- Ещё, - заплетающимся языком просит дядя Игорь, - пожалуйста, ещё. Я сильно хочу быть твоим другом.
И снова Генка прикасается к его губам. И тогда дядя Игорь, не выпуская его губ, переворачивает Генку на спину и осторожно подминает под себя.
- Тебе не больно? - шепчет он.
- Нет. Ты не слишком тяжёлый.
- Вот и хорошо. А теперь угадай, чего я больше всего на свете хочу. Ты айфон и компьютерные игры. А я?
- Не знаю, - Генка ещё не успел подумать, чего может хотеть такой взрослый дядя от него, как услышал:
- Покрывать тебя цветами всего.
- Но ты и я, мы и так это делаем.
- Какой ты ещё глупый. Я же сказал, всего!
Генка и не заметил, как дядя Игорь стянул с него спортивное трико и теперь жадно покрывает цветами те места, которые ещё минуту назад скрывали трусики. Язык Генки оказывается во рту дяди Игоря. Ему щекотно и немножко стыдно. Но если его друг так хочет. Разве он может ему отказать? Между тем, шланг его уже так набух, как это часто случается по утрам, когда Генке хочется отлить. В такие минуты отросток становится твёрдым-претвердым, и раза в два больше, чем обычно. Вспомнив об этом, Генка испугался: если он не выдержит, то может отлить прямо в рот другу и тогда их дружбе конец.
- Не надо, - просит он. - Тебе разве не противно? Шлифуй лучше в губы.
Дядя Игорь пощекотал влажным и горячим языком набухший кончик Генкиного сервелата, неохотно оторвался от этого занятия и лишь после этого сказал:
- Совсем не противно. С чего ты взял? Ведь я твой друг. Настоящий! А ты - нет.
- Почему? - удивляется Генка.
- Потому что ты не хочешь шлифануть меня сюда, - дрожащей рукой дядя Игорь расстёгивает ширинку и из неё выныривает нечто такое громадное, чего Генке до этого мига доводилось видеть, только во дворе, когда пацаны показывали ему свои сервелаты ради забавы. От неожиданности он вздрагивает и в страхе зажмуривается. И лишь спустя минуту, до него доходит: это же тоже самое, что и у него между ног, только в несколько раз больше.
- Ну вот, - прерывает его мысли дядя Игорь и не одобрительно смотрит на Генку, - а ещё клялся в настоящей дружбе.
- Я разве отказываюсь, - шепчет Генка. Голос его куда-то исчез. - Но, я ж не знал, что ты любишь, ну, когда делают приятно твоему сервелату.
Дядя Игорь огорчённо вздыхает, медленно запихивает обратно в штаны сильно вставший и оттого не послушный сервелат, всем своим видом выказывая обиду и, давая понять, что поищет себе приятеля в другом месте.
- Не надо, - испуганно шепчет Генка. - Не обижайся и не прячь его. Я буду целовать твою штучку, сколько ты захочешь, хоть час, хоть два. А хочешь, до самого вечера буду целовать. И завтра тоже, и всегда, - Генка чуть ли не плачет: так ему обидно потерять друга. Из-за таких пустяков их только что зародившаяся, ещё такая хрупкая, как молоденькая сыроежка, дружба может превратиться в грибную поганку.
- Сладкий мой, - гладит его дядя Игорь, - не плачь. Я же человек слова, и мы будем дружить столько, сколько ты захочешь.
Дядя Игорь берёт Генку за шею и нежно, но твёрдо притягивает его голову к своей штучке:
- Целуй мою штучку, сколько сможешь. Если тебе будет так удобней, представь, что это волосатый шмель залетел тебе в рот.
- А он меня ужалит во рту? - спросил Генка.
- Нет, он покормит тебя!
Генка неуклюже обхватил своими ладошками штучку дяди Игоря и чмокнул в толстенную, словно груша, шляпу. Из дырочки, что посреди шляпы, выкатилась прозрачная капелька и застыла. Генке показалось, что дядя Игорь тоже хочет отлить из шланга, и он на миг перестал целовать эту пылающую каким-то удивительным огнём грушу, пахнущую почти так же, как губы дяди Игоря.
- Целуй капельку! Чего же ты? - нетерпеливо говорит дядя Игорь. И Генка целует эту капельку.
