* * *
- Подожди не много, не торопись. После твоего рассказа я сильно возбудился. Смотри, какой у меня шланг большой и горячий! Ты хочешь меня? - перебил Антон дядю Игоря.
- Да! - уверенно ответил дядя Игорь.
- Так трахни меня скорее, - сказал Антон и приготовил губы.
В следующую секунду дядя Игорь страстно пердолил Антона, стянул с него футболку и принялся массировать шланг Антона, целовать его тело, дядя Игорь спускался всё ниже и ниже; расстегнул ширинку, нащупал и погрузил в свой рот уже извергающийся шланг Антона, и стал сосать её.
- Я сейчас брызну тебе в рот, - через пять минут сказал Антон, скорчив на лице удовлетворённую гримасу.
- Пофиг, брызгай!
Антон выстрелил молоком из шланга в рот дяде Игорю, дядя Игорь проглотил молоко и поцеловал Антона, развернул его, и, поставив на четвереньки, дядя Игорь вошёл свои пальчиком в очко Антона.
- Тебе нравиться? - спросил дядя Игорь.
- Да, трахай меня, трахай, не останавливайся!
Антон орал так, как будто в его дырку поместили раскалённое железо. Закончив через минуту на спину Антона, дядя Игорь лёг на спину, прижал к своей груди Антона, подкурил и сладострастно затянул сигарету. Теперь они лежали как два милых удовлетворённых человека. Антон расплакался, и стал теперь сам рассказывать дяде Игорю, как тяжела сегодня судьба в нашем мире, как у него очень мало хороших верных друзей.
- Не переживай, у нас ты найдёшь себя и заодно своих друзей, а может даже и свою любовь! Меня, например!
- Теперь я в этом не сомневаюсь, - ответил Антон и поцеловал дядю Игоря.
- Ну, ты и хитрец, - сказал дядя Игорь, соснув кончик сервелата своего нового и красивого друга.
Так и прошёл этот замечательный тёплый летний вечер. Пьяные гости уже не замечали отсутствие двух наших героев и занимались весь вечер друг с другом и другими. Играла тихая приятная музыка, в мангале таяли чёрные угольки, благодаря которым был приготовлен великолепный сочный шашлык, из окон доносились похотливые стоны дающих в дупло и брызгающих в рот…
Волшебная ночь сменилась солнечным ярким утром, звонкое щебетание птиц разносилась по всему коттеджному посёлку.
- Доброе утро, малыш, - с особой заботой сказал Антон дяде Игорю и спросил, - как тебе спалось?
- Отлично! Давно я так не засыпал ни с одним мужиком и не с одной бабой.
- Так ты ещё и этих хитрых пилоток успел потрепать своим стволом за свою длительную постельную карьеру? - удивился Антон.
- Да, было два раза по пьяни, сам знаешь про эти конченые брёвна с небритыми пилотками, ни какого толку: залез на неё, вставил, побарахтался на ней, брызнул в неё, слез с неё и всё, никакого кайфа. Так она ещё и залететь может, если вовремя сервелат не вынул, потом проблем не огрести. Вообще с женщинами я спасался одним проверенным дедовским способом, заставлял тёлок вводить пальцы в своё очко.
- Это точно. А у меня с бабой был полусекс! - радостно похвастался Антон.
- Это как? - спросил дядя Игорь.
- Когда мне было восемнадцать лет, я брал порножурнал с тёлками и играл в однорукого бандита. А иногда мне даже удавалось подглядывать за пацанами, которые очень любили поиграть со своими сервелатами, так как их ровестницы не давали им и подставляли свои пилотки пацанам постарше. Потеребонькать у них там было что! - с гордостью отметил Антон, - я бы сам не прочь был у них погонять шкурку!
