* * *
Путешествовать лёжа оказалось и приятно и удобно. Жаль, что медленно…
Двойные носилки с паланкином и занавесями плавно колыхались от мерного неторопливого шага огромного двугорбого верблюда. Величавая поступь сильного животного как нельзя лучше объясняла, почему его называют кораблём пустыни. Кроме того, за счёт длинных ног их продвижение было всё же не таким уж и медленным, как могло бы показаться со стороны - коротконогие гривастые кони сардаров шли быстрым шагом, чтобы не отстать от могучего животного-вожака.
Маршрут Конан выбрал напрямик через пустыни Офира и степи Коринфии.
Поэтому по сторонам смотреть смысла особого не было: жёлто-оранжевые барханы с чахлыми кустиками саксаула и верблюжьей колючки простирались от края до края горизонта. Пыльно-парящее марево скрывало то, что находилось от маленького каравана дальше четырёх-пяти миль. Хорошо хоть, что воды взяли достаточно: огромные оплетённые бутыли и булькающие бурдюки везли ещё десять дромадеров, коллег вожака.
Конан успел за пару дней перезнакомиться со всеми: и с начальником сардаров - угрюмым пожилым сотником Уткыром, и с двумя десятниками, относившимся к странной экспедиции достаточно прохладно, и с большинством простых воинов, весьма условно так называемых: дисциплиной и выучкой эти равнодушные ко всему, кроме еды, азартных игр, и выпивки служаки, похвастать не могли. Да и вряд ли захотели бы…
По мере возможности он познакомился и с сухонькими погонщиками, и с прислугой, и с поваром - вот кто по сути являлся главным человеком каравана! А вовсе не Абдурахмон-бек, старший проводник при дворе султана.
Караван двигался, всё постепенно вошло в свой ритм, и текло, как по накатанному: Завтрак, езда, обед, ночёвка. Завтрак, езда, обед, ночёвка… Словом, типичный караван!
Своими основными обязанностями - охраной - люди султана занимались, говоря мягко, спустя рукава. Дозоры вперёд или назад не высылались, часовые, выставляемые на ночь, бывало, засыпали - конечно, когда не играли в шиш-беш. А уж про устройство секретов или сигнальных ловушек и говорить не приходилось. Зато все очень деятельно принимали участие в приготовлении пищи, надеясь, что Умид - чародей казанов и вертелов - выделит кусок посочней и пожирней. Но старый прожжённый повар, надо отдать ему должное, никого при дележе не выделял, и готовил отлично. После сытного ужина-обеда все как-то забывали тяготы утомительного и нудного дня, и расслаблялись.
Конана, конечно, такое качество несения службы не радовало. Но, в конце-концов, кто он был такой, чтобы учить старого служаку Уткыра его обязанностям? Поэтому он старательно… тренировал раненную ногу и левую руку.
Каждый переход начинался с того, что носилки-паланкин перевьючивали на свежего верблюда. Затем, с короткими остановками, двигались почти до заката. Затем разбивали лагерь, готовились к ночёвке, и ужинали. Коренастые и выносливые кони сардаров неплохо справлялись с песками - ещё бы, Конан узнал в них потомков диких лошадей Гирканских степей. Всего лошадей было около тридцати - на двадцати ехали воины, на остальных было навьючено лагерное оборудование, еда, запасы дров, и прочее, очень нужное в длительных путешествиях, добро.
На коротких остановках Каринэ предпочитала из носилок не вылезать, а больше чесать языки с Саидой - пожилой и не слишком приветливой служанкой, с огромной бородавкой на верхней губе и весьма крючкообразным носом, которую Боташ вряд ли только по доброте душевной предоставил в распоряжение беспомощной женщины. И побаивался её, похоже даже Уткыр. Зато уж её распоряжения выполнялись сразу…
Что ж. Шпионы - тоже люди. И, если не наступать им на любимые мозоли, тоже могут быть вполне милы и человечны. А у Каринэ вообще был дар привлекать и располагать к себе людей. То, что этот дар является не врождённым, а благоприобретённым в результате тщательного обучения, Каринэ отнюдь не афишировала, но использовала с выгодой для себя и своего спасителя.