- Возьми мою конфетку в ротик! - командует дядя Игорь.
Сервелат дяди Игоря сразу же заняла весь Генкин рот, на большее там попросту не хватило бы места, даже для той капельки. Поэтому Генка не столько испугался, сколько удивился, когда его рот стал быстро наполняться чем-то вязким и тёплым, похожим на кисель. Но эта жидкость по вкусу совсем не походила на кисель: она не была сладкой, она не была горькой или солёной. Она была как будто бы совершенно безвкусной. И в то же время некий необъяснимый привкус в ней Генка уловил. Что-то едва уловимое и давно забытое, не совсем такое, но похожее.
- Глотай скорее начинку! Ну же! - сквозь дикие всхрапы выкрикивает дядя Игорь.
Генка послушно глотает, но оно всё не кончается. "Чудно, - думает он, - почему так дёргается дядя Игорь? Если ему больно, почему он не вытащит свою конфету из моего рта? А может, ему приятно, вот он и стонет. Может, всем дядям с большими конфетами очень сладко, когда они суют их кому-нибудь в рот? И почему они у них такие большие конфеты? Это же так не удобно, когда такие большие. Даже во рту не помещаются. И в трусиках им тесно. А мой коротыш поместился у него весь целиком, даже с моими яичками". Генка очень сильно чувствовал, как было горячо, думал про себя: "Но почему тогда я не стонал? И почему у меня ничего такого не текло, а у него продолжает течь?"
В его голове роилась тысяча вопросов, и ни на один из них он не находил ответа. Конечно, он мог бы прямо сейчас задать их дяде Игорю, но как, если рот занят этой набухшей конфетой, которую дядя Игорь и не думает вынимать. Сам же он не может выплюнуть её, потому что дядя Игорь цепко держит его за шею - головы не повернуть. И стонет, стонет. Но вот Генка закончил глотать начинку, во рту стало свободнее, конфетка сделалась немного мягче. И хотя он продолжал посасывать эту странную конфету, из неё, наконец, перестала капать молочная начинка.
- Шире рот, - скрипнул зубами дядя Игорь.
Генке показалось, что голос его друга стал похожим на голос пьяного человека, но он безропотно повиновался ему. И тогда дядя Игорь с силой просунул ему свой сервелат в самую гортань. Ему стало трудно дышать. Он попытался освободиться хотя бы на сантиметр, чтобы не задохнуться, но сервелат дяди Игоря сам уменьшался в размере, и Генке стало чуть легче. Дядя Игорь уже не стонал, лишь тяжело дышал, как после большого забега. Генка даже порадовался, что его другу, быть может, надоело это странное занятие. Но не тут-то было! Дядя Игорь взял его за руки и опустил их на свои тугие яйца.
- Мни их вот так, - показал дядя Игорь. - Мне будет приятно. Пожалуйста, дружок! Это два лучших друга волосатого шмеля, прямо как мы с тобой.
И Генка начинает послушно мять эти тяжёлые яйца. Ему не терпится узнать, что находится в этих шариках. Уж не этот ли странный кисель? И для чего они вообще нужны парням и дядям? Может, для того, чтобы их мять? Между тем дядя Игорь качал своим сервелатом с такой быстротой, что Генке казалось, будто набухшая конфета постоянно находится в его горле. Потом дядя Игорь на секунду замер, вот он уже изогнулся и так резко качнул передом, что весь его сервелат целиком вошла в широко раскрытый рот Генки. И тут же хлынул густой поток этого странного киселя. Дядя Игорь застонал громче прежнего. Вскоре этот стон перерос в жуткий вопль и закончился то ли коротким вскриком, то ли всхлипом. Дёрнувшись в последний раз, словно в эпилептическом припадке, он затих. Генка, уже не ожидая команды, глотал последние, убывающие порции молочной жидкости, будто делал это каждый день много лет кряду.
- Ты устал, дружок? - хрипло говорит дядя Игорь, вынимая из онемевшего от неустанной работы рта мягкий и сразу уменьшенный вдвое сервелат. - Это ничего. Так только в первый раз бывает, потом привыкаешь.
- Вкусная у тебя конфетка! Тебе хорошо? - спрашивает Генка, едва двигая челюстями и с удивлением разглядывая порозовевшее лицо дяди Игоря.
