- Впервые приехав сюда, я и вправду потерял голову. До этого я никогда не уезжал из Кембрана, избегая посещать даже владения родственников. Но удовольствие быстро улетучилось: я понял, что на самом деле это вовсе не было просто наслаждение, которым делятся друг с другом.
Хотя Эфрика искренне ненавидела, когда он говорил о своих женщинах, любопытство заставило ее спросить:
- А что же тогда это было?
- Запах новой добычи? Аромат загадок и тайн? Я был темным, опасным любовником, человеком теней. Смелые отваживались принять вызов. Кому удалось бы раскрыть мои тайны? Я был всего лишь еще одним экземпляром в коллекции.
- Ага, понятно. Женщины обращались с тобой так, как мужчины часто обращаются с женщинами.
Это было неприятной правдой, которая открылась ему совсем недавно, но соглашаться он не стал.
- Думаю, я беззаботно скользнул в эту жизнь, стал одним из них, но потом понял, что это не по мне.
- Поэтому ты и приехал сюда? Посмотреть, сможешь ли стать одним из них?
Дженкин пожал плечами.
- Мне это приходило в голову. Ты знаешь о надеждах Кахала вывести МакНахтонов из теней, - начал он.
- Да, он рассчитывает, что породит МакНахтонов, которые выберутся из своих пещер.
Она заставила себя не покраснеть со стыда под осуждающим взглядом, которым он ее наградил.
- Ты не хуже меня знаешь, что Кахал и Бриджет - верные муж и жена, связанные обетом и любовью. - Он коротко улыбнулся. - И твоя сестра, совсем недавно одарившая нашего лэрда второй парой ребятишек, берет на себя больше, чем должна. Охотно и радостно.
Думая о новорожденных племяннице и племяннике, Эфрика тоже не смогла сдержать улыбку. Бриджет теперь вся будет погружена в заботы об этой парочке, так же, как это было с её старшими сыновьями-близняшками, которым уже по два года. Затем Эфрика подумала о других племяннице и племяннике - детях, появившихся на свет после того, как ее братья поразвлеклись с женщинами из рода МакНахтонов во время одного из своих визитов, а потом на тех не женились, и неодобрительно посмотрела на Дженкина.
- Ты тоже приехал сюда размножаться?
- Нет, конечно, - резко ответил он, потом вздохнул. - С тех пор, как я стал мужчиной, меня вряд ли можно назвать монахом, но мой единственный ребенок − Дэвид, и я просил руки у той девушки. Она решила остаться с себе подобными. Так что - нет, не мысли о размножении привели меня сюда. Раз уж внешний мир подбирается все ближе к нашему убежищу, я подумал, что будет разумно позволить людям познакомиться с одним-двумя МакНахтонами, чтобы дать им представление, что это за люди, вместо пустых сплетен или сомнительных домыслов. Получилось не совсем так, как я хотел, хотя у меня появилось несколько хороших друзей среди лэрдов. К сожалению, необходимость объяснять, отчего днем меня не бывает видно, делает дружбу сложным занятием.
- И как же ты это объясняешь?
Он скорчил гримасу.
- Я не могу выносить яркий солнечный свет, потому что он вредит моим глазам, а моя кожа на солнце быстро обгорает. - Дженкин сердито посмотрел на Эфрику, когда та захихикала. - Знаю, такое объяснение выставляет меня изнеженным растеньицем. Чтобы хоть как-то смягчить позор, мне пришлось удостовериться, что не один и не два человека видели, как я несколько раз боксировал с Дэвидом. - Внезапно он повернулся, прислонившись плечом к стене так, чтобы лучше видеть ее. - И мы что-то далеко ушли от того, что нам, на мой взгляд, следовало обсудить.
Эфрика скрестила руки на груди.
- О чем тут говорить? Это был всего-навсего поцелуй.
- Девочка, поверь мне, я разбираюсь в таких вещах. Это был не просто поцелуй. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Нас мгновенно охватили сильнейшие жар и желание. Надо честно признаться в этом, чтобы можно было с ними бороться.
