Первыми уже в течение XVII–XVIII веков вливались в состав верхних слоев русского сибирского общества представители верхушки местного населения, которых жаловали высокими чинами и званиями и привлекали к военной и административной службе. Известны такие династии служилых людей, детей боярских и дворян, как потомки мансийского князя Аблегирима (род Албычевых), мурзы Енбулата, кондинского князя Сатыги, знатного кыргыза Айкана, якутских тойонов Сахалтина, Матвеева-Отконова, Поротова, обуряченных тунгусских князей Гантимуровых и другие. Повсеместно для несения воинской службы широко привлекались и простые люди из числа коренных жителей. Так, например, в г. Тара в 1626 году служилых юртовских татар было 57 человек, а в 1701-м – 84. В 1627 году томские татары и чатские мурзы составляли около трети служилого населения г. Томска. Качинцы в XVII–XVIII веках также составляли значительную часть гарнизона г. Красноярска, много местных жителей служило в гарнизонах Тобольска, Кузнецка, Якутска и других. В Забайкалье в начале 60-х годов XVIII века создавались казачьи полки из конных тунгусов (500 человек) и из бурят (2400 человек).
Второй крупной группой коренного населения, влившейся в состав русских сибиряков, были так называемые ясыри, т. е. пленные. В большинстве своем они проживали в русской среде, в результате чего крестились и обычно обрусевали. Документы многих сибирских городов XVII – начала XVIII века буквально пестрят подобными сообщениями.
В течение же XVIII века упомянутые процессы постепенно прекратились и на первый план вышли явления более широкой, народной ассимиляции. Именно в это время русское население выходит из-за стен острогов и широко расселяется рядом с коренными жителями. Постепенный процесс влияния со стороны соседнего русского населения к середине XIX века приобрел новое качество и привел к полному слиянию с русскими целого ряда групп коренного населения. Это относится ко всем "канским татарам", к чулымским тюркам, проживавшим по рекам Кия, Б. и М. Кемчуг, эвенкам бассейна Средней Ангары, бурятам или обуряченным тунгусам западной части Прибайкалья и бассейна Верхней Ангары, всему коренному (тюркизированному к тому времени) населению Красноярского лесостепного района и правого берега Енисея от Восточного до Западного Саяна (включая, например, всех койбалов), большинству так называемых сымских остяков. К концу XIX – началу XX века это были районы чисто русского крестьянского расселения и коренное население там уже официально не фиксировалось. Лишь "воспоминанием о прежних тунгусских жителях по Чуне и Бирюсе, – писал о бассейне левобережья Средней Ангары С.К. Патканов, – служит тип их нынешних обитателей, несколько напоминающий тунгусов".
Как показали результаты антропологических обследований в этом же ангарском районе, у современного русского старожильского населения прослеживается заметная монголоидная примесь, свидетельствующая о недавних процессах расового смешивания.
К началу XIX века красноярские качинцы и аринцы настолько обрусели, что даже Качинская степная дума, учитывая трудности сбора ясака с них из-за значительной отдаленности, вынуждена была объявить в 1827 году, что "…ежели они (красноярские качинцы. – С.С.) не возвратятся в свои кочевья, т. е. в Минусинскую округу к своим князцам, то будут переименованы в крестьяне". Однако даже перспектива уплачивать более высокие подати, видимо, не испугала их; обрусевшие качинцы продолжали оставаться на прежних местах и проживали вместе с русскими людьми в деревнях Маганской, Шало, Юксеево и других. Перепись 1897 года уже не отметила здесь туземного населения вообще.
Основная масса тунгусского населения Забайкалья, обитавшая на юго-востоке области, к концу XIX века проживала вместе с русскими людьми, в результате чего современное русское население многих сел Борзинского и соседних районов Читинской области имеет заметную монголоидную примесь (по собственным наблюдениям автора). Фактически обрусели к концу XIX века и буряты, проживавшие между реками Хилок и Никой (Цонголов род); в результате ононская русская группа Забайкалья отличается явными признаками монголоидности, свидетельствующими о массовости смешения с местным населением – буряты вошли в эту группу примерно в количестве 40 %, а эвенки – 20 %. На территории Бурятии по рекам Селенга и Уда в XIX веке также появилась крупная смешанная группа – результат масштабной деятельности Троицко-Селенгинского монастыря, выкупавшего за калым у бурят женщин и выдававшего их после крещения замуж за русских мужчин (беглых и ссыльных). По данным антропологических исследований, в забайкальских популяциях смешанного происхождения доля бурятской крови в целом составляет более 40 %. Антропологические обследования русского населения на Верхней Лене выявили бытовавшую здесь, видимо, в XVIII–XIX веках сильную метисованность, уменьшившуюся затем в результате нового прилива русских поселенцев. Здесь в русскую среду вошла крупная группа якутов. Старожильческие группы русского населения, проживающие в Заполярье от Лены до Колымы, включили в свой состав значительное число местных жителей – юкагиров, тунгусов и якутов. В настоящее время большая часть этих русских групп близка по своему расовому типу якутам при наличии явных следов участия в этническом смешении эвенов и юкагиров.
В меньшей степени процессы вливания коренного населения в состав русского были характерны для Западного Зауралья, поскольку проживавшее здесь татарское (как и другое мусульманское население Западной Сибири) по причинам религиозных различий слабо вступало в контакты с русским. Но тем не менее и здесь в XVII веке был зафиксирован такой факт, как смена к концу столетия прежнего татарского населения по реке Исеть русским. Произошло это в основном в результате этнического смешения. С конца XVI и до конца XVII века наблюдается сокращение татарского населения среднеиртышского региона.
Численность тюменско-туринских татар несколько уменьшилась и в конце XVIII века – с 6501 человека в 1763 году до 6268 в 1782-м. Сильно обрусели к концу XIX века телеуты, проживавшие в русской среде по рекам Ур, Ускат, Кондома и Томь, т. е. в отрыве от центра своего расселения. В советское время религиозные препятствия стали играть заметно меньшую роль и межэтнические контакты усилились – так, полностью растворились среди русского населения туринские и обские татары, значительная часть калмаков, меньшая часть эуштинцев и барабинцев. В настоящее время количество межэтнических браков (на 85 % и более – с русскими) у татар Западной Сибири, проживающих в городах, достигает 60-80%, а в сельской местности – 20–40 % в разных регионах. У приобских селькупов в 1981–1985 годах, например, количество межэтнических браков (также в основном с русскими людьми) составило более 97 %.
Серьезное влияние на динамику численности некоторых народов в XX веке оказали процессы индустриализации и связанной с этим урбанизации. Наиболее ярким примером здесь является судьба шорцев, проживающих большей частью на территории одной из самых урбанизированных областей России – Кемеровской. Так, по переписи 1897 года было учтено 12 037 шорцев, а по переписи 1979-го – 16 033 человека (из них в Кемеровской области – 12 767). Известно также, что в 1926 году в городах проживало всего 45 шорцев, а в 1989-м уже 9,3 тысяч. Только за пределами РСФСР в 1970 году проживали 1,5 тысячи шорцев. В течение последних десятилетий шорцы стали одним из самых урбанизированных народов не только Сибири, но и страны в целом. Естественно, что, оказавшись в иноэтничной среде, в отрыве от родных мест, эта весьма значительная часть шорского народа не могла не подвергаться широким процессам ассимиляции и растворялась среди других этносов, в основном среди русских. Поэтому не удивительно, что если до 1970 года еще шел общий численный рост шорцев, то в 1979 году и в дальнейшем фиксировался его спад как в Кемеровской области, так и по стране в целом.
Вторым по степени урбанизированности из числа крупных сибирских народов, видимо, являются хакасы. Например, число хакасов-горожан с 1926 по 1939 год выросло в 25 раз и составило 5186 человек, а в настоящее время их удельный вес в общей численности народа выше, чем у алтайцев и бурят. Кроме того, среди хакасов больше лиц, проживающих за пределами своей республики, чем у алтайцев, тувинцев и бурят.
