К трем часам ночи пожар на турецких кораблях сделался всеобщим. Турки прекратили всякое сопротивление даже на тех кораблях, которые еще не загорелись. Грейг писал: "Легче вообразить, чем описать, ужас, остолбенение и замешательство, овладевшие неприятелем: целые команды в страхе и отчаянии кидались в воду, поверхность бухты была покрыта множеством спасавшихся людей, но немного из них спаслось". Огонь с наших судов в это время по приказанию Грейга был прекращен.
В 4 часа Грейг, видя что два наветренных турецких корабля, фланкировавшие линию турецких кораблей с севера, целы, отрядил присланные с эскадры гребные суда для вывода их из бухты. Уже оба корабля были на буксирах шлюпок, но на один из них попали обломки взорвавшегося корабля, бывшего рядом. Этот корабль сам загорелся, был брошен и затем взорвался. Другой же корабль (60-пушечный "Родос") был выведен из бухты и доставлен победителю. Кроме того, гребные суда успели вывести пять больших турецких галер.
К утру у турок сгорело четырнадцать кораблей, шесть фрегатов и до пятидесяти малых судов.
Потери русских были весьма малы: на корабле "Европа" было 3 убитых и 6 раненых, в корпусе 14 пробоин, из них 7 подводных; на корабле "Не тронь меня" 3 раненых; на корабле "Ростислав" не было ни убитых, ни раненых, но перебито несколько рангоутов, парусов, снастей, да одно 18-дюймовое каменное ядро пробило обшивку; на других судах потерь не было.
Екатерина была в восторге от Чесменской победы. Она писала Румянцеву: "Ничего знаменитее, кажется, в той стороне быть не может. Дивен Бог в чудесах своих!" Граф Алексей Орлов получил орден Св. Георгия 1-й степени и титул Чесменского; адмирал Спиридов - орден Св. Андрея Первозванного; капитан-командор С. К. Грейг - орден Св. Георгия 2-й степени.
БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В АРХИПЕЛАГЕ (ИЮЛЬ 1770 г. - ИЮЛЬ 1774 г.)
После Чесмы турки были в панике. Известный французский инженер барон Тотт, направленный королем в Турцию специально для укрепления Дарданелл, писал, что тамошние батареи были в ужасном состоянии, и русский флот легко мог пройти пролив и подойти к Стамбулу.
Позже русские, а затем советские историки подвергли сомнению данные Тотта. Как писал С.М. Соловьев: Тотту "было поручено укрепить Дарданеллы и, следовательно, было выгодно представить прежние оборонительные средства в самом жалком виде". Но, увы, Тотт оказался прав.
Еще в 1453 г. султан Махмет II построил замки Султане-Кале и Килидель-Бахр. Первый - четырехугольный с восемью башнями, второй - пятиугольный с тремя круглыми башнями и с двумя сомкнутыми внутренними укреплениями (редутами).
Султан Махмет IV в 1658 г. для противодействия венецианскому флоту, тогда очень могущественному, усилил старые замки, а в устье пролива у Архипелага построил два новых: Кум-Кале - прямоугольник с девятью башнями вроде бастионов в Седель-Бахр (или Иени-Кале) - шестиугольнике семью круглыми и одной четырехугольной башнями.
В 1770 г. турки под руководством барона Тотта приступили к постройке пятого замка Эски-Гисарлих немного севернее Ссдель-Бахр.
Остальные четыре замка (кроме Кум-Кале) были усилены еще и земляными батареями.
Но лишь старые замки Султане-Кале и Седель-Бахр, простроенные в таком месте, где ширина пролива равна 1195 м, обстреливали фарватер перекрестным огнем с малой дистанции. Выстрелы же новых замков при ширине пролива до 4 км не достигали фарватера.
Всего на вооружении этих пяти замков было около 200 орудий, большинство из которых имело калибр 20- 150 фунтов. Самая большая пушка калибра около 27 дюймов (684 мм) стреляла мраморным ядром весом в 1000 фунтов (305 кг) при метательном заряде в 300 фунтов (91 кг) пороха. Такие пушки казались туркам очень грозным оружием. На самом же деле попасть из таких монстров можно было только в очень медленно идущий корабль. Заряжание пушки длилось не менее часа. Горизонтальное наведение было очень медленным или отсутствовало совсем. О меткости стрельбы и говорить не приходится.