- Ах ты, маленький извращенец, - усмехнулся дядя Игорь, - но я тоже от тебя далеко не ушёл. Помниться мне, в лет девятнадцать, я отмечал день рожденья своей тёти Зины и, когда все гости были уже полуживые от водки, я зашёл к пьяной и спящей тёте Зине в спальню и закрылся. Я с ней лёг спать, так как в квартире больше негде было поспать - везде были гости. Но тут, толи от сексуального голода, толи от водяры, у меня встал жезл. Потрогав тётю Зину за руку, я понял, что она очень крепко спит. Затем залез к ней между ног и нащупал пальцами её небритое корыто и, вообще, очень сильно возбудил свою фантазию в тот момент. Затем немедля снял с неё трусы и решил обработать языком её дранную и немытую пилотку, ох, какая это была гадость, что я от злости и разочарования открыл ей рот, потеребонькал свой шланг и набрызгал ей туда немного молока, чтобы она, сука, знала как ухаживать за своим гребаным лохматым корытом. А наутро эта старая проститутка ходила радостная, виляя своей жирной кормой перед всеми мужиками в доме.
- Ха-ха-ха, - рассмеялся Антон.
- Я вижу всё у тебя сладко, да гладко, Антон, а были у тебя разочарования? Парни тебя бросали, например?
- Да, был один момент. Не трудно догадаться, что в меня каждый второй хочет побрызгать молочком, даже когда я хожу на учёбу, я не могу быть полностью уверен в том, что меня не трахнут в лекционной аудитории после занятий. А ведь так хочется чистой и девственной любви!
- Ни хрена не понятно. Надоел, блин плакаться, какая ещё на хрен любовь? Теперь ты живёшь новой жизнью вместе со мной, - негодовал дядя Игорь.
- Ладно, ну их на хрен, этих осеменителей, пойду лучше сделаю кофе. Ведь что может быть лучше утреннего кофе? - спросил Антон.
- Утренний отсос от любимого человека, а знаешь почему?
- Почему?
- Потому что отверстие так болит со вчерашнего, что остаётся только за щёчку у тебя взять! - сказал дядя Игорь и похотливо приоткрыл рот.
- Ха-ха-ха, - засмеялся Антон и пошёл на кухню за кофе.
- Будь осторожен, обходи пидовок в доме, они там все голодные сто пудово, - забеспокоился дядя Игорь, - если тебя поймают, то раздолбят все дырки.
Антон напрасно думал, что без приключений дойдёт до кухни и приготовит кофе. По пути, туда-обратно, Антона пару раз хлопнули по булкам, один раз предложили позаниматься любовью или хотя бы показать свой сервелат, это было не удивительно, раз столько пидовок в одном доме собрались, да и наш Антон молодец - прошёлся в одних обтягивающих трусах стрингах, где срам прикрывает лишь тоненькая ленточка. На все эти искушения Антон ответил вежливым отказом, ведь у него всё, что предложили ему гости коттеджа, и так было.
- Какой вкусный кофе, - сказал дядя Игорь, - но он будет ещё лучше со сладостями.
- Сейчас принесу, - сказал Антон и уже собрался снова идти на кухню.
- Да стой ты! Эта сладость у тебя в штанах и ничего в этом мире слаще нету, засунь свою конфетку в моё кофе.
- Я ж его обожгу, и кто ж конфеты в кофе кладёт? Их сначала в рот кладут, а потом кофе запивают! - ответил Антон и лёг на кровать.
- Какой ты у меня умный! Я так и сделаю, - сказал дядя Игорь и стал стягивать трусы с Антона. Вялый стручок Антона мигом превратился в дубину и, не теряя времени, дядя Игорь делал с ним что хотел, не забывая при этом поигрывать своим.
- А-а-а, - застонал Антон и брызнул через несколько минут в рот дяде Игорю, после этого, забравшись на Антона и, встав на колени перед его лицом, дядя Игорь обрызгал всё лицо Антона, обляпав рукой весь свой сервелат. Облизав яйца и кончик шляпы, Антон взял с подноса уже остывший кофе.
- М-м-м, какой сладкий кофе стал!
