Они отправились в Дербишир в удобной карете Уильяма. На дверце красовался ею герб. Кавендиш заявил, что являться домой с пустыми руками неприлично, поэтому по пути они заехали в Лестер, где Бесс накупила подарков всем родным и близким.
Еще нигде и никогда Уильяма не встречали с такой радостью, как в Хардвик-Мэноре. Вскоре он понял, что родным Бесс дорога не меньше, чем ему самому. К огорчению Уильяма, родители Бесс относились к нему слишком почтительно и были несколько скованны.
Приятным исключением, разумеется, стала тетя Марселла. Она не испытывала почтения к мужчинам, презирала титулы, и Уильям сразу завоевал ее расположение.
Вскоре в живописном, но обветшалом доме зазвучал громогласный хохот Кавендиша, и родные Бесс почувствовали себя непринужденнее.
Джеймсу Кромпу, камердинеру Уильяма, пришлось делить с кучером комнату, расположенную по соседству со спальней новобрачных. Вечером, укладываясь спать, Бесс приложила палец к губам и многозначительно указала мужу на стену.
- Я знаю, что Джеймс умеет хранить тайны, и все-таки не хочу посвящать слуг в то, что происходит у нас в спальне. Так что веди себя потише.
- При чем тут я? - удивился Уильям. - Я всегда веду себя пристойно. Сдерживаться придется вам, леди Кавендиш.
Бросившись к мужу в объятия, Бесс прикусила мочку его уха.
- Сдерживаться я не стану. Просто следует помнить о приличиях.
Жена была для Уильяма неиссякаемым источником радости и удовольствия, он обожал ее.
…Усадьба Хардвик раскинулась на участке площадью в пятьсот акров. Объезжая поместье, Кавендиш то и дело говорил жене о том, как увеличить доходность земель, - например, отгородить часть торфяника, превратив его в пастбище для овец. Бесс ловила каждое слово мужа, поскольку никто в Англии не разбирался в землях и недвижимости лучше, чем он, и не умел столь же удачно извлекать прибыль из любого источника. Вечером она передавала советы Уильяма своему брату Джеймсу, втайне надеясь, что его дела пойдут на лад, а Хардвик начнет приносить солидный доход.
На следующий день новобрачные решили навестить семейство Лич. Сестра Бесс Элис вышла замуж за Фрэнсиса Лича, поселилась с ним в Чатсворте и теперь ждала первенца. Бесс сказала родным, что экипаж Кавендиша остается в их распоряжении, а сама вместе с мужем отправилась в Чатсворт верхом.
Бесс уже давно рассказала Уильяму о своем любимом уголке Дербишира. Теперь они остановили лошадей на вершине холма, откуда открывался вид на Чатсворт, и Уильям понял, почему жене так полюбилось это место. Пейзаж и вправду был великолепен: земли, раскинувшиеся внизу, омывались водами извилистой реки Деруэнт. С высоты они казались маленьким плодородным Эдемом, окруженные высокими холмами и безлюдными торфяниками. Столь совершенный пейзаж Уильям прежде видел лишь на картинах.
Бесс смотрела вниз с таким же восхищением, с каким, бывало, поглядывала и на Уильяма.
- Вот тот дом стоит не на месте, - указал хлыстиком Кавендиш. - Его следовало бы передвинуть.
- Вот именно! - обрадовалась она. - Уильям, у нас совпадают мысли! Сюда так и просится настоящий дворец. А парк вокруг него должен доходить до самого Шервудского леса, в нем можно развести оленей и фазанов. Хорошо бы дом окружали клумбы и газоны правильной формы, ручьи и фонтаны. Великолепие и порядок посреди хаоса поразят воображение каждого путника!
Пораженный страстным желанием Бесс преобразить это место, Уильям спешился и протянул руки жене:
- Я хочу тебя.
Бесс не стала задавать вопросов. Она сразу поняла, что муж разделяет ее восхищение Чатсвортом и мечтает поселиться здесь. Бесс соскользнула с седла.
- Как хорошо, что я надела зеленое платье! А еще лучше то, что здесь нам не придется сдерживаться. Среди этих холмов можно кричать и стонать во все горло!
.