В качестве примера действия артиллерии дарданелльских замков можно привести прорыв английской эскадры Дукворта 19 февраля 1807 г. При свежем попутном ветре 7 кораблей, 3 фрегата и 2 бомбардирских корабля прошли Дарданеллы, понеся ничтожные потери. При выходе из пролива англичане еще разгромили турецкую эскадру. И за все заплатили 38 убитыми и 100 ранеными.
Но затем вместо решительной атаки Константинополя английский адмирал вступил с турками в длительные переговоры. Тем временем турки под руководством французских специалистов укрепили оборону Константинополя, выставив на берег свыше 1000 пушек и 200 мортир. Дукворт не рискнул атаковать Константинополь и 1 марта двинулся обратно. На сей раз турки подготовились к обороне Дарданелл, и при обратном переходе через пролив англичане потеряли 197 человек убитыми и 412 ранеными.
Мраморное ядро калибра 25 дюймов (635 мм) весом 800 фунтов (244 кг) попало в нижний дек корабля "Windsor Castle" и воспламенило при этом некоторое количество пороха, в результате чего произошел страшный взрыв. 46 человек при этом были убиты и ранены. Кроме того, многие, объятые страхом, бросились за борт и утонули. В корабль "Active" попало такое же ядро и пробило огромное отверстие в борту выше ватерлинии. В это отверстие несколько человек могли высунуть свои головы.
Разумеется, в 1770 г. русская эскадра в Дарданеллах встретила бы менее сильный огонь, чем англичане в 1807 г. Русская эскадра могла легко прорваться к Константинополю. Другой вопрос, что у Орлова не было сухопутных войск для захвата Стамбула. В лучшем случае русский десант смог бы захватить укрепления Дарданелл, и то при отсутствии у турок сильного командующего. Решить однозначно вопрос целесообразности прорыва русской эскадры к Константинополю нельзя. Слишком многое зависело от погоды, морального духа и т.п. По мнению же автора, вероятность успеха составляла не менее 80%, а в самом худшем случае русской эскадре грозила потеря одного-двух кораблей и нескольких мелких судов.
Но, увы, Алексей Орлов решил не рисковать, а лишь ограничиться блокадой Дарданелл. Контр-адмирал Эльфинстон был сторонником прорыва, но Орлов оказался непоколебим. Тогда Эльфинстон с эскадрой, преследуя турок, вошел в пролив, стал на якорь посреди него и демонстративно под огнем батарей с обоих берегов приказал играть музыкантам и бить в литавры и барабаны. Сам же адмирал сел с офицерами пить чай на палубе. При этом русские корабли не отвечали туркам ни единым выстрелом. В Константинополе эта демонстрация произвела удручающее впечатление. Зато Орлов пришел в ярость и вместо приказа о штурме Дарданелл написал Екатерине донос на Эльфинстона. Императрица была вынуждена согласиться с братом фаворита, и Эльфинстон был не только убран из Архипелага, но и вообще изгнан из России.
Для блокады Дарданелл и вообще для длительных действий в Архипелаге русской эскадре была необходима, по крайней мере, одна надежная база. Не обладая значительными сухопутными силами и с учетом ненадежности греческих повстанцев нечего было и думать о создании базы на материковой части Греции. Поэтому было решено создать такую базу на острове вблизи Дарданелл. Орлов решил занять порт Мудро на острове Лемносе в 70 км от входа в Дарданеллы. Оставив Эльфинстона с тремя кораблями, двумя фрегатами и пинком при блокаде пролива, Орлов с эскадрой Спиридова приступил к осаде главной крепости острова Лемноса. Турки энергично сопротивлялись осаждающим, и Орлов вызвал к Лемносу Эльфинстона. При подходе к Лемносу флагманский корабль Эльфинстона "Святослав" налетел на риф. Шесть суток, днем и ночью, экипаж "Святослава" с помощью пришедших к месту аварии других судов пытался спасти свой корабль, но безуспешно. Его пришлось разоружить и сжечь, чтобы он не достался противнику.
