- К счастью, мне не придется влезать в долги, чтобы заказать новые наряды. Мои шкафы ломятся от роскошных платьев.
- А ты забыла, что они появились у тебя благодаря богатому и снисходительному мужу? - напомнила Марселла.
- Кавендиш потакал мне во всем. Больше я никого не полюблю. Я навсегда отдала Уильяму сердце и поклялась ему в любви. Ни один другой мужчина не вызовет у меня таких чувств.
Рождество Бесс провела с детьми в Брентфорде, а затем приказала погрузить сундуки с изысканными нарядами в барку и перевезла их из Брентфорда в Вестминстерский дворец - как раз к Новому году.
Она точно знала, что при дворе ее ждут не только веселье и роскошь, но и удары в спину, зависть, интриги, борьба за власть. Все придворные, в том числе и сами Бесс, считали окружающих соперниками и постоянно старались держаться поближе к трону.
Бесс отвели покои рядом с королевскими. Она была довольна, ибо лишь немногих привилегированных особ допускали в личные апартаменты Елизаветы. Две роскошные комнаты по соседству заняла сестра лорда Дадли, Мэри Сидни, давняя знакомая Бесс.
Мэри помогла Бесс развесить наряды в просторном шкафу.
- Какая прелесть! У тебя безупречный вкус. Что ты наденешь сегодня?
- А сегодня будет бал? - рассеянно спросила Бесс. Мэри рассмеялась.
- Здесь каждый вечер устраивают балы, спектакли, концерты или феерии! А завтра вечером состоится предновогодний бал-маскарад, и все мы должны нарядиться мифологическими богами и богинями.
- Не знаю, успею ли я приготовить костюм… Ее величество вновь нарядится Цирцеей?
- Нет, что ты! Королева будет Венерой, а мой дражайший братец Робин - Адонисом. - Мэри закатила глаза и звонко рассмеялась.
В этот вечер Бесс надела самое скромное из своих платьев, поскольку ее траур еще не закончился. Серая шелковая тафта таинственно шуршала при каждом движении. Волосы Бесс собрала на макушке узлом, по французской моде, а сверху надела чехольчик, расшитый черным бисером. В этом скромном наряде Бесс рассчитывала произвести впечатление респектабельной особы. Полагая, что все придворные знают о растрате Кавендиша, Бесс не без оснований опасалась насмешек и упреков в свой адрес, поэтому решила держаться в тени. Молодая женщина не хотела, чтобы ее сочли охотницей за мужьями.
Сэр Джон Тайн, в зеленом бархатном камзоле под цвет его глаз, первым пригласил Бесс на танец.
- Джон, я в трауре. Танцевать мне неловко…
- У меня на уме нет ничею дурного, хотя я не прочь поухаживать за вами.
Бесс оторопела. Джон без околичностей намекнул на брак Видимо, его не смущал ее пятитысячный долг.
- Как продвигается строительство дома в Лонглите? - наконец нашлась Бесс. Джон разделял ее страстную любовь к недвижимости и мог часами обсуждать фрески, лепнину и резные панели - этой темой Бесс надеялась отвлечь его от мыслей о сватовстве.
Следующим ее пригласил на танец сэр Генри Брук, недавно удостоившийся титула лорда Кобхэма.
- Вы чрезвычайно любезны, лорд Гарри, но сегодня я не танцую.
- Любезность здесь ни при чем, Бесс. Я подыскиваю себе жену.
- Гарри, вы собираетесь вступить в брак с тех пор, как ваш брат Том взял в жены Кэти, дочь моего мужа, но до сих пор ходите в холостяках!
- Все дело в том, что моя избранница была недоступна. А теперь она свободна. - Генри запечатлел на руке Бесс жаркий поцелуй.
Она решительно отдернула руку.
- Кажется, вон там ваша сестра. Мне надо поговорить с ней.
Лорд Гарри последовал за Бесс навстречу Элизабет и ее мужу Уильяму Парру. Воспользовавшись тем, что Гарри беседует с сестрой, Парр поцеловал Бесс в щеку и прошептал:
- Пока я при дворе, вам не придется страдать от одиночества.
