Египтяне сразу же бросились в погоню за беглым монархом. Понимая, что от плена его отделяют лишь мгновения, он спрятался в зарослях тростника, но преследователи подожгли его. Бодуэну едва удалось спастись, отделавшись небольшими ожогами. Еще два дня он провел, убегая, в страхе за свою жизнь. Растерянный, не имеющий еды и питья, он хотел найти дорогу через Иудейские холмы к Иерусалиму, но в этом районе оказалось слишком много египетских патрулей. 19 мая 1102 года он повернул на северо-запад к побережью и сумел добраться до Арсуфа. Все это время Бодуэн, должно быть, страдал от унижения и сомнений, он никак не мог узнать, какая судьба постигла его покинутых товарищей в Рамле и не капитулировали ли в его отсутствие перед Фатимидами Яффа и Святой город. Наглядным свидетельством полученной им в предыдущие дни физической и психологической травмы было то, что, оказавшись в Арсуфе, он мог думать только о том, чтобы поесть, попить и выспаться. Как заметил один из современников, этого требовала человеческая сторона его натуры.
На следующий день ситуация изменилась к лучшему. Гуго Фалькенберг, правитель Тивериады, услышав о нападении египтян, прибыл в Арсуф в сопровождении восьмидесяти рыцарей. Конфисковав английский пиратский корабль, бросивший якорь поблизости, король отплыл на юг в сторону Яффы, а Гуго отправился туда же по берегу. Ситуация в Яффе оказалась тяжелой. На суше ее осадили войска Шарафа аль-Маали, а на море - египетский флот из тридцати судов. Храбро подняв королевский флаг на мачте своего корабля, чтобы придать уверенности гарнизону Яффы, Бодуэн чудом сумел избежать встречи с флотилией Фатимидов и вошел в порт. Оказавшись на земле, он получил неприятные новости.
Яффа была близка к капитуляции. Не имея сведений о местонахождении короля и судьбе его армии в Рамле, осажденное со всех сторон население города оказалось в бедственном положении. Но потом Шараф аль-Маали использовал нечестную тактику. Гербод из Виндеке при жизни, вероятно, имел отдаленное внешнее сходство с королем. Мусульмане надругались над его трупом, отсекли голову и ноги, обрядили вызывающие ужас останки в одежду королевских геральдических цветов и пронесли под стенами Яффы, объявив о смерти короля и потребовав немедленной капитуляции. Многие, в том числе королева, поверили обману и начали строить планы бегства морем. Именно в это время с севера появился корабль Бодуэна. Своевременное прибытие короля укрепило мораль и, вероятно, поколебало решимость Шарафа. Главные силы египетской армии теперь отошли на некоторое расстояние в сторону Аскалона, судя по всему намереваясь подготовить осадные машины для полномасштабного штурма, и это дало франкам бесценную передышку.
Бодуэн появился вовремя, чтобы спасти Яффу, но вмешиваться в события в Рамле было уже поздно. Утром после его бегства мусульманские войска штурмом взяли городские стены и окружили башню, в которой находились остатки войска Бодуэна. Фатимиды начали активный штурм башни, делали подкопы под стены и разводили в них костры, чтобы выкурить защитников. К 19 мая окруженные франки оказались в безнадежном положении. Покинутые королем, понимающие, что поражение неизбежно, они предпочли, по словам одного современника, "погибнуть с честью, чем задохнуться в дыму и умереть жалкой смертью". Они сами начали последнюю атаку из башни и очень быстро почти все были уничтожены. Одним из немногих уцелевших был Конрад Германский, который сражался с такой яростью, разя всех врагов, до которых только мог достать мечом, что в конце концов остался один в окружении трупов врагов. Потрясенные мусульмане предложили ему сдаться, обещав пощадить его жизнь и увезти в качестве пленника в Египет. Многим франкам повезло меньше. Среди погибших в Рамле был Этьен де Блуа, чья смерть в этом городе наконец избавила его от стыда за проявленную в Антиохии трусость четырьмя годами ранее.
Катастрофа в Рамле не прибавила франкам оптимизма. Однако в начале июня 1102 года Бодуэн снова собрал войска по всему королевству, в том числе и контингент из Иерусалима с Истинным крестом. Его силы также поддержало прибытие довольно большого флота с паломниками. Теперь собрав большую полевую армию, Бодуэн немедленно атаковал неготовых к этому египтян. Нерешительность Шарафа уже посеяла семена недовольства среди Фатимидов, и, столкнувшись с внезапной атакой франков, они начали отступать. Жертв у мусульман было немного, да и добыча франков после боя оказалась скудной - несколько верблюдов и ослов. Однако государство крестоносцев было спасено.