На третий день пути две женщины вели себя как старые подруги.
Конана всё ещё сильно беспокоила грудь - было, похоже, всё-таки сломано с пяток рёбер, и только тугая повязка позволяла терпеть движение. Правда, парился и потел он из-за неё похлеще верблюда. Ничего, это - не главная их проблема.
А вот беспокоило его поведение султана: уж больно легко и быстро он согласился отпустить их с подругой - и даже караван снарядил меньше, чем за сутки. Или Боташ что-то задумал с самого начала, или может передумать потом - опыт и инстинкты подсказывали варвару, что вряд ли их путешествие будет проходить гладко и скучно.
Киммериец опасался и погони, и нападения из засады, поэтому поделился со своей спутницей кое-какими мыслями и своим планом - так, на всякий случай. Чтобы не повторить ситуацию с незабвенной памяти Лавиной. Ведь кто предупреждён - тот вооружён.
Исходя из этих же соображений, дорогу он указывал раздражённому Уткыру и Абдурохмон-беку то гораздо левей, то гораздо правее нужного в целом ему направления: чтобы, значит, не дать преследователям быстро и легко догнать и обнаружить маленький караван.
И хотя сотник и караванбоши и злились, и десять раз пытались убедить его, что вот так - будет удобней и быстрее, - когда Конан рассказал им о своих местных знакомцах- разбойниках, и их приёмах и отношении к пленным, всё же согласились, скрепя сердце, с разумностью тактики запутывания следов. И Уткыр даже удвоил ночные караулы. Что, впрочем, мало что дало в плане безопасности, учитывая патологическую страсть сардаров Турфана ко всякого рода азартным играм, и склонности к сонливости под мерное пение цикад и сверчков.
Конечно, сам киммериец прекрасно понимал, что против действительно опытного следопыта их детские уловки с заметанием следов и сменой направления движения ничего, кроме небольшого выигрыша времени, не дадут. Если их решат догнать, то догонят - пусть не через три, а через пять дней: разница невелика. И в самом сердце безлюдной пустыни рассчитывать на чью-то помощь не приходилось.
Но ехать по людным местам в объезд пустыни - ещё хуже. Тогда они просто не успеют! Да и от нападения это вряд ли спасёт. Безлюдных участков и на обычных караванных путях полно - ведь оазисы с людьми и поселения достаточно редки и там.
На третий день пути могучий организм варвара оправился настолько, что он смог взобраться в седло. Но проехал он верхом лишь несколько миль: от резкой жёсткой тряски разболелась нога, повязка пропиталась свежей кровью, а рука на перевязи отдавала стреляющим огнём в плечо. Рёбра тоже не радовали - вдохнуть было больно.
Понимая, что с больной ногой и рукой в жёстком лубке он всё равно много не навоюет, да и движение каравана не станет от его подвига быстрее и безопасней, Конан снова залез в носилки на очередной остановке. Каринэ весело приветствовала его возвращение - теперь ей снова было с кем разговаривать - ведь Саида перебралась на верблюда поближе к повару, которому ещё с утра взялась что-то рассказывать о еде.
Сытная пища и отдых быстро восстановили если не здоровье, то силы и хорошее настроение, и позволили хоть как-то оправиться от переживаний - ну, то есть, у Каринэ.
Конан, не отличавшийся повышенной чувствительностью и гораздо больше переживавший за будущее, о прошедшем не беспокоился, и желания вспомнить не испытывал.
Но страшный сосуд, который они попеременно держали при себе на стоянках и везли закутанным в покрывало, постоянно напоминал им о том, что не всё ещё закончено.
На пятую ночь, когда животные и люди поели и устроились на ночь, и маленький лагерь между барханов уже угомонился, и бодрствовала лишь четвёрка часовых, худшие опасения Конана оправдались.
Нападение было внезапным и вероломным - вполне в духе Хаттаф-бека.
Варвар, которому не спалось, ещё только смутно предчувствуя, что что-то не в порядке в окружающих их песках, и чуя надвигающуюся опасность, решил подстраховаться. Ведь теперь он мог работать только одной рукой!