Бесс не поверила своим ушам: подобное предложение она слышала впервые! Ей не хотелось ссориться с Парром, которому она была все еще должна, но рисковать репутацией не следовало.
- Разве я могу страдать от одиночества, когда рядом моя лучшая подруга - ваша жена Элизабет? - сладким голосом отозвалась она.
В бальный зал вошла королева в сопровождении Робина Дадли. Елизавета была в платье из золотистой ткани с глубоким декольте. Облегающий лиф сверкал топазами. Дамы низко присели. Елизавета жестом предложила им подняться.
Бесс почувствовала на себе пристальный взгляд королевы.
- Я сожгла все свои серые платья. Советую и тебе сделать то же самое.
- Только не это! - взмолился Робин Дадойь - В них леди Кавендиш выглядит еще соблазнительнее! Елизавета с усмешкой обратилась к Бесс:
- И это говорит мужчина, который раздевай дам быстрее всех придворных!
Робин ответил ей дерзким взглядом.
- В последнее время мне не везет, ваше величество.
Молодая королева шутливо хлопнула его по плечу веером и одобрительно улыбнулась смелым намекам.
- Добродетель - сама по себе вознаграждение. Робин поднес к губам пальцы королевы, унизанные кольцами.
- Напротив, ваше величество: добродетель - это суровая кара.
Поскольку Робин и Елизавета открыто флиртовали, Бесс подумала, что к завтрашнему дню все придворные узнают о новом увлечении королевы. Но почему Елизавета выбрала именно Робина? Потому ли, что он женат, или у них возникло взаимное влечение? Бесс хорошо помнила, как это происходило с ней, и радовалась тому, что больше не испытает ничего подобного. Страсть отнимает слишком много времени и сил. Бесс напомнила себе, что она тридцатилетняя вдова и мать шестерых детей, да еще обремененная огромным долгом. В ее жизни нет места подобной чепухе.
Отступая к стене зала, она украдкой поглядывала на приглашенных. Ей казалось, что все мужчины и женщины опьянены страстью. Хорошо, что для нее любовь уже в прошлом. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Бесс обернулась и с облегчением увидела графа Хантингдона из Дербишира. Она дружески поздоровалась с ним, но тут же пожалела об этом: граф смотрел на нее с каким-то плотоядным участием.
- Признаться, я беспокоюсь за вас, дорогая. Отказываясь от удовлетворения своих естественных потребностей, женщины худеют и становятся раздражительными. - Он склонился и прошептал ей на ухо:
- Чтобы сохранить пышные формы и радость жизни, достаточно пустяка - пылкого романа.
- В таком случае советую вам поспешить на север, к графине, - пока она не увяла или не наставила вам рога. - Бесс быстро отошла, жалея, что этикет не позволяет ей покинуть зал раньше, чем это сделает королева.
Остановившись возле дверей зала, она оказалась рядом с сэром Уильямом Сент-Лоу.
- Леди Кавендиш, примите мои соболезнования.
- Благодарю, милорд.
Только Сент-Лоу проявил учтивость. Кавендиш когда-то назвал Сент-Лоу истинным джентльменом, который ни за что не согласится запятнать репутацию дамы. Бесс была благодарна этому человеку за сострадание. В сущности, только рядом с ним она чувствовала себя в безопасности.
- Позвольте найти для вас кресло, леди Кавендиш. Ее величество любит танцевать до утра.
Радуясь предусмотрительности Сент-Лоу, Бесс опустилась в кресло и вступила в легкую беседу.
- К счастью, судьба королевы резко изменилась с тех пор, как мы виделись в прошлый раз. Леди Кавендиш, это вы пробудили в ней волю к жизни и смелость. - И Сент-Лоу, и Бесс знали о том, как тяжело Елизавета пережила утрату возлюбленного.
- Я слышала, вы тоже побывали в Тауэре.
- Пребывание там я счел не только своим долгом, но и привилегией.
Бесс насторожилась: неужели Сент-Лоу влюблен в Елизавету? Он провел при дворе много лет, но так и не женился. Должность капитана королевской стражи, несомненно, досталась ему потому, что он обладал безупречными манерами. В отличие от прочих придворных Сент-Лоу казался рыцарем без страха и упрека. Бесс обвела взглядом зал, разыскивая Робина Дадли.