Между Египтом и Дамаском
В эти трудные годы франкам Иерусалима повезло - не существовало союза между шиитским Египтом и суннитским Дамаском. Столкнись Бодуэн в 1101 или 1102 году с объединенной угрозой, его королевство вряд ли смогло бы уцелеть. Однако Докак всю оставшуюся жизнь проводил весьма умеренную политику в отношении франкской Палестины. Памятуя о поражении на Собачьей реке, он довольствовался тем, что позволял христианам препятствовать амбициям Фатимидов на Святой земле, и поддерживал нейтралитет. Но после его преждевременной смерти в 1104 году в возрасте всего лишь двадцати одного года Дамаску предстояло избрать новую политику.
После короткой борьбы власть в городе захватил атабек Тугтегин. Будучи мужем овдовевшей и вечно интригующей матери Докака Сафват (Safwat), он долго ждал своего часа. Ходили слухи, что внезапная смерть Докака - результат отравления, организованного лично Тугтегином. Теперь склонность атабека к лживым политическим интригам и жестокость привели его к власти. В 1105 году атабек не отказался от предложенного египтянами военного сотрудничества. К счастью для франков, этот беспрецедентный суннитско-шиитский союз имел свои ограничения. Вероятно, все еще испытывая сомнения относительно своих новых союзников, он все же не организовал полномасштабное вторжение в Палестину. Вместо этого он выделил 1200 лучников, когда аль-Афдаль летом 1105 года послал к Аскалону третью армию под командованием одного из своих сыновей.
Египетский флот часто досаждал Яффе, и Бодуэн понял, что порт рано или поздно будет осажден, и королевство снова будет дестабилизировано. Перехватив инициативу, он взял с собой иерусалимского патриарха, Истинный крест и вышел навстречу армии Фатимидов возле Рамлы. В этот раз он командовал 500 рыцарями и 2 тысячами пехотинцев, но даже при этом франки, вероятнее всего, были в меньшинстве. Однако в третий раз за четыре года отсутствие военной дисциплины у египтян позволило Бодуэну обратить врага в бегство и добиться победы, хотя и с трудом. Потери у сторон были примерно одинаковыми, но столкновение оказало разрушительное воздействие на мораль Фатимидов. Мусульманский правитель Аскалона был убит в бою. Бодуэн приказал обезглавить эмира. Его голову отвезли в Яффу и продемонстрировали египетским морякам, чтобы ускорить немедленный уход флота к родным берегам.
Египет продолжал угрожать франкской Палестине, но аль-Афдаль больше не устраивал широкомасштабных наступлений и совершенно определенно никогда не добивался важных успехов. Дамаск был временно частично нейтрализован. Тугтегин принял новый, более тонкий, преимущественно неагрессивный подход к отношениям с Иерусалимом. Он, конечно, не упускал случая защитить свои интересы с оружием в руках, если считал, что они под угрозой, и также не гнушался карательными рейдами на христианскую территорию. Но в то же время принял ряд соглашений с Бодуэном, в первую очередь направленных на облегчение ведения взаимовыгодной торговли между Сирией и Палестиной.
Самым продолжительным последствием этих договоренностей было заключение около 1109 года частичного перемирия (подтвержденного документально). Это соглашение касалось территории к востоку от Галилейского моря (оно же Кинерет), которую франки называли Terre de Sueth (Черные земли) из-за темных базальтовых почв, в первую очередь плодородных пахотных земель Хаурана и далее на север к Голанским высотам, южнее реки Ярмук. Бодуэн и Тугтегин согласились создать в этом районе то, что, по сути, являлось частично демилитаризованной зоной, позволившей мусульманским и христианским крестьянам сотрудничать в обработке земли. Продукция Черных земель затем делилась на три части: одна оставалась крестьянам, а две другие отправлялись в Иерусалим и Дамаск. Эта договоренность оставалась в силе большую часть XII столетия.
В первые пять лет правления выживание короля Бодуэна, равно как и всего его королевства представлялось весьма сомнительным. Только дар руководителя и везение, выражавшееся в раздробленности мусульманского мира и неумелых военных действиях Фатимидов, помогли франкам уцелеть.