Дождавшись, когда все легли, и прошло достаточно времени, чтобы заснули, он тихо и аккуратно закопал драгоценный сосуд поглубже в рыхлый песок - прямо возле тёплого бока дремлющего верблюда.
Каринэ, которая лишь что-то проворчала во сне, но так и не проснулась, он решил пока ничего не говорить: меньше знаешь - лучше спишь. Да и хорошо, что она не будет знать о его маленькой тайне - даже под пытками (тьфу-тьфу!) не сможет сказать…
Не забыл он подготовить и верный меч, и пояс с кинжалами. После этого, растянувшись на одеяле, брошенном прямо на тёплом пока песке, он смело подрёмывал вполглаза - ведь, если он окажется неправ, отоспаться можно будет и днём, в носилках.
Произошло нападение уже под утро, в самый тихий и тёмный предрассветный час, когда еле заметная влага туманом опускается на листья саксаула и верблюжьей колючки, когда притихают даже неумолчные цикады, и когда люди, вольно или невольно пришедшие в эти дикие и непригодные для их жизни места, все совершенно расслабились. В том числе и горе-часовые.
Бедняг расстреляли из арбалетов. Половину сонных и неодетых сардаров - тоже. Громко кричавшего и пытавшегося хоть как-то организовать круговую оборону Уткыра - одним из первых.
После этого оставшаяся горстка из десяти-двеннадцати сгрудившихся спина к спине защитников, подбадриваемая только окриками десятников, да сознанием того, что пощады не будет, лишь несколько минут продержалась против рослых и умелых воинов, бывших к тому же в шлемах и панцирях.
Помощь Конана свелась к тому, что он, даже не поднимаясь на ноги, метнул два кинжала - после чего двоими нападавшими стало меньше. Затем сражающиеся были закрыты спинами всполошившихся верблюдов и лошадей, поднявших облако пыли.
Закончилось всё быстро.
Из двадцати человек, напавших на лагерь, лишь один был убит, и ещё трое серьёзно ранены. Ещё пятеро получили незначительные царапины. А вот все сардары доблестного Уткыра были безжалостно убиты и добиты. Правда, слугам, погонщикам, повару и старушке Саиде, кинувшимся бежать за гребень ближайшего бархана, никто не препятствовал. Да и зачем? Вокруг - на три дня пути всё та же пустыня!
Конан сделал поэтому вывод, что на прислугу нападавшим наплевать. И что они знают - те, за кем они пришли, далеко или быстро убежать не смогут.
Варвар, хотя и мог встать и помочь несчастным воякам султана, понимал, что от разгрома это их не спасёт, и решил пока этого не делать. Он остался полулежать, частично укрывая Каринэ, и сам полускрытый какой-то поклажей в центре лагеря. Незачем врагу раньше времени знать, что он уже может ходить. Как и то, что левой рукой мечом и кинжалами он владеет не хуже, чем правой!
Что же до Каринэ, то она с первыми же звуками нападения переползла к нему, и он успел рассказать ей, что случилось, и что им нужно делать.
Закончив гнусную работу по добиванию всех, кто мог оказывать сопротивление, пятнадцать оставшихся в строю нападавших, одетых, впрочем, тоже как солдаты Турфана, окружили неправильным кольцом Конана и Каринэ, продолжавших настороженно оглядываться, не делая, впрочем, бессмысленных попыток спрятаться, или уползти.
Каринэ изо всех сил держалась за грудь варвара, выглядя совсем как маленькая сердитая… птичка. Конан грозно хмурил брови. Впрочем, нападавших это явно не смущало - они даже не пытались подойти к нему, чтоб отобрать оружие…
Варвар, успевавший следить за всем, отметил троих серьёзно раненных, которые уже не могли сами ходить, и одного убитого (его кинжалом), неподвижно застывшего в песке. Ещё один сардар старался перевязать раненную руку одного из коллег.
