Через тысячу лет после того, как строители мегалитов в Британии закончили свой труд, оставив после себя монументы и память гораздо древнее, чем гомеровская Троя, греческий поэт Пиндар писал: "Ни на кораблях, ни по суше не отыскать вам чудесной дороги к соборному месту гиперборейцев". Гиперборейцы были полумифическим народом, жившим далеко на севере от Греции – мы встретимся с ними еще раз в главе 8. Для понятия "соборное место" Пиндар использует слово dycova, которое может обозначать место проведения спортивных состязаний, суда, боев или иных мероприятий. Служила ли гиперборейская ayfova ипподромом или площадкой для парадов, как Курсус, закрытым комплексом, как Вудхендж или Святилище, большим открытым кольцом, как Эйвбери, возвышенностью, как Силбери-Хилл, собором-судом-обсерваторией, как Стоунхендж, – или всем одновременно? Какая дорога может быть чудеснее той, которая ведет к комплексу, таинственному соборному месту в долине Солсбери, где расположены величайшие монументы?
Разумеется, долина Солсбери не является единственным местом в Европе, где встречаются доисторические захоронения и мегалитические монументы. Повсюду от Северной Шотландии и Ирландии до Средиземного моря есть такие сооружения. Большинство из них отличаются заметным сходством в планировке и постройке, а многие практически одинаковы. Трудно переоценить масштаб движения и взаимного обмена людей и идей, происходивших на всей территории западного мира. Путешествия, по всей видимости, сулили немыслимую сложность и опасность, особенно если нужно было преодолевать водную преграду. Две тысячи лет спустя море по-прежнему представляло такую угрозу, что бедный безвестный мореплаватель, побитый "страх вселяющими раскатами волн" на каком-то терзаемом бурей суденышке и "оцепеневший от тревог", описывал путешествие по морю как "дорогу бедствий". А уже в XVII в. архиепископу Кентерберийскому пришлось ожидать в Париже целую зиму, чтобы можно было переправиться через пролив в Англию. Тем не менее наши предки эпохи неолита, возможно, благодаря тому, что Северное море тогда было уже, а климат – теплее, поразительно много путешествовали. И не только ради войн, торговли и/ или в процессе массового переселения. По "дороге бедствий" и более гостеприимной суше отправлялись в путь жрецы, архитекторы, строители.
Однажды я стоял в больших кольцах Эйвбери, недалеко от южного конца той удивительной доисторической дороги, которую называют Икнилдским путем, и пытался представить себе, как выглядели странники, шагавшие по магистрали длиной 200 миль, бегущей из долины Солсбери к норфолкскому побережью севернее Лондона, расширяясь в некоторых местах наподобие современной четырехполосной трассы. Но это мне не удалось. Зачем первобытным людям, вероятно не знавшим повозок на колесах, строить такие широкие магистрали? Какой транспорт двигался по этим широким дорогам за столько веков до того, как римляне проложили свои прямые и узкие дороги, за тысячу лет до того, как чосеровские пилигримы теснили друг друга на извилистых проселках, идущих в Кентербери? Догадаться можно только об одном: по этим дорогам ступали люди такого духа, что повсюду в этом краю выросли памятники смерти и жизни, на многие века пережившие своих создателей.
Англия, Уэльс, Шотландия и Ирландия усеяны сотнями монументов, захоронений и кругов из камней. Лишь некоторые были исследованы, но, наверное, все они уступают сооружению в долине Солсбери в завершенности . Ближайшие мегалитические постройки, которые могут сравниться с ним по сложности и интересу для ученых, находятся в 240 милях к юго-западу, за морем, во Франции.
На южном берегу Бретани у основания полуострова Киброн недалеко от Локмарьякера, откуда привозят самых вкусных устриц в мире, стоит городок Карнак. Он не имеет никакого отношения к знаменитому египетскому Карнаку, в котором находится храм Амона-Ра (который, между прочим, смотрит на восход Солнца в день летнего солнцестояния). Однако этот городок окружен лесом странных древних камней.
Меньше чем в миле на северо-запад от Карнака, в Менеке, есть огромный полукруг из 70 близко стоящих камней. С юго-запада в полукруг ведет дорога шириной 100 ярдов и длиной 1100 ярдов, образованная 11 параллельными рядами почти 1100 менгиров. (Слово "менгир" происходит от корней "мен" – камень и "гир" – длинный и означает большой отдельно стоящий камень. Дольмены, или кромлехи, – это сооружения из камней, образованные столбами с перемычкой сверху. Только в Стоунхендже такое сооружение из двух столбов с перемычкой называется "трилит".) Высота менгиров возрастает от 2 до 12 футов по мере приближения к полукругу. Они производят неизгладимое впечатление. Словно смотришь на марширующую армию, смертоносную, непобедимую, вечную и растущую с каждым шагом. Неудивительно, что местные легенды утверждают, будто эти камни – окаменевшие римские солдаты. За долгие века легенды обросли новыми подробностями: в сочельник чары развеиваются и серо-зеленые гранитные фигуры спускаются к реке, чтобы напиться.