Процессы ассимиляции коренного населения, как внутренние, так и с русскими людьми, заметно сказывались на динамике его численности. Так, устойчиво положительной эта динамика была лишь у наиболее крупных и компактно проживавших этносов Сибири – бурят и якутов. Происходило это за счет и внутреннего воспроизводства, и включения в их состав иноэтничных элементов. В результате численность бурят с XVII века к 1897 году выросла приблизительно с 25–27 тысяч до 288,6 тысяч человек, а численность якутов за это же время выросла приблизительно с 28–30 тысяч до 225,8 тысяч человек. При этом уменьшалась, иногда до полного исчезновения, численность проживавших на этих же территориях тунгусов, юкагиров, карагасов и сойотов; так, например, в Якутской области число тунгусов с 1859 по 1897 год уменьшилось с 13152 человек до 12 231. Совокупное же число коренных жителей неизменно росло. Так, в середине 70-х годов XVII века в Якутском уезде значилось ясачных якутов, тунгусов и юкагиров 9515 человек, в 1737–1738 годах – 14 175 человек, а в 1775 году – 30 183 человека. В Якутской области в 1818 году насчитывалось коренного населения 142 405 человек обоего пола, в 1897 году – 235 623, а к 1911 году – 256 253. Значительно прибавили в численности, особенно в течение XIX века, и так называемые минусинские татары, фактически включив в свой состав большинство окружающих иноэтничных групп. Выросло и число сибирских татар; например, только численность барабинцев выросла с 845 человек в 1701 году до 4983 в 1823-м, а общая численность тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в 1816 году достигала 35,6 тысяч человек. В 1989 году только сибирских татар здесь уже проживало 180 тысяч человек. При этом численность соседних с татарами ханты, манси и селькупов росла значительно медленнее, а некоторые их территориальные группы исчезли вовсе; так, если в местах проживания обских татар в XVII – середине XIX века фиксировались и "татары", и "остяки", то в начале XX века "остяки" не упоминались вовсе.
Таким образом, мощные процессы ассимиляции, вместе с рядом других факторов, сдерживали рост численности целого ряда малочисленных или сильно рассеянных на больших территориях этносов. В первую очередь это относится к сибирским тунгусам, расселенность которых на обширных территориях вела к их слиянию с соседями – бурятами, якутами, русскими и другими народами. Общая численность тунгусов с XVII века к 1897 году выросла в 3,5 раза, составив 62 068 человек. Однако динамика роста, особенно применительно к отдельным территориям, была крайне неустойчивой. Например, численность тунгусов Средней и Западной Сибири в XVII веке по подсчетам В.А. Туголукова составляла 12,6 тысяч человек; в 1897 году она упала до 9,8 тысяч, а к 1927-му – до 7,7 тысяч человек, что сам автор объясняет широкими процессами ассимиляции распыленно проживавшего на огромных пространствах тунгусского населения со стороны многочисленных соседей.
Слабо росла, конечно, и по причинам иного характера, численность некоторых групп населения Обь-Енисейского междуречья; как уже отмечалось, число селькупов Нарымского края, по данным ясашной книги 1629 года, приблизительно совпадает с их численностью по материалам переписи 1897 года. Мало выросла за это время и численность ненцев и энцев – приблизительно с 8 тысяч в XVII веке до 11,5 тысяч в 1897-м (при этом около 10–12 % ненцев происходило от ассимилированных ханты). В последние десятилетия стала заметнее падать численность чулымских тюрков, так как это, пожалуй, единственный народ Сибири, у которого метисы не вливаются в данный этнос, а почти поголовно предпочитают считать себя русскими.
Процессы ассимиляции, особенно заметные с XIX века, привели к существенному изменению этнической карты Сибири. То, что именно они в большинстве случаев играли определяющую роль в замедлениях роста, колебаниях численности или в общем уменьшении, иногда вплоть до полного исчезновения отдельных этнических групп, подтверждается фактом роста общей численности совокупного коренного населения Сибири в XVII–XX веках, несмотря на интенсивное вливание коренного населения в состав русских сибиряков. Внутренняя ассимиляция в среде сибирских аборигенов и ассимиляция с русскими привели к тому, что к началу XX века на территории региона уже не отмечалось самостоятельного существования нескольких этнических групп, известных здесь ранее, а рост численности ряда небольших этносов заметно сдерживался, поскольку их представители на протяжении долгого времени пополняли состав соседних, более крупных коренных народов.
Боевые действия и их влияние на численность коренного населения
В процессе присоединения Сибири происходили боевые действия, в ходе которых гибли коренные жители. Все случаи вооруженных столкновений можно разделить на три типа: между отдельными группами коренного населения; между русскими и коренными жителями; между коренными жителями и иноземными агрессорами.