- А я тебе что говорил, - сказал дядя Игорь и предложил подправить утраченное днём ранее здоровье пряным косячком, - давай немного покурим, любовь моя!
Антон прикурил косяк, сделав две хапки, загрузил дяде Игорю паровозик туда, где пять минут назад болтался его стручок. Взорвав косячок, Антон с дядей Игорем стали играть мётлами, щекотя друг другу мешочки, потом дядя Игорь будет долго вспоминать, как не мог брызнуть после такого курева, ведь пердолил он Антона около часа, у которого после всей этой истории всю неделю очень сильно болело его самое сокровенное место.
В течение этой недели Антон переехал на квартиру около центра города к дяде Игорю и теперь они могли без лимита долбиться друг в друга во все тяжкие круглые сутки, кроме тех случаев, когда дядя Игорь ездил на работу, ещё одним увлечением стало знакомства по Интернету с извращенцами всех мастей. Сайтов знакомств, и не только, было очень много, они любили обмениваться откровенным видео с другими любителями клубнички, смотрели, как кто умеет теребонькать по веб-камере из соседних регионов необъятной Родины. В стороне они тоже не оставались, и по веб-камере показывали всем искусство настоящих нетрадиционных отношений другим чайникам - тем натуралам, которые мечтали давно уже кому-нибудь дать поиграться со своим задом. Тоже самое дядя Игорь и Антон, показывали девушкам и другим начинающим личностям нетрадиционных отношений. А так же зевакам, которые никогда не считали себя за геев, но каждый день упорно заходили на гей сайты и гей страницы, и настойчиво смотрели откровенное видео упорно, весело и задорно, и при этом, украдкой играли в однорукого бандита. Затем глотали собственное молоко, но через каких-то пару минут после этого, они всем, в открытую, говорили, что ненавидят геев.
Глава третья ГОРОДСКОЙ ПЕТУХ
Находясь в апартаментах дяди Игоря и валяясь без стыда и совести на расправленной кровати, дядя Игорь, после хорошего траха, решил полюбопытствовать у Антона, как он жил до их знакомства.
- Теперь твоя очередь рассказать мне немного о себе, мне очень знать о тебе всё, только говори правду, не ври, если что-то захочешь скрыть, лучше вообще тогда не говори, - с нескрываемым интересом попросил дядя Игорь. - А потом я тебе ещё расскажу про свою службу в армии.
- Хорошо, только обещай мне, что не будешь смеяться, - попросил Антон дядю Игоря.
- Ну, ты же не смеялся, когда я тебе рассказывал.
- Окей! Тогда слушай мою историю любовных приключений, да и вообще можешь рассматривать эту историю как мою краткую биографию, - сказал Антон и начал вспоминать своё прошлое.
* * *
- Сейчас, после переезда в Колоссибирск, я учусь на психолога заочно в институте, снимаю комнату в общаге на окраине города, а так больше особо ни чем не занимаюсь, ну если не считать что я по вечерам занимаюсь самоудовлетворением. Но это не главное. Сам я родился на Кавказе, а на Кавказе не принято церемониться с геями. Там, как на зоне, тебя может поиметь во все щели всякий кто захочет, не спрашивая твоего согласия. И зовут геев не геями, а петухами, так же как на зоне. Родился и вырос я в городе Нахачкале, что расположен в далёкой отсюда республике Багестан, эта республика, где очень много национальностей, культур, обычаев и законов, очень жестоких законов, например, злой мести и подобной лабуды. Жил я с матерью, своего родного отца я не видел никогда, да и мать не знала от кого я именно. У матери был любовник, его звали Вадимом, который жил с матерью до моего десятилетнего возраста, его я тоже помню смутно. Однако у меня были с ним хорошие отношения, мать говорила, что он от неё ушёл к другой женщине, а потом переехал в другой город. А без мужика в Багестане очень тяжело жить. Так как защищать тебя в случае чего некому, а этих случаев там очень много.
