошо знал, что ленинско-сталинское творение – Советский Союз если и жизнеспособно, то только в одном случае – если все союзные республики будут существовать и развиваться за счет экономики РСФСР.
К "ленинградцам" это понимание стало приходить, когда они один за другим стали после войны выдвигаться в высшие эшелоны власти.