"До-русское" время для большинства сибирских народов известно как период ожесточенной межплеменной или межродовой войны. Включение Сибири в состав России не сразу привело к окончанию всех этих конфликтов. В течение XVII века и несколько позже продолжались набеги ненцев на ханты и ответные действия последних, убийства тунгусами якутов, которых они заставали в своих охотничьих угодьях на Витиме, Патоме и Олекме, отдельные столкновения между бурятами и тунгусами; отмечалась частая гибель коренного населения в ходе набегов кыргызов на русские ясачные волости. Столкновения эти иногда были весьма масштабными. Так, в 1653 году ханты разгромили род ненецкого князца Ледерея, находившийся на соболином промысле. В 1678–1679 годах пришли на Обдорь "воровская самоедь больше 400 человек и ясачных остяков… убили 23 человек… а жен их грабили… а детей имали к себе в полон…". Енисейские кыргызы неоднократно громили шорцев, чулымских тюрков, кузнецких татар, убивая десятки людей. В 1692 году они почти полностью разорили "канских татар".
К сожалению, точные цифры потерь коренного населения установить не удается, надо полагать, что в целом, в русское время, они были достаточно невелики. В ходе таких столкновений погибло, по нашему мнению, около 500 человек ненцев и ханты, 300–400 тунгусов и якутов, около г тысячи человек населения Саяно-Алтая, несколько сот бурятов и других, т. е. всего несколько более 2 тысяч человек, что составляет около 1% совокупной численности коренного населения на начало XVII века.
Вооруженные столкновения с русскими людьми были известны на большей части региона, но длились они, за небольшими исключениями, лишь до начала XVIII века, т. е. в период присоединения Сибири. В дальнейшем они полностью прекращаются и исключаются из числа факторов, влияющих на численность коренного населения.
Первые бои, в которых участвовали сибирские татары, манси и ханты, понесшие определенные потери, произошли еще в XVI веке, в ходе продвижения отряда Ермака. Боевые действия затем продолжались во время походов по территории Западной Сибири. В 1593 году велась борьба против мансийского князца Аблегирима, а через несколько лет – против селькупского союза племен – Пегой орды. Все это время воевали и против откочевавших в степи и оставшихся верными Кучуму сибирских татар; апогей военных действий пришелся на 1598 год, когда произошло крупное сражение на реке Ирмень. В начале XVII века в ходе продвижения на Томь и Енисей произошли первые столкновения с енисейскими кыргызами, не желавшими расставаться с властью над подчиненным ими населением (кыштымами). Борьба с енисейскими кыргызами, поддерживаемыми монгольскими феодалами, продолжалась почти столетие (до первых лет XVIII века) и отличалась крайним ожесточением. В ней, кроме кыргызов, участвовали (а больше страдали от войны) и их бывшие данники – вначале часто на стороне кыргызов, а к концу XVII века в основном на стороне России. В ходе продвижения к востоку от Енисея русские отряды столкнулись с тунгусами и бурятами, где особенно упорную борьбу пришлось вести против князцов Тасея и Оилана. Ожесточенные сражения имели место и в ходе присоединения Якутии в 30–40-е годы XVII века. В целом, для большинства территорий Сибири была характерна ситуация, когда вооруженные столкновения коренного народа с русскими продолжались от нескольких месяцев до 20–25 лет, и в основном в период присоединения данных территорий к России. Исключение составляли, как уже указывалось, енисейские кыргызы, а также часть ненцев – "юрацкая самоядь", последние боевые столкновения с которыми относятся к 1797 году.
Первым случаем, когда может быть достоверно установлено число потерь коренных жителей в ходе боевых действий против русских людей, является упоминавшееся сражение на реке Ирмень, когда погибло и утонуло более 200 татар. Завершился же основной период военных столкновений с русскими еще более крупным сражением – разгромом в 1692 году кыргызов-тубинцев, которые из минусинских степей перекочевали в Канскую землицу, присягнули на верность царям, а затем дотла разграбили местных ясачных людей и двинулись назад, в свои кочевья на реку Тубу. Канские "татары" направили жалобу в Красноярск, и его гарнизон вместе со служилыми "подгородными татарами" вышел на перехват тубинцев. Тубинцы были разгромлены в ожесточенном сражении, в ходе которого погибло около 650 мужчин, а в плен попали почти все женщины и дети, а также 40 мужчин. В результате один из четырех кыргызских улусов фактически прекратил существование.