- Очень. Спасибо тебе. Ты меня здорово выручил. Я очень хочу с тобой дружить. А ты?
- Да, - не слишком уверенно отвечает Генка. - А по-другому как-нибудь можно дружить, без волосатого шмеля, - на всякий случай уточняет он.
- Можно, - усмехается дядя Игорь, - Конечно же, можно, - повторяет он с затаённой мстительной тоской в глазах, - но не сейчас, а когда подрастёшь. А пока, лучше так, если ты не против этого.
- Я согласен, - вздыхает Генка. - Может это моё призвание, а я об этом только сейчас узнал.
Генка пожимает худыми плечами. Дядя Игорь нежно привлекает его к своей груди и целует, укладывая его голову со светлыми, как тополиный пух, волосами на плечо. И сквозь тонкую футболку Генка слышит, как гулко бьётся сердце дяди Игоря.
Дядя Игорь понимал, что пользоваться парнем он может достаточно долго, однако, надо чтобы никто об этом ничего не узнал, так как этот проворный волосатый шмель имеется не только у него в этом городе.
- Скажи, а что это за кисель такой выливался из твоего шланга? - не выдерживает Генка.
- Эта начинка. Молочная начинка, - машинально отвечает дядя Игорь.
- А у меня она тоже есть, эта как её? - спросил Генка.
- Я думаю, что есть, ты что, её ни разу не добывал? Тебе надо просто погонять шкурку на своём теле.
- А это как? - спросил Генка и очень сильно удивился.
- Обхватываешь своего волосатого шмеля одной рукой и потом двигаешь рукой вверх вниз. Не могу поверить, что ты этого ни разу ещё не делал. Да хотя у тебя шмель какой-то маленький. Сантиметров двенадцать, ну ничего, зато зад у тебя добротный. Будешь им отыгрываться в жизни. Ну и ртом тоже не забывай, конечно же.
- Тогда и у меня вырастет такой же большой? - кивком головы указывает он на ширинку штанов дяди Игоря.
- Скорее всего, уже нет, - засмеялся дядя Игорь.
- А помидорки? - не унимается Генка.
- Конечно, вырастут, если не будешь их вовремя поливать молочной начинкой.
- А что в них, в этих шариках? И для чего они?
- А ну давай, сделай так, как я тебе говорил.
- Погонять себе шкурку?
- Да! Какой ты у меня догадливый! - Дядя Игорь обрадовался сообразительности Генки.
Генка в ту же минуту взялся как послушный ученик и неуклюже начал массировать свой шланг, с каждой секундой он всё больше и больше ощущал пульсацию своего небольшого шланга, и через мгновение, из Генкиного шланга полилась такая же жидкость, что и у дяди Игоря.
- Съешь её! - приказал дядя Игорь.
- Хорошо, - сказал Генка и тут же начал запихивать себе свою собственную белую жидкость в рот, - она по вкусу как твоя, так вот что храниться в этих шариках?
- Да, называй эту жидкость молоком, пока на сегодняшний день для тебя информации достаточно. А теперь извини, мне ужасно хочется спать.
- Прямо в лесу?
- Ну да, прикорну чуток, минут двадцать, у меня с собой и покрывало есть.
- А грибы?
- Какие на хрен грибы?! Довольно и того, что набрал ты. Спасибо. В другой раз опять набери. Ладно? Тогда у нас останется больше времени для дружбы, и конфетки пососать успеем.
- Я тоже хочу спать, - зевает Генка.
- Вот и хорошо. И вообще никому не рассказывай про нашу дружбу. Пускай это будет нашей тайной. Только тогда мы сможем по-настоящему дружить. Я подарю тебе ещё подарков и много других полезных вещей. Окей?
- Да! - твёрдо говорит Генка, - мне всё равно никто ничего не дарит, даже родители, только и говорят, что ты должен нам на водку денег приносить каждый день.