Примерно в 350 ярдах к востоку-северо-востоку от марширующих солдат Менека находится Кермарио, "урочище мертвых". Здесь стоит еще одна окаменевшая армия: тысяча камней в десять рядов, образующих дорогу в 1300 ярдов длиной. Эти ряды сходятся к дольмену и кургану у близлежащего Керкадо. Еще через 100 ярдов к востоку-северо-востоку расположен Керлескен, "место сожжения". Здесь армия насчитывает 13 рядов в дороге около 900 ярдов длиной и 14U шириной. Но сохранились лишь 555 ее менгиров. Как ряды в Менеке, эти ряды ведут к неправильному кругу, который охватывает захоронение с галереями под курганом, обложенным камнями. На кургане стоит одинокий высокий менгир.
Все три дороги идут с северо-востока на юго-запад.
Считается, что сооружения Менека, Кермарио и Керлескена могли входить в одну колоссальную систему. Кажется вполне вероятным, что их построили одни и те же люди, какая-то смесь близких друг другупо культуре народов-наций, поддерживавших связь с жителями Британии и других земель – на севере, Испании и Средиземноморья – на юге. Раскопки показали, что они не только много путешествовали и вели торговлю, но также приносили в жертву лошадей и скот в ходе погребальных ритуалов, больше о них почти ничего не удалось узнать. На настоящий момент не установлен даже период их существования. Гипотетически возможное время постройки каменных армий Морбиганского района колеблется от многих веков до нашей эры до нескольких веков нашей эры.
Дальнейшие исследования могут открыть немало интересного в Карнаке и в других мегалитах Франции, Испании, Корсики, Мальты, Италии, Крита, Греции да и в Стоунхендже, коли на то пошло. Во время написания этой книги, в конце 1964 г. из Англии поступили новости: в трех четвертях мили от центра Стоунхенджа шотландский археолог мисс Э.В.У. Филд обнаружила глубокую шахту. В первых отчетах говорится, что это воронкообразное углубление в 20 футов, сходящееся в яму 6 футов шириной и "по меньшей мере 100 футов" глубиной. В яме найдены осколки керамики бронзового века. Метки на стенах подсказывают, что копали землю, по-видимому, бронзовыми инструментами или кирками из оленьих рогов. Шахта шириной 6 футов и глубиной 100, вырытая в твердом меле, что же это могло быть?
Глава 6
Первые мысли
В детстве, живя в Англии, я не испытывал особого интереса к самому знаменитому древнему монументу моей страны. Я знал, что он каким-то образом указывает на восход Солнца в день летнего солнцестояния, и думал, что его построили друиды, возможно, для человеческих жертвоприношений. Дальше мое любопытство не заходило. Я вырос в Грейт-Ярмуте, где жило семейство Пеготти из романа Диккенса "Дэвид Копперфилд", и меня гораздо больше занимало, как эти Пеготти умудрялись существовать в перевернутом баркасе.
Позднее я стал астрономом и тогда заинтересовался ориентированностью на восход Солнца в день летнего солнцестояния.
В 1953 г. я работал на ракетно-испытательной базе Ларк-хилл всего в миле к северу от Стоунхенджа. То, что ра-кетно-испытательная база находилась так близко от каменного монумента, очень беспокоило многих людей, но ракеты всегда запускались в сторону севера, не причиняя вреда Стоунхенджу. Ходят слухи, что во время Первой мировой войны начальник полевого аэродрома пожаловался на то, что мегалиты представляют угрозу для его самолетов, выдавая местоположение аэродрома, и подал прошение, чтобы их уничтожили. Но на мой взгляд, эта история весьма сомнительна.
Я часто ездил из Ларкхилла в Стоунхендж, и вскоре мой интерес к этому месту сильно возрос. Я начал читать литературу о нем и вскоре обнаружил, что по этой теме написано очень много книг – так много, что я не осмелился бы увеличивать их число, если бы не мог сказать чего-то нового о старой загадке. Мифологи, социологи, историки и прочие ученые, так же как археологи и поэты, писали об этом уникальном сооружении каждый по-своему. Однако я намеревался сосредоточиться лишь на одном астрономическом аспекте, то есть на том факте, что основная ось монумента направлена на восход Солнца в день летнего солнцестояния, что впервые заметил У. Стьюкли в 1740 г. На мой взгляд, на настоящий момент это самое занимательное в данном монументе.