- Я не из распутных девок, которые…
Прикосновение его пальца к губам заставило Эфрику замолчать, и в ней поднялась волна тепла.
- Да, вот так, - мягко сказал он, заставляя себя убрать палец от ее более чем соблазнительного рта. - Девочка, я вовсе не имел в виду, что ты распутная. Это не вопрос морали. Это вопрос страсти: - страсти, которая поднимается в нас и толкает друг к другу. Пока мы не признаем это правдой, мы легко можем попасть в её ловушку.
- Так не целуй меня больше.
- Не буду. Мы постараемся сохранять почтительное расстояние - вот как сейчас.
Именно то, чего она хотела. Эфрика задумалась, почему же тогда она почувствовала боль и раздражение оттого, что он предложил такой выход. Это было опасным противоречием. Очевидно, ей придётся хорошенько приструнить себя, когда она останется одна.
- Наверное, это будет лучше всего, - заставила она себя сказать, довольная тем, как спокойно звучит ее голос.
- Я упрощу задачу, вернувшись к работе над одной из причин, ради которых я приехал в это проклятое место.
- Что за причина?
- Побольше узнать о моей наследственности. - Он выпрямился и поддался искушению поцеловать ее в щеку. - Копание в пыльных свитках и метрических книгах остудит мою кровь.
Эфрика посмотрела ему вслед и вздохнула. Он был так красив и двигался с таким изяществом, что было просто невозможно оторвать глаз. Эфрика понимала: не будь Дженкин МакНахтоном, она выставила бы себя полнейшей дурочкой, стараясь привлечь его внимание. Сейчас ее очень тянуло поступить так же. Чьё-то легкое прикосновение к её руке заставило Эфрику вздрогнуть, и она повернулась к встревоженной Барбаре.
- Выглядишь очень обеспокоенной и грустной, девочка. - Барбара видела, как Дженкин большими шагами движется к выходу из зала. - Быть может, тебе стоит…
- Нет. - Эфрика огляделась, чтобы быть уверенной, что их разговор никто не услышит. - Он МакНахтон. Я против них ничего не имею. Я знаю, что они не порождения ночного кошмара, не бездушная нежить - демоны-вампиры, которые смотрят на нас только как на еду. Но все же его сущность делает нас слишком разными. Барбара, он никогда не сможет присоединиться ко мне в прогулке по саду, чтобы взглянуть, как роса на цветах испаряется под утренним солнцем. Он уже лет на тридцать старше меня, и даже сам не может сказать, сколько еще проживет - но это, конечно же, будет долгое, очень долгое время. Мы не будем стареть вместе. Он единственный, кто родился среди Чистокровок за более чем четыре десятка лет. Ясно, что семя Чистокровок слабое. Да, несмотря на все его развратные похождения, Дженкин стал отцом всего одного ребенка, да и того родила Посторонняя из семьи Макмартин. Мальчик уже стал мужчиной - и всё равно ему надо быть очень осмотрительным, оставаясь на солнце при ярком свете дня. Я хочу детей, Барбара.
- Твоя сестра…
- Ее муж не Чистокровка. - Она помотала головой. - Я хорошо понимаю проклятие древних родословных, которое накладывает на людей клеймо … ладно, назовём их особенными. Калланы имели с этим дело на протяжении многих поколений, так ведь? Дженкин может раскидать взрослых мужчин, словно котят. Зубы, которые он старательно скрывает, заставили бы позавидовать волка. Он может порвать человеку горло и хлебнуть крови, которая течет из смертельной раны. Да, теперь у МакНахтонов суровые правила насчёт этого: они берегут свою свирепость для воров, убийц и врагов. Так он и поступил бы с мужчинами, которые напали на меня, если бы я его не остановила. Он был готов сделать это. Чтобы восстановиться после пребывания на солнце, пусть даже такого кратковременного, ему потребовалось выпить вина, разбавленного кровью. - Она кивнула, увидев, что Барбара нахмурилась. - Вот именно - он слишком особенный.
- В свете этого наша прародительница не так уж плоха, - прошептала Барбара.