Затем вновь взглянула на Сент-Лоу, размышляя, сколько ему лет. Вероятно, уже под сорок, но выглядел он значительно моложе. Его коротко подстриженная бородка и усы уже начинали седеть, но он оставался стройным и подтянутым.
- Очень жаль, что сегодня у вас нет причин для радости. Надеюсь, леди Кавендиш, в новом году фортуна улыбнется вам.
Фортуна? Может, он намекает на ее финансовые затруднения?
- Ах, сэр Уильям, я со страхом жду нового года!
- Попросите королеву о помощи, миледи. Она снисходительна к тем, кому доверяет.
- Не могу! Вы же знаете, как много нахлебников при дворе.
- Вы - совсем другое дело, миледи. Уверен, когда праздники и коронация будут позади, королева вспомнит вашу просьбу.
"Да будет так!" - подумала Бесс.
На новом месте ей не спалось. Она лежала без сна, размышляя обо всех мужчинах, которые сегодня вечером добивались ее благосклонности. Но ни разу сердце Бесс не забилось, никто из них не вызвал у нее сильных чувств. Казалось, она утратила всякий интерес к противоположному полу. Бесс сомневалась, что когда-нибудь вновь испытает влечение к мужчине. Плотские желания в ней давно угасли.
Новогодний маскарад обещал быть шумным и многолюдным: на него пригласили в пять раз больше гостей, чем на бал минувшим вечером. В их распоряжение предполагалось предоставить большой зал, комнату стражи и зал для аудиенций.
Бесс мысленно перебирала всех мифологических богинь и наконец скорчила гримаску. Она подумывала нарядиться Изи-дой, богиней плодородия, но эта мысль посетила и Леттис Нол-лис. Наконец Бесс остановилась на костюме Ундины. Поверх белья цвета морской волны она надела струящееся одеяние из зеленоватых вуалей, а на голову - убор из длинных переливающихся нитей серебряных и зеленых бус. Эти нити совсем не напоминали морские водоросли, но Бесс рассудила, что русалкам незачем выглядеть правдоподобно.
Гостей собралось столько, что Бесс вскоре потеряла из виду Мэри и Леттис. Ей пришлось отвергнуть так много приглашений на танец, что она уже сбилась со счета. Некоторые костюмы выглядели великолепно - вероятно, их сшили заранее, отдельные были изобретательны, например, костюм двуликого Януса, но другие не имели никакого отношения к мифологии.
Бесс забавлялась, пытаясь угадать, кто спрятался под какой маской, но это было нелегко: дворец заполонили гости из Франции, Испании и Швеции, явившиеся в Англию, чтобы убедить королеву Елизавету заключить союз с правителем их страны.
Перед Бесс склонился рослый мужчина в малиновом шелковом костюме Сатаны. Бесцеремонно взяв молодую женщину за руку, незнакомец повел ее танцевать. Она попыталась высвободиться, но загадочный Сатана, судя по всему, не понимал слова "нет" Увидев его черные кудри, Бесс предположила, что он испанец. Наконец она решила капитулировать - устраивать сцену было неудобно. Внезапно ее осенило: католик-испанец ни за что не нарядился бы дьяволом!
- Кто вы? - спросила озадаченная Бесс.
- А разве вы еще не поняли, моя маленькая монахиня?
Бесс вспомнила, как когда-то на маскараде оделась монахиней, и в ее душе шевельнулась пугающая догадка. Протянув руку, она сорвала с партнера маску. На нее смотрели холодные голубые глаза лорда Толбота. Не желая терять самообладания, Бесс подавила гнев.
- Маска вам ни к чему. Вы и без нее - точная копия Люцифера! - усмехнулась она.
- Знаю, - отозвался Толбот. Его смуглое лицо резко контрастировало с ярким камзолом. Зубы казались ослепительно белыми, на губах играла надменная улыбка.
Танцуя, Бесс внезапно осознала, что ее партнер на редкость привлекателен. Толбот принадлежал к древнему аристократическому роду, и это проглядывало во всем его облике. Держась с врожденным достоинством, он только казался надменным.
- Я очень рад, что ее величество назначила вас фрейлиной. Двор Елизаветы будет несравненным, если она окружит себя такими красавицами.
