Печеный лук, общеизвестное и общепринятое народное средство при нарывах, иногда заменялся жеваным хлебом с солью или сахаром, жеваной крупой, соленым свиным салом или мясом, всего лучше "старых годов", соленой сырой капустой или полынью, растертой со свиным салом.
В некоторых местах России в подобных случаях в качестве лекарства использовались даже такие удивительные вещи, как прелая шерсть со сметаной, говяжье или свиное сало, посыпанное нюхательным табаком, кожа от соленой рыбы и даже истертый на терке корень белены.
Иногда, при известного сорта нарывах, употреблялись специальные средства. Так, если образуется "сучье вымя", всего лучше прикладывать лепешку из пшеничной муки, а при груднице - вату с копотью от горящего сахара или тряпку, пропитанную салом от растопленной сальной свечки и посыпанную сахарным песком.
При чирьях, кроме таких общеупотребительных средств, как печеный лук, хлебное тесто, жеваный хлеб и т. п., нередко использовались и другие: жеваный горох, бобы и гречневая крупа, смешанная с яичным белком, жеваные орехи с сахаром, творог с кислым молоком, намыленная кудель, медвежье сало, вар и деготь.
Применялись и мази, нередко довольно сложные по своему составу: растиралось четверговое сало с полынью, затем варилась смесь из лука, сала и мыла, а как внутреннее средство употреблялся хлеб, посыпанный вместо соли толченой серой.
При ожогах, требующих быстрой помощи, как и при кровотечениях, знахарь смазывал пострадавшее место такими средствами, которые для современного человека находятся "за гранью" понимания: соплями, чернилами, сахаром со слюной, медом, луковым соком. Справедливости ради надо отметить, что некоторые "экзотические" средства - такие как, например, квасная гуща, то есть, по сути, дрожжи - применяются как хорошее средство от ожогов и в гомеопатии.
В некоторых случаях придавалось целебное значение скорлупе речных измельченных в порошок раковин, в других же - высушенные и истолченные в порошок слизняки и улитки целиком.
Иногда при ожогах использовались присыпка из травяных кобылок и даже зола, полученная при сжигании детской соломенной подстилки.
Чтобы не гноились глаза, знахарь мазал их луковым соком, смешанным с сахаром, пускал в глаза дистиллированную воду, полученную из пара горячего хлеба, при держании над ним стеклянной посуды, мазал их жиром жареной змеи, щучьей или свиной желчью, присыпал жареным бараньим мясом или пеплом от сжигания суровой холстины, пускал в глаза сок, полученный от соленых дождевых червей.
При звоне в ушах и глухоте считалось полезным прикладывать к ушам горячий испеченный с можжевеловыми ягодами хлеб или мед с солью, закапывать в уши свекольный, луковый сок или сок хрена, льняное масло, а при попадании таракана в ухо, с целью умертвить насекомое, капали в уши деготь, конскую мочу, скипидар, квас, керосин или, впустив в ухо конопляного масла, прикладывали к нему печеное яблоко и обмазывали кислым тестом.
Русский народ додумался даже до такого необыкновенного лечебного метода, как способ "вытравлять" болезни, Для этого знахарь давал пить больному "разные гадости" и добивался того, что у больного открывалась рвота, и, таким образом, "гнездо болезни выбрасывалось". Особенно хорошо, если больной во время рвоты и испражнялся: считалось, что таким образом появляются шансы для выхода "болезненного гнезда" и низом.
Был еще и способ "выкуривания" болезней. Таким манером выкуривалась, например, лихорадка. Для этого надо срезать "копытца" у лошади, положить на горячие уголья и, закрыв голову больного, заставить его дышать этим дымом. "Насилу ссидела, - рассказывала земскому врачу одна крестьянка про такой метод лечения, - почти без памяти свалилась, а лихорадка-то, со зла, наплевала на меня так, что у меня рожу во как вздуло и губы все потрескались, даже есть было нельзя".
Но есть и еще более "противоестественные" средства врачевания, которые и вовсе невозможно назвать лекарствами. Это - экскременты человека, домашних животных и птиц, которые во врачебной практике знахаря часто использовались для лечения самых разнообразных болезней и применялись во всевозможных видах.
Известен прием обливания ран, особенно свежих, своей собственной мочой и растирания, при ломоте, мочой маленьких мальчиков.
В Орловском уезде при ушибах прикладывали нагретый навоз, который брали в сенях, около порога, а в Волховском и Карачевском уездах использовали в тех же случаях теплые человеческие испражнения.
В Скопинском уезде их прикладывали к пораженным участкам тела при гангрене и к нарывам, в расчете, что нарыв скорее прорвется, а в Череповецком уезде теплыми испражнениями коровы лечили так называемые "волосяные раны". При укусе змеи к ране прикладывались человеческий кал, смешанный с коровьим маслом, и теплые лошадиные испражнения.