- Ну да. Лучше кошка, чем волк. И Калланы приложили много сил, чтобы вывести эти признаки настолько, что от прародительницы осталась лишь тень. МакНахтоны только вступили на этот путь. Пройдет много времени, прежде, чем многие из них смогут спокойно ходить меж нас.
- Я все понимаю, но мне кажется, твое сердце не вполне согласно с твоей головой.
- Верно, но я заставлю его согласиться.
- Даже если он ответит на твои чувства?
- Да, такое искушение может возникнуть. Я могла бы смириться со всем этим, да, - но, когда я начинаю колебаться, склоняясь к этому, в моей голове возникает одна мысль, один непреложный холодный факт, который действует на меня отрезвляюще.
- И что же это за мысль?
- Я могу приговорить к жизни в тенях себя, но я не хочу обрекать на то же своих детей.
Глава 4
Её совершенно не беспокоит, что она не видела Дженкина вот уже целую неделю, твердо сказала себе Эфрика, покидая сад и входя в замок. То, что она провела большую часть этого времени в саду, высматривая окна его комнат, было всего лишь простым любопытством. Неуклюжая ложь, но она цеплялась за такое объяснение. Так было лучше, чем напоминать себе в который раз, что возможность проводить время на солнце, наслаждаясь его теплом и смакуя аромат роз, была единственной причиной, по которой Дженкин был не для неё. Он, наверное, даже и не заглядывал в сад, поскольку солнце светило прямо в окно.
- Приветствую, Эфрика.
Удивленная, она обернулась и увидела Дэвида, который сидел на полу, опираясь спиной на стену. Это было странно, но, присмотревшись, Эфрика заметила, что он очень бледен. Подойдя ближе, она поняла, что он, к тому же, еще и немного дрожит. Эфрика быстро опустилась на колени рядом с ним и легко коснулась его лба, пытаясь определить, уж не жар ли у него.
- Ты не заболел? - спросила она.
- Не-а, просто немного ослаб. - Он едва заметно улыбнулся. - Я пошёл с мисс Фионой побродить по садам и задержался там немного дольше, чем было можно. Это пройдёт. Я могу выносить солнце, знаете ли, но все равно должен быть осторожен, когда оно в самой силе, а об этом я на какой-то момент позабыл.
Эфрика присела рядом с ним. Ей было интересно, как долго он сидит здесь, ведь она не видела в садах ни его, ни Фиону. Он был очень похож на отца, несмотря на то, что его волосы были темно-рыжими. На нем словно стояло клеймо МакНахтонов: это было в правильности его черт, в его подтянутом, изящном теле, глазах цвета темного золота. Очевидно, были и другие, менее заметные общие черты.
- Тебе нужно что-нибудь? Я могла бы помочь тебе добраться до твоих покоев.
- Нет…. Хотя, да, глоточек отцовского вина мог бы ускорить мое восстановление, но я стараюсь воздерживаться от такого лечения. Видите ли, я хочу жениться, а такого рода вещи могут насторожить жену.
- Да-да, но значит ли это, что ты никогда не расскажешь своей жене о МакНахтонах? Никогда не вернешься в Кембран?
Он покачал головой.
- Нет, я не собираюсь лгать всю жизнь, и не буду презирать своих родственников, - он чуть выпрямился. - Я хочу жениться на мисс Фионе, и, кажется, ее семья не против моих ухаживаний. Я начну очень осторожно подготавливать путь к правде, хотя, наверное, придётся скрывать это от её родственников, по крайней мере, на первых порах. Как бы то ни было, я не смогу скрыть всё это от моей жены, так ведь?
- Да, это вряд ли. Особенно, если почувствуешь, что должен отметить ее, как свою Пару.
Дэвид кивнул.
- Я это уже чувствую. Это будет сложнее всего объяснить. Я боюсь, что потеряю ее из-за этого, но буду обязан сказать ей об этом до свадьбы. И всё же я надеюсь, что она полюбит меня настолько, что примет это.
Вспомнив, как изящная шатенка Фиона смотрела на Дэвида, Эфрика улыбнулась:
- Думаю, ты действительно важен для нее.