Бесс сразу заметила, что ее давний знакомый приобрел светский лоск и шарм, стал более галантным и утонченным. Однако своеволие и деспотизм делали его опасным, хотя именно эти качества непреодолимо притягивали Бесс.
- Скажите, милорд, каким должен быть придворный - умным или глупым? Толбот усмехнулся:
- Уверяю вас, при дворе нет недостатка ни в тех, ни в других. - Он пристально посмотрел на, собеседницу. - Ее величество весьма проницательна, если окружила себя такими преданными друзьями, как вы, леди Кавендиш.
Одна мелодия сменилась другой, и Бесс вдруг осознала, что стоит посреди бального зала. Она попыталась уйти, но Толбот сжал ее руки.
- Милорд, мне нельзя танцевать - я в трауре.
- Но на вас костюм морской нимфы! Бесс, вы вдовеете больше года. Траур давно закончился.
- Для меня траур продолжится дольше, чем предписано обычаями. Он в моей душе!
Толбот смерил молодую женщину недоверчивым взглядом: он помнил, что муж Бесс оставил ей огромные долги.
- Кавендиш был на двадцать лет старше вас. Я всегда считал, что вы вышли за него…
- Только из-за денег? - возмутилась Беес. - Стало быть, весь двор потешается надо мной, милорд Дьявол?
- Я имел в виду совсем другое. Прошу меня простить, Бесс. Ведь мы знакомы так давно. Мне очень жаль, но я и понятия не имел, что это был брак по любви.
- Вы никогда не чувствуете себя виноватым, - заметила Бесс. - К тому же вам не понять, что такое стесненные обстоятельства!
- А вот тут вы ошибаетесь, Плутовка. - "Я давно и безнадежно мечтаю о вас", - мысленно добавил Толбот, пытаясь подавить желание.
Бесс так и не поняла, что он имел в виду. Разозлившись, она готова бьиа влепить Толботу пошечину. Внезапно Бесс охватила дрожь. Ее сердце неистово забилось, кровь застучала в висках. Впервые за четырнадцать месяцев она почувствовала себя живой!
Потом Бесс показалось, будто ее окатила ледяная волна. Привлекательность Толбота неотразимо действовала на нее.
- Чтоб тебе провалиться, Толбот! - воскликнула она и бросилась прочь.
У стен большого зала ей пришлось пробиваться сквозь густую толпу: гости стояли плечо к плечу. Возле двери Бесс столкнулась с сэром Уильямом Сент-Лоу, беседующим со стражниками.
- Позвольте проводить вас, леди Кавендиш? - учтиво предложил он.
Бесс с облегчением взяла его под руку. "Синтло", - пробормотала она, вспомнив прозвище капитана, придуманное Елизаветой. - Именно вас я и искала.
Глава 25
31 декабря Джордж Толбот явился на аудиенцию и сразу же был препровожден в кабинет королевы. Елизавета сидела за письменным столом.
- Ну где же вы пропадали, милорд Толбот? Он усмехнулся:
- Рад видеть вас, мадам. Если верить вашим словам, вы не в силах обойтись без меня!
- Напротив! Зачем вы сдались мне теперь, когда я стала королевой?
- Дайте подумать… Скорее всего вам нужен не я, а мое состояние.
- С какой стати?
- Мне известно, что казна пуста. Виной тому недавняя война с Францией, назревающая война с Шотландией и пышная церемония коронации, затеянная вами.
Елизавета засмеялась:
- Ты негодяй, Толбот, из тебя никогда не выйдет настоящего придворного, но, черт побери, ты прав, Старик! Только ты не знаешь самого главного: коронация не состоится, если мы не найдем епископа-католика, который отважится провести церемонию.
- Все отказались?
- Да, чтоб им пусто было!
- Я немедленно пошлю за Оглторпом, епископом Карлайла.
- Думаешь, он согласится?
- Пусть только попробует отказаться! Графу Шрусбери он обязан жизнью!
- Спасибо, милорд, я воспрянула духом. Сесил совсем сбился с ног. Как дела у Шрусбери?
- Отец хворает. Мне приходится исполнять обязанности лорда-наместника и вершить правосудие. Такая ноша ему уже не по плечу.