Главарь нападавших, выйдя вперёд, постоял, подбоченясь, какое-то время, рассматривая беспомощную парочку в свете ущербной луны и догорающих сторожевых костров. Затем грязно выругался, и произнёс:
- Ну, ты, обезьяна вонючая! Где кувшин? Отдай его, и, может быть, останешься жив!
Смешки и плотоядные ухмылочки его сообщников почему-то вызывали сильное сомнение в честности этого обещания.
- Вы идиоты! - усмехнулся Конан. - А вот султан Боташ - не дурак! Он отправил чёртов кувшин с другим караваном! А мы нужны были только для того, чтобы отвлечь внимание на себя! И я смотрю, у нас получилось!
Ухмылочка с рожи небритого здоровяка как-то резко пропала. Он заорал:
- Ты лжёшь, сын рыжего шакала и ослицы! Сосуд у вас, и мы найдём его! А если не найдём, ты сам скажешь, куда вы его спрятали, потому что от криков и стонов твоей шлюхи у тебя волосы дыбом встанут!
Угроза была сильна.
Но варвар и виду не подал, что стрела попала в цель, лишь усмехнувшись:
- Что ж! Ищите!
Злющий сардар махнул своим людям:
- Ищите! Ну, чего встали?! Время не ждёт! Переройте всё! Все мешки и сумки! Он здесь! Те, кто убежали, не взяли ничего, а животные были развьючены! Ну, шевелитесь!
Действительно, после того, как перепуганные лошади, верблюды и уцелевшие люди скрылись за барханами, вся поклажа и седельные сумки остались в лагере. Поискать было где. Сардары рассыпались кучками по двое-трое, вываливая добро прямо на песок, и сердито переругиваясь, затем разошлись и поодиночке: каждый считал, что сосуд-сосудом, а и себя забывать не надо: добычу запихивали прямо за пояс, или под кольчугу. Начальник мародёрства не пресекал, лишь сердито фыркнув.
Он остался с киммерийцем и его женщиной, буравя их горящими глазами. Презрение его к раненному варвару, или беспечность были так велики, что он даже не позаботился приказать обыскать неподвижного раненного гиганта, и отобрать то, что могло бы посмлужить оружием.
- Как поживает наш многоуважаемый Хаттаф-бек? Надеюсь, его драгоценной жизни больше ничто не угрожает, и самочувствие теперь получше? - Конан издевательски-ироничным тоном нагло провоцировал вожака, чтобы тот выболтал в запале что-нибудь полезное. Однако спрятанным в рукаве третьим кинжалом он воспользоваться не спешил - он знал, что этому сердитому сопляку они нужны пока живыми.
А убей Конан главного - и ничто не остановит хаттафовских псов от расправы. И маленькой женщине явно грозит худшее - а защитить её киммериец в таком состоянии вряд ли сможет.
- Это не твоё собачье дело, грязная свинья! - отрезал дёргающий себя за ус крепыш, проявляя редкие зоологические познания, - С моим господином всё в порядке, хвала Мирте Пресветлому! А вот о твоей судьбе, гнусная крыса, остаётся только пожалеть! Я сам вырежу твою печень, когда мои люди найдут сосуд! Уж можешь мне поверить - ты будешь ещё жив, когда я стану её есть!
Нет, это просто безобразие! Все, ну прямо-таки - все, хотят что-то у Конана съесть!
- Ну, кто чью печень вырежет, это мы ещё поглядим! - отозвался варвар, не увлечённый наблюдением за поисками, которые всё равно не увенчались бы успехом, и поэтому первым заметивший странное движение и знаки, подаваемые ему из-за верхушки бархана напротив, - Как насчёт этого?!
Кинжал, посланный уверенной рукой, вонзился прямо в глаз подошедшего слишком близко к наглому варвару главаря, и его смерть явно послужила сигналом.
Наверное, что-то вроде этого и имел в виду Ринат? Ведь неспроста он дал Конану увидеть себя и своих людей, да и языком жестов он владел прекрасно!
У молодцов Рината тоже имелись арбалеты, и ятаганами и кинжалами они владели получше сардаров: всё же постоянная практика - великая вещь!