Подобным же образом лечились иногда и ожоги. Тотчас после ожога, не теряя времени, обливали обожженное место мочой человека или обертывали тряпкой, смоченной ею же. В других случаях ожоги присыпали сухим толченым овечьим калом, а иногда применяли его в виде мази, соединяя с постным или деревенским маслом.
В некоторых местах припарками из свиных испражнений лечили рожу, лошадиным калом и куриным пометом - чирьи, свиным - золотушные сыпи, а воробьиным, разведенным слюной, - бородавки.
В Сарапульском уезде против бородавок более действенной, чем воробьиный помет, считалась жидкость, скапливающаяся на поверхности коровьей лепешки.
В Пошехонском уезде из сухого куриного помета, льняного масла и дегтя делали мазь против чесотки, а в Орловском уезде подобная же мазь из воробьиного помета применялась при сыпях на голове.
Находили себе применение экскременты в виде мазей и припарок и при различных заболеваниях горла.
Иногда в таких случаях прикладывали к шее просто нагретый коровий навоз, иногда голубиный помет, смешанный с медом, а иногда - свиные испражнения, перетопленные с коровьим маслом.
Такое же применение находил кал в виде припарок на щеку при флюсе или зубной боли. В этих случаях прикладывали или нагретый навоз - тот, что отлетает из-под копыт, когда бежит лошадь, или теплые лошадиные испражнения.
Некоторые знахари и вовсе клали собачий или коровий кал на больной зуб и смазывали им десны.
При ломоте в навоз зарывали только ноги, а вот при лихорадке и холере навозом обкладывался весь больной.
Заслуживают внимания также "навозные ванны". Вот как описывал способ приготовления таких ванн при простуде один из орловских земских врачей:
"На пол, в избе, ставят большую кадушку, сыплют туда овсяной мякины, лошадиного помета, соли, иногда еще и коновал дает какого-нибудь снадобья. Потом кипятят воду, льют ее в кадушку и накрывают веретьем, чтобы все это распарилось. Когда вода мало-мальски остынет, больного сажают в кадушку, накрывают веретьем, свитами, оставляя незакрытой одну голову, и держат так часа 3–4. Вынув из кадушки, больного кладут на печку и накрывают дерюгой, чтобы не остыл, и дают выпить стакан водки, настоенной на стручках".
Подобным же образом приготовлялась в Орловской губернии и навозная ванна для детей:
"Навоз кладут в кадушку и заливают кипятком. Когда вода несколько остынет, сажают ребенка и накрывают его свитой с головой. Часто от этого дети задыхаются, и их вынимают из кадки мертвыми, но причину, по замечанию сотрудника, сваливают на нечистую силу".
Надо сказать, что подобное использование "нечистот" в народной медицине отнюдь не "привилегия" только русского народа. Практически все народы мира использовали экскременты при лечении больных. И тому есть объяснение.
Последователи Зигмунда Фрейда связывали существование таких "лекарств" с ассоциативным смещением эротического интереса на выделения, а эрогенные зоны представлялись человеку наделенными магической силой, гениталии же и экскременты превращались в магические инструменты.
Гениталиям придавалось магическое охранительное значение уже в древних сельскохозяйственных культах, известны, например, доисторические фаллические амулеты. К фаллическому культу имеет отношение и шаманский жезл.
Из наружных способов применения экскрементов, с лечебными целями, заслуживает особенного внимания способ промывать при куриной слепоте глаза мочой новорожденного ребенка и пылить в них, при бельмах, сушеным человеческим калом, просеянным через сито. Интересно также наружное применение экскрементов при некоторых внутренних болезнях: при водянке, когда распухают ноги, мужики мажут их своей мочой, а при падучей у младенца мать должна его, как говорили в народе, "обосрать".
Но употребление мочи и кала не ограничивается только наружным их применением, а в некоторых случаях они, вопреки естественному чувству брезгливости, употреблялись внутрь. При ушибах пили детскую мочу, а при пьянстве и неразлучном с ним буйстве пьяниц поили куриным пометом и женской мочой, опьяневшим же до бесчувствия выжимали в рот сок из лошадиного навоза.
Исследователи народной медицины писали, что применение мочи находит некоторое оправдание, тем что в ней присутствует свободный аммиак Напомним, что сейчас довольно широко известна уринотерапия.
Но не только экскременты использовались знахарями. В их арсенале были и такие лекарства, как обмылки после покойника, так называемое "мертвя-чье мыло", которое намазывалось на тряпочку и прикладывалось к больному месту. Оно использовалось и при лихорадке.