- Сожалею, Джордж, но тебе придется занять и место отца в тайном совете. Я разогнала сорок советников, служивших Марии. Мне нужны надежные люди.
- Как вам угодно! Может, прикажете подметать полы языком?
Елизавета усмехнулась. Ей нравилась непринужденность Толбота, к тому же он не брезговал крепкими выражениями, как и она сама.
- Знаю, Джордж, ты - редкое сокровище, и самый предприимчивый человек в стране. Но ты не сумел бы управлять своей обширной империей, не будь у тебя целой своры помощников и управляющих.
- Все дело в том, что я сам выбрал их, обучил и теперь держу в ежовых рукавицах. Советую и вам сделать то же самое, ваше величество. Сразу берите быка за рога.
- Наконец-то ты обратился ко мне как подобает, негодяй! Значит ли это, что ты оплатишь церемонию коронации?
- Я поговорю с Полетом, - уклончиво ответил Толбот. - В казначействе хаос, казна пуста. В подчинении у Полета состоят одни болваны, ваше величество.
- Я оставила Полета на посту казначея только потому, что он служил еще моему отцу, но последую твоему совету и разгоню остальных служащих казначейства. Что еще скажешь?
- Леди Кавендиш задолжала казне пять тысяч фунтов. Вы поступили бы великодушно, простив ей этот долг.
- Но ты же сам сказал, что казна пуста.
- Ваше величество, Бесс Хардвик - ваша подруга. Кавендиш оставил ее не только с шестью детьми, но и без гроша. Она загнана в угол. Велите ей выплатить не пять тысяч, а только одну, и я оплачу вашу коронацию. - Толбот знал Елизавету как свои пять пальцев. Он понимал, что остальные четыре тысячи она спишет на счет пышной церемонии, и это вполне устраивало Толбота. Бесс ни за что не согласилась бы принять деньги от него.
На протяжении следующих двух недель Бесс удалось перевести дух: лорд Толбот перестал открыто преследовать ее. Даже в личных покоях королевы, куда допускались лишь немногие приближенные, он не флиртовал с Бесс и воздерживался от пикантных намеков. Толбот всегда обращался к ней "леди Кавендиш" и выказывал глубокое почтение.
Но на балу, скрывая лицо под маской, или столкнувшись с Бесс в уединенном уголке Вестминстерского дворца, он вел себя совсем иначе. Его голос становился страстным и хриплым, Толбот подходил к Бесс вплотную и завладевал ее рукой. Однажды он даже провел ладонью по ее волосам. А когда Бесс отпрянула, Толбот порывисто обнял ее.
- Бесс, не избегай меня. Я не сдамся так просто.
- Что вам угодно, лорд Толбот? - в отчаянии спросила она, когда он в третий раз застал ее в пустой гостиной.
- Мне угодно стать твоим любовником.
Его прямота шокировала Бесс. Голубые глаза Толбота пылали желанием. Она тотчас увидела это, и у нее подкосились колени. Не давая Бесс опомниться, он впился в ее губы так требовательно, что она окончательно ослабела и уже не пыталась вырваться. Поцелуй длился долго, а Бесс все не могла прийти в себя.
- Нет! - вдруг выкрикнула она и ударила кулаками в грудь Толбота. С таким же успехом Бесс могла бы колотить по каменной стене дворца. Толбот излучал неуемную мужскую силу и страсть. "Как Кавендиш! - вдруг поняла она. - Значит, вот в чем дело!"
- Ты когда-нибудь думала о том, что я испытываю к тебе? Бесс, ты вскружила мне голову!
Она задыхалась. Его жаркий взгляд обжигал ее пышную, взволнованно вздымающуюся грудь. Бесс опасалась, что Толбот сорвет с нее одежду.
- По-моему, для тебя я ничем не лучше уличной потаскухи! - в ярости закричала она.
Толбот удивленно уставился на нее: слова Бесс стали для него откровением. Платя за ласки уличных потаскух, он чувствовал полное равнодушие.
- Бесс, я отношусь к тебе с глубоким уважением и питаю к тебе самые чистые, возвышенные чувства. - Заметив страх в ее глазах, он нехотя разжал объятия. - Я совсем не хочу, чтобы ты боялась меня.