- Я тоже так думаю, но ее любовь должна быть глубоко в сердце, должна быть сильной. Отец предупреждал меня, что немногие женщины могут принять это. Да, моя мама не смогла. Вот почему она не вышла за него замуж! И это, и ещё то, что она представляла, как он будет смотреться рядом с нею, когда она постареет - скорее как сын, нежели муж.
Эфрике было знакомо это чувство.
- Полагаю, это и у тебя могло бы вызвать проблемы.
- Я не думаю, что я такой же. Я уже достаточно повзрослел, и не восстанавливаюсь так же легко и быстро, как раньше. Большинство из нас, кто принадлежит обоим мирам, живут действительно долго, но не на столько, чтобы вызывать нечто большее, чем удивление у других. - Он начал подниматься, улыбаясь, и Эфрика придвинулась к нему, чтобы помочь. - Моя сила возвращается. С момента встречи с Фионой я иногда проклинал свое наследие, но все же в нем есть и множество приятных вещей.
Сделав пару шагов, он покачнулся, и Эфрика поспешно подхватила его под руку.
- Ты хочешь пойти к отцу?
- Пожалуй, нет. Мне сейчас лучше бы лечь в постель, а не искать его. Отец наверняка в своих комнатах или в счётной палате, или как там ее называют. Вот уже неделю он целиком и полностью погрузился в работу, в свой поиск.
Эфрика проигнорировала любопытство в том взгляде, который он послал ей, пока они шли рядом.
- Он говорил что-то об исследовании его наследия, но, что точно он ищет? Я думала, МакНахтоны уже собрали все, что только можно о своём происхождении, но у него, очевидно, есть какие-то вопросы о его собственном.
- Да, есть. Но мы не знаем наверняка. Согласитесь, МакНахтонам трудно путешествовать в поисках информации. Даже опасно. Незадолго до свадьбы нашего лэрда с леди Бриджет, один из наших был схвачен во время его странствия и жестоко казнен. Деревенский священник объявил его демоном, знаете ли.
- Да, конечно… - Это было еще одной из причин попытаться усмирить своё безумное влечение к Дженкину. Если бы они поженились, то ей, чтобы повидать своих родственников, пришлось бы отправиться в путешествие в одиночку, либо рисковать потерять своего мужа на торопливо сложенном костре посреди какой-нибудь деревни.
- Отец обнаружил несколько недостающих частей в своей родословной, несколько тайн. Он ищет ответы. Он начинает сомневаться, действительно ли он такой чистой крови, как ему говорили. Один вопрос, который особенно возбуждает его любопытство - почему я больше Посторонний, чем Чистокровка. Это верно, что потомство одних и тех же двух людей может быть разным, но я слишком во многом больше схож с матерью, чем с отцом. Это странно.
Эфрика не могла сдержать своего любопытства. Неужели Дженкин не вполне МакНахтон? Может, он был в более близком родстве со своим лэрдом, чем с теми, кто провёл большую часть своей долгой-долгой жизни в пещерах под Кембраном?
Это не имеет значения, - твердо сказала она себе. Всё равно он был в большей степени пещерным существом, нежели его лэрд. Более диким, принадлежащим к созданиям ночи… Может, и правда, крови Посторонних в нем больше, чем он предполагал, но она, видимо, успешно подавлялась чистой кровью МакНахтонов. Дэвид же больше походил на свою мать, но, несмотря на это, всё же страдал от солнца и до сих пор имел склонность к крови, даже потребность.
Эфрика проводила Дэвида в его комнату, а затем отправилась в собственную. Она немного удивилась, обнаружив там Барбару. Хотя комната и принадлежала им обеим, Барбара чаще отсутствовала, чем присутствовала.
- Искала меня? - спросила Эфрика, подойдя к тазу с водой, чтобы вымыть руки.
Барбара немного повернулась в кресле, в котором сидела, грея у огня ноги.
- Нет, но мне действительно хотелось бы знать, куда ты пошла. Я просто утомилась слушать сплетни женщин, хотя временами это бывает полезным.
- Я думаю, ты начинаешь скучать по своему мужу. - Эфрика налила себе в большую кружку сидра и села в кресло перед Барбарой. - Знаешь, мы можем уехать.