"В деревне Пухове, в двух верстах от Святых Гор, - писала из Пскова сотрудница этнографического общества, - долго хворал крестьянин чахоткою. Хотя он и мало верил в докторов, однако не раз обращался к их помощи и, видя, что ничего не помогает, решился, наконец, испробовать последнее средство. По совету ворожеи достали сырую кожу от только что павшей коровы и накрыли ею больного с головой, шерстью вверх и так плотно, что дышать он мог только с трудом. Под кожей больной пролежал, по крайней мере, с полчаса, пока ворожея читала над ним свой заговор".
В другом случае мужика, долго страдавшего лихорадкой и перепробовавшего всевозможные средства лечения, жена уложила на печь и накрыла только что содранной шкурой от подохшей овцы. Такая небрезгливость возмутила даже лихорадку.
"- Пришла она ко мне, - рассказывает больной, - и начинает браниться: вот, чертов сын, лег на голые кирпичи да еще падалью накрылся, ну, как теперь с тобой ляжешь? Оставайся, коли так, леший с тобой! Ругалась, ругалась, плюнула три раза да и ушла: выздоровел ведь после этого, - с восторгом восклицает мужик.
- Но чем же тут помогла овчина? - спрашивают его.
- Как чем? Да ведь комуха-то больно не любит нехорошего духу".
В Череповце земский врач наблюдал и вовсе удивительный случай лечения.
Одного мужика сильно мучила лихорадка, а у соседей в это время пала лошадь, и он отвез ее за деревню, к перелеску. Больной, как наступила ночь, отправился туда, ноги запрятал во внутренность лошади, а сам укрылся шубою и лежит, не шевельнется.
Результат такого лечения, как и в предыдущем случае, был поразительный: лихорадка "бросила" мужика и с тех пор к нему "не возвращалась".
Сравнительно более невинным средством против лихорадки являлось подкладывание под подушку больного, тайком от него, дохлой курицы.
Основанием для лечения такими "отвратительными" лекарствами служило твердое убеждение народа в том, что они омерзительны не только больному и лекарю, но и болезни.
Однако лихорадку лечили и совсем "гуманным" средством - уксусным медом:
"Взяв два стакана хорошего меда и два стакана винного уксуса, размешать хорошенько, поставить в чистом глиняном горшке в печь, в вольный дух, мешать почаще и снимать сверху пену; потом, вынувши, процедить сквозь салфетку, слить в стеклянную банку, сохраняя для употребления.
Уксусный мед полезен в лихорадке, употреблять его должно вместо питья с отварной водой. Можно также прибавлять в него морса из красной и черной смородины или вишневого морса или сиропа".
Совсем иначе лечились бородавки.
Общераспространенный (надо сказать, весьма популярный и в наши дни) прием их лечения заключается в том, что на нитке завязывают, по числу бородавок, узлы и зарывают ее в землю, навоз или кладут под пятку двери, под порог дома или под калитку: бородавки пропадут, как только нитка сгниет.
При этом сначала надо три раза прочитать молитву "Отче наш". А затем также три раза произнести следующий заговор:
"От крещеного, пораженного, молитвенного (имярек), выйди рак, выступи из жил, из пожил раба Божьего молящего (имярек). Шел Господь с трех небес, нес Евангелие и крест. Всех исцелял, и раба Божьего (имярек) исцелил. Ныне и присно, и во веки веков.
Аминь".
Заговор читается на ущербе месяца ночью.
Иногда хлестали березовым веником бородавки и читали заговор: "Как засохнет веник, так засохнут и мои бородавки". Веник выбрасывали. Считалось, как следует из текста заговора, что как только засохнет веник, так и отвалятся бородавки.
Также считалось, что бородавки пропадают, если потереть их чистыми яблоками, без крапинок, и зарыть яблоки в землю. Иногда для этой цели брали солому, столько соломинок, сколько бородавок; больной перерубал солому и тоже зарывал ее в землю.
Можно было свести их и так: взять горсть конопли, потереть ею бородавки и бросить коноплю в огонь или птицам.
Хорошо также будто бы сходят бородавки, если мочить их водой, которой обмывается стол в доме, или дождевой водой, собранной с "завора"
Не менее действенным считалось и следующее средство: берется нитка, чернится сажей, навязывается на рога корове и потом обвязывается вокруг бородавки: она исчезает через неделю.
В Сарапульском уезде Вятской губернии в сене искали травинку, скошенную вместе с землей и корнем, и этим корешком терли бородавки: как трава с корнем скошена, так и бородавка с корнем выпадет.
Прибегали иногда и к помощи месяца. Увидев в первый раз народившийся месяц, терли бородавки землей, взятой из-под пятки правой ноги, и, обращаясь к месяцу, говорили: "Месяц, месяц, как ты чист, так, дай Бог, и мне чистым быть".