Разумеется, такая особенность интересовала не только меня одного. Печалит лишь одно: слава, точнее, дурная слава, о том, что можно увидеть восход Солнца над Пяточным камнем, разрослась до таких размеров, что люди тысячами приезжают ежегодно, чтобы лицезреть это и заодно устроить праздник. Каждый июнь Стоунхендж превращается в место проведения карнавала, который начинается накануне самого восхода. 22 июня 1956 г. "Солсбери и Уинчестер джорнал" писал следующее: "Вчера было вызвано пятнадцать военизированных полицейских, чтобы восстановить порядок в Стоунхендже, где фейерверки и неуправляемая толпа чуть было не сорвали друидам их ежегодную церемонию празднования летнего солнцестояния".
Ориентация на восход Солнца обращала на себя внимание и других астрономов. Поскольку прямая, идущая через центр и Пяточный камень, сегодня не точно указывает на восход в день летнего солнцестояния, астрономы раньше думали, что это следствие медленного смещения по линии горизонта точки восхода Солнца в день летнего солнцестояния за века, минувшие после строительства Стоунхенджа. Из-за того, что угол наклона оси Земли относительно плоскости ее орбиты со временем меняется, точка на горизонте, в которой встает Солнце в день летнего солнцестояния, передвигается, хотя и очень медленно. В последние 9 тыс. лет она уходила вправо по линии горизонта примерно на 0,02° каждые сто лет. Поскольку ее смещение можно высчитать весьма точно, представляется разумным предположить, что строители Стоунхенджа ориентировали его строго на восход Солнца в день летнего солнцестояния, и, следовательно, дату сооружения легко вывести, определив, когда ось указывала на этот восход.
В 1901 г. блестящий британский астроном сэр Норман Локьер сделал такие расчеты и определил примерную дату сооружения Стоунхенджа между 1880-м и 1480 гг. до н. э. Как мы уже видели, эта гипотеза оказалась очень близка к истинной дате (около 1850 г. до н. э.), но результаты Локьера были опровергнуты, поскольку два из его основных предположений не считались археологами однозначными или хотя бы реально возможными.
1. Он допустил, что "восходом" является первый луч, когда верхний край Солнца появляется над горизонтом. Но, как отмечают археологи, современному человеку неизвестно, рассматривали первобытные люди как начало "восхода" этот луч, или срединную точку, когда над горизонтом появляется половина солнечного диска, или "последний луч", когда Солнце полностью выходит из-за горизонта. Разница между всеми тремя позициями велика. В Стоунхендже в день летнего солнцестояния угловое расстояние между точками на горизонте от первого луча до полного выхода солнечного диска, которые разделяют четыре минуты, составляет почти целый градус.
2. Локьер предположил, что строители Стоунхенджа направили прямую из центра комплекса к середине Аллеи так, чтобы она указывала на восход. Если бы он выдвинул столь же правдоподобную догадку о том, что они ориентировали линию, проходящую через центр Пяточного камня, на первый луч Солнца в солнцестояние, тогда у него получилась бы предположительная дата возведения примерно 6 тыс. лет до н. э.!
В связи с этим в 1880 г. Петри в своей книге допустил странную ошибку о Стоунхендже. Он писал: "Нет сомнений в том, что появление верхушки Солнца, а не половины диска или его всего, являлось предметом наблюдения, ибо лишь появление верхушки могло совпадать с Пяточным камнем, в какую бы эпоху его ни возвели". Это заключение основывалось на его гипотезе о том, что "наклонение эклиптики уменьшается. Солнце в солнцестояние вставало восточнее, нежели теперь. Азимут точки восхода Солнца убывает". На самом деле наклонение эклиптики действительно уменьшается, но эффект у этого как раз обратный тому, что предполагал Петри: азимут точки восхода возрастает, а следовательно, точка восхода на горизонте в солнцестояние смещается на восток. Он рассчитал, что "Солнце вставало над вершиной Пяточного камня в 730 году" плюс-минус 200 лет. А фактически первый луч сверкнет над Пяточным камнем еще только через несколько тысяч лет.
Со времени Локьера в Стоунхендже почти не проводилось чисто астрономических исследований, хотя проблема направления на восход Солнца в солнцестояние не перестает занимать умы тех астрономов, которые интересуются монументом.