..Бесс с нетерпением ждала возвращения в Лондон и начала новой жизни. Она взяла с матери, тетки и сестер обещание, что те будут часто навещать их. Пока Кавендиш и Джеймс Кромп укладывали вещи, Бесс прощалась с родными. Мать крепко обняла ее.
- Бесс, какая же ты смелая! Марселла была права, считая, что отправить в Лондон надо именно тебя.
Бесс смахнула слезу. Если бы родные знали, какой ужас она пережила совсем недавно!
- Моя сила - Уильям. Марселла покачала головой:
- Нет, Бесс, ты черпаешь силу и смелость в самой себе. Ты точно знаешь, чего хочешь, и стремишься к этому. Ты поставила перед собой цель и добилась ее!
Бесс обняла тетю Марси.
- Нет, тетушка, это лишь начало.
Лондонский дом, купленный Кавендишем у Уильяма Парра, стоял на Ньюгейт-стрит, неподалеку от собора святого Павла. Когда Уильям привел жену осматривать дом, она с удивлением увидела, что почти все комнаты пусты.
- Я хочу предоставить тебе свободу действий. Это твой дом, Бесс, вот и обставь его по своему вкусу. Для начала найми прислугу. Поступай, как сочтешь нужным. Книги расходов тоже придется вести тебе: у меня слишком много дел в казначействе.
Бесс бросилась на шею мужу:
- Спасибо, Уильям! Надеюсь оправдать твои ожидания.
Она немедленно начала вить гнездо, желая, чтобы оно не уступало особнякам Греев и Дадли. Корабли привозили в лондонский порт лучшие товары со всего мира, а муж позволил Бесс покупать все, что ей понравится. В первый же день она побеседовала со слугами и решила оставить в доме двух мужчин, которые ранее прислуживали ее мужу, - Фрэнсиса Уитфилда и Тимоти Пьюзи. Бесс также наняла кухарку, горничных и лакеев. Поразмыслив, она решила, что ей понадобится домашняя швея, и нашла искусную мастерицу, умеющую к тому же вышивать. Набросав эскизы настенных гобеленов, Бесс усадила ее за работу.
К концу первой недели в новом доме было уже двенадцать слуг - не считая камердинера Джеймса Кромпа и Роберта Бестни, секретаря Уильяма. Последнему Бесс поручила вести подсчет всех расходов. Бестни научил ее вести книги расходов, и Бесс неукоснительно выполняла это. Подсчитав, сколько денег было потрачено за день, она с удовольствием ставила свою подпись: "Элизабет Кавендиш".
Осенью супруги отправились охотиться в Нортоу и задержались в поместье до Рождества, принимая у себя друзей. Бесс искренне наслаждалась ролью хозяйки дома. Проведя целый день в седле, по вечерам она затевала игру в карты, которая иногда затягивалась до утра. Вместе с тем Бесс пристально следила за всем, что происходило в поместье.
Пока поместье принадлежало церкви, хозяйство в нем вели спустя рукава, не применяя никаких новшеств. Уильям решил увеличить доход поместья, обнеся оградой пустоши и превратив их в пастбища, где арендаторы могли пасти коров и овец.
Кроме того, Уильям позаботился о том, чтобы по закону Нортоу считался не только его собственностью, но и Бесс. Он научил жену, как передавать управление поместьем опекунам, сохраняя при этом право на все землю.
- Бесс, я гораздо старше тебя, поэтому если поместье будет принадлежать нам обоим, после моей смерти оно перейдет к тебе. Тогда нашим детям не придется отстаивать свои права. Кстати, о детях: дорогая, когда же мы откроем твою тайну нашим друзьям?
Он сидел в кресле перед камином, а Бесс уютно устроилась у него на коленях.
- Пока держи язык за зубами, Уильям! Он погладил ее живот, все еще почти плоский, несмотря на шестой месяц беременности.
- Знаешь, я чертовски горжусь им! Мне очень хотелось бы похвастаться.
- Подождем до Нового года, - решила Бесс.
Но накануне Нового года Бесс передумала. Их с Уильямом пригласили в Челси, где Томас Сеймур устраивал для короля и всех придворных пышное празднество с традиционным балом-маскарадом. Когда веселье было в разгаре, адмирал объявил, что его жена, вдовая королева Екатерина, ждет ребенка.
Принцесса Елизавета, стоящая рядом с Бесс, так крепко сжала кулаки, что ногти впились в ладони.