Баня и русская печка
Баня всегда была неотъемлемой частью крестьянского двора и в народной культуре считалась и считается средством от множества болезней: "Баня парит, баня правит".
Одновременно баня была нечистым, "поганым" местом, как, впрочем, и вода в ней. Поэтому и полагалось обмыться после бани чистой водой.
Мотивацией "поганости" места были: отсутствие икон и окон, удаленность от жилья, но одновременно встречается и обратная связь - в бане не вешают икон, потому что место не богоугодное. Если случался пожар и баня сгорала, то на этом месте никогда не ставили избы: либо одолеют в новом жилище клопы, либо заведутся мыши.
Поскольку место было "поганое", то ходили в него с определенными ритуалами и по "правилам", а в Святки гадали.
Существовал даже специальный способ гадания у бани. Отворив немного дверь бани или овина, девушки обнажали "филейные" части тела, подходили к двери поочередно и говорили под прикрытием сумрака ночи довольно несвойственную для девушек, и тем более девственниц, фразу с предложением баннику или овиннику прикоснуться рукой к обнаженной части тела. Если девушка чувствовала руку мохнатую - то предполагался богатый жених в этом году, холодную руку - бедный, шершавую - характерный.
Только часто такие развлечения оканчивались печально для гадающих. Вот что рассказывали об этом сами крестьяне:
"Охотники большие овинные вышучивать девок. Иной раз и предсказывают им будущую судьбу. На Святках бегают в овины "завораживаться" Соберутся где на задах у поленниц или где на улице в потаенном местечке ночью, чтобы ничей глаз их не увидел. Перед тем как идти завораживаться, они от места дорожку к овину протопчут. Вот когда на селенье все затихнет, они и примутся за свою ворожбу. Сперва одна пойдет в овин, сведает про свою судьбу и воротится к подругам, потом другая, за нею третья и так все перебывают. Подойдет гадальщица к овину, крест с себя снимет, юркнет под навес, повернется спиной к прорубленному окошку, в которое подают снопы сушить, заворотит сарафан или платье и сядет, посвесится в овин-то и говорит: "Хани меня, мани меня по голому гузницу, мохнатой ручищей" туг девка уж и чувствуй, какой рукой он погладит: ежели мохнатой, - за богатого выйдет замуж, голой - за бедного, колючею, словно елкой, - за пьяницу. Такая уж судьба и выйдет девке, какую ей в овине покажет овинный. Самые смелые над подлазом завораживаются: свесятся и тоже заклятье скажут. Не всегда, однако, благополучно обходится: ладно еще, если овинный облапит только девку, поиграть с нею захочет, а то лопатой может треснуть. Мало того что перепугает неразумну, да еще проболит то место, по которому он хватит, долго, так невозможно девке понять, какую это он судьбу ей предсказывает: счастье или несчастье. Пытают по овинам судьбу и молодые бабы, у коих мужья в солдатах или где на стороне живут. Одна такая баба в Угорах живет Кологривского уезда, Матреной ее зовут, с большого разума удумала в овине заворожиться, увязалась с девками, покатила и над самым подлазом, то есть ямой-то, села. Так ее из ямы-то как чем-то тяжелым двинет, так она уж и не помнит, какой силой ее вышибло из овина и опять к девкам принесло. Долго не в своем разуме солдатка находилась. Должно быть, замужней женщине не подобает судьбу пытать".
По традиции все желающие помыться делились на три "очереди" - группы, так как париться в бане можно было только до третьего пара и не позже семи вечера. Иначе мог разозлиться банный дух - банник: разломать каменку и вылить всю воду, а иногда и придушить ослушника. Четвертая "очередь" мыться считалась в народе принадлежащей баннику. Чтобы не сердить духа, старались в бане громко не разговаривать, шайками не стучать, а при входе и выходе из бани непременно поздороваться и попрощаться с банником.
Нарушающего этот порядок человека "хозяин бани" мог испугать, бросая камни с печи, и даже содрать с него живьем кожу.
Если банник начинал сердиться, то выходить из бани следовало задом наперед. Уходя из бани, непременно оставляли духу кусок мыла и воду в лохани, чтобы он мог помыться.
"В баню-то ходить надо вовремя, - читаем в одной быличке, - а ежели безо время-то, так с опасочкой и благословясь. В особенности страшно ходить после третьего пара. Неподалеку от нас в деревне Степановке одна старушка пошла после всех ночью в баню одна, как там случилось, неизвестно, только ее нашли утром в бане мертвой - видно, ее банный задавил. После приезжал становой - дал похоронную "запарилась, должно быть, бабка", а не от пару эдак садится, а от нечистого духа, который живет в бане за каменкой".
А вот как крестьянин, побывавший в руках у банного, рассказывал о его "объятиях":