ЛАТИНСКАЯ СИРИЯ В КРИЗИСЕ 1101–1108 ГОДОВ
В первые месяцы 1105 года Танкред, прославленный ветеран Первого крестового похода, имел все основания для отчаяния. Он управлял латинским княжеством Антиохия в то самое время, когда новорожденное королевство находилось в предсмертной агонии. Шестью месяцами ранее репутации неуязвимости франков был нанесен чувствительный урон, когда армия Антиохии потерпела сокрушительное и очень унизительное поражение от воинов ислама. В ответ прославленный дядя Танкреда Боэмунд покинул Левант, лишив город всех его ресурсов, и отправился на Запад. Княжество разваливалось, повсеместно отмечались беспорядки, со всех сторон грозило вторжение. Семью годами раньше Танкред был свидетелем ужасов осады Антиохии и помнил ужасную цену, которую крестоносцы заплатили за ее взятие. Теперь же создавалось впечатление, что созданный благодаря этому франкский анклав обречен на гибель.
Вины Танкреда в этом не было. Весной 1101 года он приехал на север из Палестины, чтобы стать регентом Антиохии после пленения Боэмунда. В следующие два года он быстро восстановил стабильность и безопасность княжества, проявив энергию и компетентность. Незадолго до плена Боэмунд выпустил из рук плодородные долины Киликии, расположенные к северо-западу от Антиохии. Надеясь получить несколько большую степень автономии, армянское христианское население района заключило союз с Византийской империей. Но Танкред снова подчинил армян себе, проведя короткую, но эффективную кампанию. Не удовлетворенный простым возвратом потерь дяди, Танкред решил расширить княжество. Как и Иерусалимскому королевству, Антиохии нужно было контролировать порты Восточносредиземноморского побережья, но Латакия - порт, располагавший самой удобной в Сирии естественной гаванью, - несмотря на все усилия Боэмунда, оставалась в руках греков. Зато после осады 1103 года она оказалась в руках Танкреда.
Танкреду, похоже, нравились новые возможности и власть, сопутствующая его новому положению, и он не собирался устраивать скорейшее освобождение своего дяди. Эту задачу взяли на себя последний церковный ставленник Боэмунда патриарх Бернар, и Бодуэн де Бурк, граф Эдессы. Вместе они стали собирать крупный выкуп, который потребовал тюремщик Боэмунда - эмир Данишмендид, - 100 тысяч золотых монет. Армянин Ког Васил, повелитель двух городов на верхнем Евфрате, дал одну десятую этой суммы в обмен на обещание союза, но, по словам одного возмущенного восточного христианина, "Танкред не дал ничего". В конце концов, в мае 1103 года Боэмунд был освобожден. Последствия для Танкреда оказались весьма досадными. Ему пришлось не только отдать власть в Антиохии, но и отказаться от собственных завоеваний в Киликии и Латакии.
Битва при Харране (1104)
Вернув себе свободу и власть, Боэмунд решил положиться на дружбу с Бодуэном II, графом Эдессы. В течение следующих двенадцати месяцев эти двое провели ряд совместных кампаний, направленных на подчинение территории между Антиохией и Эдессой и изоляцию Алеппо. Вероятно, имея в виду последнюю цель, они весной 1104 года организовали экспедицию на восток от Евфрата. Господство над этим регионом обезопасило бы южную границу графства Эдесса и помешало связям Алеппо с Месопотамией. Вышло так, что они столкнулись с яростным сопротивлением многочисленной мусульманской армии, во главе которой стояли сельджукские правители Мосула и Мардина.
Сражение состоялось около 7 мая на равнине к югу от Харрана. Боэмунд и Танкред удерживали правый фланг, а Бодуэн II командовал силами Эдессы на левом фланге вместе со своим кузеном Жосленом де Куртене (французский аристократ, прибывший в Левант после 1101 года и получивший владение, сосредоточенное вокруг крепости Телль-Башир). В ходе сражения эдесские войска были отрезаны от остальной армии и после яростной контратаки обратились в бегство. Бодуэн и Жослен попали в плен. Тысячи их соотечественников тоже попали в плен или были убиты. Боэмунд и Танкред возглавили отступление к Эдессе, где последний остался, чтобы организовать оборону города.