Виновником аварии "Святослава" был английский лоцман Гордон. Но Орлов со Спиридовым пожелали все свалить на Эльфинстона. Кроме того, Эльфинстона обвинили в том, что он-де ослабил блокаду Дарданелл, благодаря чему "турки успели перевезти на Лемнос значительные силы, заставившие Орлова прекратить осаду крепости и удалиться с Лемноса". На самом деле граф столь же бездарно вел осаду Мудро, как ранее - Корона и Модона.
В конце концов, на военном совете было решено устроить базу в порту Ауза на небольшом острове Парос. Такой выбор имел много преимуществ, но и много неудобств. Парос был расположен в центре Эгейского моря, но зато до Дарданелл от него было более 350 км.
Парос и окружающие острова в радиусе 150-200 км были легко заняты русскими. Через несколько недель Ауза стал обычным российским городом. С моря порт защищали мощные береговые батареи. В городе было построено адмиралтейство, продовольственные магазины, прядильни, пекарни, лазареты и т.д. На Паросе были расквартированы лейб-гвардейский Преображенский и пехотный Шлиссельбургский полки. Жители нескольких малых островов от Тассо до Кандии приняли русское подданство.
Между тем Екатерина на помощь Орлову посылала все новые и новые подкрепления. 30 июня 1770 г. из Ревеля вышла 3-я Архипелагская эскадра под командованием контр-адмирала И. Н. Арфа. В составе ее было два новых 66-пушечных корабля "Всеволод" и "Св. Георгий Победоносец" и 54-пушечный корабль "Азия". Из-за ряда задержек корабли пришли в Аузу лишь 6 марта следующего года. На действия в Архипелаге уходили огромные средства. Лишь в 1769 г. и 1770 г. было затрачено 1,9 млн. рублей.
8 мая 1772 г. из Ревеля вышли 4-я Архипелагская эскадра под командованием контр-адмирала В. Я. Чичагова. В ее составе был 80-пушечный корабль "Чесма" и два 66-пушечных корабля "Граф Орлов" и "Победа". 15 августа 1772 г. Чичагов привел эскадру в Ливорно, где передал командование капитану 1 ранга М. Т. Коняеву, асам вернулся в Россию. 4-я эскадра прибыла к берегам Греции 25 сентября 1772 г.
21 октября 1773 г. из Кронштадта вышла 5-я Архипелагская эскадра под командованием контр-адмирала С. К. Грейга. В ее составе были 74-пушечный корабль "Св. Великомученик Исидор", три 66-пушечных корабля "Дмитрий Донской", "Мироносиц", "Александр Невский" и два 32-пушечных фрегата "Павел" и "Наталия". 5-я эскадра опоздала. Она прибыла в Аузу только 6 сентября 1774 г., уже после заключения мира с Турцией.
Зато трофейный корабль "Родос" вместо использования по назначению в Архипелаге Алексей Орлов решил отправить в Кронштадт. Матушке-императрице захотелось похвалиться трофеем. 22 октября 1770 г. "Родос" вышел из Аузы в порт Магон, но попал в шторм. Корабль был выброшен на мель у бухты Безанто. Через два дня "Родос" пришлось сжечь, чтобы он не достался туркам.
Мелкие суда строились в адмиралтействе в порту Ауза. Древесину для строительства кораблей доставляли с поросшего лесом острова Тассо.
Десять турецких портовых судов, захваченных в Архипелаге в 1770-1771 гг., было переделано в Аузе во фрегаты, они получили названия "Архипелаг", "Делос", "Зея", "Мило", "Накция", "Тино", "Андро", "Микона", "Миневра" и "Санторин".
Таким образом, летом 1771 г. численность Архипелагского флота доходила до 50 вымпелов, в числе которых было 10 кораблей, 2 бомбардирских корабля, около 20 фрегатов разной величины, имевших от 16 до 24 пушек, 4 пинка, 1 пакетбот и 11 поляк и шебек, имевших от 12 до 20 пушек и фальконетов калибром от 0,5 до 14 фунтов. В числе капитанов судов были славяне и греки, из которых наиболее выдавались своими успехами братья Иван и Марк Войновичи, греки Алексиано, Ризо, Псаро и другие.
Кроме того, в боевых действиях участвовали и "некомбатанты" - греческие малые суда, не подчиненные русским адмиралам.
Блокада Константинополя была достаточно эффективной, но, увы, не 100-процентной. Блокада - слово слишком корректное, а фактически имело место пиратство. Ибо русские и греки топили или захватывали любые суда, заплывшие в Эгейское море, а зачастую - и в Восточное Средиземноморье. И если русские всегда сохраняли жизнь экипажам захваченных судов, то о греках этого сказать нельзя. Матушка императрица сквозь пальцы смотрела на все нарушения морского права. Так называемое общественное мнение Европы много возмущалось по сему поводу, но дальше лая из европейской подворотни дело не шло. Ведь на престоле в России сидела Екатерина Великая, готовая в любой момент "задать жару" любой европейской шавке.
Русский флот в Аузе стал в большей части содержаться и финансироваться за счет трофейных грузов. Многие греческие и славянские капитаны сколотили огромные состояния.
В 1771 г. русская эскадра из 15 судов под командованием самого Алексея Орлова произвела нападение на остров Мителин. При этом на острове были уничтожены турецкие верфи. Отрядами генеральс-адьютанта Ризо и лейтенанта Псаро, посланными к берегам Сирии, освобожден от турецкой осады город Сидон, находившийся во владении египетского паши. Причем захвачено 10 судов и получена контрибуция, равная годовой подати, платимой городом султану. Но самым значительным делом этого года было уничтожение близ Лепантского залива в двух сражениях капитаном Коняевым и Марком Войновичем восьми турецких фрегатов и восьми малых судов, входивших в состав эскадры, готовившейся к нападению на порт Аузу. В русский отряд входили три корабля, два фрегата и три малых судна.
Самым южным пунктом, до которого в этом году доходили наши крейсеры, были устья Нила, где у крепости Дамиеты лейтенантом Алексиано сожжены два турецких судна.
В 1773 г. русские вновь овладели Бейрутом, захватили бывшие в городе две полугалеры, пушки, все оружие, а затем передали город племени друзов, получив от их князя 300 тысяч пиастров.
После заключения мира Архипелагский флот несколькими отрядами вернулся в Россию. Первой пошла обратно 5-я эскадра, пришедшая последней и пробывшая в Аузе чуть более месяца. 17 октября 1774 г. корабли 4-й эскадры под командованием С. К. Грейга двинулись домой. Но по пути эскадра провела спецоперацию, не особенно украшающую русский флот, но крайне нужную императрице. 12 февраля 1775 г. во время стоянки в Ливорно Алексей Орлов обманом завлек на корабль "Исидор" претендентку на русский престол княжну Тараканову. В тот же день Орлов съехал на берег, а "княжна" была арестована. 24 мая 1775 г. эскадра Грейга прибыла в Кронштадт, откуда Тараканова была отправлена в Петропавловскую крепость.
Всего в 1775 г. на Балтику вернулось 13 кораблей, 7 фрегатов, 2 бомбардирских корабля и несколько мелких судов. Боевые потери за 1770-1774 гг. составили только один корабль - "Св. Евстафий". Три корабля - "Родос", "Азия" (в феврале 1773 г. погиб в шторм у острова Миконо со всем экипажем в 439 человек) и "Святослав" - погибли в результате навигационных аварий. Корабли "Св. Иануарий", "Три Святителя", "Не тронь меня", фрегаты "Надежда Благополучия" и "Делос", бомбардирский корабль "Гром" и ряд других судов были признаны слишком ветхими для похода вокруг Европы и их сдали налом.
В 1775 г. несколько небольших судов Архипелагской эскадры, включая фрегат "Архипелаг" и пакетбот "Почталион" прошли под торговым флагом Проливы, а затем вошли в состав боевых кораблей на Черном море. Согласно мирному договору турки были обязаны пропускать русские торговые суда, а внешне эти суда были весьма похожи на купеческие.