- Какая гадость! Для мужчин нет большего удовольствия, чем бахвалиться своей силой. Будь их воля, они выставляли бы свое достоинство напоказ! Надменные, самонадеянные мальчишки!
Бесс стало жаль принцессу. Елизавета преклонялась перед Томасом Сеймуром, любила его с самого детства и, несомненно, надеялась выйти за него замуж.
Елизавета обвела завистливым взглядом Бесс.
- Ручаюсь, скоро и ты начнешь выпячивать живот, как символ женственности!
Бесс не сказала принцессе правду. Елизавете и так жилось несладко. Ни за какие сокровища мира Бесс не решилась бы огорчить подругу.
Только в середине февраля, за ужином в Суффолк-Хаусе, Бесс с удовольствием сообщила Фрэнсис и Генри о том, что у нее скоро будет ребенок.
Фрэнсис, подняв бокал, улыбнулась Уильяму.
- Стало быть, Повеса, ты не терял времени даром!
Глаза Уильяма лукаво заблестели. Фрэнсис явно ни о чем не подозревала.
- Когда же вы ждете прибавления? - допытывалась она, пристально разглядывая Бесс.
- Точно не знаю, - отозвалась Бесс. - Пожалуй, месяцев через пять.
Уильям поперхнулся вином. Маленькая плутовка забеременела семь с половиной месяцев назад!
Генри похлопал друга по спине и искренне поздравил его.
- Скверная девчонка, почему же ты так долго молчала? - возмутилась Фрэнсис.
- Видите ли, под Новый год мы хотели сообщить вам радостную новость, но, услышав, что адмирал скоро станет отцом, решили промолчать.
Кавендиш снова закашлялся.
- Странно, у тебя такой цветущий вид!
- Никогда еще не чувствовала себя так прекрасно. - Впервые за все время разговора Бесс сказала чистую правду.
- А сестра говорит, что Екатерина Парр поплатилась за свои грехи: ее тошнит каждый день. По правде говоря, ей нездоровится со дня зачатия.
Слова о чужом недомогании вызвали у Бесс сочувствие. Она вдруг устыдилась своего отменного здоровья.
- Бедняжка! Жаль, что ожидание ребенка стало для нее пыткой.
- Екатерине уже за сорок, она слишком стара, чтобы производить на свет первенца.
Генри решил сменить тему, зная, что Фрэнсис не скажет ни одного доброго слова о женщине, посягнувшей на дворец Челси.
- Кого же вы ждете? Мальчика или девочку?
- Девочку, - без колебаний ответил Уильям. - Маленькую рыжеволосую шалунью, похожую на Бесс.
- Кто бы мог подумать, что неисправимому Повесе Кавендишу не чужды отцовские чувства? - насмешливо заметила Фрэнсис.
Бесс лукаво улыбнулась:
- Если родится девочка, мы назовем ее Фрэнсис, а если мальчик - Генри.
- Ни в коем случае! - запротестовал глубоко польщенный Генри.
- Говори только за себя, Генри. Мою крестницу назовут Фрэнсис, и точка! - Его жена широко улыбнулась.
- Так кто из нас тщеславнее? - рассмеялся ее супруг.
Поздно ночью Уильям, сидя на краю постели, раздевал Бесс. Поставив жену между ног, он любовно поглаживал ладонями ее живот. Гладкая кожа Бесс казалась атласной, роскошная грудь стала еще пышнее.
- Ты прекрасна! - прошептал Уильям. Отблески огня падали на нее, освещая золотистым сиянием. Уильям проложил дорожку поцелуев по округлившемуся животу жены.
- Ты и вправду хочешь девочку, Уильям?
- Да, хорошенькую плутовку, похожую на мать. - Он обнял жену и подхватил ягодицы. - Бесс, ты же всегда была честной. Какого черта ты обманула Фрэнсис?
- Не хочу, чтобы кто-нибудь начал считать месяцы по пальцам и перешептываться за моей спиной. Семьи Кавендиш не должны касаться скандалы! Оставим эту привилегию Тюдорам.
- Дорогая, обман раскроется, как только у тебя начнутся роды, - мягко возразил Уильям.