Я хоть наполовину и местный, но внешне славянской внешности: светлые волосы, белая гладкая кожа, одним словом, выделялся я среди ребят, и, на мою беду, не только этим. Примерно лет с восемнадцати парни стали проявлять нездоровой интерес к моим ляжкам. Фигура у меня совсем не мужская: сверху тоненький, а задница толстая и очень выпуклая, да бёдра как у девушки широкие. Я бегал по утрам, занимался плаванием, ничего не помогло. Ляжки наоборот становились упругими, в объёме ещё больше увеличивались. Парни при каждом удобном случае откровенно тискали меня по углам, а некоторые из них, более смелые, и того хуже. Я стал бояться заходить на переменах в туалет, на городском транспорте боялся ездить, уж лучше пешком топать, чем в очередной раз терпеть в переполненном троллейбусе, как о твои булки в наглую трётся какой-нибудь амбал. Ведь в Багестане как здесь просто так ни кого не поимеешь, там надо жениться, а до этого ждать разрешения родителей жены. Платить большой выкуп ещё надо, вот они все там и гоняют шкурку, или шлифуют все щели более слабых персонажей, а ещё говорят, далеко в горах, в глухих аулах, они даже пробуют экспериментировать с животными. Поэтому я со своим выпуклым задом был отличной приманкой для них. Хотя в центре Нахачкалы есть плешка, где можно с кем-нибудь познакомиться, но это очень рискованно. Так как если ты у кого-нибудь отсосёшь, то с тебя могут потом деньги вымогать за молчание или вообще в толпу отхреначить, а то и вовсе, опустить как петуха - облить тебя золотым дождём и оплевать с ног до головы. Такой уж там менталитет.
Беда случилась совсем не там, где я её ждал. Был у меня один друг, Осман, он был старше меня на три года, но вёл себя со мной на равных. Я так ему доверял, что делился с ним всеми моими бедами. Ведь у меня ни старшего брата, ни отца не было, не с кем было поговорить. Осман успокаивал меня, как мог, объяснял, почему ко мне пристают, при случае заступался за меня. Поэтому, когда я узнал, что Осману пришла повестка из военкомата, я чуть не плакал. И вот, за неделю до ухода в армию, Осман предложил поехать с ним покупаться на загородный пляж. Осман взял у отца автомобиль какой-то новой марки, и мы поехали. Я был счастлив как никогда, ведь я и на городской пляж ходил только с мамой, один появляться на пляже я не решался.
Помню, меня очень удивило, что на диком пляже мы оказались совершенно одни, хотя в тот день была очень жаркая погода. Толи из-за того, что день был будничный, толи мы отъехали слишком далеко от города. "Вот и хорошо, что никого нет, - успокоил меня Осман и оценил меня раздевающим взглядом. - Можем купаться и загорать без плавок. Вон, какой белый!".
Мы с Османом до этого ни разу не были на пляже вместе. И когда он разделся, я не смог скрыть своё удивление. Я думал, что он худенький, а Осман оказался мускулистым и довольно стройным парнем, только ноги чуть кривые, как у кавалериста, зато икры мощные как у футболиста. Было приятно на него смотреть, и я даже почувствовал, что испытываю гордость за друга, такого сильного и симпатичного. Но когда Осман снял с себя плавки и я увидел его сервелат, мне стало не по себе. Несколько раз я видел у парней сервелаты в полной готовности, когда они пытались склонить меня к близости, но у Османа даже в спокойном состоянии агрегат был почти вдвое больше! Я решил купаться в плавках. Вода в море была тёплая и не такая грязная, как в черте города. Очень скоро все мои волнения испарились, и я стал дурачиться, брызгаться водой и топить друга. В какой-то момент Осман настиг меня и уцепился за плавки, я выскользнул из них и поплыл к берегу. У самой кромки воды он снова настиг меня, схватил за щиколотку и рванул на себя, я упал лицом в мокрый песок. Ещё не видя глаз Османа, я уже знал, что сейчас случится что-то ужасное. Лягнул его пяткой, и, инстинктивно