Уходя из порта Ауза, русские взорвали или сожгли все укрепления, верфи, казармы и другие постройки. Значительное число греков и славян, принявших русское подданство, эмигрировали в Россию. Оставшимся, согласно Кючук-Кайнарджийскому миру, была гарантирована амнистия.
Глава 8
КЮЧУК-КАЙНАРДЖИЙСКИЙ МИР
Кючук-Кайнарджийский мир был следствием истощения сил обеих сторон. Хотя, разумеется, положение воюющих сторон было неравным. Передовые русские отряды были в 250 км от Константинополя. Ресурсы Оттоманской империи были истощены, а в России, как справедливо писала Екатерина, были области, где и не слышали о войне. Но и у России к лету 1774 г. были большие проблемы. Польские дела не были окончательно урегулированы, и никто не представлял, сколько сил и средств потребуется от России. А главное, в России свирепствовала пугачевщина. Советские историки в восстании Пугачева акцентировали упор на классовой борьбе крестьянства и помещиков. Это, безусловно, правильно. Но нельзя сбрасывать со счетов и то, что, честно говоря, в России не было законной власти. Де-факто, матушка Екатерина сделала для России не меньше, чем Петр Великий, и при этом обошлась без свирепого террора Петра. Но, де-юре, на престоле сидела немецкая принцесса, убившая своего мужа - законного русского императора Петра III. Это не могло не сказываться на поведении всех сословий русского общества - дворян, купцов, духовенства и крестьян. Не даром почти везде духовенство встречало Пугачева колокольным звоном. Дворянство, по понятным причинам, неохотно шло к Пугачеву, но зато с 1762 по 1774 г. было несколько дворянских заговоров с целью свержения Екатерины. Другой вопрос, что императрица подавляла их без казней (за исключением Мировича). Она тихо отправляла заговорщиков кого на Камчатку, кого в фамильную деревню, а кому затыкала рот деньгами и поместьями. Итак: у Екатерины было не меньше оснований мириться, чем у Абдул-Хамида.
Кайнарджийский договор включал в себя двадцать восемь открытых и две секретные статьи (артикула).
Крымское ханство становилось полностью политически независимым. В артикуле 3 говорилось: "Все татарские народы: крымские, буджатские, кубанские, едисанцы, жамбуйлуки и едичкулы без изъятия от обеих империй имеют быть признаны вольными и совершенно независимыми от всякой посторонней власти, но пребывающими под самодержавной властью собственного их хана чингисского поколения, всем татарским обществом избранного и возведенного, который да управляет ими по древним их законам и обычаям, не отдавая отчета ни в чем никакой посторонней державе, и для того ни российский двор, ни Оттоманская Порта не имеют вступаться как в избрание и в возведение помянутого хана, так и в домашние, политические, гражданские и внутренние их дела ни под каким видом".
Однако турецкий султан оставался духовным главой крымских татар.
К России отошли ключевые крепости Керчь, Еникале, Кинбурн и Азов. Россия получила всю территорию между Бугом и Днепром, Большую и Малую Кабарду. В договор было включено условие, в силу которого Россия приобрела "право заступничества за христиан в Молдавии и Валахии".
Россия получила возможность держать военный флот на Черном море. До марта 1774 г. Екатерина требовала права свободного прохода русским военным судам через Проливы, но турки решительно возражали, и в договоре проход через Проливы был разрешен лишь невооруженным торговым судам небольшого тоннажа.
Султан признал императорскую (падишахскую) титулатуру русских царей.
В секретный протокол был включен пункт о выплате Турцией России контрибуции в 4,5 млн. рублей. Этот пункт носил скорее престижный характер, а контрибуция была символической. Только за один 1771 г. Россия потратила на войну 25 миллионов рублей. Между прочим, в 1773 г. Обрезков требовал у турок контрибуцию в 40 миллионов рублей.
Ряд отечественных историков, в том числе В. Шеремет, трактуют Кайнарджийский договор как "самый обширный и детализированный их всех русско-турецких договоров".