Но тут уж Конану пришлось вскочить на ноги, и, прикрывая спиной Каринэ, не на шутку отбиваться от нескольких шакалов Хаттаф-бека, во что бы то ни стало решивших прикончить наглого варвара и его девку.
Конечно, если бы не помощь, подоспевшая так кстати, его план - отравить еду врагов - может, и сработал бы. А, может, и нет - вряд ли они с Каринэ дожили бы до трапезы негодяев. Ну а сейчас он всё же успел уложить двоих, прежде, чем люди Рината прикончили всех остальных. Раненных в жестокой схватке они тоже не пощадили.
И вот уж если кто и стал бы их за это порицать, то только не Конан!
Ринат киммерийца приветствовал, как родного, крепко пожав ему здоровую руку, и нежно приобняв - похоже, он тоже полностью был в курсе всех ранений варвара. Белозубая улыбка ушлого командира наёмников сияла во мраке, и тон был довольным:
- Рад видеть, что ты сохранил боевой дух! - после взаимных приветствий он с интересом рассматривал Каринэ. - Так это и есть та, ради которой ты так смело сунул свою голову в пекло преисподней? Как она - не пострадала?
Конан представил их друг другу.
- Позвольте выразить своё восхищение: более прелестной девы я ещё не встречал! И если бы не ваш спутник, которого мы все безмерно уважаем, поверьте, я бы сказал о вашей красоте и побольше, и… так просто не отстал бы! - у такого сдержанного и молчаливого Рината вдруг прорезалась цветистость и изысканность выражений.
Учтивый поклон Каринэ вежливо вернула, скромно и мягко поблагодарив своих спасителей. Конан с подозрением смотрел на вновь надетую его спутницей маску полусвятой скромницы, затем додумался и оценил: ведь, возможно, им предстоит провести вместе с воинами Рината не один день - поведение его подруги разумно и грамотно. В ней каждый должен увидеть не женщину - предмет сексуальных помыслов - но: больную и нуждающуюся в заботе дочь! Тогда и проблем не возникнет…
Когда остальные люди Рината, поработав над бравыми сардарами так же добросовестно, как те лишь каких-то полчаса назад над людьми Уткыра, обступили их молчаливым кольцом, Конан счёл нужным поблагодарить всех:
- Спасибо, Ринат! Спасибо, друзья! Вы здорово выручили нас! Э-э… Ринат. Пожалуйста, не обижайся - но есть ли какой-нибудь способ отблагодарить вас?
- Конан! Ты меня иногда просто удивляешь! Отблагодарить нас, с тех пор, как выдумали деньги, вовсе не проблема! И это уже сделано!
- Ого! Похоже, я что-то пропустил… Может, расскажешь?
- Охотно! Хотя рассказывать-то особенно нечего. - Ринат позволил себе немного расслабиться, и махнул своей дюжине отборных мрачных личностей, - Так, ребята, осмотрите, какие вещи и продукты здесь есть, оттащите все трупы вон в ту яму, и начинайте готовить завтрак. Рассиживаться некогда - после еды выступаем!
Он снова повернулся к Конану:
- Мы теперь - твоя личная гвардия и твоя охрана. Наша задача: выполнять все твои указания, и доставить вас, и всё, что вы везёте, - тут он не удержался, и хитро подмигнул, - в целости и сохранности туда… Куда нужно!
Именно за это нам и заплатили. И весьма щедро, что само по-себе удивительно - ха-ха! Ты, как я погляжу, пользуешься в нашей крошечной стране большим авторитетом и популярностью! Наверное, поэтому у тебя уже третий почётный эскорт! - Конан только покачал лохматой головой. И ухмыльнулся в ответ.
Ринат же счёл необходимым пояснить свою позицию:
- Да-да. Вот и я об этом же. Мы - простые и скромные воины! А во всякие там… политические хитрости и придворные интриги мы нос, значит, не суём! Чтобы в будущем его, значит, не лишиться! - он весело подмигнул ещё раз, и они с киммерийцем довольно рассмеялись.
Но где это Конан уже слышал подобное заявление?..