Как и все люди в мире, дядя Игорь обожал тайны, в том числе и Генка. И о том случае никому не проболтался. Они стали регулярно встречаться в том перелеске и дружили, как того хотел дядя Игорь. Постепенно Генка привык к этой странной дружбе так крепко, что уже дня не мог прожить без дяди Игоря. Спустя годы Генке стало ясно: дядя Игорь не торопил события, понимая, что ещё не вечер и Генка никуда не денется, всё равно однажды у них получится то, к чему готовил его дядя Игорь. Но обстоятельства распорядились иначе. Родителей Генки лишили родительских прав из-за ненадлежащего исполнения обязанностей по воспитанию своего тупого сына. Бабушка, из соседнего города Губцовск, решила забрать с собой восемнадцатилетнего внука с девчоночьими волосами, так как Генка, несмотря на своё совершеннолетие, позаботиться сам о себе не мог.
Так и не стал Генкино дупло достоянием сервелата дяди Игоря. Судьба, на этот раз, перехитрила дядю Игоря и уберегла на время Генку, уготовив ему, скорее всего, другого партнёра по тесной дружбе в другом городе. Хотя дядя Игорь всё таки в глубине души мечтал, чтобы Генка приехал, пусть даже не надолго и даже не насовсем, а может и самому туда поехать, ехать то недалёко, около пятиста с хвостиком километров и восьми часов в пути. Однако события, происходящие с дядей Игорем в настоящее время не дали ему осуществить свою очередную похотливую задумку…
Антон в это время, с разрешения дяди Игоря, бухал в ресторане "Ромашка" в офисе дядя Игоря с компанией, компанию ему составляли сначала Андрей Борисович, главный бухгалтер ресторана "Ромашка", парень-официант и две молоденькие официантки. После часового застолья, официанты пошли обслуживать ночных посетителей, а из компании оставался только подвыпивший бухгалтер Андрей Борисович, которому было сорок пять лет. Когда все ушли и Антон с Андреем Борисовичем остались вдвоём, Антону вдруг сильно захотелось кому-нибудь вдуть, алкоголь всё-таки взял своё.
- Андрей Борисович, а почему вы не идёте домой?
- А меня там никто не ждёт, с женой я развёлся очень давно, а дети уже выросли, две дочери - тупые пилотки, как вышли замуж, так ни ответа, ни привета, вот и живу один, одна отдушина, ресторан "Ромашка", там хоть цифры отвлекают от суровой действительности.
Антон подумал, что можно в данное время предложить Андрею Борисовичу, чтобы его развеселить: заняться трахом, предложить ему отсосать, а самому снять штаны и разрядиться рукой, а там посмотреть, что делать дальше. Антон и предложил:
- Андрей Борисович, а Вам нравиться молодые парни? Не как люди, а как девушки?
Но подвыпивший Андрей Борисович вдруг заявляет:
- Я всё понял, ты хочешь потрахаться. Хорошо, я сам у тебя отсосу?!
Антон прямо обалдел от такого, и, конечно, согласился. Антон достал свой, давно в боевой стойке, сервелат, вся шляпка которого была в смазке, Андрей Борисович взял его в руку и, начав его мять, со словами: "Ух, ты, у тебя какой!" стал его сосать, сильно причмокивая губами, что ещё больше возбудило фантазию Антона. Антон попросил его на время остановиться и раздеться, что они с радостью и сделали.
Антон быстро разделся, сел на край кровати и стал смотреть, как Андрей Борисович раздевается. Яйца Антона набухли, со шланга текла смазка. Андрей Борисович разделся до трусов, а Антон в это время сидел, поглаживая своего дурашку, сквозь дядины трусы было отчётливо видно, что бухгалтерский сервелат уже тоже в полной готовности, он подошёл поближе, так что его сервелат оказался напротив рта. Антон медленно стал стягивать трусы с Андрея Борисовича и, наконец, его сервелат выпрыгнул из них. Сервелат был среднего размера, шляпка была оголена и вся в смазке, а яйца были как у быка - очень большие.
Антон взял его сервелат в руку, лизнул языком шляпу, постепенно переходя к яйцам и начал их тоже тщательно вылизывать. Андрей Борисович принялся стонать и умолять, чтобы Антон не спешил, а то получит заряд молока в лицо раньше времени, Антон остановился и лёг на кровать. Андрей Борисович лёг сверху Антона между ног, они стали играть мётлами. Антон почувствовал, что Андрей Борисович трёт свою шляпу об его зад и вот-вот вдует туда, он догадался и сказал, что просто вытирает смазку, чтобы потом было легче вставить ему в зад, Антон лежал и балдел от кайфа. Антон сказал, чтобы он продолжил ему сосать, а Андрей Борисович спустился ниже и взял у Антона в рот, Антон схватил его за уши и начал вдувать ему в рот, а ногой гладить его яйца.