- Вряд ли, - покачала головой Бесс. - В следующем месяце я уеду в Нортоу, и ни одна живая душа в Лондоне не узнает, когда родился ребенок.
Кавендиш усмехнулся:
- Ты чересчур предусмотрительна и упряма.
- Должно быть, это тебя и возбуждает.
- Прости, милая, я ничего не могу с собой поделать: уж слишком ты аппетитна.
- Я хочу тебя. - Бесс присела на корточки, коснулась губами набухшего копья и медленно втянула его в рот.
- Не смей, иначе я не выдержу!
- В последнее время ты слишком осторожен, будто боишься раздавить меня.
- Но мы же знаем: есть разные способы доставить друг другу удовольствие. - Задернув красные шелковые занавески кровати, Уильям лег на спину. - Я знаю, тебе нравится верховодить. Вот и поезжай на мне верхом. В такой позе ты сама будешь задавать ритм. Все в твоих руках.
- Тебе же не нравится подчиняться. - Бесс оседлала мужа.
- Сегодня я готов. В твоих руках стану паинькой.
- Лучше стань твердым, как мрамор, - возразила она, медленно опускаясь на твердое копье и вбирая в себя дюйм за дюймом. Опершись руками на грудь Уильяма, Бесс медленно приподнялась, а затем снова опустилась, заставив мужа исторгнуть страстный стон.
Он ощущал прикосновение ее ног и ягодиц к своим чреслам. Когда Бесс наклонила голову, ее пламенные волосы, упав вниз, коснулись груди Уильяма. Он протянул руки и подхватил на ладони отяжелевшую грудь жены.
Завораживающий ритм ее движений воспламенил его. Уильям, едва сдерживаясь, позволял Бесс действовать так, как она пожелает.
- Смотри, - шепнула она.
Бесс постепенно ускоряла ритм, соблазнительно покачивая бедрами. Красные шелковые занавески затрепетали. Бесс словно скакала верхом на норовистом жеребце, а занавески казались победными знаменами.
Не выдержав сладостной пытки, Уильям подстроился к ее движениям, выплеснулся в экстазе и взлетел на вершину одновременно с Бесс.
Наконец Бесс сообщила родным, что ждет ребенка, и пригласила к себе в гости любимую сестру Джейн. Дождавшись ее, Бесс начала готовиться к переезду в Нортоу. Улучив минуту, Уильям отвел Джейн в сторонку.
- Бесс вряд ли признается в этом, но ребенок был зачат еще до свадьбы. Роды могут начаться со дня на день. Сестра миссис Бэгшоу, повитуха, уже ждет в поместье. - Он пригладил волосы. - Джейн, мне страшно за Бесс…
Джейн, оправившись от удивления, вспомнила, что сестра всегда поступает по-своему.
- Как только мы приедем в Нортоу, я уложу Бесс в постель. Не беспокойся, Уильям: если уж Бесс за что-то взялась, она справится с делом!
Слова Джейн сбылись. Через день Бесс родила девочку с такими же темно-каштановыми волосами, как у отца. Уже на следующее утро гордая мать сидела на постели кормя ребенка и сияя от счастья. Она сразу посвятила Уильяма в свои планы насчет крестин.
- Крестными будут Фрэнсис и Генри Грей, но мы пригласим их сюда не раньше июня.
- Но, дорогая, до июня еще целых два месяца! А детей крестят через несколько дней после рождения.
- Нет такого закона, который запрещал бы откладывать крестины на месяц-другой!
Уильям вновь пошел советоваться с Джейн:
- Может, ты поговоришь с ней сама и убедишь отказаться от этой нелепой затеи?
- Уильям, неужели ты до сих пор ничего не понял? - удивилась Джейн. - Бесс не похожа на других женщин. Стоит сестре принять решение, никто и ничто не заставит ее отменить его!
Как и задумала Бесс, маленькую Фрэнсис Кавендиш окрестили в июне. Крестным отцом был Генри Грей, герцог Суффолк, а крестными матерями - Фрэнсис Грей, герцогиня Суффолк, и ее ближайшая подруга Нэн Дадли, графиня Уорвик. Бесс проявила поразительную дальновидность: семейство Дадли обладало большим влиянием. Шумное торжество состоялось в поместье Нортоу. Никому из приглашенных не было дела до того, что малютка Фрэнсис родилась два месяца назад.