- Нет. Я действительно скучаю по нему и моим ребятам, но мы задержимся здесь еще на некоторое время. Поиски мужа для тебя - это не то, с чем следует торопиться. Ты возбудила интерес. Лучше дать этому побольше времени.
Эфрика скорчила рожицу и отпила немного сидра.
- Я могла бы прекрасно обойтись и без всего этого интереса. - Она стряхнула лепесток розы, приставший к юбкам ее искусно вышитого синего платья. - Те две свиньи, что напали на меня, уже не скрываются.
- Они обеспокоили тебя?
- Нет, и, слава Богу, - у меня от них просто мурашки по коже бегут! Они смиренно попросили у меня прощения, свалив своё безобразное поведение на алкоголь, и я их простила. Мы всего лишь обменялись парой лживых фразочек и вежливых улыбок. Даже леди Элеонор попросила прощения, ужасаясь, что ее невинное, дружеское предложение доставило мне столько неприятностей.
- Откуда она знает, что из-за неё у тебя были неприятности?
- Хороший вопрос. Я никому не рассказывала о спасении, кроме тебя, а ты бы тоже никому не сказала. Если только не Дженкин. - Эфрика смотрела на огонь. - Полагаю, она, помогая тем, двоим, полностью знала об их намерениях.
- Лучше всего избегать всех троих.
- Я стараюсь. Лаклейна и Томаса я могу избегать, не вызывая вопросов. Немного труднее избегать леди Элеонор, коль уж она не хочет этого. Может, она и шлюха, но она очень богатая и знатная шлюха, у которой много влиятельных друзей. Большинство из них мужчины, конечно. Но, не смотря на это, ей не удастся обмануть меня снова. - Вспомнив, как женщина расспрашивала ее о Дженкине и МакНахтонах, Эфрика нахмурилась: - Ее интерес к Дженкину крайне силен.
- Полагаю, они были любовниками какое-то время, ещё до тех пор, как мы приехали. Само собой, не очень долго.
Эфрике не хотелось, чтобы кузина говорила так, хотя на самом деле она и сама это подозревала.
- Она, очевидно, не считает, что всё закончилось. Судя по некоторым ее вопросам, она к тому же пытается выяснить, не я ли виновата в том, что Дженкин внезапно потерял к ней интерес. Хотя с другой стороны, по твоим словам - это не было внезапным. - Она пожала плечами. - Это неважно. Ей только надо будет разузнать вокруг, и она поймёт, что я не имею к этому никакого отношения.
- Мне очень не нравится, как всё это выглядит! Будь осторожна с этой женщиной, Эффи. Очень, очень осторожна!
- О, разумеется. От неё у меня кровь в жилах стынет. Я как-то мимоходом подумала, как бы она отреагировала, если бы увидела Дженкина в самом диком обличии и получила ощущения, которые возбудили бы её страсть?
- Из-за его силы?
- О, это удивительно и даже, может быть, захватывающе - видеть его таким. Какая женщина не возбудилась бы, видя, как ее мужчина так отважно и впечатляюще расправляется с ее врагами? Но мне кажется, она не помешала бы ему убить тех двух свиней, даже если бы это навлекло на Дженкина серьезную опасность. Нет, я думаю, наоборот, она поощряла бы его, упиваясь этим, утоляя свою возбудившуюся страсть кровопролитием.
- Боже мой!
- Вот именно. Я думаю, что внутри себя леди Элеонор чудовище более дикое, более кровожадное, чем был бы любой из МакНахтонов. Их, по крайней мере, можно оправдать, потому что это их природа, их потребности, их инстинкт продолжения рода. Однако они работали долго и упорно, учась себя контролировать. У леди Элеонор нет такой склонности. Так же, как мы не можем до конца изжить кошачью натуру, взращенную в нас той древней Кельтской жрицей, так и МакНахтоны не могут полностью вывести ту природу хищника - волка из своей крови. Ну, а у леди Элеонор душа - вместилище истинной тьмы, я полагаю.
Барбара медленно кивнула.