Антон почувствовал, что сейчас закончит и попросил Андрея Борисовича сунуть в его очко палец, так как очко было хорошо смазано, и он легко туда вошёл пальцем. Андрей Борисович только и успел сделать одно движение пальцем, как Антон брызнул ему из шланга в рот мощной струёй молока.
Но пик наслаждения не проходил, а только усиливался. Антон сказал, что пора ему разрядиться, встал раком, широко раздвинув булки, Андрей Борисович сразу встал сзади и смело начал работать языком, вылизывая зад Антона. Антон стонал от кайфа, а Андрей Борисович уже водил головкой сервелата по дырке зада Антона и постепенно всунул туда свой сервелат до самых яиц. Немного отдохнув, чтоб дырка привыкла к нагрузке, Андрей Борисович начал трахать Антона, и он стал подмахивать ему, разряжаясь рукой, яйца Андрея Борисовича бились об зад Антона, издавая громкие шлепки, что ещё больше возбуждало их фантазию. Вскоре Андрей Борисович ускорил темп, да и Антон ощутил, что тоже заканчивает. Андрей Борисович с криком брызнул в товаристый зад Антона, после чего они завалились набок и Андрей Борисович стал вытаскивать сервелат из зада и в это время Антон закончил и обильно облил себя молоком.
Немного отдохнув, и ещё выпив водочки, Антон увидел, что у Андрея Борисовича опять сервелат пребывал в полной готовности, а у Антона он и не падал. Они сидели в офисе дяди Игоря: Андрей Борисович на диване, а Антон у него на коленях. Андрей Борисович сказал, что теперь очередь поработать сервелатом в его клапане предоставляется Антону. Антон, конечно, согласился и встал, а Андрей Борисович облокотился об стол. Антон встал на колени и начал работать языком, тщательно обрабатывая каждую впадинку. Антону было очень приятно обрабатывать языком булки и яйца Андрея Борисовича, Антон поднялся с колен, ввёл свой сервелат в зад Андрея Борисовича и стал вдувать его в самую глубь.
Это было что-то! Таково кайфа Антон не испытывал давно, Андрей Борисович только постанывал и просил всунуть глубже, Антон засаживал дяде по самые помидоры и разряжал его сервелат своей рукой, отчего тот из шланга брызнул молоком прямо на закуску. Андрей Борисович тем временем качал своим клапаном шланг Антона. И Антон, через несколько секунд, брызнул в дядино пекло очень обильно так, что, вытаскивая шланг, у него, оттуда потекло молоко.
После хорошего траха Антон вызвал такси Андрею Борисовичу, чтобы тот поехал домой, а сам уснул на диване. Антон дожидался, когда придёт дядя Игорь, с очередного своего романтического приключения, под гордым названием работа.
Утром, Антону, а особенно Андрею Борисовичу было очень стыдно за свою проявленную слабость. Андрей Борисович вообще был натуралом. Однако Антон, всё же рассказал дяде Игорю о ночных приключениях с Андреем Борисовичем.
- Игорь, мы вчера с вашим бухгалтером по-пьяни поиграли во все тяжкие, говорят, что он натурал, это правда?
- Ну, так-то вроде да, но я о нём слышал, что он, когда нажрётся, то с мужиками шлифуется.
- Так трезвый он вообще на меня не смотрел, - недоумевал Антон. - Ты на меня не обижаешься за это?
- Антон, ну как же я могу на тебя обижаться, ты же свободный человек и не моя собственность, ты можешь играться с кем хочешь и в любые игры.
- Правда? - Антон приятно удивлялся толерантности дяди Игоря по данному вопросу.
- Да, я тебя не буду ревновать, и устраивать тебе сцены, это не в моих правилах, окей?
- Хорошо, Игорь. - Антон заметил, как дядя Игорь собирает вещи в чемодан. - Ты что уходишь от меня, куда собрался?
- Нет, дурачок, я планирую на выходных в Хорватию слетать, к своему брату, про которого я тебе рассказывал.
- С которым ты ещё спал. К Сергею?