Глава 20
"Лондон, 10 сентября 1548 года
Дорогие мама и Марселла, должно быть, до вас уже до-шли слухи о том, что при дворе неспокойно, поэтому я решила кое-что объяснить вам. Лорд-протектор Эдвард Сеймур отказался отдать Екатерине Парр драгоценности, подаренные ей королем Генрихом, и заявил, что они принадлежат молодому королю. Томас Сеймур выдвинул обвинения против родного брата и предложил себя на пост лорда-протектора. Поскольку Томас - верховный адмирал и под его командованием находится десять тысяч человек, Эдвард Сеймур так перепугался, что установил за Томом слежку…"
Бесс помедлила, не решаясь сообщить родным, какой скандал разразился в Челси, когда Екатерина Парр застала своего мужа Томаса Сеймура в спальне принцессы Елизаветы!
Грустно вздохнув, Бесс продолжала: "Вскоре Екатерина Парр разрешилась от бремени девочкой, а спустя четыре дня скончалась от родильной горячки…" Бесс снова подняла перо, ее мысли метались, словно птицы в западне. Неужели Сеймур причастен к смерти жены? Что, если честолюбивый негодяй задумал сделать Своей следующей женой Елизавету?
Ходили слухи о том, что адмирал пользуется своим положением и требует взятки от капитанов судов, отплывающих в Ирландию, а также поощряет морских разбойников, да и сам не брезгует пиратским ремеслом. Писать об этом Бесс не осмелилась: она знала, тетя Марселла решит, будто деньги понадобились Сеймуру, чтобы поднять мятеж.
"Принцесса Елизавета переселилась в свой дворец, в Хэтфилд, а Фрэнсис Грей потребовала, чтобы дворец Челси объявили официальной резиденцией ее дочери леди Джейн, поскольку той предстоит выйти замуж за юного короля Эдуарда.
Мы собираемся провести Рождество в Нортоу. Жаль, что вас не будет с нами. Я очень скучаю о вас и обещаю приехать в конце весны, как только позволит погода. С любовью, Бесс".
События при дворе развивались так стремительно, что Бесс часто писала домой, извещая родных о новых поворотах политических интриг.
"Лондон, 21 марта 1549 года
Дорогие мама и Марселла, как вы уже знаете, в январе Томас Сеймур был взят под стражу. Говорят, есть доказательства того, что он обманом получил десять тысяч фунтов звонкой монетой. Лорд-протектор уверял, будто Томас задумал тайно обвенчаться с Елизаветой, заточить в тюрьму его королевское величество и разогнать тайный совет.
Через несколько дней миссис Кэт Эшли и мистер Пэрри, казначей Елизаветы, были увезены в Тауэр, а принцессу посадили под домашний арест в Хэтфидде, где безжалостно допрашивали в течение двух месяцев. Елизавете удалось спастись самой и защитить преданных слуг. Лорд-протектор убедил короля подписать указ о лишении адмирала гражданских и имущественных прав. Вчера Томас Сеймур был приговорен к казни".
Бесс помедлила, вспомнив ужасающую ссору с Уильямом. Как член тайного Совета, он знал: протектор стремится обвинить адмирала в измене и поджидает выпада Томаса Сеймура против короля или его сестры. Бесс пообещала Уильяму держать язык за зубами, а сама сломя голову поскакала верхом в Хэтфилд, чтобы предупредить Елизавету. Муж разозлился на нее за обман, но когда Бесс вымолила прощение, состоялось столь бурное примирение, что теперь она вновь ждала ребенка.
Бесс продолжала: "А еще спешу сообщить вам радостную новость: скоро у меня вновь будет ребенок! Мы с Уильямом ждем сына, и как только он родится, приедем повидаться с вами. С любовью, Бесс".
Многие члены тайного совета и придворные осуждали действия Эдварда Сеймура против родного брата. Недовольство правлением лорда-протектора распространилось по всей Англии, к осени в стране вспыхнул мятеж. Джон Дадли, граф Уорвик, отправился в Норфолк, чтобы возглавить армию и подавить восстание. После кровопролитного сражения с мятежниками Дадли вернулся в Лондон, а члены тайного совета присягнули ему на верность. Эдвард Сеймур был взят под стражу, лишен всех титулов и брошен в Тауэр.