перевернулся на спину. Хищный взгляд парня, накрывающего меня своим телом, вид его вздыбленного громадного сервелата, моя беспомощность лишили меня всяких сил для сопротивления. Я заплакал от ужаса перед неизбежностью и от обиды, от вероломного предательства человека, которого я считал своим другом. Что происходило дальше, я помню смутно, помню его прерывистое дыхание у моего лица, его долбящийся язык, его руки, больно тискающие мои ляхи, помню, как я снова уткнулся лицом в мокрый песок и как я разорвался на мелкие кусочки от невыносимой боли. Не знаю, сколько времени я находился в беспамятстве, но когда я очнулся, Осман ещё был во мне, правда, боль уже отступила, сменившись незнакомым приятным ощущением наполненности. Я услышал, как от толчков парня у меня сзади что-то хлюпает и вытекает наружу и мне стало неловко от этого звука, и я попытался сжаться. Осман спрашивал меня больно мне или нет, и уткнулся ко мне в затылок, но я на это уже не ответил, и после такого я вообще не собирался с ним разговаривать. Пусть знает, как издеваться над слабыми! Но почему он вытаскивает? Может, ждёт, чтобы я попросил его? Не дождётся! Только бы он не заметил, что у меня тоже стоит, но Осман заметил это, когда перевернул меня на спину и задрал вверх мои ноги. Я ещё не знал тогда, что мальчиков можно и так драть, поэтому, когда он снова засунул свой сервелат, а его потное разгорячённое лицо приблизилось к моему лицу, я зажмурился и не открывал глаза всё время, пока его сервелат поршнем долбил мой зад. Мне было очень стыдно, но, испытав своё первое в жизни высшее наслаждение, я простил Османа и до его отъезда мы ещё несколько раз занимались этим, как мне казалось по большому взаимному согласию.
Итак, в восемнадцать лет, распечатанный Османом, я стал петушком местного разлива. Будь Осман рядом, всё, наверное, сложилось бы иначе, ведь я не променял его ни на кого другого, спокойно закончил бы через два года школу, а там институт. Но Осман отдавал долг Родине, а я стал отдавать себя другим. Был у меня хороший русский друг Адам, который мне очень нравился, но, к сожалению, с тем с кем мне хотелось, с тем у меня не было тесных отношений. А так, я сначала уступил себя одному из взрослых парней. Салман к тому времени уже был студентом первокурсником и о наших с ним отношениях узнал его друг Али. Али припугнул ославить меня на всю округу и затащил к себе домой, продрал меня как сидорову козу и заставил меня впервые взять в рот. А на следующий день они уже пригласили меня оба. Надели сразу на два ствола, спереди и сзади, как ягнёнка на вертел, и жарили, несколько часов. Так у меня появились два постоянных кавалера. Потом три, потом пять.
О том, что обо мне пошла молва по городу, я понял, когда, примерно через год после траха с Османом, на одной из улиц города мне преградили дорогу двое взрослых парней лет по двадцать. Они были на дорогой машине, пригласили покататься, но я, естественно, отказался, хорошо понимая их намерения, но они и слушать ничего не хотели - поехали и всё! Попытались силой втолкнуть в машину, но я вырвался и убежал, а через пару недель, эти же самые парни подстерегли меня на безлюдной улице рядом с моим домом и похитили. Я же говорил, что натуралы на Кавказе с нами не церемонятся, но мне это даже нравилось чуть-чуть. Парни швырнули меня в машину на заднее сиденье, и я оказался на коленях ещё двоих таких же крепышей. Везли куда-то за город, но дорогу я не мог видеть, так как меня тут же, надели ртом сначала на сервелат одного, а потом второго парня. И у того и у другого габариты почти как у Османа. Пока ехали, у меня скулы свело, а на очереди было ещё двое крепких ребят.
Машину вогнали во двор частного дома, заперли ворота и только тогда мне разрешили поднять голову, потом ввели в комнату с одним окном, выходящим в сад.