Харран оказался шокирующей неудачей для франков. Потери на поле боя - ранеными и убитыми - были весьма значительными, но самый большой ущерб был психологическим. Это поражение сместило баланс сил и уверенности людей. Коренному населению стало ясно, что неукротимых латинян вполне можно укротить. Мусульманский автор, писавший в Дамаске примерно в это время, заметил, что "Харран стал великой и не имеющей себе равных победой… он лишил франков мужества, уменьшил их число и отнял наступательную силу, а сердца мусульман окрепли". На самом деле мусульмане, греки и армяне - все пользовались возможностью обратить ситуацию в свою пользу, и больше всего пострадала не Эдесса, а Антиохия. Византийцы снова оккупировали Киликию и Латакию, хотя крепость последней, возможно, осталась в руках франков. На юго-востоке города региона Суммак изгнали латинские гарнизоны и обратились в Алеппо с просьбой возглавить их. В качестве последнего оскорбления стратегически важнейший город Арта вскоре последовал их примеру. Охранявшая главную римскую дорогу в глубь страны, расположенная менее чем в одном дне пути от Антиохии, Арта считалась современниками "щитом" города. К концу лета 1104 года княжество существенно уменьшилось. От некогда цветущего обширного государства осталась лишь маленькая территория вокруг самой Антиохии.
В начале осени Боэмунд принял неожиданное решение. Вызвав из Эдессы Танкреда, он собрал совет в базилике Святого Петра и объявил о своем намерении покинуть Левант. Действительные мотивы, которыми он руководствовался, понять невозможно. Во всеуслышание он заявил, что для спасения латинской Сирии наберет новую франкскую армию в Западной Европе. Еще он мог сослаться на желание исполнить клятву, данную святому Леонарду, к которому он часто обращался во время плена, совершить паломничество к его мощам в Нобле, что во Франции. Однако он, судя по всему, не собирался быстро возвращаться в Утремер, поскольку планировал собрать силы и идти в атаку на Византийскую империю на Балканах. Это могло отвлечь внимание Алексея Комнина и, вероятно, предотвратить прямое нападение греков на Антиохию, но стратегия Боэмунда все же была продиктована скорее его желанием завоевать новые территории на берегах Адриатического и Эгейского морей и мечтой самому сесть на константинопольский трон.
Разочарование Боэмунда непрочностью положения Антиохии проявилось и в его расчетливом присвоении городских богатств перед отъездом и увозе людей. Даже современный латинский писатель Рауль Канский, как правило бывший ярым сторонником дела Боэмунда, заметил, что он "вывез золото, серебро, камни и одежду, оставив город Танкреду без защиты, средств и наемников". Боэмунд отплыл от берегов Сирии в сентябре 1104 года. Во время Первого крестового похода он обратил всю силу своего военного гения и хитрости на покорение Антиохии. Теперь, повернувшись к Леванту спиной, он не мог не знать, что бросает свой некогда вожделенный приз на произвол судьбы.
На грани краха
Итак, Танкред встретил 1105 год в нищете, являясь регентом государства, обреченного на уничтожение. В разгар кризиса он показал свой характер. Применяя "кнут и пряник", он, заручившись поддержкой населения Антиохии, ввел чрезвычайный налог, пополнил казну и возобновил набор наемников. Он также стремился поправить свое положение, полностью использовав единственно положительное следствие неудачи в Харране - номинальное главенство Антиохии над графством Эдесса. Призвав "всех христиан" Северной Сирии к оружию, практически лишив Эдессу, Мараш и Телль-Башир гарнизонов, он к началу весны собрал армию, насчитывающую тысячу рыцарей и около 9 тысяч пеших солдат. Решимость Танкреда воистину не знала границ.
Оказавшись перед лицом такого сонма врагов, он понимал, что не сможет сражаться одновременно на всех фронтах. Но не мог он и проводить политику вялой самообороны. Танкред решил использовать целевую упреждающую агрессию, тщательно выбирая намеченную жертву. В середине апреля он пошел на Арту и вступил в решительную схватку с Ридваном из Алеппо. Это была большая дерзость с его стороны. Зато, одержав победу над таким врагом, Танкред мог вернуть себе инициативу и возродить военный авторитет франков. При этом он не мог не знать, что силы Алеппо будут как минимум втрое больше и поражение станет концом латинского господства в Сирии.