В 1960 г. я работал над книгой по астрономии "Блеск в небесах". В рассуждениях о затемнениях и отношении к ним древних (в основном это был ужас, даже после того, как люди уяснили их причину) я написал: "Должно быть, здесь происходило множество магических ритуалов, забытых с течением времени. Стоунхендж, наверное, строили, чтобы отметить день летнего солнцестояния, ибо, если ось этого храма была выбрана случайно, вероятность попадания именно в эту точку составляла бы менее одного к пятистам. Однако, если создателям Стоунхенджа хотелось просто указать на восход Солнца, им потребовалось бы всего два камня. Тем не менее сотни тон вулканической породы были обтесаны и расставлены в определенном порядке. Таким образом, Стоунхендж является чем-то гораздо большим, нежели прихотью нескольких людей. Вероятно, для древних британцев он был средоточием жизни. Сегодня камни безмолвствуют, но возможно, когда-нибудь нам повезет и мы узнаем их секреты".
Выводя те слова на бумаге, я вдруг подумал, а что, если "когда-нибудь" – это сейчас. Самое лучшее время для "везения". Я понял, что астрономический аспект Стоунхенджа следует тщательно исследовать.
К тому времени я уже переехал из Англии в Кембридж, штат Массачусетс, где продолжил научную и преподавательскую деятельность. Мы с женой все рассчитали и следующим летом вернулись в Англию, как охотники, крадущиеся к астрономическому секрету Стоунхенджа.
Как и полагается охотникам или исследователям, мы разбили лагерь неподалеку, в гостинице Эмсбери, и проверили наше снаряжение: фото– и кинокамеры, компас, часы, бинокли, астрономические таблицы. В тот год множество людей собралось, чтобы увидеть восход Солнца, но вряд ли кто-нибудь из них подготовился к нему столь дотошно. Мы намеренно приехали 12 июня, за девять дней до солнцестояния, потому что опасались того, что в последний день толпа зевак помешает нам установить камеру в нужном направлении и закроет вид. Из предыдущих расчетов я знал, что 12 июня Солнце взойдет на расстоянии одного диаметра диска к востоку от точки восхода в день солнцестояния.
Рассвет ожидался примерно в 4.30 по "летнему" времени. За всем сумбуром наших сборов накануне вечером мы забыли две вещи: оплатить счета в гостинице и предупредить управляющего, что съедем неестественно рано. Чувствуя себя матерыми преступниками, да и выглядя так же – если бы нас увидели представители местной власти, то непременно арестовали бы, – мы крались на цыпочках по темному длинному коридору. Ничто не нарушало тишины, кроме нежного тиканья высоких часов с большим маятником. Мы попытались совершить подвиг, завести нашу машину бесшумно и с завистью вспомнили мифическую нимфу, которая парила над полями столь беззвучно, что ее стопа едва касалась колышущихся колосьев. Мы же с жутким скрежетом двинулись по гравиевой дорожке.
Стоунхендж черной махиной выделялся на светлеющем небе. Издали он производил наиболее сильное впечатление. Глядя поверх холмов, мы не заметили серьезных следов разрушения. Если бы здесь не было современной дороги, могло показаться, что на дворе июнь 1600 г. до н. э. Мимо проскакали несколько зайцев, громко чирикали скворцы. Было достаточно прохладно.
По прибытии на место оказалось, что мы не единственные посетители здесь. Семейство калифорнийцев провело ночь в микроавтобусе "фольксваген", совершенно окоченев, и им по понятным причинам не терпелось увидеть рассвет. Человек, проезжавший мимо на мотоцикле по пути из Кента на север страны, остановился, стуча зубами, чтобы дождаться восхода. Ему было достаточно увидеть его прямо с дороги, где он стоял. Очевидно, многие люди останавливались на рассвете в окрестностях Стоунхенджа.
Я установил мою восьмимиллиметровую кинокамеру с телеобъективом на оси так, чтобы в поле зрения попадала арка из кольца сарсенов, через которую вдалеке был виден Пяточный камень. Он казался темнее ночи. Мы ждали. По долине поплыл едва розоватый туман. Мы испугались, что он доберется до Ларкхилла и закроет Солнце. Потом внезапно в полоске света на северо-востоке мы увидели его – первый красный луч Солнца, сияющий ровно над верхушкой Пяточного камня!
Потрясающее ощущение! Лишь жужжание камеры напоминало о том, что мы не в каменном веке. Подобно первобытным людям, мы испытали благоговение и трепет.
Затем, когда я вернулся мыслями в XX столетие и сделал несколько шагов, во мне снова проснулся астроном. Я ясно понял, что прямая, идущая на восход Солнца, была, без сомнения, спроектирована, и большинство других камней также установлены по определенным линиям. Более того, скрупулезно рассмотрев камни, я пришел к выводу, что они все, возможно, размещались по какому-то генеральному плану. Их взаиморасположение кажется тщательно выверенным. Эти камни словно задавали вопросы и требовали на них ответы. Например: