Когда 7 декабря 1941 года в Ставку Верховного, находившуюся в Горьком, пришло сообщение о нападении японцев на американскую военно-морскую базу Перл-Харбор и уничтожении колоссальных запасов жидкого топлива для Тихоокеанского флота США, Сталин впервые за долгие месяцы позволил себе рассмеяться:
- Ай да японцы, ай да хитрецы! Сбрасывать бомбы на нефтехранилища, куда американцы завозили горючее в течение нескольких лет, и лишь потом бомбить стоящие рядом линкоры?! Вот у кого немецким генералам следовало бы поучиться мудрости и умению воевать - у японцев! И ведь как верно задумано… Ну кому, скажите на милость, нужны корабли, если их нечем теперь заправлять и они даже не могут выйти из гавани. Умно, очень умно!
11 декабря правительство Германии объявило войну США, и это сообщение окончательно подняло ему настроение:
- Интересно, какими силами и средствами гитлеровская Германия собирается воевать с США? Для такой войны она не имеет ни авиации дальнего действия, ни соответствующих морских сил.
* * *
В тот же день на другом конце света, а именно на территории Соединенных Штатов Америки, в Законодательном собрании штата Нью-Йорк хорошее настроение было и еще у одного лидера, хотя далеко не такого могущественного, каким был Иосиф Сталин. Американский коммунист итальянского происхождения Питер В. Коччиони готовился выступать. За спиной у него был долгий и трудный путь типичного "человека из трущоб". Мальчишкой он собирал уголь на железнодорожных путях, работал то на одном заводе, то на другом, бастовал и митинговал в годы Великой депрессии, а после стал активным членом КПА и одним из ее ведущих нью-йоркских функционеров. Он приобрел популярность в качестве защитника интересов трудящихся, однако, несмотря на все усилия его соратников по партии, американцы за коммунистов голосовать не желали.
Положение несколько улучшилось с введением в практику голосования по системе пропорционального представительства, когда каждый из голосующих получал столько голосов, сколько людей избиралось, и мог распределять их при голосовании пропорционально своим интересам и симпатиям. Однако даже и в этих условиях победить ему вначале не удавалось. И только лишь нападение фашистской Германии на Советский Союз открыло ему дорогу в депутатское кресло. "Советский Союз сражается! Советский Союз не намерен покориться!" - сообщали газеты и радио, и впечатление от этой титанической битвы на просторах России сразу же прибавило симпатий и коммунистам внутри США
Его выбрали сразу же после того, как пришли сообщения, что, несмотря на то что Москва взята, русские продолжают сопротивление и отнюдь не склонны к капитуляции. И вот теперь он, член Законодательного собрания штата Нью-Йорк и единственный в нем коммунист, должен первый раз выступать перед своими коллегами-законодателями.
Из самых заслуживающих доверие источников он уже знал, что остальные депутаты готовятся его освистать, что ими уже закуплены всевозможные дуделки, пищалки и надувные языки. Однако сейчас он был уверен в себе как никогда и не без оснований надеялся на полный успех.
- Депутат Питер В. Коччиони! - провозгласил вице-спикер. - Вам дается пять минут.
В зале все замерли. Вот сейчас, сию минуту, он попытается их агитировать, и вот тогда они ему зададут…
Однако Питер сказал совсем не то, что все от него ожидали.
- Как вы, конечно, знаете, - начал он, и в зале сделалось так тихо, что все услышали, как между стеклами одного из окон бьется каким-то чудом залетевшая туда муха, - нашей стране только что объявлена война со стороны фашистской Германии, а перед этим мы подверглись ничем не оправданному нападению со стороны Японии. Все это означает, что очень скоро многие сотни тысяч американских граждан окажутся в рядах наших славных вооруженных сил - кто в пехоте, кто в бронетанковых войсках, кто в авиации. Им всем предстоит схватка не на жизнь, а на смерть, однако здесь, в тылу, мы все должны помнить о том, что заработная плата, которую получают солдаты нашей армии, очень невелика, в то время как проезд из одного конца Нью-Йорка в другой стоит довольно дорого. Поэтому я предлагаю ввести закон, по которому каждый военнослужащий армии США, носящий форму, с нынешнего дня будет иметь право на бесплатный проезд во всех видах общественного транспорта до самого конца войны.
- Надеюсь, что вы поддержите мое предложение своими голосами, - просто заявил он и покинул трибуну.
Какое-то время в зале продолжала стоять тишина, и вдруг все присутствующие разразились настоящей бурей аплодисментов. Никто уже не думал о том, чтобы пытаться освистать Коччиони. Все понимали, что выступить против такого предложения было равносильно предательству нации, поэтому оно, разумеется, было принято единогласно. Тем временем вездесущие репортеры уже успели сообщить об этом в свои газеты, о принятом законе заговорило нью-йоркское радио, поэтому никто, включая и самого Коччиони, не был так уж удивлен тем, что на выходе из зала Собрания его встретила толпа только что призванных в армию новобранцев, которые подняли его на руки и с громкими криками понесли по улице. И можно было их понять, учитывая, что стоимость билета на автобус, пересекающий Нью-Йорк в один конец, составляла 90 центов. Столько же стоил и стакан апельсинового сока, в то время как жалованье рядового военнослужащего армии США в то время составляло всего лишь 30 долларов в месяц!
ГЛАВА II
Генералы в песках
"Один грамм предусмотрительности стоит целого фунта мудрости".
(Немецкая народная пословица)
Вечером 16 сентября 1941 года три быстроходных войсковых транспорта, переоборудованных из итальянских пассажирских лайнеров, вышли из порта Таранто, чтобы доставить подкрепление германо-итальянским войскам, сражавшимся в Северной Африке. Расстояние до порта назначения было сравнительно невелико - всего пятьсот миль, скорость судов достаточно велика, поэтому эскорт судов охранения состоял всего лишь из одного легкого крейсера и пары эсминцев.
Выход лайнеров был отслежен британской субмариной, дежурившей неподалеку от Таранто, которая тут же сообщила об этом в штаб-квартиру британских ВМС на Мальте. И последствия не заставили себя долго ждать. Уже на следующий день, ранним утром 17 сентября, субмарина "Апхолдер" сумела потопить сразу два транспорта и, несмотря на атаки кораблей эскорта, благополучно вернуться на базу. Очевидная уязвимость средиземноморского маршрута снабжения африканских частей была подтверждена и на этот раз. А для адмирала Вейхольда, прикомандированного с германской стороны к итальянскому военно-морскому штабу в Риме, эта катастрофа сыграла роль последней соломинки, сломавшей спину верблюду. Подсчитав статистику потерь, он отправил пространный доклад командованию Оберкоммандо дер Кригсмарине (ОКМ) в Берлине, который попал на стол гросс-адмирала Эриха Редера уже утром в среду 24-го. Информация пришлась более чем кстати, так как на следующий день Редер должен был отбыть в Каринхале, резиденцию Геринга, в которой он, временно замещая Гитлера, выполнял все функции Верховного Главнокомандующего.
Утром 25 сентября на аэродром вблизи маленького городка Вукерзее уже прибыли Йодль и Паулюс из ОКВ, Браухич и Гальдер из ОКХ, Йошоннек, представлявший Люфтваффе, министр производства вооружения и боеприпасов Тодт и сам Редер. Их привезли в Каринхале и подали кофе в приемной, стены которой были сплошь покрыты картинами, после чего провели в столовую, где для участников встречи уже накрыли великолепный стол. Несмотря на разногласия, существовавшие между участниками этой встречи, Гальдер в своем дневнике впоследствии отмечал, что атмосфера ее была вполне деловой и в достаточной степени конструктивной, хотя многие из присутствующих были определенно раздражены безвкусным обилием статуй, картин и антикварной мебели, которое они здесь обнаружили.
В начале заседания был заслушан доклад Браухича, написанный Гальдером и посвященный ходу выполнения плана "Барбаросса". Доклад был подробным, однако сама его суть была очень проста. Советский Союз не признал и вряд ли когда-либо в будущем признает свое поражение, правда, его наступательные возможности на 1942 год стали сильно ограниченны. Гальдер предвидел значительные трудности в реализации первоначального плана по выходу германских войск на линию
Архангельск-Астрахань, равно как и в завоевании Кавказа в течение весны и лета 1942 года, однако же он отнюдь не считал, что этот план недостижим.
По его мнению, сейчас следовало во всем следовать "Директиве 32" от 11 июня 1941 года, в которой фюрер указывал, что "после разгрома советских вооруженных сил… борьба против британцев в Средиземноморье и Западной Азии должна быть продолжена от Ливии до Египта и Палестины, а при некоторых обстоятельствах также и от Закавказья до Ирана". Выполнение этой директивы должно было быть начато уже в ноябре 1941 года.
Услышав это, гросс-адмирал Эрих Редер тут же постарался повернуть его к своей выгоде. Основываясь на данных доклада Вейхольда, он сообщил, что поставки подкреплений в Африку итальянцы обеспечить не могут и что он, Редер, при данных обстоятельствах настаивает на изменении отношения к положению на Средиземноморском театре военных действий. Он напомнил собравшимся, что фюрер справедливо желал вначале покончить с советской угрозой, после чего разделаться с англичанами в Африке. Это он сам сказал Редеру в мае. Теперь, когда Москва была взята, а мощь Красной Армии сломлена, гросс-адмирал утверждал, что такое время настало.
Затем он представил собравшимся рапорт генерала фон Тома, датируемый еще октябрем 1940 года, в котором он сообщая о ситуации в Северной Африке, утверждал, что четырех танковых дивизий вермахта будет вполне достаточно, чтобы обеспечить вторжение в Египет, что следовало сделать обязательно, чтобы пресечь поток британского снабжения, идущего через Суэцкий канал. Генерал Роммель уже имел в своем распоряжении две дивизии, следовательно, утверждал Редер, если мы дадим ему танковый корпус с Восточного фронта, то он покончит с господством Британии на Ближнем Востоке.
Однако данные поставки будет невозможно осуществить до тех пор, пока в руках у британцев находится Мальта - "непотопляемый авианосец", не уничтожив которого захватить Африку просто невозможно! Он предлагал сначала нейтрализовать этот остров ударами с воздуха, после чего высадить на него парашютный десант. Однако заниматься этим следует не ему, а Герингу, о чем он, Редер, пользуясь случаем, хотел бы его почтительно попросить. Флот, по его словам, не мог оказать данной операции существенной помощи из-за нехватки сил. Более того, все субмарины, сэкономленные в случае удачи этой операции, он предлагал немедленно отправить к берегам Британии.
Свое выступление Редер закончил обзором блестящих перспектив, к которым должно было привести выполнение этого плана. Захват Мальты обеспечит падение Египта; нефть Ближнего Востока окажется в зоне досягаемости самолетов люфтваффе; Средиземное море станет озером держав "оси", за южный фланг рейха можно будет не опасаться, и очень возможно, что после этого на их стороне наконец-то выступит Турция. Индия также окажется досягаемой; в Ираке и Иране можно будет развернуть широкомасштабную войну местного населения против англичан, таким образом, Великобритания, лишенная нефти и своих азиатских владений, падет, а США будут неспособны воевать против Германии, не имея в Европе военных баз.
Разумеется, обо всем об этом собравшиеся в Каринхале знали и без этого доклада. В особенности это касалось самого Гальдера, который имел в своем портфеле целые пачки донесений от Роммеля, который в течение всего 41-го года требовал от него все новых и новых подкреплений. "Вы словно в песок зарываете тех людей и танки, что мы вам посылаем!" - как-то раз весьма резко ответил ему на очередное обращение Гальдер, однако сейчас никаких альтернативных вариантов ему на ум почему-то не пришло. Поэтому он ограничился тем, что высказал неуверенность в возможностях Люфтваффе и итальянцев отбить Мальту у англичан.
Услышав это, Геринг вспылил и заявил, что подобные утверждения безосновательны. Рейхсмаршал процитировал еще раз "Директиву № 32", согласился с мнением Редера и высказал убеждение в том, что Мальта совсем не так хорошо укреплена, как это кажется, и что взять ее силами Люфтваффе и даже итальянцев не составит большого труда!
Йодль, который в течение всех этих месяцев демонстрировал свою преданность фюреру тем, что во всем полагался на его заместителя, с мнением Геринга конечно же согласился. Браухич, как обычно, пошел за большинством, таким образом план Редера, по существу, был принят единогласно.
Конкретные планы предусматривали перевод двадцати дополнительных подводных лодок в Средиземном море со стороны Германии; Люфтваффе следовало перебазировать 2-й воздушный флот из России, чтобы поддержать авиацию в Сицилии, на острове Крит и в Киренаике. ОКХ также согласился перевести один танковый корпус с Восточного фронта в Северную Африку уже в конце ноября. Генерал Штудент, командовавший десантом на Крит, должен был отправиться вместе с Герингом и Йодлем в Рим, чтобы обсудить с Муссолини и начальником его Генштаба Каволльеро план вторжения на Мальту. Генерала Паулюса решили послать в Африку с приказом Роммелю ничего пока не предпринимать, чтобы как-нибудь нечаянно не спровоцировать англичан до тех пор, пока Мальта находится у них в руках.
Битва за Средиземное море, осень 1941 г
На этом встреча и закончилась, и весь присутствовавший на ней генералитет отправился гулять в парк и любоваться расставленными там статуями, которые по приказу Геринга были свезены сюда чуть ли не со всей Европы. Помимо статуй, то здесь то там, не уступая им своей омертвелостью, стояли фигуры офицеров охраны из СС, однако на них внимания уже давно никто не обращал. Все были довольны, что им удалось прийти к компромиссу, и это настроило всех на лирический лад.
В итоге недовольным решениями этой встречи остался только лишь один человек, а именно вице-адмирал Карл Дениц - командующий подводными силами Кригсмарине, которого в Каринхале не позвали из-за того, что туда пригласили Редера. Решение перебазировать двадцать подводных лодок из Атлантики в Средиземное море, по его мнению, было в корне неправильным, и, кстати, впоследствии время докажет, что в данном случае он был абсолютно прав!
Пока германский генералитет наслаждался комфортом Каринхале, Эрвин Роммель разглядывал желтые пески Ливийской пустыни из окна своего штабного самолета Фи-156 - "Шторх". Он находился в Африке вот уже девять месяцев, заслужил почетное прозвище "Лис пустыни", вплотную подошел к египетской границе, а главное - сумел отразить мощное наступление английского генерала Уэйвелла в ходе операции "Бэттлэкс". Единственное, чего он пока еще не смог сделать, так это взять Тобрук, осада которого в его глубоком тылу заставляла держать вокруг него значительные силы.
С июня битва в пустыне временно приутихла, поскольку каждая сторона набирала силы: британцы, чтобы в очередной раз попытаться преуспеть там, где потерпел неудачу их "Боевой топор", тогда как Роммель копил силы, чтобы наконец-то взять Торбук. Пока его войска занимались тем, что закладывали мины от Сиди-Омара до Соллюма, чтобы хотя бы на время отгородиться от англичан.
Впрочем, досаждали немцам не только англичане. Весь август, кажется, был потрачен на борьбу с насекомыми, которые совершенно явным образом взялись "помогать" англичанам. Сначала это были москиты, затем прилетела саранча, потом, откуда ни возьмись, взялись песчаные блохи и какие-то мерзкие кусачие жуки. Причем если блохи предпочитали штабных офицеров, то жуки выбрали своей главной целью почему-то именно его, Роммеля, и сильно досаждали ему, в особенности по ночам.
Далеко не сразу Роммель сообразил, что они поселились в железных трубах его походной кровати и уже оттуда ночами перебираются к нему в постель. Жукам было устроено совершенно восхитительное аутодафэ, когда его кровать вытащили из палатки, облили авиационным бензином и подожгли. "Теперь она стоит ножками в тазах с водой! - написал он в письме своей жене Люси 26 августа. - Так я освободился от жуков и не оставил им ни малейшего шанса вновь поселиться у меня в кровати", - торжествовал он, как будто одержал серьезную победу над англичанами.
4 октября генерал Паулюс наконец-то прибыл к нему в штаб-квартиру и сообщил ему о решениях, принятых в Каринхале. Он не запретил ему брать Торбук, но предупредил, чтобы он пока не беспокоил англичан в районе Сиди-Омара. Впрочем, не успел он уехать, как от Гальдера пришел прямой приказ не провоцировать англичан не только у Сиди-Омара, но и в районе Торбука и все пока оставить так, как есть. Он должен был при любом развитии событий обороняться, а не наступать. Так Гальдер сумел наконец-то взять верх над Роммелем, которого он не любил и не уважал, но до которого руки у него никак не доходили, поскольку Гальдер был крайне занят делами на Востоке. Строптивый Роммель на этот раз, однако, охотно подчинился, поскольку его личные планы и планы Каринхале совпали практически полностью.